Танго на троих

– Надежда, у вас таблеточки от головной боли не найдётся? – я натурально поморщился.

– Конечно! – она всплеснула руками, одарив меня сочувствующим взглядом, и полезла в навесной шкаф. – Сейчас найду, Женечка.

Вот на хера лекарства в кухне хранить? Ну что – приходится пить таблетку. И как теперь выдворить отсюда эту болтливую дамочку?

2

Может, фотоальбом попросить? Но нет – тогда я точно здесь до ночи застряну, а внизу ждёт Геныч. Точно – Геныч!

– Милые дамы, простите меня за неудобство, но у меня к вам ещё одна маленькая просьба. Не могли бы вы мне дать иглу с толстыми, тёмными нитками? – я смущённо улыбаюсь.

Обе «милые дамы» тут же вопросительно уставились на меня. Пришлось пояснить:

– Да у меня друг в машине сидит, он штаны порвал, а ему на встречу надо.

Бред сивого мерина! Эх, жаль, Геныча здесь нет – он мастер импровизаций. А мне остаётся надеяться, что эти свои швейные штуки Соболевы хранят не в кухонном шкафу.

– Так пусть твой друг поднимется к нам, и мы ему поможем, – гостеприимно предложила Надежда.

Какая добрая женщина!

– Нет, он точно не пойдёт, слишком стеснительный. Но, если вам не жалко иглы и ниток, то мы сами легко справимся.

– Конечно, мне не жаль! Если справитесь, то пожалуйста, – и, наконец-то старшая блондинка свалила из кухни.

– Малыш, выручай, – изобразив шрековского кота, сразу ломлюсь с места в карьер. – У меня два билета на выставку, а с другом идти не хочу, тем более он в разодранных штанах. Но если ТЫ составишь мне компанию, я буду на седьмом небе, – я нежно беру её ладонь и подношу к своим губам хрупкие прохладные пальчики.

«Как у лягушки», – мелькает несвоевременная мысль.

– А что за выставка? – еле слышно лепечет Снежана.

Да тебе не похер?! Откуда я знаю, что за выставка – северных дикобразов, бл@дь!

– Сальвадора Дали, – выдаю, не моргнув глазом.

– А когда? – девчонка едва дышит от волнения, и я тоже – от нетерпения и злости.

– Прямо сейчас. Ну что, идём?

– Ну, я даже… – Снежана пытается соблюсти приличия и поломаться, но у меня нет времени на ужимки.

– Ладно, забудь, – прерываю её и стараюсь выглядеть очень расстроенным, но на самом деле я злой, как чёрт, потому что эта синюшная курица ни мычит, ни телится, а Надежда уже вернулась.

– Вот такие подойдут? – женщина протянула мне нитки и иглу.

– Огромное Вам спасибо, Вы спасли моего друга, – прикладываю руку к сердцу.

– Мам, тут Женя предлагает… – Снежана, мать её в глотку, вознамерилась провалить мой и без того херовый план, поэтому я снова бесцеремонно врываюсь в её блеянье:

– Да, Надежда, я предлагаю нам увидеться в следующий раз, а сейчас мне уже пора. Спасибо за гостеприимство и за помощь, – я трясу катушкой в воздухе и, поймав несчастный и растерянный взгляд Снежаночки, подрываюсь с места.

Всё, перепёлка вялая, улетел твой счастливый билет.

– А как же Артур? – удивляется Надежда, а я пожимаю плечами.

– Похоже, он забыл обо мне, а у меня и так мало времени. Но буду рад, если Вы его поторопите, пока он не смыл с себя весь волосяной покров.

Надежда вновь рванула из кухни за своим чрезмерно чистоплотным отпрыском, а я вновь сосредоточил внимание на Снежане. Надеясь, она созрела для моих авантюр и второй шанс использует с толком.

– Малыш, ты ведь поняла, что я не хотел тебя приглашать при твоей маме? Очень уж не люблю женские сплетни. Ведь если наши мамы созвонятся, то нас уже сегодня заочно поженят, а мы даже толком не познакомились. Понимаешь меня?

