скачать книгу бесплатно
Я коротко рассказал о своем лунатизме и о приключениях в ванне. Рома слушал раздраженно, но терпеливо, однако когда речь зашла о видео, он взъерепенился.
– Серьезно? И ты молчал?! Канон, блин, Канон, да на том видео – я!
– Тихо, Рома. Что ты орешь?
– Я тебя ненавижу!
– Слушай, ты же знаешь, как на нас, орвандцев, действует темнота. Может, меня заглючило и это игра воображения.
– Не может быть такой игры воображения!
Рома замолчал. Не так давно он учился каким-то восточным практикам по “защите духа” и сейчас, видимо, применил одну из них: глубоко задышал, и это помогло.
Корф взирал на нас так, будто хотел откусить нам головы. Я прикоснулся к краске. Следа на пальце она не оставила. Во мне боролись два чувства: одно говорило, что чудище нужно замазать, а другое требовало, чтобы корф ожил.
– Я возвращаюсь в класс, – сказал Рома. – Ты идешь?
– Да. Пора бы.
* * *
– Вы как раз вовремя, ребята! – объявил Валентин Павлович. – У нас возник вопрос на миллион! Готовы?
Я сказал “Готов!” и сел за парту. Рома, не обратив внимания на слова учителя, включил телефон и загуглил слово “проклятия”.
– Вопрос такой, – торжественно сказал Валентин Павлович. – Какое чувство (и, соответственно, бог), по мнению орвандцев, было главным? Кто в Орвандии аналог Зевса, Одина, Ра и Вишну?
Повисла тишина.
– Ладно. Валентин Павлович обещает за правильный ответ высший балл. С внесением в базу!
И тогда разразилась буря. Одноклассники наперебой предлагали свои версии, одна тупее другой.
– Бог любви, – выскочила Алиса, и пацаны засмеялись. – Дураки…
– Бог земледелия? – спросил Никита Евроньюз.
– Земледелие – это не чувство, – поправил историк.
– Радость! Смех!
– Депрессуха!
– Секс!
– Ребята, держите себя в руках.
Варианты продолжали сыпаться на историка со всех сторон, и в какой-то момент он не выдержал.
– Это все неверно, – вздохнул он. – Дима! Может, ты знаешь ответ?
– Знаю, – сказал я.
– Ну, порадуй нас.
– Все равны.
Валентин Павлович так обрадовался, что у него соскочили очки.
– Наконец-то! Правильно! Не могло быть верховного божества! Все чувства, а значит – и боги, равноценны. В других мифологиях (например, скандинавской) вы встретите сюжеты, как какой-нибудь Один приказывает своему сыну Тору сражаться с великанами. Но в Орвандии – ни-ни! Здесь каждый отвечает за себя и никому не подчиняется. В наших мифах вы увидите, как Синто – богиня любви – вступает в столетнее противоборство с богом ненависти Кодом на краю золотого лепестка, растущего из Великого Зеленого Облака – за право обладать человеческим сердцем, которое и поныне, согласно легенде, является ядром Бьенфордского Шара. А рассудить их может кто? Верно. Абсолютно никто. Человеком владеет каждый из богов. И, случись что-то, они борются, чтобы мы проявили именно их эмоцию.
Валентин Павлович улыбнулся.
– Каноничкин, не хочешь сдать тест по истории Орвандии?
– Посмотрим, – сказал я.
– Хорошо. Еще одна отметка тебе. Хорошо поработал!
– Спасибо.
Я взял Тетрадь и открыл на странице Вирадана, по наводке которого был нарисован Стэнли. Перечитал внимательно описание ритуала. И обнаружил несколько новых строк:
Могущественный корф был возведен в этот мир. Стэнли поможет противостоять разрушительной мощи Шара. Стэнли поможет Шахрэ удерживать чудовищ. Стэнли оживет во имя Орвандии. Но истинную суть его явления предстоит выяснить тебе. Выясни – и он станет твоим рабом. Навеки.
Шахрэ – седьмой из корфов. Я перелистнул на его страницу, и обнаружил, что мелких гоблинов стало меньше. Самый смешной из них, в левом нижнем углу, отсутствовал. Значит, битва за Орвандию началась? Или чушь это все собачья?
Я получил эсэмэску от Сени:
“Дим, на перемене меня будут бить в курилке, помаги”
Час от часу не легче!
Глава 10. Время нефантастических разборок
С просторов интернета:
Своим названием Башня обязана орвандскому философу Шону Клуено, который навещал ее весь 1859 год каждые три дня, пока не умер во сне. Засыпая, он говорил своей жене: “Печаль окутывает меня в этой башне, дорогая. И если наступит вечная ночь – прошу, не буди меня, не буди меня, моя дорогая”.
