banner banner banner
Конан и карусель богов
Конан и карусель богов
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Конан и карусель богов

скачать книгу бесплатно

Конан и карусель богов
Ник Перумов

Сага о Конане
Много врагов – людей и демонов – встречал Конан-киммериец, и ни разу он не был побежден. Но никогда ранее Конан не встречался в битве с богами. Но судьба уготовит ему и это испытание.

Ник Перумов

Конан и карусель Богов

© Ник Перумов, 2022

© Оформление: ООО «Феникс», 2022

© В оформлении книги использованы иллюстрации по лицензии Shutterstock.com

Конан и священная роща

Пролог

Ночь была темна и безмолвна, настолько темна и настолько безмолвна, какими ночи бывают только здесь, в далеко оттянувшихся к югу отрогах Акрокеруанских гор. Свайоли с длинными серебристыми листьями застыли, подняв к Ночному Светилу бледные, вытянутые лица с полузакрытыми глазами, что смотрели из глубины сплетения бесчисленных тонких стволов. Стволы эти поднимались из земли плотными группами, подобно стрелам в колчане. Кругом царили мертвые тишина и покой.

По залитой мраком поляне скользила серебристая тень быстрой дриады, обходившей очередным дозором свои владения. Трава на прогалинах у нее под ногами тотчас начинала тускло мерцать, однако этот слабый свет не в состоянии был пробиться сквозь облака мрака, сгустившегося под кронами окрестных деревьев. Любой, кто дерзнул бы погасить свет своего магического факела, тотчас канул бы в плотную, непроглядную завесу тьмы, царившей повсюду в Роще свайолей. Лица их были сейчас запрокинуты; прищурив дальнозоркие глаза, что видели стократ острее орлиных, свайоли смотрели сейчас на звезды – их единственных они почитали почти что как равных и потому снисходили до них в своих бесконечных, длившихся тысячелетиями размышлениях. Происходящее же на земле их занимало крайне мало – до недавнего времени.

Лес свайолей поражал пришельца своей безжизненностью. Ни звука, ни скрипа, ни шороха, ни хлопанья крыльев, ни голосов ночных птиц – вообще ничего.

Даже бродяга-ветер не осмеливался просто так, без дела, шуршать их кронами. Стояла глубокая, полная, омывающая душу покоем тишина. Ничто не шевелилось; одна лишь дриада, хозяйка рощи, неспешно плыла от одного свайоля к другому, не задевая ни травинки, ни веточки. Ее прохладные белые ладони на миг прижимались к стволам – не притаилась ли где коварная болезнь, насланная злым колдовством, – и она отходила, тотчас направляясь к следующему своему подопечному.

Ночь шла своим чередом. Волчье Солнце мало-помалу опускалось, клонясь к острой черной грани вершин Акрокеруанского хребта, более темной, чем даже ночное небо. Звезды спокойно перемигивались в вышине; дриада завершала обход своей рощи.

Сперва казалось, что не случилось вообще ничего существенного, – просто высоко в воздухе под покрытыми лесом холмистыми грядами созвездие Мертвой Головы на мгновение закрыла черная крылатая тень. Вздрогнув, дриада подняла глаза, однако так и не смогла ничего разглядеть. Очертания летящего существа были неразличимы – лишь звезды сперва на мгновение гасли, а затем вновь вспыхивали, обозначая путь крылатого создания.

Дриада ощутила безотчетный, липкий страх. Ее пальцы неосознанно-тревожным жестом поднялись к высокому лбу, над которым струились черные как смоль волнистые волосы. Длинные пряди ниспадали до самой земли, окутывая девушку подобно второму плащу.

Несколько мгновений дриада напряженно размышляла, прикусив от волнения нежно-розовую губу блестящими жемчужными зубками. Тень в небесах давно уже скрылась, исчезнув где-то на севере, над острыми вершинами хребтов; на вид в ней не было ничего пугающего или опасного, она не снижалась, не кружила над Лесом cвайолей, однако беспокойство маленькой хозяйки не проходило. Она поколебалась еще некоторое время и, отбросив страхи, совсем уже было собралась идти дальше, к своему жилищу в самой глубине Рощи свайолей, как ночное безмолвие внезапно нарушил хор мягких, музыкальных голосов, на все лады твердивших одно и то же:

– Айана, Айана, спаси нас, спаси, спаси от зла на крыльях, оно летит сюда, оно летит сюда, сюда, сюда!..