Снежана кивнула и как-то сразу преобразилась, даже глазки заблестели. А я понял, как лоханулся – похоже, перспектива выйти замуж уже сегодня пришлась ей по душе. На хер я всё это затеял? Невероятно – ради жалких крупиц информации о какой-то французской выскочке припёрся в чужую семью, флиртую с этими бледными бабами… Сука, целый спектакль срежиссировал! Хоть бы Геныч подсказал мне, что я идиот? На хер всё! Делаю шаг в направлении выхода.

– Так ты что, уходишь? – в коротком вопросе Снежаны море отчаяния.

– А ты готова ехать на выставку? – спрашиваю хмуро, от души надеясь на отказ, но она улыбается и кивает.

Что ж с вами так сложно?!

– Тогда через десять минут встречаемся с торца твоего дома. Придумай себе причину для ухода, побудем сегодня шпионами, – шепчу заговорщически и подмигиваю сияющей блондиночке.

– А у тебя есть девушка? – спрашивает настороженно и закусывает губу.

Сейчас вот прям самое время это выяснять. Есть – почти каждый день!

Но это неправильный ответ, поэтому я вспоминаю о Вике и говорю другую правду:

– Мы расстались.

Припозднившаяся Надежда застаёт меня уже у входной двери.

– Женя, а ты разве не дождёшься Артура? Он сейчас подойдёт.

– Подожду пару минут, – бросаю нетерпеливый взгляд на левое запястье.

– Женечка, ты уж извини Арика, просто он какой-то сегодня потерянный… – Надежда разводит руками и тяжело вздыхает. – Это на него совсем не похоже.

Я согласно киваю – я бы тоже потерялся. Оглядываюсь на Снежану и не понимаю, почему она до сих пор мнётся рядом со мной, а не собирается на срочную, сука, выставку.

– Ты не опоздаешь? – напоминаю ей, стараясь не скрипеть зубами.

– Снежок, а разве ты куда-то собралась? – встрепенулась Надежда.

А Снежок, бл@дь, выкатила на меня свои голубые глаза, а в глазах… Да ни хера там нет, в этих рыбьих глазах! Вот кого Бог обделил!

– Снежана сказала, что договорилась встретиться с подругой, – отвечаю вместо неё, а от натужной улыбки сводит скулы. – Но, похоже, передумала… И правильно, дома теплее.

И мою Белоснежку, наконец, посещают какие-то мысли – она срывается с места и уносится, а Надежда за ней с градом вопросов. Ой, да будь что будет, но без меня. Бесит уже эта семейка е*анутых партизан. Я не собираюсь больше никого ждать и вожусь с замком на двери, когда вырисовывается Артур в банном халате. Ненавижу халаты на мужиках – пидорский прикид.

– Здорово, Ихтиандр, – не скрываю презрения, – я уж думал, ты там захлебнулся.

– Уже уходишь? – с заметным облегчением спрашивает он.

– А ты меня проводишь. Пару вопросов и свободен. Как, кстати, твои фаберже – не побились?

– Не понял…

– Яйца целы, спрашиваю?

– Это был первый вопрос? – Соболев злобно ухмыляется.

– Ты ещё провожать меня не вышел, умник, – рычу на него и распахиваю дверь, чтобы выйти.

– Женечка, ты нас уже покидаешь? – Надежда спешит ко мне, подходит почти вплотную и тянет лицо для поцелуя. Я очень хочу отстранить её от себя и свалить отсюда быстрее, но вместо этого целую женщину в щёку, благодарю и вежливо прощаюсь.

– Проводишь? – напоминаю Артуру, и тот с неохотой тащится за мной в комнатных тапках.

Мы молча спускаемся на один лестничный пролёт и, когда я слышу, как хлопает дверь в квартиру Соболевых, задаю свой вопрос:

– Скажи мне, Соболь, а с чего это Диана вчера пыталась лишить тебя самого дорогого?

