Остров душ

– Впервые на Сардинии, – ответила Кроче, глядя на одежду Мары, которая, по ее мнению, была слишком элегантной для полицейского. «В такой одежде она либо хочет привлечь к себе внимание, либо заставить тебя чувствовать себя неполноценной. В любом случае, дорогая, ты начинаешь не с той ноты, – подумала Ева. – И если ты продолжишь так смотреть на меня, это плохо кончится».

– Ну, могло быть и хуже, не так ли? – сказала Мара, прежде чем сделать еще один глоток пива.

– Я не знаю. Это ты мне должна сказать.

– Знаешь что? Не хочу портить тебе сюрприз, – парировала Раис с задумчивой улыбкой.

Ева почувствовала плохо скрываемую ненависть: казалось, женщину из Кальяри заставили принять ее. Она надеялась, что это было просто пресловутое инстинктивное недоверие сардинцев к «жителям континента».

– Сначала я приняла тебя за туриста. У тебя не типичные итальянские черты, – сказала Раис, наблюдая за цветом кожи своей коллеги, лазурными глазами, россыпью веснушек на лице с тонкими, почти эльфийскими чертами. Одного взгляда на волосы цвета воронова крыла было достаточно, чтобы Мара сделала вывод, что миланка недавно покрасила волосы. Кустарная работа, краска из супермаркета, дешевка. По очень светлому цвету тонких бровей она сделала вывод, что изначально Ева была блондинкой или даже рыжей.

– Моя мать ирландка. Я многое у нее взяла, – отрезала Ева.

Мара Раис удивленно выгнула бровь.

– Ирландка в Милане… Звучит как название фильма.

– Так ты моя напарница? – спросила Кроче, резко меняя тему, словно ей не нравилось говорить о себе.

– Точно. Ты уже хочешь пожаловаться на меня? Это будет не в первый раз.

– Пока что ты под наблюдением, – подстрекнула Ева. – Я никогда не работала в паре с женщиной.

– И я. И, честно говоря, не то чтобы в восторге от этого.

– Ты знаешь, а по тебе не скажешь, – пошутила Кроче. – Выглядишь такой счастливой…

Раис растянула губы в улыбке, на этот раз искренней.

– Сколько ты уже работаешь в отделе нераскрытых преступлений? – спросила миланка.

– Меня только что перевели. Я еще не приступала. Начнем вместе.

– Не знаю, как здесь, но отдел нераскрытых преступлений в Милане – это лимб, куда отправляют любого, кто навалил дерьма. Словом, место для неудачников.

– Здесь то же самое, с той разницей, что это новый участок, и нам с тобой придется разгребать всю работу и нераскрытые дела не только в Кальяри, но и по всему острову, потому что наше управление впереди планеты всей, – сказала Мара.

– Шутишь?

– Нет, я очень серьезно. Это значит, что куда бы мы ни пошли, нас будут ненавидеть, как две занозы в заднице, и если мы сделаем что-то не так, то появятся два козла отпущения, которых принесут в жертву. Как ты понимаешь, козлы – это мы с тобой. Засада по всем фронтам… Ты куришь?

– Нет.

– Я тоже. Это хорошо – от меня не будет пахнуть куревом, и моя дочь не скажет, что я снова дымлю… Слушай, ты собираешься нормально работать или будешь брать больничные, пока тебя снова не переведут? – спросила Раис резко, и вопрос этот граничил с личным оскорблением.

Ева еле сдержалась, чтобы не вылить на нее пиво.

– Я не такой человек, Раис. Я просто хочу делать свою работу, – примирительно выдавила он.

– Будем надеяться, что нам дадут такую возможность.

– Почему?

– Скажем так, обстановочка так себе. И я попала в отдел совсем не за заслуги на поле боя.

Поднялся прохладный ветерок, принесший шум моря к побережью и заставивший мягко шелестеть пальмы на набережной. В воздухе запахло вечером.

– Если вдруг тебе интересно, это сирокко. Он дует с моря в сторону побережья и летом приносит нам африканскую жару, раскаляя город, – сказала Мара. – В буквальном смысле – потому что он разжигает летние пожары и сводит людей с ума.

– Сколько тебе платят за работу гида? – съязвила Ева.

– Вы только посмотрите, как разошлась эта иностранка… Дай ей палец – по локоть откусит.

Мара сказала это с полуулыбкой. Ева восприняла это как очередной признак того, что лед между ними немного растаял.

– Когда ты официально приступаешь к работе? – спросила Раис.

