НеВера

Картина первая

Мы видим Павла. Он спускается по лестнице со второго этажа торгового центра. В руке зажат цветастый пакет, в котором лежит серебряный браслет инкрустированный агатами. Это подарок его девушке по имени Валерия. Павел, судя по его возбуждённо-сияющему виду, находится в приподнятом настроении. Мы можем предположить, что он волнуется. Об этом говорит блеск глаз, говорит стремительная походка, говорит нервные подергивания руками.

Павел внешне привлекателен. Подтянут, без видимых психологических дефектов. Он маневрирует в толпе покупателей, торопится, кого-то даже несильно толкает, извиняется, бежит дальше. Ему не терпится поделиться радостью с любимым человеком. Девушкой Лерой.

Павел резко останавливается. Пакет бьётся об его ногу. Он смотрит направо, где находится фуд-корт и пахнет едой. Запахи картошки фри, гамбургеров, сосисок на гриле витают в воздухе и Павел, бросив взгляд на наручные часы, решает перекусить. Время у него немного, но есть.

Молодая, некрасивая девушка в жёлто-зелёной форме укладывает шкворчащую сосиску в булку, поливает соусом. У девушки усталые, невыспавшиеся глаза в обрамлении дешёвого макияжа. Девушка натужно выдаёт улыбку красивому парню, накладывает капустный салат в кулёк из лаваша, берёт деньги, выдаёт сдачу. Провожает завистливым взглядом цветастый пакет в руке Павла с логотипом известной ювелирной фирмы. Павел откусывает на ходу добрую половину хот-дога, улыбается, жуёт. Он думает, что зря перебивает аппетит, ведь Лера наверняка готовит праздничный обед по случаю своего дня рождения. Думает, что любит её. Думает – повар из Леры не очень хороший.

Мы видим, как Павел выходит из вращающейся двери торгового центра. Он купил дорогое украшение для своей девушки, изрядно потратившись. Но для неё ему ничего не жалко. Ветер бросает в лицо парню крупные хлопья мокрого снега, облепляет его белыми кляксами. Под ногами грязная каша. Ранняя зима в этом году застала всех врасплох. Павел доедает салат, выкидывает остатки пресного лаваша в урну, вытирает рот, бежит к остановке, прижав пакет с подарком к груди.

До нас доносится характерный шелест игральных карт, словно крупье быстро тасует колоду. Перетасовка и картина меняется.

– Это равносильно ситуации, когда ты мастурбируешь, вот вот готов кончить, а тебя просят уйти с похорон.

– Или со службы в церкви.

– Ну, да. Или со службы…

Перетасовка

Мы пока не видим, но представляем пятиэтажный дом, второй подъезд, четвёртый этаж. Быстрый подъём Павла по ступенькам, игнорируя лифт, площадка, знакомая дверь бардового цвета с глазком по центру. Палец вдавливается в кнопку звонка, в квартире слышится трель. Дверь распахивается, на пороге стоит Валерия в воздушном халатике и с улыбкой на лице. Подарок в качестве серебряного браслета с агатами дарится прямо здесь у порога. Вставание на колено, торжественно-милое поздравление, влюблённый взгляд присутствуют.

Все эти действия Павел прокручивает у себя в голове. Приятные фантазии. Он ещё едет в маршрутном такси. Мы видим, что салон почти пуст, видим затылок водителя, видим разбросанные по полу билетики. Мирно гудит мотор старой Газели, скрипят рессоры на ухабах, из радио доносится песня «Бухгалтер».

Подъём на четвёртый этаж лучше сделать на лифте, чтоб не запыхаться и предстать перед Лерой с некой ленцой. Мол, я просто проходил мимо и решил поздравить тебя. Ой, а что это? Браслет из серебра с вкрапленными агатами стоимостью равной новому ноутбуку. Да, это тебе. Не надо благодарностей. Что ты делаешь? Не здесь же в подъезде, давай хоть до спальни добежим.

Павел улыбается своим мыслям.

Перетасовка

– Он её репетитор по английскому языку. – Павел посмотрел в стакан, где не осталось водки. Когда он успел выпить? – Она собиралась поступать в этом году, осенью, и по некоторым предметам проседала. Родители наняли её целый штат учителей…

– Настройщика рояля ей не наняли случайно?

– Это тут причём? Какой настройщик?

– Рояля. – Евгений, из положения лёжа на спине, вытянул руку над собой и разжал кулак. На лицо ему полетели шарики пенопласта. – Тогда бы я пошутил, что он настроился на твою Лерку. Как в том фильме, помнишь? Настраивал рояль, ну и настроился на нашу Варю. – Женя гнусно захихикал.

