скачать книгу бесплатно
Что-то подсказывало Никите, что эта вспышка – не последняя, и кошмар продолжится. Как писал Кинг, «кошмар – это психологическое рвотное». Но от чего его психологически тошнит?
Ещё с час он сидел, курил и ломал голову над произошедшим, прислушиваясь к ощущениям: не повторится ли вспышка? А потом внезапно осознал, что остро нуждается в совете. В поддержке друга и хоть каком-нибудь участии со стороны. Все его размышления казались несколько однобокими: они всё время приводили к одним и тем же результатам. Нужен свежий взгляд.
Никита достал телефон и посмотрел на два верхних контакта в списке. Они набирались чаще других. Павел Немов и Василий Шибков. Прагматик и фантазёр. Выбор был очевиден, и он набрал Васю.
– Привет, Замер! – весело отозвался Вася после третьего гудка. – Рассказывай, что у тебя за страсти происходят?
– Привет, Шиба! С чего ты взял, что у меня что-то происходит? – Никита неубедительно изобразил удивление, но сам вздрогнул от неожиданности. На секунду показалось, что он уплывает от реальности, сходит с ума, и все об этом знают. – Я просто узнать, как дела…
– Да ла-а-адна, – насмешливо протянул Вася. – Ты? Просто позвонил, чтобы узнать, как у меня дела? Брось, братан! Я, если честно, ждал твоего звонка. Думал, когда же ты соизволишь посвятить своего лучшего друга в великую тайну странного поведения? Наконец дождался! Я весь внимание.
Замеров на мгновение растерялся. Сглотнув ком в горле, он спросил:
– Ты о чём вообще? Какая тайна?
Василий на том конце трубки выругался в сторону. Послышался быстрый стук клавиш, клацанье мышкой и недовольный возглас.
– Вот сука! Третий трай на боссе! Подожди, на паузу поставлю. Так вот, Никитос… В офисе шепчутся, что ты стал какой-то дёрганый. Нервный. Ходишь невыспавшийся, в помятой одежде. Девчонки из бухгалтерии пускают слухи, что закоренелый холостяк Никита Замеров влюбился. – Вася глумливо захихикал. – Ты не думай, я не против! Пора бы уже остепениться. Ну, или, как минимум, идти по направлению к этому. Тебе же скоро тридцатник стукнет, а ни жены, ни детей…
– Тебе тоже тридцатник, обалдуй! Мы ровесники. Сам-то…
– …а в жизни одна работа, пиво и компьютер. Только ты меня, уж будь добр, познакомь со своей пассией, а то останешься на свадьбе без свидетеля.
– Я… не… Нет у меня никого, – забормотал Никита и как-то сразу раздумал делиться происходящим с другом.
Шутливый тон Васи напрочь сбил настрой для откровенного признания. А новость о том, что на работе ходят слухи о его странном поведении, убила желание делиться с кем-либо. Неприятное открытие: о нём говорят. Заметили, хотя Никита надеялся, что его внутреннее состояние остаётся для остальных тайной.
– Приболел что-то, – соврал Замеров. – Грипп сейчас ходит, сам знаешь… А своим подружкам из бухгалтерии скажи, чтобы не лезли, куда не надо.
– Так они правы? – восторженно взвизгнул Вася. – Бабу… Э-э-э, девушку завёл? Кто она?
– Никого я не завёл, успокойся! Если что, тебе первому сообщу. Тут другое дело. Мне нужна некая помощь…
– Я знал! – развеселился снова Шибков. – Какого рода помощь? Колечко подобрать? Посоветовать хороший магазин с кружевными трусиками?
– Мне информация нужна, – пресёк хихиканье Никита. – На определённую тему. Надо покопаться и собрать данные. Поможешь? У меня просто завал с контрактами, да и с Пашкой проект ещё не закончили… На днях хочу к нему заехать. Моя благодарность будет безмерной.
– Благодарность в эквиваленте томлёной телятины и пива? – промурлыкал Вася.
– Будет тебе и мясо, и пиво, – быстро согласился Замеров. – Чем скорей нароешь мне инфу, тем скорее устроим праздник возлияния.
