скачать книгу бесплатно
– Что? – я резко оборачиваюсь, но Рашми обращается не ко мне. Она качает головой, смотря на Мередит, которая выглядит так же глупо, как я.
– Ты прожжешь дыру в голове Сент-Клэра. Тогда он перестанет быть привлекательным.
– Замолчи, – говорит Мередит, затем улыбается мне, пожимая плечами.
Что ж. Вот и все. Будто мне нужна иная причина не засматриваться на него. Чудо-парень официально под запретом.
– Не говори ему ничего, – просит Мередит. – Пожалуйста.
– Конечно, – отвечаю я.
– Поскольку очевидно, что мы просто друзья.
– Разумеется.
Мы слоняемся без дела, пока не прибывает директор, чтобы произнести приветственную речь. Директор элегантна и держится как балерина. У нее длинная шея, а белокурые волосы собраны в тугой пучок, благодаря чему она выглядит скорее утонченной, нежели пожилой. И производит впечатление настоящей парижанки, хотя из вступительного письма мне известно, что она родом из Чикаго. Взгляд директора скользит по нам, ее избранной сотне студентов.
– Поздравляю вас с началом очередного захватывающего года в Школе Америки в Париже. Мне приятно видеть столько знакомых лиц, но еще больше я рада новым ученикам.
Очевидно, школьные напутствия – то, что не может исправить даже Франция.
– Я предлагаю студентам, проходящим у нас обучение в прошлом году, тепло поприветствовать ваших первокурсников, а также новых выпускников.
Воздух заполняет звук вежливых аплодисментов. Я оглядываюсь и с удивлением замечаю, что Сент-Клэр смотрит прямо на меня. Краска заливает мои щеки, и я отвожу взгляд.
Директор продолжает свою речь. Сосредоточься, Анна. Сосредоточься. Но я чувствую, как его взгляд, словно луч солнца, прожигает меня. Моя кожа становится липкой от пота. Я проскальзываю под одно из безупречно подстриженных деревьев. Почему он так смотрит на меня? Он все еще не отвел взгляд? Кажется, нет. Почему, почему, почему? Это хороший взгляд, плохой или равнодушный? Я не отваживаюсь проверить.
Но когда, наконец, делаю это, оказывается, что Сент-Клэр уже не смотрит в мою сторону. Он грызет ноготь на мизинце.
Директор завершает приветствие, и Рашми мчится к ребятам. Мередит ведет меня в здание школы на первое занятие английского. Профессор еще не прибыл, так что мы занимаем места на последнем ряду. Классная комната меньше тех, к которым я привыкла, внутри все отделано темным деревом и вдоль стены тянутся высокие окна, больше напоминающие двери. Но столы, доска и настенная точилка для карандашей такие же, как и в моей старой школе. Я концентрирую внимание на этих знакомых предметах, чтобы успокоить нервы.
– Тебе понравится профессор Коул, – заверяет Мередит. – Она веселая и всегда выбирает для нас лучшие книги.
– Мой отец – писатель, – говорю я, не подумав, и тут же жалею об этом.
– Правда? Кто он?
– Джеймс Эшли.
Это его псевдоним. Вероятно, фамилия Олифант оказалась недостаточно романтичной.
– Кто?
Фактор унижения продолжает расти.
– «Решение»? «Вступление»? По этим книгам сняли фильмы. Забудь, у них у всех такие дурацкие названия…
Мередит взволнованно наклоняется ко мне.
– Нет, моя мама любит «Вступление»!
Я морщу нос.
– Они не так уж плохи. Однажды я смотрела с ней «Вступление» и даже плакала, когда та девушка умерла от лейкемии.
– Кто умер от лейкемии? – Рашми ставит рюкзак рядом со мной, а шедший за ней Сент-Клэр занимает место перед Мередит.
– Отец Анны написал «Вступление», – заявляет Мередит.
Я кашляю.
– Но это не то, чем я горжусь.
– Прости, что за «Вступление»? – спрашивает Рашми.
– Это фильм на основе книги, где мальчик сначала помогает девочке появиться на свет в застрявшем лифте, а потом он вырастает и влюбляется в нее, – рассказывает Мередит, пока Сент-Клэр, откинувшись на спинку стула, изучает ее расписание. – Но на следующий день после их помолвки у нее диагностируют лейкемию.
– Отец катит ее к алтарю в инвалидном кресле, – продолжаю я. – А потом она умирает во время медового месяца.
– Фу, – одновременно произносят Рашми и Сент-Клэр.
Довольно на сегодня унижений.
– А где Джош? – интересуюсь я.