И без того молочно-белое лицо Айаны лишилось последних красок от ужаса. Она впилась зубами в кисть руки, чтобы не вскрикнуть, а затем, широко распахнув плащ своих волос, сорвала с пояса своего светло-зеленого хитона небольшую темно-коричневую флейту, вырезанную из корня Древа-Отца свайолей.

Страх дриады волнами расходился по роще, трава испуганно прижималась к земле, кусты поспешно втягивали ветви и сворачивали в трубочки листья. Руки Айаны дрожали, она не сразу смогла подобрать нужный мотив, но вот наконец ее пальцы легли как следует на отверстия клапанов флейты, и над замершей рощей полетела тревожная, прерывистая мелодия, для которой куда больше подошел бы громогласный и хриплый рог отряда наемников…

Твари, неведомые твари из Тьмы, враждебные всему живому, вновь разгуливали по многострадальной земле.

Глава 1

В Шадизаре Проклятом третий день шел ливень. Улицы превратились в грязевые реки; жители отсиживались по домам, редкие прохожие утопали по колено в жидкой размокшей глине. Лавки были почти все закрыты, а в тавернах собрались лишь немногочисленные завсегдатаи.

И лишь в Воровском Квартале, в так называемой Пустыньке, во всех кабаках и борделях жизнь била ключом. Буйный и не стремящийся к встрече с городскими стражниками люд оказался на время дождей без работы – те, чьи кошельки они срезали или чьи дома грабили, сидели по своим норам, не давая благородному воровскому сословию в полной мере показать свои таланты, – чем обитатели Пустыньки, понятное дело, были немало возмущены.

Одни лишь хозяева трактиров и распивочных были премного довольны – благодаря неожиданно свалившемуся ненастью их торговля процветала. Одуревшие от скуки лихие обитатели Пустыньки пили, играли в карты, спорили, дрались, похвалялись, занимались любовью, не слишком стесняясь окружающих, снова пили – и платили.

И потому толстяк Абулетес, содержатель известного постоялого двора в самом сердце Пустыньки, лишь напускал на себя печальный и озабоченный вид, когда многочисленные посетители его заведения в сотый раз за вечер поносили на чем свет стоит погоду и безмозглых Богов, которые вздумали таким образом освежить шадизарские улицы. Дело было и впрямь плохо. Все аристократы или богатые купцы сидели по домам, а их слуги предпочитали подворовывать вино из хозяйских погребов, нежели тащиться до ближайшей харчевни. Лишь очень немногие из воров, настоящие мастера своего дела, решались выходить на промысел в эти поистине неблагоприятные дни.

Дело шло к полуночи. Вовсю чадили плошки с прогорклым маслом, кое-как освещая небольшую, полную людом харчевню. Стоял густой, тяжелый запах немытых человеческих тел, дешевых благовоний, которыми пользовались местные девки, жареной требухи, каковой хитроумный Абулетес в основном и потчевал своих посетителей, – хотя, разумеется, кое для кого у него имелось и мясо, и доброе туранское вино.

Дело шло к полуночи. Сегодня здесь не было чужаков; собрались все свои. И разговоры поневоле крутились вокруг одного – скоро ли наконец кончатся эти проклятые ливни.

– А вот Конана что-то не видно, – заметил карманник Фархиз, обращаясь к Вардубу – коренастому немедийцу, промышлявшему в Шадизаре высокоумным искусством взлома.

– Откуда ж ему тут взяться, – проворчал Вардуб, в свою очередь метая кости из стаканчика на грязный, залитый жидким вином и подливой от требухи стол, – он никого не слушает. Сказал, что киммериец не останется под крышей только из-за того, что небесам было угодно пролить нам на грязную голову несколько чашек чистой воды… Так, строю «малый треугольник» со второй попытки и еще одну оставляю… Одиннадцать очков. Ходи. Твой ход…

Фархиз взял протянутый ему стаканчик с костями, и игра продолжилась.

