скачать книгу бесплатно
– Манс, – с облегчением выдохнул Никита. – Как поживаешь, старик?
Паша завёл собаку лет десять назад – по его совету. И ни разу не пожалел об этом.
Пёс ткнулся холодным мокрым носом в подставленную ладонь, обнюхал пустую миску и грузно лёг, тяжело дыша.
– Нормально он поживает, – отозвалась тётя Нина, вынырнув из омута внутренних переживаний. – Митенька в нём души не чает, играют постоянно. Митенька – вообще мальчик добрый. И умненький какой! Весь в отца пошёл… А эта…
Вспышка!
На столе появилась тарелка. На ней – кусок хлеба. Нож вынырнул из пустоты и ловко прошёлся по нему, оставляя слой плавленого сыра. Три дольки салями, колечко лука, кружок помидора, слой горчицы, сверху кусочек ветчины – казалось, бутерброд образовывался сам собой.
– Кушай, мальчик, – пододвинув тарелку, сказала тётя Нина. – Совсем ты исхудал, смотрю… В столовой, небось, питаешься? Там же не продукты, а одни химикалии. У меня на рынке знакомая есть, из деревни – свои овощи возит и мясо. Так что не сомневайся, ешь: всё свежее, натуральное… Где-то майонез ещё был, сейчас дам…
От вида еды Никиту замутило.
– Я к приходу Пашеньки вам супчик сварю, по-деревенски. А пока жуй бутерброд – замори червячка. Чаю будешь?
– А кофе есть? – еле выговорил Никита сквозь сжатые зубы. К горлу подступала желчь.
– Есть, конечно, – кивнула старушка. – Хороший, дорогой. Я-то сама кофе не пью: у меня сердце. А вот Пашка его вёдрами хлещет. Как сядет за свой компьютер – и всю ночь до утра по кнопкам тычет, курит без перерыва и пьёт, пьёт, пьёт… Всё здоровье через дым и кофе выпустит…
– Мне покрепче, – попросил Никита, увидев, что тётя Нина насыпала в кружку всего половину чайной ложки. – Или можно я сам?
– Сыпь сам, сколько нужно. А я чайник поставлю.
Вспышка!
Сомница ожила…
Над конфоркой щёлкнул пьезоэлемент, и зажёгся газ. Сверху с грохотом приземлился чайник. На столе материализовались: ваза с печеньем, тарелка с оладьями, нарезанный сыр и сахарница. Чайник почти сразу засвистел.
– Кушай, Никита. А я Пашеньке позвоню: скажу, что ты его ждёшь, – пусть не задерживается после работы. А то как засядет…
– Не надо, тёть Нин, – Никита покачал головой, отчего та сразу пошла кругом. – Паша знает, что я приду. Мы созванивались.
Но она раздражённо махнула рукой.
– Он мог и позабыть. Памятью весь в покойного отца пошёл, царствие ему небесное. Вроде помнит, а потом раз – и через минуту забыл. В голове одни микросхемы…
Тётя Нина ушла в зал, и оттуда послышался хруст старого дискового телефона: она набирала номер.
Сенбернар Манс приподнял огромную голову и вопросительно посмотрел на Никиту. Тот кивнул и поставил тарелку с огромным бутербродом на пол. Пёс слопал угощение в один присест, почти не жуя, осторожно скосил печальные глаза в сторону зала и снова развалился на полу. Тарелка вернулась на стол. Пёс уже давно служил утилизатором пищи, которая не вмещалась в друзей Павла. Без ведома гостеприимной тёти Нины, само собой.
Вспышка!
Констриктор слаб и разрушается…
Из зала доносились неразборчивые фразы. Тон старушки был нетерпеливым, но сдержанным.
Никита потёр онемевшее лицо, выплюнул в тарелку уже ставшую пресной жвачку, насыпал в кружку три полных ложки кофе, залил кипятком. Подумав, добавил ещё ложку кофе и принялся мешать. Голова кружилась от усталости и переутомления. Кофеин поможет на полчаса-час. А что дальше?
Вспышка!
Безумство крысы приведёт отчаянных на виселицу…
Вспышка!
И тела будут качаться во тьме целую вечность, пока не придёт мёртвый царь и не устроит трапезу на месте казни…
Вспышка!