– Он младше нас на год, – говорит Рашми, будто я должна была это знать. – Он сейчас на первой ступени курса математического анализа.
– Вот как, – наш разговор заходит в тупик. Прекрасно.
– Три совместных курса, Мер. Дай посмотреть свое. – Сент-Клэр снова откидывается на стуле и крадет мой листок с расписанием. – О-о-о, французский для начинающих.
– Я же говорила.
– Это не так уж и плохо, – он возвращает расписание и улыбается. – Не успеешь оглянуться, как уже начнешь читать меню завтрака без моей помощи.
Хм-м, может, я не так уж хочу учить французский.
Арр! Парни превращают девушек в полных идиоток.
– Bonjour, classe. – В кабинет входит женщина в ярком бирюзовом платье и ставит чашку кофе на стол. Она молода, и у нее самые светлые волосы, которые я когда-либо видела среди учителей. – Для тех… – ее взгляд сканирует комнату, пока не останавливается на мне.
Что? Что я сделала?
– Для единственной студентки, кто со мной не знаком, je m’appelle Professeur Cole, – она делает глубокий реверанс, весь класс смеется и оборачивается ко мне.
– Здравствуйте, – тихо произношу я.
Мои подозрения подтвердились. Из двадцати пяти присутствующих – всего выпускного класса – я единственная новенькая. А значит, у моих одноклассников есть еще одно преимущество – они уже знакомы с каждым преподавателем. Школа настолько мала, что во всех четырех классах каждый предмет преподает один и тот же профессор.
Интересно, что за студент был раньше на моем месте? Наверное, он был круче меня. Кто-нибудь с дредами, татуировками с изображениями девушек в стиле пин-ап и связями в музыкальной индустрии.
– Вижу, уборщики в очередной раз проигнорировали мои пожелания, – говорит профессор Коул. – Вставайте. Вы знаете, что делать.
Я не знаю, но по примеру остальных начинаю двигать свой стол. Мы расставляем их по большому кругу. Так странно теперь видеть одновременно всех одноклассников. Я пользуюсь возможностью рассмотреть их получше. Не думаю, что сильно выделяюсь, но их джинсы, обувь и рюкзаки дороже моих. Они выглядят чище и ярче.
Ничего удивительного. Моя мама работает учителем биологии в старшей школе, и у нас почти не бывает лишних денег. Отец выплачивает ипотеку и помогает со счетами, но этого недостаточно, а мама слишком горда, чтобы просить больше. Она говорит, что он все равно ей откажет и вместо помощи просто купит себе еще один эллиптический тренажер.
Возможно, в этом есть доля правды.
* * *
Остаток утра проходит будто в тумане. Мне нравится профессор Коул, и преподаватель математического анализа, профессор Бабино, достаточно мил. Он парижанин, покачивающий бровями и плюющийся во время разговора. Честно говоря, не думаю, что плевки можно отнести к французской особенности. Я подозреваю, что он просто шепелявит. Но с акцентом трудно сказать наверняка.
После я отправляюсь на первое занятие по французскому. Профессор Жилле тоже оказывается парижанином. Разумеется. Школы всегда предпочитают нанимать носителей языка для преподавания иностранных предметов. Мои учителя испанского всегда, когда я поднимала руку, закатывали глаза и восклицали: «Aye, dios mio![9 - «Боже мой» (исп.)]». Они разочаровывались, когда я не могла понять то, что им казалось очевидным.
И я перестала поднимать руку.
Как и ожидалось, класс полностью состоит из первокурсников. И меня. О, и еще одного студента на год младше меня, того сердитого парня, разочарованного своим расписанием. Он с энтузиазмом представился как Дэйв, очевидно, как и я, испытывая облегчение от того, что он тут не единственный старшеклассник.
Возможно, Дэйв все-таки довольно крут.
* * *
В полдень я следую за толпой в столовую. Игнорируя основную очередь, направляюсь сразу к столику с фруктами и хлебом, хоть паста и пахнет потрясающе. Я такая трусиха. Лучше умру с голода, чем попытаюсь заказать на французском. “Oui, oui!” – сказала бы я, указывая на случайные слова на доске. И тогда шеф Длинноус принес бы мне что-нибудь отвратительное, и мне бы пришлось купить это от стыда. Конечно же, я хотела заказать жареного голубя! М-м-м! Прямо как у Нанны.
Мередит с друзьями сидят за тем же столиком, что и утром. Сделав глубокий вдох, присоединяюсь к ним. К моему облегчению, никто не выглядит удивленным. Мередит интересуется у Сент-Клэра, виделся ли он уже со своей девушкой. Он расслабленно откидывается на спинку стула.
– Нет, но договорились встретиться сегодня вечером.