Однако приятели не успели метнуть кости еще и по разу, как плотно закрытая для защиты от непогоды дверь внезапно распахнулась, и на пороге возникла высокая, широкая в плечах фигура, с ног до головы закутанная в грубый суконный плащ. По длинному ворсу потоком стекала вода.

– Уф-ф-хр! – вошедший сорвал мокрый плащ и ткнул его в руки оказавшейся рядом служанки. – Эй, повесь-ка его просушиться, да поближе к очагу, а если там окажется чье-нибудь тряпье на моем всегдашнем месте – скинешь его на пол и устроишь мой плащ, понятно? Фу, ну и погодка…

– Хо, Конан, ты ли это! – воскликнул Вардуб, отрываясь от игры.

– Я, я, или ты совсем ослеп, пытаясь разобрать точки на этих дурацких кубиках? – бросил в ответ новоприбывший, не поворачивая головы, и неспешно водрузил поджарое, мускулистое тело, широкое в плечах и узкое в талии, на поспешно очищенное мелкой шпаной место подле самой стойки Абулетеса. – Вина! Да поскорее! – Рука киммерийца швырнула на стойку небольшую золотую монету, и по харчевне прокатился вздох невольного восхищения и зависти – все знали, что утром у северного варвара не было ни гроша… значит, он ухитрился заставить Бога воров улыбнуться ему даже в этот, самый что ни на есть неподходящий день. Конан вернулся с добычей!

Конан совсем недавно вернулся из своего жутковатого и, если разобраться, не слишком-то удачного похода вместе с Карелой, Рыжим Ястребом, к крепости черного мага Аманара. Однако о том, что ему довелось вынести в этом предприятии, он предпочитал не распространяться. Как бы то ни было, он вновь обосновался в Пустыньке, на втором этаже постоялого двора Абулетеса, и занялся привычным воровским ремеслом.

Девятнадцатилетний Конан благодаря своим силе, ловкости и звериной отваге северного варвара мог смело выйти на поединок с любым, даже самым опытным мечником Шадизара. Мускулы на груди, руках и спине варвара вздувались мощными буграми; холодные ярко-синие глаза столь редкого для жителей Юга цвета смотрели пристально и холодно, и горе было тому, по чьей вине в них начинало разгораться гневное пламя!

Прямые черные волосы Конан стянул на лбу кожаным шнурком; заношенная и потертая кожаная же куртка с закатанными до локтя рукавами и просторные холщовые штаны, по моде бритунских племен, очень удобные для лазания по заборам и крышам, дополняли его наряд. На запястьях киммерийца были видны недавно зажившие шрамы.

Абулетес поймал брошенную ему монету с ловкостью уличного жонглера. Один короткий взгляд на желтый тяжелый кружок – и спустя мгновение перед Конаном появилась целиком зажаренная баранья нога и пузатый глиняный кувшин с холодным вином. Схватив кость обеими руками, киммериец жадно впился зубами в сочную мякоть.

Одна из девиц, имевшихся в таверне Абулетеса для возвеселения почтенных гостей, подошла к киммерийцу. Полные бедра соблазнительно покачивались; что-то одобрительно проворчав, Конан тотчас облапил ее. Карела осталась в прошлом… а клин, как известно, клином вышибают.

Фархиз и Вардуб многозначительно переглянулись. Северянин, сам того не желая, был неплохим рассказчиком; его живой ум легко подбирал слова, и Конана любили слушать. А повествование киммерийца о его удаче – разумеется, лишь в очень узком кругу относительно доверенных лиц – способно развеять скуку куда лучше уже опостылевшей игры.