Коронное блюдо Никиты – запечённая говядина под соусом – сводило с ума всех, кому посчастливилось его попробовать. И он часто пользовался этим.
– Только собирай оперативно, а не как обычно.
– Так что собирать-то? Брачные ритуалы гриппозных зануд? Или курсы, как улучшить умение врать лучшим друзьям?
Никита на пару секунд замялся, а потом выпалил:
– Мне нужно как можно больше знать про сны. А конкретно – про кошмарные сновидения.
Вася очень вопросительно замолчал, а потом осторожно спросил:
– Брат, у тебя всё хорошо?
– Всё прекрасно. Погугли. Или где ты там обычно интересную и запретную инфу находишь? Отфильтруй весь шлак и пришли мне чистый информационный концентрат. Для работы надо, – последние слова он выплюнул, не скрывая раздражения, и сбросил звонок.
Никита положил телефон на стол. Немного посидел, уставившись в пустоту и барабаня пальцами по подлокотнику кресла. Потом включил компьютер и залез в интернет. Пока устанавливалась связь, ещё раз попытался предположить, что за приступ секундного «зависания» или мимолётного провала с ним случился. Эпилепсия? Рак мозга?
«Не паниковать! Интересно, эта вспышка и начавшиеся неделю назад кошмары взаимосвязаны?» – эта мысль казалась особо точной, как вставший на своё место кусочек пазла. Жуткого пазла, где не хватало ещё многих деталей, и представлять себе полную картину Никита совсем не хотел. Хватало маленькой части.
На экране высветилась поисковая строка. Никита вбил туда пару фраз, спрашивая, что могут значить плохие сны. Выяснилось, что повторяющиеся ночные кошмары – это нефизиологическое заболевание, связанное с перегрузом или непроработанными стрессами.
Это определение вызвало у мужчины смешок. Он вскинул руки в шутливом жесте. «Я продаю рекламные поверхности! – сказал он в экран. – Какие непроработанные стрессы, блин? Задница квадратная, да от кофе изжога. Офисный планктон может страдать только от рутины, скуки и геморроя.»
Никита хохотнул, а потом понял, что разговаривает сам с собой. Он продолжил листать страницы дальше. Оказалось, что ночные кошмары чаще всего бывают у детей. Взрослые страдают от подобных расстройств всего в двух – восьми процентах случаев. «Да я просто, блядь, везунчик! – процедил Никита сквозь зубы. – Попасть в грёбаные два процента – это талант»
Основными причинами кошмаров у взрослых источники указывали посттравматические синдромы, усталость, депрессии, переедание на ночь. Замеров посмотрел на лазанью, по-прежнему лежащую на полу. «Обещаю больше не есть на ночь» – поклялся он пустой комнате.
Статьи про стрессы, наркотические лекарственные препараты и алкоголь Никита пропустил. Наркотики он не употреблял никогда, пил только пиво – и то бутылку-две за вечер, а стрессам неоткуда было взяться. Вырос в хорошей благополучной семье. Ничего особенного. Никаких неприятных шлейфов из прошлого, которые могли подорвать его психику. Да и во взрослой жизни особо плохих ситуаций не было. Оставалась версия психологически неустойчивого эмоционального состояния, возникшего в результате… чего?
«Что-то не сходится…» – бормотал Никита, листая страницы и почёсывая трёхдневную щетину. Работа? Замеров поискал в недрах сознания, на кого бы он мог быть обижен. Кем недоволен, сам того не подозревая? Не нашёл. В отношении коллег особого напряга не было – дружил со всеми. Начальство уважительно относилось к нему как специалисту: к его уровню, трудолюбию и ответственному подходу к задачам.
Любовь? На личном фронте царил штиль. В прошлом году случился роман с замужней женщиной, которая после месяца пылких свиданий внезапно одумалась и вернулась в семью, напоследок сказав, что ни о чём не жалеет. В настоящее время был ни к чему не обязывающий флирт с Наташей из отдела кадров. Кстати, можно её пригласить в ресторан, она уже готова. И мелкие симпатии к девочкам из бухгалтерии. Не более.