– Это ты у меня спрашиваешь? – он щурит глаза и кривит губы.

– А ты видишь здесь кого-то ещё? – я переступаю с ноги на ногу, а халат резко отпрыгивает. Нервный он какой-то.

– Лучше спроси у этой бешеной суки, – Соболь потуже затянул пояс на своём пидорском прикиде и принял оборонительную стойку. Никогда я ещё не пиZдил мужиков в халате.

– Спросил бы, но пока не могу. Дианы сейчас нет в городе, но мне интересно другое – никак не могу понять твою реакцию на её выходку.

– А что я должен был сделать, в морду дать?

– За испорченные портки – ничего, а за угрозу яйцам я бы ногу вырвал.

– А я не так воспитан, – Соболев ухмыляется, а мне до зуда в костяшках хочется стереть эту мерзкую ухмылку с его тщательно умытой рожи.

– То есть, если завтра Диана решит отрезать тебе член, ты будешь покорно стоять с коробочкой?

Соболев тяжело вздохнул.

– Послушай, Женёк, к чему все эти вопросы?

– Хочу понять, почему она именно с тобой так поступила. У неё зуб на тебя – это же ясно. За что, Соболь?

– Вообще-то… это не твоё дело, но я всё же отвечу. Это лютая детская обида. Когда-то я назвал её чуркой черножопой, а она это плохо восприняла и пообещала, что я сильно пожалею о своих словах. Девка была злая, как собака, а после смерти матери совсем с катушек слетела, – Артур уже успокоился и выглядит вполне расслабленным, а моё желание зарядить ему в табло становится навязчивым.

– Чурка, значит? То есть, ты травил мелкую сироту? – перевариваю услышанное и понимаю, что этого как-то маловато для мести, но всё же комментирую: – Что ж, тогда я её понимаю.

– Ой, Женёк, только не надо взывать к моей совести. Я тогда был ненамного старше её, а дети, сам знаешь, жестокие существа. Се ля ви! – Соболев разводит руками и отчего-то выглядит довольным.

– А ты знаешь друзей, с которыми вчера отдыхала Диана?

– Откуда? – Соболь искренне удивился. – Я и её-то толком не знаю, и к её свите не присматривался.

– Странно, а они тебе вчера привет передали, – сощурившись, наблюдаю за его реакцией.

– Кто? – недоумение Соболева настолько реально, что мне уже думается, а не дурак ли я.

– Конь в пальто! – Дальнейшие расспросы не имеют никакого смысла, но я надеюсь ещё на одного «языка», только вовсе не уверен в том, что Снежана поняла меня верно и ничего не перепутает. – О, кстати, чуть не забыл, – я вытащил из заднего кармана несколько сложенных купюр и протянул Соболеву. – Держи сдачу, ты вчера немного переплатил, но я тебя понимаю – такой стресс получил.

Он поморщился, но деньги взял.

Сверху послышался звук открываемой двери и раздался голос Надежды:

– Снежочек, не забудь купить молоко на обратном пути.

– Не забуду, – прозвучал недовольный писклявый ответ.

Я сразу понимаю, что мне здесь делать больше нечего и со всей дури хлопаю Соболя по плечу.

– Ладно, Артур, бывай.

Соболев слегка покачнулся и поморщился от дружеского жеста, но волнует его сейчас другое – он явно не желает, чтобы я пересекался с его сестрой и старается меня задержать:

– Погоди, Женёк, а кто мне привет-то передавал вчера?

– Дианины друзья. Сами подошли и попросили передать привет Артурчику. Похоже, они тебя любят – вон, как ласково называют.

– А Диана что? – задора в его голосе резко поубавилось.

– А она следом за тобой свалила. Честно говоря, я думал, что добить решила, вот и приехал сегодня проститься с твоим истерзанным, оскоплённым трупом. Но ты ничего, неплохо выглядишь, – я уже откровенно веселюсь.

– Ушла за мной? – бормочет Соболь почти шёпотом.

– Ага! – радостно подтверждаю. – Кстати, а сколько лет твоей сестре?