Итак, Конан ел, спеша насытиться; карманник, взломщик и еще двое-трое бывалых воров предвкушали захватывающий рассказ киммерийца; девица на коленях у варвара тоже предвкушала кое-что – тот редкий случай, когда она получит удовольствие не только от заработанных ее ремеслом денег, но и от самого занятия, предшествующего плате; Абулетес прикидывал, на сколько дней хватит добычи Конану и не послать ли спешно пополнить запасы вина…

Дверь робко скрипнула. Именно робко скрипнула, не отворилась привычной рукой завсегдатая и не была открыта мощным пинком ног одной из тех немногих особ, что имели на это право, кроме Конана, – а именно робко скрипнула, и в разгульную таверну Абулетеса осторожно вошла тонкая, очень бледная девушка в светло-зеленом перехваченном поясом плаще; роскошные черные волосы, закрученные в толстую косу, спускались до талии и вновь поднимались к затылку, из чего следовало, что, распущенные, они должны были бы доходить до земли. Огромные зеленовато-серые глаза со страхом смотрели на разудалое общество за столами; сжатые в кулачки руки странная посетительница прижимала к груди. На ней не было заметно никаких украшений или драгоценностей, даже волосы на затылке скрепляла простая деревянная заколка.

Собравшиеся дружно вытаращили глаза и разинули рты. Незнакомка была потрясающе красива какой-то дикой, первобытной, нечеловеческой красотой, и в то же время в этой красоте не ощущалось ни капли чувственности.

Все трое девиц Абулетеса как по команде дружно фыркнули и уже приготовились напуститься на дерзкую конкурентку (в их жалком представлении никем иным странная гостья и не могла быть); кое-кто из гостей уже одобрительно крякнул, пытаясь пробраться для начала хотя бы взглядом под светло-зеленый ее покров, – как странная посетительница заговорила первой:

– Конан из Киммерии… Я ищу Конана из Киммерии… Мне сказали, что он живет здесь.

– А зачем это он тебе понадобился, крошка? – проревел здоровенный детина кенакцианец, зарабатывавший себе на жизнь убийством за деньги. – Посмотри, сколько здесь славных парней! Или я тебе, к примеру, не нравлюсь, а?

– Кто это тут собрался вякать, если она пришла ко мне?! – Киммериец поднялся, внушительно поведя плечами. – Дьюлк, шакалье отродье, лучше бы ты помалкивал, а то твои шутки, за которые я тебя еще терпел это время, становятся куда как рискованными!

– Да что ты, Конан, я ж разве бы мог… – забормотал тотчас сникший детина.

Никто не засмеялся – крутой нрав киммерийца был уже давно известен всем завсегдатаям таверны Абулетеса…

– Ну то-то, – внушительно произнес Конан, для верности показывая Дьюлку здоровенный кулак. Северянин одним громадным глотком отправил по назначению остававшееся в чаше вино, не слишком бережно ссадил с колен обиженно поджавшую губы девицу и поднялся, поворачиваясь к вошедшей. – Я Конан. У тебя ко мне дело?

– Да, – еле слышно пролепетала девушка, стараясь встать в самой середине свободного пространства между столами харчевни, подальше от пьяных рук и физиономий.

– Тогда пойдем, – Конан шагнул к ведущей наверх лестнице. Его заблестевшие глаза не без удовольствия скользнули по точеной, стройной фигурке незнакомки. Конечно, куда до нее тем коровам, что промышляли в абулетесовом заведении!

Шлюхи проводили поднимавшуюся следом за киммерийцем гостью злобными взглядами, однако ни на что большее не решились – рука у Конана, всем известно, была тяжелая. Фархиз и Вардуб понимающе причмокнули – девочка и впрямь была что надо. И как же они все-таки липнут к киммерийцу!..

Северянин толкнул одну из дверей на верхнем этаже таверны. Его жилище выглядело сиротливо и голо, комнату можно было бы назвать почти пустой, если не считать лежака в одном углу да простой деревянной лавки с лоханью в другом.

Киммериец уселся на лежак и жестом предложил гостье устраиваться на лавке. Девушка с сомнением покосилась на покрытую застарелой черной грязью поверхность дерева и осторожно опустилась на самый краешек.

– Как тебя зовут? – спросил Конан, разглядывая странную гостью во все глаза. – Отродясь не видывал таких, как ты. Откуда ты родом? Из Турана?