Перетасовка

Мы видим, как Павел выходит из лифта на четвёртом этаже. На площадке не горит свет и он хмурится. Отец Валерии не терпел, когда в «его» подъезде было темно. Работая электриком, он имел неограниченный доступ к запасу лампочек на складе, чем и пользовался. Сейчас лампочка не горела.

Павел подходит к двери, нажимает кнопку звонка. Как и представлял себе минут десять назад в маршрутке. Тишина говорит парню о том, что во всём доме отключили свет. Отсюда и тёмная площадка и отсутствие привычной трели в квартире. Он достаёт ключ. Да, у него есть ключ от квартиры его девушки. Она сама вручила ему со словами «Ты же знаешь, какая я растяпа, пусть запасной хранится у тебя» и добавила «Пусть это будет знаком моего доверия»

Или символический ключ от её сердца мысленно добавил Павел. Ему в тот момент было очень приятно.

Ключ поворачивается в скважине, щелчок, дверь открывается. Из глубины квартиры доносится еле различимый стон.

Перетасовка

– Жаль, что она умерла братан. – Женя кидает ещё одну горсть шариков пенопласта над головой. – Правда. Она подавала большие надежды. Ты даже пить бросил из-за неё.

Перетасовка

Стон повторился. Павел замер и прислушался. Звук доносился из дальней спальни. Не снимая обуви и куртки, быстро, стремительно забегает в комнату. Пакет с подарком отброшен в сторону. Толчок и дверь в спальню распахивается, открывая ужасающую картину. Кровь повсюду, на стенах, на полу, на потолке. Смятая разорванная простыня валяется в углу. На кровати Лера. Горло перерезано от уха до уха. Остекленевшие глаза невидяще смотрят в потолок. Руки заломаны за спину. Зверское изнасилование и убийство.

Павел проигрывает жуткую картину у себя в голове за доли секунды и понимает, что сойдёт с ума от горя, если что-то подобное случится с Валерией. Он мотает головой, чтоб избавится от жутких мыслей. Какое убийство, какое изнасилование? Дверь была закрыта на замок. Снова стон из спальни.

Паша аккуратно ставит пакет с подарком на трюмо в коридоре, снимает ботинки, влажную от снега куртку, шапку. Он смотрит в зеркало. Лицо покраснело от холодного ветра, волосы растрёпаны. Руками поправляет причёску. Берёт пакет и проходит в зал. Дверь в спальню закрыта. Характерный шум говорит нам о том, что там идёт некая возня на кровати.

Павел заторможен. Умом он уже понял, что произошло страшное, но осознать всю трагичность мешает надежда. Может всё-таки показалось. Отрицание – этого просто не может быть. Нереальность происходящего – «я привычно проигрываю ситуацию в мыслях»

Павел понимает, что всё реально. Понимает, что прежняя счастливая жизнь кончилась. Понимает, что ему будет очень плохо сейчас. Понимает, что не только сейчас, а и в дальнейшем и продолжаться это будет долго.

Он протягивает руку. Он осторожно толкает дверь. Дверь распахивается, открывая его взору просторную спальню, залитую серым, зимним светом из окна. Детали в таком освещении контрастны и отчётливы.

Перетасовка

– Я предлагаю тебе сочинить слезливый, полный боли и душещипательных выражений стих. Могу подсказать начало.

Женя разлил остатки водки по стаканам.

– Самое главное это начать, а дальше у тебя откроется душа и оттуда потечёт поток страдательных говн, которые ты старательно размажешь по бумаге, порыдаешь, нажрёшься и всё пройдёт.

Женя выпивает водку залпом, морщится, закусывает кусочком хлеба.

– Стих обязательно должен быть проникновенным, меланхоличным и вызывать бурю эмоций, слёзы и всё такое.

Павел не реагирует, сидит, тупо уставившись в одну точку. Женя выпивает водку с его стакана.

– Стих должен быть светлым и чистым как слеза девственницы. Давай начнём. Придумай рифму на слово шлюха…

Перетасовка

Теперь мы видим Валерию. Она жива и невредима. Более того, находится в прекрасном расположении духа, равно как и в прекрасной, для такой красивой и стройной девушки, позе. Коленно-локтевая с выгнутой спинкой. Её глаза закрыты, пальцы сжимают простыню, губы приоткрыты. Её тело подрагивает от поступательных движений пристроившегося сзади мускулистого парня с татуированными по локоть руками. У парня внешность слащавого мальчика из спортзала. Чистое, рельефное тело, красиво уложенная гелем причёска. Даже брови выщипаны. Его ладони лежат на талии Леры, а бёдра с силой вдавливаются девушке между ягодиц. Темп, надо заметить, довольно активный. По всей видимости, акт подходит к своему апогею.