Значит, причина возникшей проблемы крылась в чём-то другом. Оставалось ждать, что найдёт Вася Шибков. Возможно, в альтернативных источниках мелькнёт хоть лучик догадки о том, что с ним происходит.
Вспышка!
Элика.
Любовь – это всепожирающая скверна.
Вспышка!
На Никиту внезапно обрушилось чувство щемящей тоски, как будто из груди вытащили часть сердца. «Элика», – прошептал он, с трудом сглатывая ком в горле и пытаясь разжать до боли стиснутые челюсти. Почему это странное имя так болезненно сладко отзывается у него в душе? Почему он вспомнил умершую много лет назад маму? Почему из прошлого воскресли воспоминания обо всех его девушках, всех симпатиях и псевдолюбимых особах, с которыми он даже планировал создать семью? Сейчас приставка «псевдо» подходила как никогда. Замеров чётко осознал, что никогда в своей жизни не любил по-настоящему. Все эти случаи были лишь фантомными прелюдиями к истинному, настоящему чувству.
«Элика? – позвал он и прислушался. – Кто же ты?»
Никита решил, что ещё одна чашка кофе будет не лишней. Стараясь не слишком углубляться в вязкие размышления о кошмарном «Флуструкте» и непонятно откуда взявшейся Элике, пошёл к плите. Отсутствие ответов утомляло. Кофе убежал, потому что Замеров задумался и понял про себя одну вещь: в последние годы он слишком закостенел в плане чувств. Он не знает, как это – любить по-настоящему. Это была реальность иного порядка.
4
Вспышка!
Звенит колокольчик у дверей. Пришёл ненасытный гном…
Никита стоял в тёмном коридоре. Никаких видимых источников света вроде ламп не было, но всё чётко просматривалось в полумраке. Смотришь, словно через прибор ночного видения, только без зелёного спектра. Под ногами пружинил грязный ковёр. Старые, выцветшие обои в цветочек потрескались и висели лохмотьями. Очертания, формы, линии, всё окружение казалось немного скособоченным. Неправильным. Изломанным.
Никита огляделся, понимая, что он во сне. Удивления нет: сознание воспринимало все странности как само собой разумеющееся. Беспорядочный ворох мыслей не давал как следует сосредоточиться на чём-то одном. В голове словно порхал рой мотыльков. И этот звук… Шелест крылышек.
На всём протяжении длинного, тёмного коридора по стенам были развешаны картины. В старинных рамах, с облезлой позолотой. Изображения на полотнах слегка расплывались, но разобрать их не составляло труда. Они изображали события Нового Завета, точнее – различные моменты казни сына Бога. Лудифика.
Никита подошёл к одной из картин и дотронулся до неё пальцем. Ощущение было таким, словно он ткнул в натянутый капроновый чулок. Палец отпружинило. Появилось мерзкое ощущение неправильности – и не только от тактильного контакта с податливым холстом. Было ещё что-то… Это как в полной тьме почувствовать гнилостный запах разложения и наступить в нечто скользкое и мягкое. Даже не видя предмет, ты знаешь, что это какая-то гадость.
Никита сделал шаг назад. Чуть наклонился, всмотрелся в картину перед собой и понял, откуда взялось тошнотворное ощущение неправильности происходящего. Изображения на картинах… Хотя чего он ждал? Это же очередной кошмар! Здесь всё должно быть неправильно-жутким, омерзительным. В этом сне причиной оглушительного ужаса были полотна с более чем неприятным содержанием.
Лудифик на картинах выглядел охваченным счастьем. Прямо одержим безумным весельем! На первом полотне он улыбался стражникам, которые бичевали его плёткой-семихвосткой. Подмигивал им. На втором он, казалось, даже подбадривал их, судя по глумливому выражению на истерзанном лице.
Никита медленно пошёл вдоль стены, всматриваясь в богохульную экспозицию. Вот Лудифик хохочет, когда, уложив его на распятие, в руки и ноги вбивают гвозди. Вот он целует копьё стражника, которое только что пронзило его рёбра. Уже вися на кресте, он озорно показывает язык своей матери, которая стоит в толпе с равнодушным лицом, неприлично ковыряясь в ухе. Пытается плюнуть в одного из двоих преступников, распятых рядом с ним. Наклонив голову вбок, терновым венцом почёсывает плечо.