– Я – Айана, – слабо прошелестело в ответ – словно ветер зашуршал листьями. – Я… Я не из Турана, Конан. Я издалека… Не будем пока говорить об этом. В свое время ты все узнаешь… если захочешь, конечно.

– Так, а что же тебе тогда нужно от меня, Айана Ниоткуда?

– Я… Хотела просить тебя сослужить мне одну службу… – Айана не отрывала взгляд от пола.

Надо сказать, что в Шадизаре Конан заслуженно пользовался репутацией лучшего и самого удачливого взломщика, к его услугам нередко прибегали даже богатые купцы и родовитые аристократы, прося киммерийца выкрасть либо компрометирующее письмо, либо подарок, неосторожно сделанный коварной куртизанке… К подобного рода поручениям Конану было не привыкать, и он решил, что понимает, в чем тут дело.

– Это какую ж такую службу? – усмехнулся киммериец. – Нужно вытащить из кошеля вчерашнего любовника-простолюдина неосторожно-нежное послание – так, чтобы не узнала матушка?

– Нет, нет, вовсе нет, – Айана слабо улыбнулась, однако улыбка вышла у нее довольно-таки бледной. – Я хочу просить тебя о помощи твоего меча.

– Это убить кого-то, что ли? – глаза варвара сузились, тон стал заметно суше и холоднее. – Тогда это не ко мне, женщина. Я не убиваю за деньги. Иди вниз, там сидит предостаточно шакальего отродья, которое за медный грош собственного отца зарежет!

– Постой, не сердись, Конан! – Айана умоляюще протянула к нему руки. – Я должна многое объяснить тебе. Я прекрасно знаю, что ты – не наемный убийца. Кстати говоря, именно поэтому я и обратилась к тебе… Мое дело совсем иного свойства. Мне нужно… я хотела… – она замялась, словно не решаясь произнести нечто самое важное, – в общем, я хотела просить тебя, чтобы ты тридцать три дня, считая от новой луны, согласился бы охранять мою рощу.

– Что-что? – Конан ошарашенно уставился на темноволосую гостью. – Такого, признаюсь, мне еще не предлагали, – он в изумлении покачал головой. – Я вор, женщина! Вор и взломщик – как говорят, один из лучших во всей Заморе, – и сторожить какие-то там садики не по мне. Что, трудно найти обходчика с дубинкой?

– Это совсем особая роща… – Айана вновь замялась. – Она очень, очень ценная, она не имеет цены. Есть, увы, немало злоумышленников, что тотчас пустили бы ее под топор ради больших барышей. Через тридцать три дня там появится постоянный сторож, но… я жду нападения именно сейчас. И я щедро отблагодарю тебя!

– Гм… сомневаюсь, – буркнул в ответ Конан, со свойственной молодости беспечностью пропустивший мимо ушей замечание об ожидаемом нападении и думавший в тот момент только о награде. – Сомневаюсь. Что-то ты не слишком богато одета для солидной нанимательницы!

– Тогда смотри! – Айана протянула вперед сложенные горстью ладони. Они были полны золотых монет, причем не каких-нибудь там шадизарских или зингарских, а полновесных, солидных монет Турана, чьи гордые императоры еще не унизились до того, чтобы подмешивать медь в изделия своих казначейств.

Киммериец тихонько присвистнул. Блеск золота слепил глаза; он даже и не подумал обеспокоиться тем, что не видел, откуда достала деньги его странная собеседница.

– Это за один день, – поспешно сказала девушка.

– За это ты можешь нанять целую армию, и не на день, а по крайней мере на месяц, – пробормотал Конан, пристально глядя на золото. «Что-то уж слишком они новые да гладкие, будто прямо из-под чекана, с монетного двора», – мелькнула беглая мысль, однако в тот момент Конан решил не придавать ей значения. – А почему именно я? – осведомился он.

– Ты самый лучший боец во всем Шадизаре, как, впрочем, и во всей Заморе, – улыбнулась ему Айана.

