скачать книгу бесплатно
– У тебя своей нет?
– Нет, я дома оставил.
– Боже, ты же в школу пришел!
Он вытащил из рюкзака ручку с обгрызенным колпачком – Рома, когда нервничает (а нервничает он каждые полтора часа), заказывает сам у себя это любимое блюдо – и остервенело жует.
– Что ты там писать собрался?
– Сейчас.
Сонный паралич, – вывел я на пустой странице и – вот дурак! – принялся ждать. Разумеется, желтоватый потертый лист никак не отреагировал на мою “Р”, похожую на виселицу.
– Ладно, держи ручку.
Я вернулся к Вирадану и пробежался глазами по тексту:
Один есть способ отвернуть Тень от тебя. Вирадан. Благородного происхождения корф из рода Рахинд ре Абран – изобрел этот путь. Он – властелин мостов и путей. Не люди любимцы Теней, но – корфы. Даруй ей одного из нас. Даруй того, кто будет создан твоими руками.
Далее шло последовательное описание действий, абсурдных и стремноватых. Я почесал затылок.
– Смотри, Роман-Романиссимо, – сказал я, пытаясь разобраться с ритуалом. – Мы должны нарисовать корфа.
– Кого?
– Судя по всему, эти чуваки в тетради – не гоблины… Загуглишь, кто такие корфы?
– Продиктуй по буквам.
– К-о-р-ф.
– Такого нет.
– Короче, суть такова. Во-первых, нам нужно два зеркала. Во-вторых, мы должны нарисовать такое существо, как в тетрадке, – я небрежно пролистал страницы, – на любой поверхности. Затем направить зеркала одно на другое, чтобы образовался зеркальный коридор, и отражаться в нем должен тот, кого мы защищаем, а также нарисованный корф.
– Что-то сложно.
– Это еще не все. В зеркальном коридоре мы должны отсчитать шестую дверцу и мысленно попросить этого гоблина-корфа, чтобы он увел Тень, ибо, как сказано в тетради, именно шестая дверь всегда полуоткрыта.
– Я ничего не понял, но ты мне объяснишь по ходу дела.
Рома достал из рюкзака учебник по астрономии и беспощадно выдрал из него листы.
– Рисуй, – сказал он нервно, – быстро. Немедленно!
– Подожди, – мне пришла в голову великолепная идея. – Давай сделаем это изящно. Оставим после себя след. И, может, таки снимем наше “Послание”.
Глава 4. Шар светится
Белая стена в мужском туалете бесила меня всегда. Даже больше скажу: в топ-миллиард вещей, которые меня бесят (мой любимый топ), она занимает уверенную середину. Приходишь на унитаз расслабиться или, например, прогулять урок, а попадаешь как будто в больничную палату.
На этой стене и будет красоваться мой шедевр. Особенно хорошо то, что прямо напротив нее висит огромное зеркало.
– Великое полотно защитной магии войдет в века, – сказал я вслух и распростер руки. – Ты снял?
– Нет, – сказал Рома. У него и телефона-то в руках не было. – В таком формате мы “Послание” записывать не будем. Нас заставят платить штраф за порчу казенного имущества.
– Тогда ты останешься без “Послания”.
– Главное – изгнать злого демона.
Я сказал тихо:
– Кто бы злого ссыкунишку из тебя изгнал…
– Что?
– Ничего. Приступаем.
Красками, карандашами и маркерами, которые мы прихватили в комнате отдыха, мастер мог бы создать настоящую красоту. Но они, к счастью, попали ко мне. И я взялся за работу.
Корф (ну и слово, чем им “гоблин” не угодил?) не получался: с каждым штрихом он все меньше походил на антропоморфное[8 - Не удивляйтесь, что я знаю это слово, я часто запоминаю какую-то фигню.] существо. Благо в описании ритуала разрешалось нарисовать тяп-ляп. Еще и Рома мешал:
– А что обычно делают Тени с людьми? Это может привести к… БОЛЕЗНИ? Если что, вот нашатырь, я на раковину поставил. А к смерти может привести? Кто вообще такие Тени? О них мало информации. Это что-то из древности? Они заразные?