– А тебе зачем? – ощетинился он. – У женщин не принято интересоваться возрастом.

– Ну, ты же не женщина, – мой ржач эхом прокатился по этажам. – Или нашей экзотической кошечке вчера удалось задуманное?

– Да пошёл ты! – Соболев сплюнул на пол и пошлёпал наверх по ступенькам. Лифт с его сестрёнкой уже уехал вниз, и он, похоже, решил не беспокоиться. Это он зря.

3

– Жек, ты ох*ел? – накинулся на меня Геныч. – Я уж собирался поквартирный обход делать.

Я завёл свой «Lexus» и довольно улыбнулся.

– Геныч, соберись, у нас свидание.

– Серьёзно? А я не помылся.

Я вывожу машину за угол дома, где, ёжась на ветру, подрагивает хрупкая фигурка Снежаны. Ножки она так и не замаскировала и выглядит сейчас, как замёрзший трогательный оленёнок. Я сигналю ей, и девчонка устремляется к автомобилю.

– С этой, что ль, свидание? – пробасил Геныч и недоверчиво взглянул на меня. – Вот так ждёшь-ждёшь чуда, а оно потом приходит… в перьях, бл@дь! Хорошо, что я не помылся, чего зря мыло переводить.

– Спокойно, Геннадий, это наш кладезь полезной информации, так что будь паинькой, – я подмигиваю другу и выскакиваю из авто, чтобы открыть для Снежаны заднюю дверь.

А когда возвращаюсь за руль, Геныч так и сидит с отвисшей челюстью.

– Геннадий, слюни подбери и не пялься так на девушку, ты её пугаешь.

– Э-это… у меня от радости… в заду дыханье спёрло, – мой друг в своём репертуаре.

Я разворачиваюсь к нашей пассажирке.

– Познакомься, Снежана, это мой друг Геннадий. И не пугайся, он намного добрее, чем выглядит.

– Очень приятно, – прозвучал то ли писк, то ли скрип.

– Геннадий, позволь тебе представить Снежану, это сестрёнка нашего уважаемого Артура. Представляешь, какую красоту он от нас скрывал? – я многозначительно смотрю на друга.

– Это возмутительно! – патетично воскликнул Геныч. – Но уж лучше поздно, чем рано.

Но, заметив мой свирепый взгляд, друг расплылся в улыбке и продолжил:

– Очень счастлив Вас видеть, Снежаночка, добро пожаловать к нам на борт. Пристегнитесь, улыбнитесь, от… – Геныч с умилением взглянул на мой кулак и бодро завершил: – От ведь какая радость!

Снежана неуверенно кивнула и осторожно напомнила:

– А мы на выставку не опоздаем?

– На выставку? – оскалился Геныч, а я опомнился, что забыл его предупредить.

Но так даже лучше, ведь своей импровизацией мой друг способен украсить даже самый гениальный и продуманный план. И прямо сейчас самое время для Геныча реализовать свои способности в моей бездарной постановке. Я выруливаю на проезжую часть и озвучиваю свой текст:

– Да, друг, ты прости, но придётся поехать туда без тебя. Но мы обязательно отвезём тебя домой, так что не переживай.

– Постараюсь, спасибо за заботу, – пробубнил Геныч.

– Ой, Жень, а ты нитки с иглой не забыл? – вспомнила Снежана.

Я подарил блондиночке благодарный взгляд и, достав из кармана швейные принадлежности, бросил Генычу на колени.

– На вот, зашивай свою дыру и благодари нашу спутницу.

– Мою дыру? – Геныч сузил глаза, но поскольку трудности никогда его не пугают, уже через миг он просиял радостной улыбкой: – Огромное Вам спасибо, Снежаночка! Вы так меня выручили, даже и не представляю, чтобы я без Вас делал! – Геныч рассыпался в благодарностях, не забывая бросать на меня многообещающие взгляды.

– А Вы очень сильно порвали? – Снежана полна сочувствия.