– Послезавтра. Я приехала пораньше, чтобы устроиться и осмотреться.

– Хорошо. Послушай: признаюсь, помимо этой херни из отдела нераскрытых преступлений, нас ждет еще одна неприятность.

– Что ты имеешь в виду?

– Если ты заинтересовалась, тебе об этом лично расскажет одно заинтересованное лицо.

Глава 15

Полицейское управление Кальяри

Ева Кроче проработала достаточно, чтобы выработать нюх на профессионализм и самоотверженность начальства: осмотрев кабинет, она могла сразу понять, хорошо или плохо работает главный. По ее опыту, если в кабинете порядок, то начальник невнимательный, мало общается с подчиненными и гораздо ближе знаком с журналистами и телевидением. Те кабинеты, в которых царит хаос, часто отражают личность, склонную в большей степени сходиться со своим персоналом. Кабинет комиссара Фарчи был очень похож на десятки других, которые Еве пришлось увидеть: здесь царил какой-то упорядоченный хаос. По висящим на стене последним служебным отчетам, доске с графиком отпусков и смен, по гербам и флагам, используемым в качестве пресс-папье на столе, заваленном бумагами – не для того, чтобы произвести впечатление на посетителей, – по многочисленным чашкам с остатками кофе, которые были расставлены в самых невероятных местах, и по тому, что комиссар все еще был в кабинете, хотя его рабочее время давно закончилось, Ева легко сделала вывод, что Фарчи не бюрократ, а любит свою работу и страстно ей отдается, приходя на помощь своим сотрудникам. Другой деталью, которая подтверждала это впечатление, было то, что он сразу же перешел с ней на «ты», а это нечасто встречается среди руководителей. Как и чувство юмора.

У Фарчи за спиной висел небольшой плакат «ЕСЛИ НЕ МОЖЕШЬ РЕШИТЬ ПРОБЛЕМУ, ЗНАЧИТ, ТЫ – ЧАСТЬ ПРОБЛЕМЫ», что свидетельствовало о том, что он не обделен чувством юмора.

– Во-первых, знай, что Раис ведет себя со мной фамильярно, потому что несколько лет мы работали в паре и она считает, что мы до сих пор на одном уровне, – начал комиссар после обычных представлений, когда Ева села. – Я не могу вбить ей в голову, что есть этикет, иерархия и формальности, которые нужно уважать.

– Тот факт, что мы были «в паре», не означает, что я ему дала, – ясно дала понять Мара, растянувшись на диване у стены.

– Раис!

Ева едва сдержала смех.

– А ты был бы не против, да? – продолжала Мара, подмигивая ему.

– Хочешь, я тебя выставлю отсюда? – пригрозил ей Фарчи. – Прекрати. – Он повернулся к Еве: – Она злится на меня, потому что рассчитывала занять мое место… Для этого тебе надо было лучше учиться, подруга.

– Попробуй-ка поучись, когда у тебя маленькая дочь и муж, который ориентируется в доме только с «Гугл-картами», – кисло сказала Раис.

– Для протокола могу подтвердить, что ее бывший муж – козел, и многим из нас в суде он помотал нервы. Он адвокат по уголовным делам… В любом случае лучше меня тебя никто не поймет, Кроче. Если ты захочешь ее застрелить – а поверь мне, ты будешь умирать от такого желания, – позвони мне, и я на какое-то время избавлю тебя от нее.

– Я не думаю, что в этом будет необходимость, босс, – сказала Ева.

– Будем надеяться… Итак, я читал, что у тебя хороший послужной список. У тебя несколько благодарностей, ты повышала квалификацию, работала в разных столичных реалиях и не только, и ты еще очень молода. Мои поздравления. То, что тебя засунули к нам, нехороший знак, но в чем причина и почему ты здесь, мне, честно говоря, наплевать. Считай это началом чего-то нового.

– Спасибо, синьор.

– Не благодари меня. Я остро нуждаюсь в квалифицированных и профессиональных кадрах, и ты, кажется, из их числа. Ты работала в нескольких отделах нераскрытых преступлений, и это хорошо для нас. Как тебе объяснит Раис, мы, штаб полиции, очень поздно начали работать с нераскрытыми делами. Кальяри – это не Милан и не Рим. Это довольно маленькая провинция, и у нас низкий процент убийств. Единственная большая проблема в городе – это наркотики. В последнее время остров стал центром наркоторговли, поэтому Министерство внутренних дел усилило отделы по борьбе с наркотиками: они хотят перекрыть маршруты, пока не поздно.