– В Тетради сказано, что их нельзя поминать всуе. Иначе плохо. Не прогоним.
Мое вранье на Рому подействовало. Он замолчал и стал сновать за моей спиной, подходя то с одной стороны, то с другой – следил за работой. Но в какой-то момент не выдержал:
– Сейчас завуч придет. Поймает и отведет в кабинет.
– Рома, это мужской туалет.
– Ну она мужчина.
Я не ответил, потому в точности не знал. С завучем у меня напряженно. Как-то она схватила меня за локоть в холле и наорала при всех: “В вашем возрасте человек должен знать свою жизнь на десять лет вперед! – кричала она, – и стремиться к великим целям!” На это я ответил, что у меня есть цели, и я стремлюсь к ним каждый день. Она спросила, какие это цели, и я сказал, что покушать.
Я сосредоточился на зеленых пальцах монстра: пока они походили на сардельки с сыром и немного на огурец, но не на конечности. Ей-богу, пальцы – самое сложное в рисовании, при условии, что ты лох (не ты, дорогой читатель, а, предположим, Рома). Сложнее только нос и внутренний мир художника.
В какой-то момент я (с ужасом) обнаружил, что у меня нет красного карандаша, а так хотелось нарисовать корфу красный пупок! Пришлось довольствоваться желтым.
– Так, – сказал я. – Теперь ты тоже должен что-нибудь нарисовать. Ритуал-то на тебя в первую очередь направлен.
Рома подрисовал какие-то узоры на костюме корфа и вернул мне мелок.
– Так достаточно?
– Наверное. – Откуда мне было знать? Я ориентировался на полупонятные записи в тетради, без видео-обзоров и отзывов пользователей. – А теперь становись. Вот сюда, да, прямо к корфу. Держи зеркальце (эту дамскую штучку мы нашли в комнате отдыха).
Хитрость ритуала (и это мы обнаружили, только когда приступили к активной части), заключалась в том, что “поймать” коридорчик внутри зеркал – очень сложно. А тем более – отсчитать шестую дверцу, да еще и сделать так, чтобы в отражение попали и Рома, и корф.
– Не могу.
– Сосредоточься, Рома, это вопрос жизни и смерти!
Я включил камеру, чтобы зафиксировать происходящее, и, чем черт не шутит, – все-таки смонтировать смешное “Послание”. Рома шевелил губами, подсчитывая стенки зеркала. Он стоял рядом с корфом, держа в руках зеркальце, и выглядел серьезно. “Этот герой сражается со сверхъестественным”, – тихо сказал я.
– Ты что, снимаешь?!
– Не отвлекайся! Ты поймал?
– Вроде да.
– Теперь говори медленно: “Тень, уйди. Тень, уйди. Тень, уйди”.
Рома, щурясь, стал произносить заклинание. Я подошел к окну, отыскал удобный ракурс и подумал, что контент получается неплохим.
– Блин, – сказал Рома. – Мы ж забыли… Иннокеша.
– Не отвлекайся. Прогоняй Тень.
– А сколько еще надо?
– Не отвлекайся.
Иннокеша – наш учитель труда. Каждый день ровно в 14:00 он ходит в туалет. Ну, и писает. С чем связана такая пунктуальность – уму непостижимо. Еще пра-пра-выпускники обратили внимание на эту закономерность, и теперь все поколения школы хранят это уникальное знание, как рецепт вареников.
Я продолжал снимать. Все это напоминало театр абсурда, однако моя ироничность быстро стухла, когда я…
Я ощутил чье-то присутствие. Словно – раз! – и мы здесь больше не одни. Я подошел к Роме. “Тень, уйди, – шептал он, – Тень, уйди”, – словно в трансе. Я посмотрел в зеркало и обнаружил необычную вещь: руки Ромы не дрожали. Они застыли, точно у ледяной скульптуры, но зеркальный коридорчик ходил ходуном. “Тень, уйди, тень, уйди”, – шептал Рома, считая дверцы зеркала. Первая, вторая, третья, четвертая, вот пятая и…
Я упал на плитку туалета. Грохнулся на пол вместе с телефоном (благо удержал его в руках) – без причины, ни с того ни с сего.