– О-очень сильно, вы бы видели этот разрыв! – сокрушается Геныч, а я с трудом сдерживаю рвущийся смех.

– Может, я Вам помогу зашить? – предлагает наша добрая девочка, и я закусываю щеку изнутри.

– Спасибо, солнышко, Вы сущий ангел, но я справлюсь. Ведь я же всегда справляюсь сам… Да, Евгений?

– Я горжусь вами, Геннадий, – глухо отвечаю, борясь с подступающей истерикой.

Боковым зрением вижу, как Геныч препарирует меня ненавидящим взглядом и трясёт катушкой.

– Да я, Снежаночка, с этими инструментами справляюсь на раз, – рычит он, продолжая глядеть на меня. – А ещё я гладью вышиваю, и бисером, и…

И меня прорвало. Давно я так не ржал. Вижу в зеркале заднего вида растерянные глаза девчонки, но ничего не могу с собой сделать и направляю машину к обочине.

– Не смешно! – протрубил Геныч. – Снежаночка, Вы не обращайте на него внимания, просто этому бездельнику не нравится, как я вышиваю крестиком.

– Извини, Снежан, – каюсь, немного успокоившись. А для Геныча у меня есть информация:

– Геннадий, только не обижайся, но даже если ты готов справиться, то лучше уж дома. Ты же не можешь зашивать свои штаны при девушке.

– Почему это я не могу? – обрадовался он, выяснив, наконец, где у него образовалась прореха.

– Может, потому, что ты приличный парень, а дыра у тебя не в самом приличном месте? – поясняю я, снова вливаясь в поток движения.

– У меня, чтоб ты знал, все места приличные!

– И всё равно ты не сможешь ехать с нами.

– Конечно, куда же я с голыми яйцами в приличное общество? – язвительно ворчит Геныч.

– Геннадий, – я укоризненно качаю головой, но Снежана хохочет весёлым звонким смехом – как когтями по стеклу.

– Не ссорьтесь, мальчики. И Вы, Гена, не расстраивайтесь, ладно? – пищит она тоненьким голоском, а моя совесть напоминает о своём присутствии.

– Только ради Вас, милая Снежаночка, но видит бог, как же я ждал эту выставку! – взвыл Геныч.

– Вы очень любите Дали?

– Кого? Дали?! О, да! Это мой любимый творец, – Геныч свирепо раздул ноздри, криво улыбаясь, отчего Дали наверняка бы впал в творческий экстаз.

– Правда? А какие работы ваши любимые? – не унимается наша разговорчивая Белоснежка.

Да ладно, неужели решила потрепаться за искусство?

– «Лебеди, отражённые в слонах», – небрежно отвечает ей Геныч, а я уважительно хлопаю друга по плечу. – А Вам, Снежаночка, что больше нравится?

Кажется, Геныч вошёл во вкус, и чтобы его остановить, приходится снова озадачить:

– Слушай, ты билеты на выставку нам отдай, а то ведь так и забудем.

– Билеты? – опасно гудит Геныч. – А разве они не у тебя?

– Нет, брат, ты мне их так и не отдал, сказал, что у тебя целее будут.

– Точно не отдавал? – рычит он, яростно шаря по карманам.

– Однозначно, только не говори, что опять потерял, – продолжаю выбешивать друга.

– А знаешь, Евгений, билеты-то я дома забыл, – торжественно объявляет Геныч. – Вот прямо там, где выкладывал пиво и креветки.

– В морозилке? – подсказываю с ехидной улыбочкой.

– На столе, рядом с твоей мазью от геморроя! Короче, двигай уже к Дали, а я дома расслаблюсь – холодненькое пиво, жареные креветочки…

– Ага, и любимая телепередача про китов, – подытоживаю я.

– Гена, Вам нравятся киты? – прожурчало с заднего ряда.

– Очень, особенно синие. Снежаночка, а у вас, кстати, какой рост? – Геныч хищно оскалился.

– Метр шестьдесят шесть, – отвечает она с печалью в голосе. – Я хотела стать моделью, но мне не хватило нескольких сантиметров, и я не прошла кастинг.