– Ясно.

– В мобильном подразделении глава работает под вице-квестором. Оба калабрийцы[39], специализируются на борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Если коротко: из министерства прислали достаточно квалифицированных кадров, но похищения и аресты не такие, как ожидалось.

– Переводя на простой язык: они рискуют своими местами, – сказала Мара.

– Отвечаю тоже по-простому: так оно и есть, – признал Фарчи.

– Думаю, это означает, что из Министерства внутренних дел начали оказывать давление, чтобы поднять статистику. Тогда можно будет оправдать управленческие расходы, сверхурочные, затраты на перехваты и так далее.

Фарчи кивнул.

– Не имея возможности компенсировать на данный момент операции по борьбе с наркотиками, они попросили поднять средний показатель раскрытых убийств, – подхватила Ева. – Но поскольку это малонаселенная провинция с низким уровнем убийств, я предполагаю, что они прибегли к нераскрытым делам, чтобы раздуть статистику, надеясь раскрыть старые убийства с помощью криминалистики и новых технологий.

– В точку, Кроче, – сказал комиссар, переводя на нее взгляд. – В конечном счете все дело в цифрах: реальный анализ затрат и выгод, как если б это была транснациональная компания.

– И ты – тот, кто должен сводить концы с концами.

– Точно. Я теперь не только коп, но еще и бухгалтер. Официально я занимаюсь расследованием убийств, и пока два начальника заняты описью имущества и должны закончить ее, прежде чем кресла под ними взорвутся, мне приходится выжимать из себя все соки, чтобы раскрывать дела об убийствах.

– Мы сделаем все возможное, уверяю, – сказала Ева, также выступая от имени своей коллеги. Это понравилось Фарчи: он опасался, что с таким резюме миланка привыкла работать в одиночку, но слова «мы справимся» успокоили его.

– Помимо того, что у твоей напарницы дерьмовый характер…

– Не начинай, – обиделась Мара.

– …Раис – одна из лучших в мобильном подразделении. Теперь она в несколько щекотливом положении по причинам, которые… Она объяснит их тебе, если захочет. Я хочу дать вам понять, что я на вашей стороне. Я не стану отрицать, что квестор Карло Дель Греко…

– Bellu arrogh’e merda[40], – прошептала Мара.

– Судя по тону, ты не очень его уважаешь, – сказала Кроче.

– Ты права, – сказал Фарчи. – Раис, перестань. Я говорил, квестор не совсем фанат отдела нераскрытых преступлений. Но на нашей стороне глава мобильного подразделения, потому что его судьба частично зависит от нас… От вас, лучше сказать.

– На территориальном уровне какая у нас юрисдикция? – спросила Ева.

– Хороший вопрос. Мы будем работать с генеральным прокурором Кальяри, что дает нам юрисдикцию в отношении всех дел на острове. Я уже знаю, что это вызовет к вам некоторую неприязнь, но вы можете передвигаться по всему району с помощью местных полицейских управлений. Чтобы…

– Получить более широкую базу дел и больше возможностей, – предвосхитила его Ева.

– По крайней мере, нам прислали человека с мозгами. Она поработает месяц – и займет твое место, – сказала Раис Фарчи.

– Не знаю, захочет ли она… В любом случае да, Кроче, – да, и для этого тоже. Это не продлится долго, потому что в других местах скоро тоже займутся нераскрытыми, но на данный момент у Кальяри есть стратегическое преимущество.

– У нас есть возможность возобновить только наши собственные дела или Карамбы тоже? – спросила Мара.

– Наконец-то что-то умное из твоих уст… Кроче, Карамба – это Корпус карабинеров.

– Поняла.

– Раис, это зависит от судьи. Вы получите кучу дел, о которых сообщил Рим, и, проконсультировавшись с судебными органами, решите, какие из них имеют наилучшие шансы на разрешение. Если государственный обвинитель считает, что мы, как государственная полиция, обладаем большими навыками или опытом, не имеет значения, кто проводил расследование: важнее, чтобы кто-то его закрыл. Лучше, если это будем мы.

– Скажи, вы нам хотя бы кабинет дадите? – спросила Мара.

Губы Фарчи растянулись в жесткой улыбке человека, предвкушающего злую шутку.

– Что-то в этом роде, – сказал он, открывая ящик и доставая связку ключей.

– Что, черт возьми, значит «что-то в этом роде»?

– Сами увидите, – ответил он, вставая. – Пойдем. Я покажу тебе твой новый кабинет.