Комплимент из уст столь прекрасной собеседницы попал точно в цель. Взгляд киммерийца потеплел, поневоле стали возникать различные приятные мысли о том, как славно было бы отведать прелестей этой красотки, и потому Конан не задал тех обязательных вопросов, без которых наверняка не обошлось бы, будь он хоть на пяток лет старше. А ведь уже тогда киммериец слыхал об изощренном коварстве кушитских охотников за рабами, способных придумать самые невероятные уловки, чтобы заполучить требуемый товар…

– А от кого надо будет охранять… твою рощу? – спросил он, внутренне уже согласившись.

– От любого, кто попытается войти в рощу, не назвав тебе пароля.

– Но я же не могу носиться вокруг нее день и ночь. Нужны помощники, нужна смена, это понимают даже самые тупые десятники в армии этого пьяницы Тиридата, – возразил Конан.

– Увы, но я могу привести только тебя одного, – вздохнула Айана окончательно упавшим голосом.

– Меня одного? – удивился Конан. – Кром, ты говоришь какими-то загадками!

– Прошу тебя, поверь мне! – вдруг горячо взмолилась Айана, падая перед киммерийцем на колени. – Не спрашивай ни о чем, Конан, поверь, просто поверь, ведь золото у тебя в руке – самое настоящее!

Северянин почувствовал себя неловко. Конечно, Карела тоже просила и умоляла его, стоя на коленях, но… там было все совсем по-другому.

– Встань, плащ замараешь, – буркнул он, отводя взгляд. – Ладно, женщина! Будь по-твоему. Значит, тридцать три дня, считая от новолуния? И такая вот пригоршня золота каждый день?

– Ты согласен? – замирающим голосом произнесла Айана, и прежде, чем варвар успел остановить ее, она обняла его ноги.

– Согласен, согласен, и хватит тут ползать! – рассердился Конан. – Пусть никто не сможет сказать, что я испугался последовать за женщиной, которая просила о помощи! Но скажи же мне, долго ли нам добираться до этой твоей рощи? Надо ж запастись провизией, лошадьми…

– Лошади у меня наготове, припасы тоже, – поспешно сказала девушка. – А ехать нам с тобой недолго – эту ночь да следующий день.

– Что, надо выезжать прямо сейчас? – неприятно удивился Конан. – Во имя Митры, разве нельзя подождать, пока кончится дождь?

Айана отрицательно покачала головой.

– Это будет стоить тебе еще одну такую же пригоршню монет, – злорадно сообщил ей Конан и принялся собираться.

Глава 2

По правде говоря, сборы Конана оказались очень недолгими. Он переоделся, лишний раз провел точильным камнем по лезвию меча, не без удовольствия пересыпал в свой кошель полученную плату, потуже подпоясался и заявил, что готов.

Под изумленными взорами всей таверны Конан и Айана молча прошествовали к дверям.

– Эй, счастливого тебе пути, киммериец! – крикнул им вдогонку Вардуб.

На улице по-прежнему хлестал дождь. Айана подвела варвара к стоявшим под навесом оседланным коням.

– Хороши, – заметил киммериец. – Отличная порода! Я таких не видывал и у туранских купцов.

– Они из моих краев, – чуть помедлив, ответила девушка. – Но мы никому и никогда не продаем их…

– Глупо, по-моему, – напрямик заявил Конан. – За таких красавцев и сам правитель Турана не пожалеет золота!

Айана ничего не ответила. Тронув поводья, она пустила коня шагом, варвар последовал за ней – говорить в этом ливне все равно было невозможно.

Они оставили позади узкие, кривые, заполненные грязью улицы Пустыньки; миновали кварталы ремесленников и мелких торговцев; проехали центральную, более или менее чистую, часть города и оказались наконец подле наглухо закрытых по ночному времени внешних ворот. Как и положено, толстенный брус засова был вдвинут до упора, в окне караульни рядом мерцал едва заметный огонек.

– Не советовал бы я тебе будить славную и доблестную нашу стражу, – с презрительной усмешкой бросил насквозь промокший к тому времени Конан. – Ты намерена перелететь через стену?