С того места, где стоит Павел, отчётливо видно, как член мальчика из спортзала, до конца входит в девушку. Он видит, что Валерии всё очень нравится. Видит, что член у мальчика намного больше, чем у него самого.

Два шага к кровати, резкий удар ребром ладони по кадыку красавчика. Тот хрипит и падает на пол. Добивание ногой в голый пах. Прямо по яйцам. Со всей силы. Чтоб неповадно было трахать чужих девушек.

Эта красочная фантазия мелькнула в голове у Павла и пропала. Он стоит на прежнем месте, на пороге комнаты и его резко начинает тошнить.

Перетасовка

– Он умер в мучениях? – спрашивает Женя и пьяно косится в угол, где из старого, кассетного магнитофона послышался жующий звук. – А она? Расскажи, как ты её расчленил, братан.

Перетасовка

Лера видит стоящего в дверном проёме бледного как смерть Павла. Ойкает, отталкивает красавчика от себя и садится на кровати, стыдливо прикрыв грудь одеялом. Глаза её расширены от неожиданности и шока. Они наполняются слезами.

«Паша…» шепчет она. Замечает пакет с подарком у него в руке, узнаёт лейбл дорогого, ювелирного магазина. Понимает, что она сделала. Губы её сквашиваются, лицо морщится, тело начинает подрагивать в беззвучных рыданиях.

Красавчик даже не смущён. Он не торопясь натягивает свои джинсы прямо на голое тело, с ленивым презрением поглядывая на Павла.

«Паша, я не хотела этого!!!» внезапный, истеричный возглас Валерии заставляет Павла горько усмехнуться. Он наставляет на девушку палец и спрашивает «Читать умеешь?» Глаза полные слёз, она в растерянности, но быстро соображает и кивает в знак согласия.

«Тогда читай по губам. Пошла на хрен!»

Картина первая заканчивается.

Картина вторая.

– Как добропорядочный христианин и глубоко верующий человек, ты, Павел, должен её простить. – Евгений сидит на табуретке перед старым магнитофоном и выуживает из его недр зажёванную плёнку.

– Я не верующий, – буркает в ответ Паша.

Он лежит на широком, самодельном топчане, сложенным из деревянных поддонов и автомобильных покрышек.

– Если бы ты БЫЛ верующим христианином, – с саркастическим нажимом поправляется Женя. – То был бы обязан простить её. Все грешны, абсолютно. Но и за нечестивцев надо молиться.

– Я любил её, – произносит Павел и его горло сводит от жестокой обиды. Глаза подозрительно блестят, грозясь исторгнуть из себя очередную в этот вечер порцию слёз.

– Что есть любовь? – спрашивает Женя. – Красивый ярлык на всплеске гормонов. С долей верности. – Он поворачивается к Паше. – Не в твоём случае, братан, уж прости.

Они сидят в гараже Павла, который приспособили под своё личное пространство. Мы видим, что машины в гараже нет, она продана год назад, видим захламленность помещения. В углу батарея пустых бутылок из под алкоголя не самого высокого качества, верстак, заваленный журналами и комиксами, служащий так-же столом, тепловая пушка, нагоняющая горячий воздух.

Женя вытаскивает зажёванную плёнку из деки, скручивает её обратно на бобинку с помощью шариковой ручки, стучит кассету об ладонь и вставляет обратно в магнитофон. Музыка возвращается в притихшее помещение, поёт, а точнее читает репер Карандаш.

Дверь в гараж приоткрывается и в образовавшуюся щель просовывается голова девочки лет десяти. На голове у неё розовая шапка в виде покемона, глаза озорно блестят.

– Попались, – улыбается она. Это младшая сестрёнка Павла по имени Лиля. – Опять пьёте.

– Отлезь сопля, херова нам. – Бросает ей Женя и отмахивается как от надоедливой мухи.

– Мама сказала, чтоб ты не долго, – заявляет девочка. – Завтра на работу.

Павел лежит на топчане, невидяще уставившись в потолок. Он не реагирует. Лиля просовывает руку в дверь, в ней зажата книжечка в мягкой, синей обложке, по виду самодельная.