Глава 16

Архив мобильного подразделения, полицейское управление Кальяри

Когда сотрудник отдела убийств провел их в подвал, вибрирующий зловещим гулом неоновых ламп, лавируя среди картонных коробок и папок, сваленных повсюду на полу, Ева Кроче уловила за его спиной только некоторые слова из длинной череды проклятий напарницы, пророческую – по крайней мере, для нее – фразу «’nne tzia rua…»[41]

Мара была достаточно проницательна, чтобы бормотать свои проклятия тихо, подальше от Фарчи, который вел их через старый бумажный архив мобильного подразделения. Внизу температура как будто понизилась градусов на пять-шесть. Воздух был наполнен запахом ржавчины и тем влажным горько-сладким зловонием, которое источает старая бумага.

– Кто-нибудь из вас страдает астмой? – спросил с иронией комиссар. Его шаги оставляли следы на пыльном черно-бордовом клетчатом полу.

– ’stizia ti coddiri[42]… – Снова Раис, непрерывно бормочущая неразборчивые ругательства.

Ряды шкафов и двухметровых стеллажей тянулись по подвалу, делая его похожим на старую забытую подземную библиотеку.

Фарчи остановился перед двумя столами, стоящими друг напротив друга. Два допотопных компьютера громоздились на них. Там же было навалено столько папок, что казалось, все это вот-вот рухнет от тяжести.

– Держу пари, это тоже идея квестора, – сказала Мара, с отвращением оглядываясь по сторонам.

– Вообще-то да, – признал комиссар.

– Фарчи, пожалуйста, скажи мне, что это шутка, – почти умоляла Мара.

– К сожалению, нет. Но если подумать, то в этом есть своя логика: отдел нераскрытых преступлений будет заниматься очень старыми делами, тех времен, когда еще не было цифровых архивов. Вам придется прошерстить всё в поисках интересующих вас досье. Оцифровано только двадцать процентов архива, и мы начали с последних дел, а не с самых старых. По крайней мере, вам не нужно будет ходить по сто раз туда-сюда по лестнице.

– Давай без глупостей, Джакомо. Этот ублюдок играет в грязные игры: он хочет, чтобы я сдалась и перевелась в другое управление. И это нормально, так как все мы знаем, что он ублюдок. Но она-то при чем? Она сейчас, наверное, думает, что попала в какую-нибудь Бурунди, – отрезала Раис. – Тебе что, это кажется подходящим рабочим местом для двух сотрудников уголовной полиции?

– На этот раз я могу только с ней согласиться, – вмешалась Ева в ее защиту. – Невозможно работать в таких условиях, синьор.

– Это приказ сверху, синьоры. Я не могу ничего сделать.

Слова Фарчи были прерваны шумом за одной из металлических полок. Обе женщины попятились, осматривая пол в поисках источника шума.

– Merdonasa![43] – прорычала Раис в истерике.

– Прошу прощения? – спросила Кроче.

– Крысы! Так я и знала… Богом клянусь, если ко мне приблизится крыса, я ее пристрелю, Фарчи. Клянусь головой моей дочери.

Из-за большого шкафа вышел мужчина лет шестидесяти.

– Не волнуйся, подруга. Крыс травили неделю назад, – сказал Морено Баррали, улыбаясь ей. – Настоящие крысы не здесь, внизу, а на верхнем этаже.

Глава 17

Архив мобильного подразделения, полицейское управление Кальяри

У Морено Баррали было морщинистое и отшлифованное временем лицо, как гранитная скала, сформированная тысячелетиями разгневанного мистраля. На изможденном болезнью лице выделялись ультрамариново-зеленые оживленные глаза. Он был среднего роста, с очень короткими седыми волосами цвета стали, и пользовался костылем, с помощью которого сохранял баланс и ходил более уверенно. Его быстрый беспокойный взгляд, казалось, хотел протестовать против предательства его физической оболочки, в которой он чувствовал себя неудобно, как будто попал в ловушку.

– Баррали, черт тебя подери! Ты меня чуть до инфаркта не довел, – зашипела Мара. – Откуда, черт возьми, ты взялся?

– Тут есть аварийный выход, который ведет прямо на улицу, – сказал Фарчи после того, как Баррали и Еву представили друг другу. – И это одна из причин, почему я не был против, чтобы вас сюда отправили. Морено может приходить, когда ему заблагорассудится, не проходя через главный вход и не привлекая внимания. Многие коллеги не одобрили бы это или, во всяком случае, сплетничали бы насчет его сотрудничества, а мне хотелось бы этого избежать. Кроче, Морено…

– Я уже ей кое-что рассказывала, – сказала Мара. – Просто не ожидала, что ты выпрыгнешь из ниоткуда, как ниндзя.