Никита дошёл до последней картины в ряду. Она была особо омерзительной. Здесь изображался Лудифик после воскрешения и вознесения, но он находился не в Царстве Божием, а в адском пекле. Среди полыхающего пламени и сотни терзаемых душ, стоя на коленях перед дьяволом, он с очевидным удовольствием делал ему минет.
Замерова затошнило от страха. Только сейчас пришло полное осознание, что он уснул и оказался в очередном кошмаре, и эти мерзкие картины – далеко не всё, что ему уготовано. Мысли-мотыльки разлетелись, оставляя лишь одно – ощущение животного ужаса.
Внезапный стук заставил Никиту обернуться. В дальнем конце тёмного, вытянутого на сотни метров коридора он увидел дверь. Лучик жёлтого света пробивался через глазок, расположенный на уровне глаз.
«Я сплю… – произнёс он, но голос расплылся и утонул в вязкой тишине. – Мне надо проснуться…»
Настойчивый стук в дверь повторился, а следом визгливо крикнул злой детский голос:
– Впусти меня!
Как это бывает во снах, Никита медленно пошёл вперёд, шаг за шагом волоча тяжёлые ноги. Зачем? Разве самым естественным желанием не было пуститься наутёк? Нет. Его действия аргументировала непонятная надобность – дойти до двери и посмотреть на ненасытного гнома, о котором он уже знал.
Тройной грохот в дверь: тук-тук-тук!
– Впусти меня, я тебе говорю! – закричали снова. – Открой!
Голос определённо принадлежал ребёнку – мальчику лет восьми или десяти. Тонкий фальцет содержал в себе столько пылающей ненависти, что, казалось, может растворить дверь ментальным ядом.
Тук – тук – тук.
Шаг. Ещё шаг. Словно идёшь по пояс в воде. Ковёр под ногами начал влажно хлюпать. Ноги проваливались по щиколотку, как будто в грязь, и каждый раз вытаскивать их было всё сложней.
– Последнее предупреждение, ублюдок! – сказал мерзкий голосок. – Впусти меня!
Никита подошёл к двери. Ручка была выполнена в форме головы уродливой горгульи. Потрогав её шершавую поверхность, он сделал ещё шаг и подошёл вплотную.
Тук! Тук! Тук! Дерево сотрясалось от ударов существа по ту сторону.
«Ненасытный гном… Это он пришёл ко мне… Пришёл, чтоб вырвать мне все зубы, поджарить их и съесть. Ведь все знают, как злобные карлики любят зубы! Особенно молочные, детские… Родители знают про это ужасное существо. Знают, что оно может прийти к их детям! Поэтому они убеждают своих чад добровольно отдать выпавшие зубки мерзкому существу, чтоб он не настиг их сам. Вуалируют это исчадие ада доброй зубной феей…»
ТУК! ТУК! ТУК!
Удары в дверь стали мощнее. Замеров даже представил, как гном с размаху всаживает свои кулачки в дощатую поверхность. А потом удары внезапно прекратились. Секундное затишье пугало сильнее, чем минуты, когда существо верещало и ломилось внутрь, требуя его впустить.
Ручка в форме головы горгульи скрипнула и начала медленно поворачиваться. Никита видел, как заострённая морда плавно подбирается к выемке, где дверь стопорил шпингалет. Стоит ей дойти – и замок откроется, впуская злобного любителя жареных зубов. Ручка прокрутилась по часовой стрелке почти до конца, а потом вдруг резко вернулась в прежнее положение. Парализованный от страха Никита даже не сообразил, что надо что-то сделать.
Тук! Тук! Тук!
Удары в дверь возобновились.
– Впусти меня!