– Держите, почитайте, чтоб вам не скучно было. – Говорит она. Женя шикает на неё, встаёт, чтоб выпроводить надоеду.

Лиля хихикает, запускает книжку в голову парня, попадает и со смехом убегает. Лязгает захлопнувшаяся дверь.

– Что это? – спрашивает Женя у Павла, поднимая книжечку с пола и вертя в руках. Паша отмахивается.

– У них команда. Или группа. Или секта. Выслеживают сверхъестественных существ.

– Они водятся у нас в гараже?

– Они водятся у нас в округе БТ-2. По их заверениям. Оборотни, ведьмы, вампиры.

Женя смеётся, кидает книжку на верстак, разливает водку по стаканам.

– Если вдруг выследят какую-нибудь симпатичную ведьмочку, пусть ко мне пришлют. Устрою ей сеанс экзорцизма. Вытащу из неё демона, а потом засуну кое-что более реальное.

Женя сипло смеётся над своей похабной шуткой. Мы понимаем, что с чувством юмора у него не очень. Паша приподнимает голову, смотрит на друга, взгляд его мутный от алкоголя и выплаканных слёз. Его язык еле ворочается, когда он задаёт вопрос.

– Может, это я виноват? Недосмотрел или чего-то недодал…

Фанин морщится. Ему до смерти надоело нытьё Павла, но помочь другу он обязан. Поддержать морально.

– Смотри, не смотри, если баба захочет, она гульнёт. – Говорит он, поднимая указательный палец вверх, словно пытаясь придать значение сказанной элементарщине. – Удар под дых, братан, у меня даже сравнения закончились. Про онанизм и похороны я уже говорил…

Женя опрокидывает пустую бутылку в рот, ловит высунутым языком последние капли, отшвыривает её в угол. Тара звякает, оказавшись в куче своих собратьев. Несколько секунд парень прислушивается к рэпу, потом неловко отряхивает шевелюру от пенопласта.

– И отмазка, что всё вышло случайно, тут не работает. – Он уже с трудом подбирает слова, чтоб разговорным фоном как то отвлечь друга. – Меня вот чисто случайно никто не трахает. – Замолкает. Потом злобно копирует фальцет Леры. – На самом деле мы учили английские спряжения, ну и потом решили сами поспрягаться. Но это ради поступления! Паша, любимый, не пойми превратно.

– Она говорит, что сама не понимает, как всё произошло. – Павел смеётся пьяно, нехорошо, с истеринкой в голосе. – Вроде того, её вынесло на волне…

– Я чего-то не пойму, неужели этот качок учит английскому? Не вяжется его образ с преподавателем, вот никак.

– Да представь себе. Красавец, атлет, отличник, в совершенстве знает три языка. Подрабатывает тренером в зале и репетитором.

– Прямо мистер совершенство! А член у него не полуметровый случайно?

Женя замолкает, наткнувшись на мрачный взгляд Павла. Павел отворачивается, смотрит в маленькое зарешёченное окно, за которым царит буран. Летал крупный, хлопьями снег. Белый и чистый, как незапятнанная изменой любовь.

Паша переводит взгляд на дартс, висящий рядом с окном, потом на выцветшую фотографию с выпускного класса. На ней он стоит рядом с Женей, лица радостные и беззаботные. Под фотографией надпись маркером «Евгений Фанин и Павел Немов. Немой и Фаня, братья навек». На глаза Паши наворачиваются слёзы, на этот раз от внезапно накатившей, острой любви к другу. Мы понимаем, что это плачет уже водка, а не сам Павел.

Женя открывает дверь, в него тут же бросает облаком снежинок. Засовывает руку в сугроб справа от порога, вытаскивает две бутылки пива и заходит обратно в тёплый гараж. Музыка стихает, кончилась кассета. Фанин переворачивает её, включает, начинает пританцовывать, держа в руках бутылки.

– К чёрту её, к чёрту всех… – бормочет Павел, принимает пиво у Жени, отпивает. – К чёрту эту сучку! – зло всхлипывает.

– На, покури. – Женя протягивает ему сигарету. – И начинай успокаиваться. Заебал тут ныть.

Перетасовка.

Мы видим уютный полумрак гаража, чувствуем тепло и запах сигарет, пива, машинного масла и старых покрышек. Видим, что парни лежат на топчане, молча и лица у обоих пьяненькие. Атмосфера ощутимо позитивная. Время течёт сахарной патокой. За окном воет вьюга, магнитофон уже минут пятнадцать как молчит. Опять зажевал плёнку.