– …Морено – наша историческая память, и он может помочь вам в восстановлении материалов старых дел, – продолжил Фарчи.

– Да, я динозавр мобильного подразделения, – сказал полицейский. – Я знаю, как тут ориентироваться и где искать нужную информацию… Приятно познакомиться, инспектор.

– Можно просто по имени. Взаимно, – сказала Ева.

Позже она много думала об их первой встрече, и слово, которое чаще всего звучало в ее голове, было «предопределение». С самой первой минуты эта встреча наложила на нее своего рода ответственность, как будто Морено Баррали передал ей внутреннюю ношу, слишком долго угнетавшую его. Бремя воспоминаний и боли, которые ей суждено было взвалить на свои плечи. По тому, как оживились его глаза, когда она пожала ему руку, Ева поняла, что старый инспектор тут же вступил с ней в эмоциональный контакт, словно нашел ее после напряженного поиска.

– Тогда избавимся и от «вы»; зови меня Морено.

– Кроме того, принеси свои соболезнования, что ей придется работать в паре с Раис, – сказал Фарчи.

Мара подавила проклятие.

– У каждого свои проблемы, – сказал Баррали, улыбаясь.

– А моя проблема – вы и это проклятое место… Ты хотя бы сможешь достать нам кофемашину и кулер? – спросила Мара у Фарчи.

– А уборщица, официант и личный повар тебе не нужны? – возразил начальник.

– Знаешь, это было бы неплохо, – сказала Раис, и на ее лице появилась злая улыбка.

– Прекрати… Кроче, Морено был учителем для меня и для многих других коллег. Он научил этому ремеслу многих из нас. Он – коп старой формации и не хочет нас покидать. Другой на его месте давно вышел бы на пенсию, но у него есть счет, который нужно оплатить, прежде чем он снимет с себя форму, правда?

– Могу в этом поклясться, – подтвердил полицейский.

– У тебя другой акцент, – сказала Ева.

– Так я родом из района Нуоро, сердца Сардинии.

– Давай-ка не будем преувеличивать; тоже мне сердце Сардинии, – раздраженно сказала Мара. – Не верь ему.

– Хочу тебе сказать, что мы, сардинцы, очень грешим местечковым патриотизмом. И, по правде говоря, «очень» – это еще мягко сказано, – сказал Фарчи. – В любом случае Кроче пока здесь неофициально. Она заступит на службу со следующей недели. Морено также будет работать с вами неофициально. Он поможет вам со старыми делами, но я бы хотел, чтобы об этом сотрудничестве, назовем его так, вы не слишком распространялись. Я доступно объяснил?

Ева смотрела на него немного растерянно, и шеф почувствовал, что ей неловко.

– Пойду покурю напоследок, а потом опущу шторы. Кроче, пойдем со мной, расскажешь, как ты устроилась, – сказал Фарчи. Затем он пожал руку Баррали и сказал ему, что поговорит с ним позже.

Уходя, Ева увидела, как Морено кладет на стол толстую папку. На первой странице она прочитала обеспокоивший ее заголовок: «Ритуальные преступления, 1975–1986 годы».

Подняв глаза, Ева переглянулась с Марой, которая незаметно кивнула.

– Мы ждем тебя здесь, Кроче. Проверим, работает ли вообще этот мусор или нам придется приносить из дома свои ноутбуки.

– До скорой встречи, – сказал Баррали.

Ева кивнула и последовала за Фарчи, но мыслями все еще оставалась в подвале, пригвожденная к этому досье, как если б она подверглась магнетическому воздействию, которое с трудом могла рационально объяснить.

Глава 18

Площадь Республики, суд Кальяри

До конца октября оставалось всего несколько дней, а город казался окутанным поздней весной. Дул теплый ветер, распространявший сладковатый запах цветов жакаранды[44]. На небе было ни облачка.

– Это больше, чем закат. Посмотри сюда: похоже на апельсиновый сок.

– И правда… Есть что-то волшебное в свете этого города, – сказала Ева, очарованная сладостью вечера. – В южном солнце есть что-то особенное, но здесь это ощущается еще сильней.

– У острова много недостатков, но это рай, поверь мне. Ты ведь такую погоду не ждала? – спросил Фарчи. Они сидели на скамейке в парке перед зданием суда.