Я уже вижу, что Геныч готов развить опасную тему, и спешу предотвратить неравный поединок:

– Да им же хуже, принцесса, упустили такой бриллиант. – И заметив, как она благодарно мне улыбается, резко меняю тему: – Снежан, а скажи, ты Диану хорошо помнишь?

– Какую Диану? – абсолютное недоумение в голосе.

– А ты разве много Диан знаешь? Хотя Артур говорил, что уже лет пятнадцать прошло, как вы не виделись. – Я осторожно забрасываю удочки, ожидая реакцию.

Внезапно глаза Снежаны округлились.

– Дианку? Так она же вроде во Франции. А ты что, её знаешь?

– Я не знаю, но слышал о ней и решил вот у тебя расспросить.

– А что ты слышал? – испытывает эта коза моё терпение.

– Слышал, что она очень злая девочка… Это правда?

– Ой, да она вообще бешеная!

Возможно, наша пассажирка не так уж и далека от истины.

– А долго вы с ней общались? – продолжаю допрос.

– Н-не очень, да мы почти и не общались. Она прожила у нас около месяца, но дома почти не бывала. То на танцах своих, то у бабушки. Только ночевать приходила, и то не всегда.

– Она занималась танцами? – я вдруг вспомнил вчерашнее танго, и по венам будто огонь промчался.

– Ага, эта фанатичка даже с гипсом танцевать бегала, – пренебрежительно фыркнула Снежана.

– С гипсом? – переспрашиваем мы с Генычем в один голос.

– Ага, она руку сломала и ходила с гипсом и в школу, и на танцы.

Я прекрасно вижу, что говорить о какой-то Диане Белоснежка совсем не настроена, но вопросов у меня много, а получить ответы пока больше не у кого.

– Снежан, а почему Диана жила у вас?

– Ну, у неё же больше никого не было, и мама с бабушкой не стали отдавать её в детский дом, когда тётя Лена умерла. Мы Дианку пожалели, к себе взяли, а эта тварь неблагодарная чуть всем нам жизнь не испортила.

– А это как? – спрашиваю почти шепотом, боясь спугнуть разболтавшуюся девчонку, даже Геныч еле дышит.

– Да я не очень-то хорошо помню, мы о Дианке не любим вспоминать. Кажется, она приставала к Артуру с Игорьком, а потом сочиняла про них гадости, угрожала…

Мы с Генычем переглянулись, несомненно, мысля в одном направлении.

– Как приставала? – спрашиваю я, осознавая, что Диана была ещё ребёнком.

– А ты не понимаешь, как? – Снежана многозначительно закатила глаза.

А ты прямо всё понимаешь, поганка бледнолицая!

Конечно ни хрена я не понимаю! И Соболев подобных намёков даже не делал. При этом мне понятно, что Снежана озвучивает не собственные выводы, так как ей самой было слишком мало лет. Но я решаю уточнить:

– Так ведь Диана была мелкая ещё, сколько лет-то ей было?

– Ну-у… наверное, одиннадцать или двенадцать, – протянула она после недолгой паузы, необходимой для математических подсчётов.

– А Артур ведь старше её?

– Да, на три года.

– То есть, двенадцатилетняя малявка домогалась пятнадцатилетних парней. Так, что ли? – озвучиваю дикую версию, понимая, что это звучит, как полный бред.

– Ну, да, а чему ты удивляешься? У неё и мать была шлюха, она всю нашу семью опозорила – нагуляла ребёнка от какого-то черножопого француза. Вот и дочка в неё пошла.

Мы с Генычем снова переглянулись.

Семью?!

– Снежан, а Дианина мама кем вам приходилась? – осторожно спрашиваю. – А то я что-то запутался.

– Она была младшей сестрой моей мамы. Но из-за этой шлюхи мы потеряли квартиру в Москве, и дедушка умер от позора. Мы из-за неё всё потеряли! – неожиданно эмоционально выстреливает Снежок.