Никита сделал большой глоток, не замечая, что горячий кофе обжигает горло. Голоса отступили, оставив какой-то гул в голове и тошноту. Он сделал ещё глоток, не чувствуя вкуса, и повернулся. В дверном проёме стояла Нина Викторовна. Её рот был широко открыт, и оттуда показался язык – длинный, влажный, цвета перезрелой вишни. Он свисал до самого пола.
Вспышка!
– Ты что-то неважно выглядишь, Никита, – сказала тётя Нина и озабоченно всмотрелась в его измождённое лицо. – Круги под глазами, губы синюшные… Ты, часом, не заболел? Может, я, чая тебе налью? С малиновым вареньем или с мёдом?
Никита зажмурился, что было сил, и выдавил из себя смешок.
– Спасибо, всё хорошо. На работе завал – на сон остаётся мало времени.
– Совсем тебя там замучили, – сокрушённо покачала головой старушка. – Что это за контора такая, что сотрудникам ни дня покоя нет? На них пожаловаться надо за такое обращение. Козлы!
Замеров неопределённо кивнул, не то соглашаясь, не то опровергая обвинения.
– Бледный какой – смотреть больно. Молодец, что бутерброд съел. Допьёшь кофе – и ложись немного подремать.
Вспышка!
– Вон в зале, на диване. Я тебе подушку принесу.
Вспышка!
– Пашка только через час приедет: начальник задерживает. Я тебя разбужу, как он появится. Ложись, ложись.
Вспышка!
Нина Викторовна отвернулась к раковине и не увидела, что Никиту передёрнуло всем телом. Руки конвульсивно вскинулись и упали. Он впился в спину женщины диким, безумным, больным взглядом, словно хотел её ударить.
«Не спать, не спать, не спать! – пронеслось в голове. Учащённое сердцебиение стучало в висках. – Не спать! Не спать! Не спать! – Никиту залихорадило, бросило в жар. – Я не буду спать! Нельзя! Ни в коем случае нельзя!»
Тётя Нина принялась мыть посуду, сетуя на жадных начальников, которые только и делают, что выжимают из работников все соки и не создают нормальных условий для отдыха.
В хранилище Арцетуды заточена та, которая удержит мир от краха…
Вспышка! Вспышка! Вспышка!
Порабощённая нация генокани, сбивая ноги в кровь, бредёт по бесконечной стеклянной пустыне…
Вспышка!
Тикали часы на стене, из крана лилась вода, пенная губка в руках хозяйки со скрипом скользила по тарелкам. Запредельно далёкий голос тёти Нины рассказывал давнюю историю о покойном муже. Под столом дремал сенбернар Манс.
Вспышка!
Никита медленно откинулся назад, облокотившись о стену. Его сухие потрескавшиеся губы нездорового фиолетового цвета беззвучно шевелились. Руки, лежавшие на столе, слегка подрагивали. Зрачки, налитые кровью, не спеша ползли вверх, словно он хотел посмотреть в потолок, не поднимая головы, – выше и выше.
Сенбернар Манс внезапно поднял голову и тихо заскулил.
– Что, мой хороший? Кушать хочешь? – не поворачивая головы, спросила старушка. – Сейчас я тебе кашки сварю.
Мертвенно-серая кожа Никиты пошла алыми пятнами. Зрачки уже скрылись за верхними веками, оставив на обозрение лишь белки глаз, испещрённые сеточкой лопнувших сосудов. Зубы заскрежетали.
Вспышка!
Тело мелко вибрировало. Судорога свела пальцы. Голова конвульсивно подёргивалась. Страшный, невидящий взгляд пульсирующих белков чуть заметно подрагивал. Это жуткое состояние длилось несколько тягучих секунд, а затем всё прекратилось так же неожиданно, как началось. Зрачки медленно выплыли из-под нижних век, словно проделали невероятный маршрут вокруг своей оси. Как только глаза пришли в своё нормальное состояние, тётя Нина повернулась с Замерову и с улыбкой спросила:
– Может, ещё бутербродик?
Приближается полночь, и на прогулку выходят бесплотные дети…
Вспышка!
4
С трудом продираясь сквозь вязкую дрёму, Никита стоял над раковиной в ванной и ждал, пока из крана стечёт ржавая вода. В голове натужно пульсировала умирающая мысль: «Я не должен засыпать! Не должен!» Тихая волна сна накатывала на берег страха. Журчание воды убаюкивало. Голос тёти Нины из кухни медленно растворялся в обволакивающей тишине, отдалялся… Веки тяжелели, а голова стала лёгкой, почти невесомой.