Женя смотрит на улицу, он удивлён, что уже ночь и темно.

– Блин, мне пора, – говорит он, не без труда вставая с лежака. – Мамка заругает. Ты идёшь?

Паша мотает головой. Сейчас ему никуда не хочется идти. Алкоголь ещё не прекратил своего успокаивающего действа, и он решает до конца выжать этот релакс, спасающий его от душевной боли. Потом да, наступит похмелье, головная боль, тоска и терзания. А пока…

Теперь мы видим, как дверь в гараж распахивается и в неё входит незнакомая девушка в коричневой дублёнке. Неожиданно. Воротник и длинные, рыжие волосы усыпаны снегом. С мороза она смотрится очень привлекательно. Румяные щёчки, запыхавшаяся, в глазах извиняющееся выражение.

– Привет, – говорит она.

Женя непонимающе смотрит на неё. Смотрит тупым взглядом. Потом молча проходит мимо и закрывает распахнутую дверь, откуда несутся порывы ветра и снежинки.

Паша приподнимается на локте, и он так же в недоумении.

– Вам кого? – спрашивает. – Вы из ЖКХ?

У девушки сияющие глаза, словно она принесла некую приятную новость. У девушки раскрепощённый вид, но без пошлости. Ещё мы видим, что ей немного неловко.

– Я живу в этом дворе, – поясняет она. – В доме напротив. Уже неделю наблюдаю, как вы здесь зависаете вдвоём.

Женя молчит, Паша тоже.

– Дома тоска смертная, я решила прийти познакомится. – Девушка слегка зарделась, но быстро вернула уверенное выражение в образ. Очаровательная улыбка освещает её лицо. – А у вас тут тепло.

Она снимает дублёнку, встряхивает её от снега и кидает на верстак.

– Ну, хорошо, – говорит Павел. Голос его звучит неуверенно. – Давай знакомиться. Я Паша, а это…

– Я знаю вас. Немой и Фаня. Вас все в этом дворе знают. – Девушка машет рукой, оборачивается на Женю, который продолжает стоять около двери, глупо хлопая глазами. Кажется, что он сильно пьян или ему дурно.

– Проходи, грейся. – Говорит Павел.

Женя икает, трёт лоб. Лицо его бледнеет.

– Пойду я, – бормочет он еле слышно, – что-то мне нехорошо. Пиво не забудь вытащить из сугроба, а то в лёд превратится.

Он мельком скользит по девушке взглядом, накидывает куртку и выходит в пургу и ночь.

– Странный он какой то. – Улыбается девушка. – Я его чем то напугала? Меня кстати Женя зовут. Как и твоего кореша. А что там он на счёт пива говорил?

Перетасовка.

Мы видим как Павел и Евгения сидят на топчане, скрестив ноги по турецки. Они пьют пиво и разговаривают. Разговаривают об измене Валерии. Чуть ли не с первых минут общения Немов вывалил на малознакомую девушку ворох своих переживаний.

– Почему ты считаешь, что она сделала это сознательно? Может и правда спонтанно? Пробежала искра, вспыхнули чувства, желание, ну и бросились тискаться. В голове мысли «один раз не контрабас», помутнение, инстинкты.

Павел всхлипывает, мотает головой, морщится.

– Понимаешь, одежда… Она не была разбросана по комнате, как обычно бывает в таких ситуациях. Порыв страсти и всё такое. Его вещи лежали сложенные стопкой на кресле. Да и её халатик висел на спинке стула. Всё обдуманно и сознательно.

– Тогда не понимаю… – девушка глотает пиво с горла. – Может у ней чувства поутихли к тебе? Конфетно-минетный период кончился, бытовуха, одно и то же, с трудом находила темы для разговора.

Паша снова отрицательно качает головой.

– От этого ещё больнее. У нас сейчас самый разгар отношений. Был… мы всего полгода вместе. Ещё не утихла страсть, из постели могли не вылезать сутками, нежные признания каждый день и не на отцепись, а искрение. Я не понимаю…

Парень с трудом сглатывает ком в горле, ожесточённо трёт глаза. Разводить нюни перед Женей ему не хочется, но сердце ещё болезненно отзывалось на каждую мелочь, связанную с Лерой.

– Наверно, всё было слишком хорошо. – Произносит Женя. Смотрит на Пашу. – Либо она тебя не любила никогда.