Ну да, так уж и всё? Что-то же осталось, наверное, либо найдено непосильным трудом.

– А Диана-то в чём виновата? – я не оставляю попытки докопаться до сути.

– Как это в чём? Она же вся в мать, да к тому же черномазая. Зачем нам такая родня – позориться? Пусть живёт в своём Париже и трахается со своими французами, – выдаёт наш хрупкий одуванчик.

4

От слова «черномазая» меня начинает уже нервно потряхивать. Да нормальная она! – с идеальной смуглой кожей. Скорее всего отец Дианы какой-нибудь латинос, хотя, будь девчонка мулаткой – ей бы точно не навредило. И пусть совсем недавно в разговоре с отцом я сам выражался, как последний мудак, но сейчас меня плющит от злости. Потому что в Диане нет ничего чёрного – каштановые волосы, жёлтые глаза, карамельная кожа… От воспоминаний тяжелеет в паху, а рот наполняется слюной.

А ещё я начинаю ненавидеть бледную суку Снежаночку. Геныч вдруг заметно оживился:

– Снежаночка, голубушка, Вы абсолютно правы – зачем нам какие-то иноземные темнокожие мартышки, когда вокруг столько нежных, белокурых красавиц. Я прав, Евгений?

– Устами Геннадия истина скандирует, – цежу сквозь зубы. – Снежан, а Диана с тобой в одной школе училась?

– Ещё чего! Эта нищебродка до нас жила на «камчатке», там и осталась учиться, среди таких же отбросов. Вы же знаете, что это за райончик? Ой, а как эта дура одевалась, вы бы видели…

А у меня перед глазами Диана в алом платье… Убийственно красивая!..

– …Ходила в каких-то обносках, как лохушка последняя, – проверещала писклявая вафельница и брезгливо сморщила свой бледный носик.

Заткнуть бы этот грязный фонтан с разбегу чьим-нибудь крупным прибором… Я покосился на Геныча, но тот, будто угадав мои мысли, грозно раздул ноздри и отодвинулся. Но перемену в моём настроении он уловил безошибочно и перехватил инициативу:

– Снежаночка, а какая была у Дианы фамилия до того, как она уехала во Францию?

– Кузнецова, как у бабушки с дедом. Её же мать больше никто не взял замуж. Да и кому бы она понадобилась с таким ребёнком?

– А почему Дианина мама умерла? – продолжает Геныч, рубанув меня по колену, чтобы сделал лицо попроще.

– Кажется, что-то с сердцем, – равнодушно пискнула бессердечная тварюшка.

– А кто же девочку во Францию увёз?

– Папаша, наверное… а кто ещё? Да зачем она вам нужна? – Снежана уже заметно занервничала.

Но вряд ли в этой куриной головке осталась хоть сколь-нибудь полезная информация. Куда б теперь деть этот нелепый носитель ху*ни?..

Молодец Геныч – спас мой допрос! Я благодарно ему подмигнул, а едва подкатив к своему дому, с досадой обнаружил, что красная «Mazda» Вики припаркована у моего подъезда.

– А куда мы приехали? – послышался отвратительный фальцет Снежаны.

Бл@дь, да что ж за день-то такой?!

Я притормозил на проезжей части, не доехав до парковки, заглушил двигатель и прикрыл глаза.

– Что-то я устал.

– Ну, а как ты хотел, брат?.. Весь день не спишь, всю ночь не жрёшь – вот потому и устаёшь, – сочувственно резюмировал Геныч.

– Ночью вообще есть вредно, – вставила Снежана свои пять копеек, а в салоне моего авто повисла гнетущая и непривычная тишина.

Без комментариев!

– Женя, почему мы стоим, мы поедем на выставку? – не выдерживает молчания кое-кто писклявый.

– Только после шоу, – отвечаю, наблюдая, как Вика выбралась из своей красной машинки и стремительно прёт в нашу сторону.

– Оп-па! Нежданчик! – Геныч тоже заметил Вику и уже предвкушает развлечение. – Ох, Виктория! Да не идёт, а пишет!..