Вспышка!
Рука метнулась во внутренний карман пиджака, извлекла оттуда две таблетки каффетина, закинула в рот. Зубы разгрызли лекарство. Казалось, что все эти действия происходили автоматически. Никита наклонился над раковиной, сбил головой бутылочку зубного эликсира, присосался к крану и начал жадно пить.
Сон постепенно отступал. Голос тёти Нины из кухни обрёл прежнюю громкость. Стены перестали качаться.
Шестипалая рука тянется к сердцу из тьмы времён…
Вспышка!
Никита посмотрел на своё отражение в зеркале.
– Покойник, – пробормотал он и горько усмехнулся. – Ходящий по земле неупокоенный мертвец.
Бледное лицо, мешки под глазами, искусанные губы цвета черники – следы, оставленные беспрерывным бодрствованием. Четверо суток без сна.
Почувствовав подкатывающую дурноту, Никита принялся ожесточённо умываться холодной водой. Кожа лица не ощущала прикосновения рук, словно была чужой. Закрыв кран, мужчина вытерся махровым полотенцем и вышел из ванной. Стены в коридоре внезапно качнулись. Сердце с разбегу бухнулось в грудную клетку под воздействием стимуляторов и большой дозы кофеина – последствие искусственного отрезвления мысли.
Бордовый стяг на Иерихонском холме…
Вспышка!
«Я не должен спать! – в который раз подумал Никита. – В зал! Подальше от монотонного голоса Нины Викторовны! На диван не садиться – он мягкий, податливый: откинешься на спинку – и сразу поглотит сон. Вот жёсткий табурет совковых времён – то, что надо. Телевизор или музыка. Громко. Что-нибудь, чтобы занять мозг.»
Никита нажал на кнопку пульта, и телевизор ожил. На экране возникло изображение спящих сурков, и вкрадчивый голос Николая Дроздова сообщил, что эти забавные зверушки могут впадать в дрёму, которая длится девять месяцев.
Щёлк! Переключение канала.
– …эффективный препарат против бессонницы. Он обладает повышенным содержанием…
Щёлк!
– …концерт Татьяны Булановой «Спи, мой мальчик маленький»…
Щёлк!
– …таким образом, тибетские монахи, пребывая в состоянии медитации, которое граничит с миром грёз…
Щёлк!
– …проспал девять лет. И сегодня в нашей студии жена попавшего в аварию Михаила – Светлана. Встречайте…
Щёлк!
– …трий Анатольевич Медведев, уснувший прямо на…
– Да вы издеваетесь! – зло воскликнул Никита и выключил телевизор.
Тишина как-то сразу обступила его, вдавливая барабанные перепонки в череп.
«Четыре дня… – подумал Замеров и широко зевнул. – В какой момент сработает предохранительный клапан, и мозг отключит сознание, чтобы не сойти с ума? Когда? Сегодня? Завтра? Уже отключил?»
Никита помассировал виски и попытался сфокусировать взгляд. Стены комнаты размеренно качались, рябили, закручивались в спираль. В голове гулким эхом отдавался каждый звук: звон посуды на кухне, чириканье синичек за окном, шум проезжающего автобуса…
Вспышка!
О чьём доме ты печёшься, не имея своего, крыса степная?..
Вспышка! Не яркая – скорее, похожая на угасающий блик солнца.
Нина Викторовна вдруг заглянула в зал. Она сделала это, как ребёнок, засунув в комнату только голову.
– Включить музыку? – спросила женщина, прикрыла рот рукой и тихо хихикнула.
Музыкальный центр, стоящий на комоде, ожил: загорелся лампочками, и из колонок полилась мелодия – «Вальс цветов» Чайковского. Звук заполнил комнату, как густая патока, проникая в каждую пору, обволакивая разум. Тётя Нина по-прежнему стояла в проёме, держась рукой за косяк и заглядывая в зал, словно не желая входить.
– Я немного стесняюсь, – ответила она, словно прочла его мысли. – Не знаю, как ты отреагируешь, Никита. Но я рискну, если ты попросишь.
– Нет, нет, – прохрипел мужчина, пытаясь подняться.
Тело стало тяжёлым, как будто весило тонну. И он больше не сидел на табурете, а полулежал на диване с подушкой под головой. – Нет, нет! Я не могу…