– Совсем не ждала.

– Нам, местным жителям, везет. У нас восемь месяцев лета, три месяца весны и совсем немного осени или зимы, зависит от года. В этом году, кажется, лето не хочет уходить… Ты не против, если я покурю?

– Нет, шеф.

– Хорошо. Итак, это суд, плюс еще прокуратура. Как видишь, они рядом с нашим отделом. Это ускоряет работу. На следующей неделе я свяжу вас с судьей, которого генеральный прокурор выбрал для ведения нераскрытых дел. Он будет вашим контактным лицом для получения ордеров, разрешений и запросов на образцы ДНК и тому подобное.

– С ним легко работать? – спросила Ева.

– С ней. Это хорошая женщина, у нее есть совесть, и она профессионал. Если мы закроем нераскрытые дела, она тоже от этого выиграет, так что не волнуйся, она сделает все, чтобы облегчить вашу работу… Слушай, я надеюсь, что первое впечатление от всего тебя не слишком напугало. Раис может быть крепким орешком, но, поверь мне, она очень хороший человек и знает, как вести расследование. Характер у нее так себе. Она кажется di luna mala, то есть всегда в плохом настроении, но в основном это поза.

– Послушайте, кроме того затруднения, что я иногда не понимаю, что она говорит, и у меня такое впечатление, что она замышляет мучительнейшую пытку, чтобы меня ей подвергнуть, – в остальном Раис мне кажется прекрасной женщиной, – сказала Ева, улыбнувшись. – Почему она в отделе нераскрытых преступлений?

– Из-за конфликта с высшим руководством. У нее были проблемы с квестором. Если она захочет, сама тебе расскажет. Могу сказать, что они хотели ее кинуть, а люди, которые должны были ее защищать, ее коллеги, воспользовались возможностью убрать ее с дороги. Один из коллег, в частности, использовал этот эпизод, чтобы получить повышение.

– Мерзость.

– Можно и так сказать. Так что ты прекрасно представляешь, как ей не терпится работать в паре с женщиной. Отдел нераскрытых преступлений будет для вас настоящим лимбом, если только…

– Если мы не сможем закрыть дела, – закончила его фразу Ева.

– Точно. Мара знает, что это единственный выход из туннеля, так что не думаю, что она доставит тебе много неприятностей. Просто прояви немного терпения в первое время, а потом, я уверен, она расслабится. А ты?

– Что я?

– Как я уже говорил, с твоим резюме здесь, в такой тихой, временами сонной провинции ты только тратишь время. Я не хочу знать, почему они послали тебя к нам…

– Вы действительно не знаете? Достаточно одного телефонного звонка.

– Я не буду никуда звонить, если ты не облажаешься. Единственное, что я хочу знать, доставишь ли ты мне неприятности. Я очень прямолинеен в этом вопросе. Если играешь по правилам и добиваешься результата, мне все равно, что было у тебя в предыдущих командах.

– Я здесь не для того, чтобы создавать проблемы, синьор.

– Отлично. Если не хочешь причинять мне неприятности, забудь такие слова, как «Милан», «Интер» и, того хуже, «Ювентус»[45], хорошо? Здесь у нас болеют только за «Кастедду»[46].

Глаза Евы расширились, как будто у нее была слуховая галлюцинация.

– Прошу прощения, ты серьезно?

– Серьезнее некуда.

– Я ненавижу футбол.

– Теперь нет. Ты на сардинской земле, поэтому с этого момента поддерживаешь «Кальяри». Попробуй что-то сказать против, и я заставлю тебя дежурить на выходных и носить в сумочке священную карточку с Джиджи Ривой[47], ясно тебе?

– Я…

– Я шучу, Кроче. Не принимай близко к сердцу.

Они расхохотались.

– Хорошо, теперь, когда мы решили вопрос с футболом, перейдем к Баррали…

Глава 19

Виноградники Ладу, Верхняя Барбаджа

Сардиния не остров. Это архипелаг из множества островков, разделенных не морем, а полосами суши. Некоторые настолько малы, что напоминают атоллы, но каждый имеет свое лицо, а зачастую даже другой язык и обычаи. Границы, которые их разделяют, невидимы для человеческих глаз. По крайней мере, глаз тех, кто не из этих мест. Для здешних они отчетливы, ибо прочерчены кровью еще в незапамятные времена. Нерушимые границы, к которым следует относиться с уважением. Потому что в некоторых местах смерть более священна, чем жизнь.