– Ты чего? – Рома помог мне подняться. Зеркальце выпало из его рук и разбилось.
– Не знаю. Голова закружилась.
– Думаешь, все сработало?
– Должно, по идее…
– Не ударился?
– Все норм. Снимем финальный кадр?
– А что должно быть в финале?
– Ничего. Встань возле корфа.
Я отошел назад, включил запись, и тут сработал закон Мёрфи[9 - “Если что-то плохое может произойти, то оно непременно произойдет”.]: чуть повернув камеру, я увидел разъяренный взгляд. Иннокеша, наш учитель трудов, смотрел прямо в объектив.
– Мелкие тварюги! – заорал он, глядя на стену (которую в белый красил именно он), и взял Рому за ухо.
– Ай!
Я подбежал к ним, толкнул Иннокешу в бок. Тот выпустил Рому и повалился на стену.
– Бежим!
– Стоять на месте! – Иннокеша бросил руку вперед и ухватил меня за край рубашки. Я дернулся, побежал к окну, на счастье оказавшемуся открытым.
Рома стоял на подоконнике. Я схватил урну и бросил ее под ноги трудовику. Благодаря этому выиграл пару секунд, которых нам хватило, чтобы выскочить во внутренний двор школы.
* * *
– Бежим в актовый зал, типа мы фоткаемся и не при делах.
Шел конец учебного года. Вместо некоторых уроков проводились выпускные мероприятия. Сейчас наши одноклассники фотографировались на выпускной альбом. Сессия началась час назад, но, если не успеем – ничего страшного: альбом с легкостью обойдется без лица Ромы.
– Как думаешь, мы прогнали Тень? – спросил он.
– Я не знаю. Скорее всего.
– Дебильный Иннокеша. Вонючий. Он же не мог повлиять ни на что?
– Вряд ли. А ты чего застыл там? Что-то почувствовал?
– Ты о чем? Это ты застыл. Когда я говорил: “Тень, уйди”, ты смотрел на меня, как истукан, и не шевелился. Я даже отвлекся, говорю: “Ты ок?”. А ты просто смотрел в одну точку.
– Не прикалывайся.
– Я не прикалываюсь, это ты не прикалывайся.
– Я не прикалываюсь. Так ты почувствовал что-то или нет?
– Вроде да. Облегчение. Внутренний голос говорит мне, что все получилось.
– А если это голос Тени?
– Не смешно.
Мы пришли в актовый зал, где одноклассники разбились по кучкам: гоп-кучка Темы Крупного, кучка ботанов во главе с Угрюмовым, спортсмены и Степан (снимали какие-то сальто, видимо для “Послания”), кучка «змеиный клубок» и Алиса. Перед фотографом позировала Вера Тото. По лицу фотографа я догадался, что Вера просит ее перефоткать в восьмидесятый раз.
Одна пара репетировала выпускной танец на сцене под руководством классного руководителя Раисы Мельберновны. В этой паре была Аннет, моя тайная любовь. Она танцевала с мажором Пуаном, который смотрелся рядом с ней, как табуретка рядом с солнышком: нелепо, неправильно, абсурдно. Я успокаивал себя мыслью, что они не встречаются: этому у меня была масса доказательств. Но утверждать, что у Аннет нет кого-то еще, я не мог.
Я вздохнул. Такому оболтусу, как я никогда не танцевать с красоткой Аннет. Ее очаровательность так гармонировала со средневековыми портретами, развешанными на стенах, что я таял, как эскимо. А она, танцуя, даже не замечала меня. Смирись, Дима: отношения – не твое.
Я подошел к фотографу в тот момент, когда Тотоева медленно и томно проговорила: “Ну ла-а-адно, пусть будет э-эта”.