Сеня – типичный представитель вида «девятиклассник обыкновенный»: у него растут усики и у него всегда проблемы А неурядицы, в которые он попадает, приходится утрясать мне. Мы познакомились, когда трудовик Иннокеша собрался навешать ему подзатыльников, а я, проходя мимо, сказал: “Большая сила влечет большую ответственность”[21 - Цитата из “Человека-паука”.]. Подзатыльников Сеня все равно получил, но дружба завязалась.
– Что-то мне поплохело, – сказал Рома. – Я, наверное, пойду домой.
Рома и правда выглядел бледным. А учитывая, что бледность – и так его любимый цвет кожи, сейчас он и вовсе напоминал снежок.
– Давай. Хотя еще пара кулаков нам бы не помешала.
Рома посмотрел на меня стеклянным взглядом:
– Каких кулаков?
– Да забей… Иди отдыхай. И выздоравливай.
– Полноценного выздоровления все равно быть не может, – он тяжело вздохнул. – Мы все больны.
* * *
Я выбежал во двор. Вперед – мимо беседок в курилку. Знал ли я, что делать? Нет. Драться с девятиклассниками – дело нестатусное. Ударю в грязь лицом – вся школа будет знать, засмеют. Может, не ходить никуда? В конце концов, я не благотворитель, чтобы вступаться за человека, который пишет “помоги” через “а”.
Я двинулся маршрутом школьников-декадентов и оказался в заплеванном уголке, у закрытого киоска неподалеку от Башни печали, где каждый шестиклассник пробует свою первую сигаретку. Сеня стоял у стены с опущенной головой.
– Дима, привет! – Сказал он уныло. Под глазом красовался внушительный фингал.
– Привет. Я опоздал?
– Что? А, нет… – Он прикоснулся к глазу. – Это… Это батя. Пьяный вчера пришел… А я под руку попал.
– И в который раз это произошло?
– Думаешь, я считаю? Он меня как в четыре года первый раз долбанул, так с тех пор и… – Сеня легонько стукнул по кирпичу. – Разрядка у него такая.
– И никто ничего не делает?
Этот вопрос я задавал сотню раз. И каждый раз надеялся, что кто-то что-то сделал. Органы опеки, соседи, полиция в конце концов. Но – нет… Матери у Сени не было, и защитить его было некому.
– Тут ничего не сделаешь.
– Ладно. Сейчас-то что происходит?
– Меня бить собрались…
– Кто?
Сеня кивнул в сторону компашки быдловатых девятиклассников, чей смех походил на вопли суслика, а лица – на брусчатку в Карнавальном районе. Я услышал фразу, типа: “защитничек пришел” и прокуренное кряхтение.
– А ты почему один?
– Почему один? С тобой вот.
– А одноклассники?
Когда я это спросил, к нам, как по заказу, подошли трое щупликов, типичных любителей “Стартрека”. Полная противоположность всем, кого можно называть бойцами. На правой руке у одного из них красовался гипс.
– Вот и подмога, – сказал Сеня.
– Впечатляет, – ответил я.
Курилка напоминала бал чертей: второгодники и прогульщики, двоечники и амёбы, лучезарные дебилы и я. Они галдели, гоготали и жаждали основательной разборки.
– А почему ничего не происходит? – спросил я. – Кто-то должен щелкнуть хлопушкой, как на съемках?
– Ждем главного.
– Главного?
– Да там…
– Сеня, я не пойму: ты с кем опять не поладил? Почему разборка в пятый раз за четверть? Тебе отца мало?
Я тут же пожалел, что это сказал, но Сеня пропустил мою реплику (а заодно – и вопросы) мимо ушей.
– Главный старше меня. Иначе б я тебя не позвал.
– Позвал бы.
– Да, позвал бы. И спасибо, что пришел.
– Пожалуйста.
“Главный” явился, как по звонку. Широкоплечий детина в грязных ботинках, с сигаретой в зубах и развязной походкой. Он по-барски обошел территорию, толкнул плечом девятиклассника и обратился к подельникам:
– Кто тут Сеня, ёмана?
Один из пятерых гопников указал на Сеню, и “Главный” повернулся к нам:
– Ну че, ссыкло?
– Вась, хватит… – тихо сказал Сеня. – Я ничего не сделал…
– В смысле, блин, не сделал?
– А что он сделал? – спросил я.
Вася, окинув меня взглядом, прошипел:
– А тебе зачем? Ты кто такой вообще?
– Хочу знать, что тебе от него надо.
“Главный”, похоже, счел мое желание справедливым, потому что перед смертной казнью всегда зачитывается обвинение, и обратился к группе поддержки:
– Расскажите, что этот кусок дебила сделал.
– Ну… Это… Со Светой гулял…
“Главный” разъярился, будто услышал новость:
– Офигел?!