– А летом ты ее видел? У нее уже начались занятия? Какие курсы она выбрала на первый семестр? – Мер продолжает задавать вопросы про Элли и получает односложные ответы. Джош и Рашми целуются – я даже вижу их языки – так что я возвращаю внимание к хлебу и винограду. Как это по-библейски с моей стороны.
Виноградины меньше, чем я привыкла, и на кожице легкая текстура. Или это грязь? Я макаю кончик салфетки в воду и тру крошечные фиолетовые шарики. Это помогает, но они все еще шероховатые. Хм-м. Сент-Клэр и Мередит замолкают. Я поднимаю взгляд и обнаруживаю, что они смотрят на меня с одинаковым недоумением на лицах.
– Что?
– Ничего, – говорит он. – Продолжай свои виноградные банные процедуры.
– На них была грязь.
– Ты попробовала хоть одну? – спрашивает он.
– Нет, на них все еще эти крошечные пятнышки грязи, – я протягиваю одну виноградину, чтобы показать. Сент-Клэр выхватывает ее из моих пальцев и отправляет себе в рот. Я завороженно наблюдаю за его губами, горлом и тем, как он глотает.
Я колеблюсь. Что предпочтительнее: чистая еда или его хорошее мнение обо мне?
Сент-Клэр берет следующую ягоду и улыбается.
– Открой рот.
И я послушно открываю.
Виноградинка скользит по моей нижней губе, когда он проталкивает ее внутрь. Она взрывается у меня во рту, и я так поражена обилием сока, что чуть не выплевываю его. Вкус насыщенный, больше напоминает виноградные леденцы, чем настоящие ягоды. Сказать, что я ничего подобного раньше не пробовала – ничего не сказать. Мередит и Сент-Клэр смеются.
– Подожди, пока не попробуешь, какое из этого винограда делают вино, – произносит Мер.
Сент-Клэр крутит вилкой в тарелке с пастой.
– Итак. Как прошел первый урок французского?
Резкая смена темы вызывает волну мурашек.
– Профессор Жилле немного пугает. Она вечно хмурится, – я отламываю кусок багета. Корочка хрустит, а внутри воздушная мякоть. О, боже. Я запихиваю в рот еще один кусочек.
Мередит выглядит задумчивой.
– Сначала она может показаться грозной, но она действительно милая. Ты поймешь это, как только познакомишься с ней поближе.
– Мер – ее любимица, – усмехается Сент-Клэр.
Рашми отрывается от Джоша, который выглядит ошеломленным от прилива свежего воздуха.
– Она занимается продвинутым французским и испанским, – добавляет Рашми.
– Может, ты могла бы стать моим репетитором, – говорю я Мередит. – Ненавижу иностранные языки. Единственная причина, по которой тут не стали обращать внимания на мои оценки по испанскому состояла в том, что директор читает дурацкие романы моего отца.
– Откуда ты знаешь? – хмурится Мер.
Я закатываю глаза.
– Она не единожды упомянула об этом во время моего телефонного интервью. Она продолжала спрашивать про кастинг для «Маяка». Будто папа имеет право голоса в этом вопросе. Или будто меня это заботит. Она так и не поняла, что мои кинематографические вкусы более утонченные.
– Я бы хотела выучить итальянский, – вздыхает Мередит. – Но здесь его не преподают. Хочу поступить в следующем году в колледж в Риме. Или, может быть, в Лондоне. Могла бы учить итальянский и там.
– Но разве Рим не лучшее место для его изучения? – спрашиваю я.
– Да, но… – она украдкой бросает взгляд на Сент-Клэра. – Мне всегда нравился Лондон.
Бедняжка Мер. Втрескалась по уши.
– А ты чем планируешь заниматься? – спрашиваю я Сент-Клэра. – Куда будешь поступать?
Он пожимает плечами. Медленно, выразительно и на удивление по-французски. Точно так же прошлой ночью пожал плечами официант в ресторане, когда я спросила, есть ли у них пицца.
– Пока не решил. Буду смотреть по обстоятельствам, хотя я бы предпочел изучать историю, – он наклоняется вперед, будто хочет поделиться грязным секретом. – Всегда мечтал оказаться на месте одного из тех парней, у которых берут интервью в специальных выпусках на BBC и PBS. Ну, знаешь, тех, что с безумными бровями и замшевыми заплатками на локтях.
Прямо как я! В какой-то степени.
– А я хочу попасть на канал классического кино и обсуждать Хичкока и Капру с Робертом Осборном. Он ведет большинство их программ. Я знаю, что он уже старик, но он реально крут. Осборн знает о кино абсолютно все.