– Я не понимаю… – голос Павла дрожит от душащих его слёз. – Неужели девушка может вот так просто лечь под смазливого репетитора? Неужели ей не важно, что о ней подумают потом окружающие? Где гордость? Уважение к себе? Что за моральная низость?!

Женя усмехается, щёлкает пальцами перед лицом Павла.

– Да очнись! Ты в каком веке живёшь? Народ сексуально раскрепостился, того глядишь скоро по улицам голышом будем ходить. Хотя нынешняя мода довела эту тенденцию почти до апогея. Ещё шажок. А ты говоришь, как она могла.

Сейчас если девушке нравится заниматься сексом, она будет это делать, не считаясь с недовольным ропотом окружающих. Причём верещат лишь старичьё. Молодежь принимает как само собой разумеющееся. Поверь, лет через десять люди будут приходить в гости попить чай, и посношаться и это будет нести примерно одинаковую, эмоциональную нагрузку.

– Какая речь! – с сарказмом произносит Паша. – Солидарничаешь! Так я и думал. Все бабы одинаковые. Защищаешь …

– Я её не защищаю! – возмущённо вспыхивает Женя. – Я просто говорю, что свободный секс – это совсем не плохо. Вот смотри, от Леры убыло что ли после этого акта любви? Нет. Ей даже приятно. А если твоей девушке приятно, почему тебе плохо? Ты эгоист?

– Я что, должен делить её с кем то?!

Мы видим и чувствуем, как разговор неуклонно скатывается в стадию пьяного спора, взаимных упрёков гендерной принадлежности, который ни к чему хорошему как правило, не приводит. Поэтому пролистаем.

Перетасовка.

Мы видим как Паша привстал на лежаке, видим что он нагло и с насмешкой смотрит на Женю.

– Ты за свободный секс значит? – после получасового спора он кипит от возмущения. – Может, тогда переспим?

Звонкий удар пощёчины приводит его в чувство. Женя презрительно смотрит на него, встаёт, накидывает дублёнку. Плюёт ему в лицо какое-то ругательство и, развернувшись, уходит в ночь и навсегда прочь из жизни Павла.

Он так явно представляет себе эту картину, что чувствует удар пощёчины на щеке. Но в реальности Женя улыбается. Улыбается так, как могут только девушки. Губами, глазами, телом. Сексуально и призывающее. Павел ошеломлённо смотрит на неё.

– Почему бы и нет. – Говорит Женя, стягивая свитер через голову. – Я согрелась, расслабилась. Только я люблю сверху, ты как?

Паша не верит, что так бывает в реальной жизни. Не верит совсем. Нет даже секундных фантазий как малознакомая девушка, с красивыми формами и смазливым личиком отдаётся ему в захламлённом гараже на грязном топчане. Он не верит до последнего, пока Женя не раздевается и не седлает его сверху.

Секс случился восхитительным.

Картина вторая заканчивается.

Картина третья.

– Ты читал, Пашка, читал мою книгу? – нетерпеливо канючит Лиля, прыгая вокруг брата. – Я там сама написала про некоторых существ, которые проникли к нам в город через портал.

– Отстань, – вяло отмахивается Павел. Он сидит за столом на кухне и вяло ковыряет яичницу. – Я не верю в эту чушь. Мам, а кофе осталось?

Мать Паши, молчаливо-сердитая на сына из за того, что тот пришёл только под утро, без слов поставила банку перед ним. Кофе оставалось на донышке.

– Ты слышал про Госпожу Темнотвор, а? А про ведьму из Роука? – продолжила Лиля. – Это всё правдивые истории, которые произошли у нас. В округе БТ-2.

Павел беспомощно смотрит на маму.

– А знаешь, почему именно в нашей области, больше чем во всех остальных происходит всякая жуть и непонятные истории? Мм?

– И почему? – устало протягивает он.

– А потому что в БТ-2 действует открытый портал! – торжественно заявляет Лиля.

– Какой портал? – лениво спрашивает Павел, отхлёбывая чай. – В адское пекло? Или райские кущи? По мне лучше в ад.

Глаза Лилии распахиваются в непритворном ужасе, а Павел, уловив это, продолжил глумление.

– Лучше пусть черти разорвут в клочья, чем слушать завывание святых. Тоска это худшая пытка.

Лиля понимает, что брат подшучивает над ней, она надувает губки и снова тычет в него своей книжечкой.

– Пашка, мне нужно постороннее мнение, ну прочитай, там немного, ну Пашка.

Мама ставит на стол свежеиспечённые блинчики.