Казалось, перегородка сейчас рухнет: петли опасно трещали. Мелкие щепки отлетали, не падая на пол. Они продолжали парить в воздухе, словно в невесомости. Никита, превозмогая парализующий страх, наклонился и приник к дверному глазку. Кем бы ни был этот мерзкий гном, он обязан его увидеть! Самый сильный страх – тот, которого не видишь. Домыслы ужасны тем, что в отсутствии визуального контакта человек начинает представлять свои самые жуткие кошмары. Вот почему Ктулху так популярен, хотя Лавкрафт не описал своего монстра ни в одной из книг.
Никита увидел лестничную клетку. Немного необычную и искажённую. Дверь напротив покрывал зелёный дерматин. Там тоже был глазок. И в него тоже кто-то смотрел. Освещение было тусклым, но Замеров смог разглядеть всё: стены с облупленной синей краской, выложенный чёрно-белой мозаикой кафельный пол, ржавые трубы под потолком… Всё виделось в округлой призме «рыбий глаз», и Никита, наконец, заметил его. Невысокий мальчик стоял перед дверью, опустив руки по швам. Он уставился в одну точку – прямо перед собой. Казалось, гном смотрит сквозь деревянную преграду в район живота Никиты. Босой, в каких-то старых обносках, волосы спутаны, торчат в разные стороны, как перья вороны…
Тук! Тук! Тук!
Откуда взялись эти глухие быстрые удары, если мальчик не поднимал руки? Он даже не шевельнулся. И не разомкнул губ. Но мерзкий голос из-за двери произнёс:
– Я предупреждал тебя, сукин сын! Теперь держись!
Никита хотел отойти от двери. Развернуться! Бежать, что есть сил, по длинному тёмному коридору! Подальше от этого ужасного существа…
ТУК! ТУК! ТУК!
Гулко, протяжно и натужно дрожала дверь, готовая в любой момент развалиться на части.
Никита завыл от страха, но не смог сдвинуться с места. Руки словно примёрзли к поверхности. Щека приклеилась. Глаз, не отрываясь, смотрел на полутёмную площадку и гнома на пороге. На доли секунды – или это были часы? – воцарилась мёртвая тишина. Мальчик стоял, не двигаясь. Стук в дверь прекратился. Исчезли вообще все звуки. Никита стоял и ждал, затаив дыхание. Стоял и ждал…
Стоял и ждал, глядя на грязную фигуру перед дверью. А потом существо неожиданно подняло голову. Оно вперило в него свой безумный злющий взгляд и заверещало.
– А-а-а, во-о-от ты где-е-е!
Дверь разорвало в щепки, как при взрыве, и дикий, исполненный предвкушения визг заполнил коридор. Никиту отбросило назад. Упав на спину, он успел увидеть, как гном несётся на него, щёлкая длинными жёлтыми зубами. Его безобразная голова заполнила весь обзор, весь мир. Гном упал на Никиту и вплотную прижался к нему лицом, как будто собирался поцеловать. А затем он начал мелко биться в конвульсии. Лоб существа, его щёки, покрытые гниющими струпьями, тёрлись об Никиту, обсыпая его зловонной трухой. Быстрее, быстрее, быстрее! И вдруг вибрация стала медленнее…
В-з-з-з-з-з!
5
В-з-з-з-з-з! В-з-з-з-з-з! В-з-з-з-з-з!
Продираясь сквозь пелену ужаса, омерзения и тошноты, Никита не сразу понял, в чём дело. Ему в лицо по-прежнему вдавливалось нечто тёплое, твёрдое и дребезжащее. В панике взмахнув руками, он понял, что лежит на животе, зарывшись лицом в подушку, а под щекой вибрирует смартфон. Сфокусировав взгляд, Никита увидел имя, которое высветилось на экране: Вася Шибков.
– Алло, – ответил он. Голос был хриплым до невозможности.
– Привет, Замер! Не разбудил? – донёсся голос Васи.
– Нет, всё хорошо. Я просто… Я тебе перезвоню.
Через полчаса, выпив две чашки крепкого кофе и немного придя в себя, Никита набрал Шибкова.
– Есть что-нибудь интересное? – спросил он. – Скажу сразу: мы пропускаем научную информацию, психологию, психиатрию и всё такое.
– И что тогда тебе надо? – не скрыл удивления Вася. – Могу рассказать про картины Дали. Он сновидения рисовал.
