Красный газ. Россия и возникновение энергетической зависимости Европы

Однако Сталин, как правило, на первое место ставил угольную промышленность с ее проверенными технологиями. Тот факт, что он безоговорочно поддержал проекты создания газопроводов Саратов – Москва и Дашава – Киев – Москва, был связан с необходимостью решать проблему дефицита энергоресурсов в военное и послевоенное время и вовсе не означал, что у него было ясное понимание перспектив газового топлива в качестве неотъемлемого компонента всей советской энергетики. Многие должностные лица, имевшие отношение к решению этого вопроса, и в первую очередь руководители угольной промышленности, выражали сомнения по поводу перспективности нового топлива: можно ли будет в стране, которая буквально купалась в огромных газовых ресурсах, наладить экономически эффективную добычу природного газа и его транспортировку на большие расстояния? Нефтяная же промышленность была технологически близка к добыче газа, и благодаря этому сходству Министерство нефтяной промышленности стало активно выступать за ускоренное развитие газовой отрасли.

Неопределенность по поводу будущей судьбы газа сохранялась и в период «междуцарствия» после смерти Сталина в марте 1953 г. Поворотным моментом была весна 1955 г. когда новым политическим лидером СССР уже был Никита Хрущев. Стремясь использовать новый баланс кремлевских сил, министр нефтяной промышленности Николай Байбаков, сменивший на этом посту Седина, приступил к реализации программы, главной целью которой была модернизация советской энергетической системы. В июне 1955 г. газета «Правда» сообщала, что увеличение добычи нефти и газа позволит Советскому Союзу «произвести крайне выгодные изменения в энергетическом балансе страны и перевести ряд топливно-потребляющих секторов народного хозяйства с твердого топлива на более экономичное и эффективное жидкое и газовое топливо». Учитывая, с каким энтузиазмом Хрущев относился к экономическому соревнованию между СССР и США, Байбаков отмечал, что «поставки газа приходятся на долю только 8 % населения в нашей стране, в то время как в США они охватывают 62 % населения». Советскому Союзу нужно было догонять Америку. Хрущев отозвался на эту аргументацию и в результате утвердил выделение значительно большей суммы средств на добычу и транспортировку природного газа. Вскоре после этого он назначил Байбакова главой влиятельной Государственной плановой комиссии – Госплана. При Байбакове в процессе планирования особый акцент стал делаться на нефти и газе как ключевых компонентах советской экономики7.

Готовность Кремля содействовать развитию газовой промышленности была подтверждена на XX съезде КПСС, состоявшемся в феврале 1956 г. Съезд принял план, в котором предусматривалось увеличение добычи газа в четыре раза – сю млрд кубометров в 1955 г. до 40 млрд кубометров в 1960 г. Съездом была поставлена долгосрочная задача – по образцу ленинской политики электрификации сделать газовое топливо доступным для всей страны. Казалось, красный газ делает решительные шаги для того, чтобы выйти из тени угля и нефти8.

Рис. 2.1. Алексей Кортунов (1907–1973) Источник: РИА Новости.

Соперничество в период холодной войны

Новые плановые задачи, сформулированные в 1955–1956 гг., стали экстраординарным вызовом для молодой советской газовой промышленности. Считалось необходимым расширить масштабы – физически и организационно – всей связанной с этим деятельности. Чтобы решить эту задачу, Совет министров в Москве решил создать отдельный правительственный орган, который управлял бы газовой промышленностью отдельно от Министерства нефтяной промышленности. В 1956 г. было создано Главное управление газовой промышленности при Совете министров СССР – Главгаз СССР. Первым начальником Главгаза стал Алексей Кортунов, бывший коллега Байбакова по Министерству нефтяной промышленности. Кортунов оказался очень способным и энергичным администратором, и его назначение на эту должность имело большое значение для развития советской газовой промышленности, а также для судьбы будущих поставок советского газа в Европу.

Кортунов родился в 1907 г. Он принадлежал к тому же «второму поколению» советских руководителей, что и Н. Байбаков, однако имел гораздо более разнообразный профессиональный опыт. Кортунов родился в семье железнодорожного рабочего в городе Новочеркасске, на юге России. В первые бурные годы Советской власти он блестяще закончил инженерно-мелиоративный институт в Новочеркасске, а затем успешно завершил учебу в аспирантуре Всесоюзного НИИ гидротехники и мелиорации в Москве. Его трудовая биография началась на металлургическом комбинате «Азовсталь» в Мариуполе, на Украине. В 1936 г. он был переброшен в авиационную промышленность и приступил к работе в Центральном аэрогидродинамическом институте (ЦАГИ) неподалеку от Москвы. Когда началась война, он был направлен на военно-инженерные курсы. На фронте он был начальником инженерной службы, а затем стал командиром полка. Войну Кортунов закончил в Германии9.

Его трудовая деятельность в нефтяной и газовой области началась три года спустя. В течение некоторого времени он оставался в оккупированной Германии, затем его перебросили на несколько тысяч километров в восточном направлении – в Башкирию, в город Туймазы, являвшийся центром советской нефтяной промышленности. В этом регионе тогда осуществлялись крупные проекты по созданию инфраструктуры, и его организаторский талант был очень востребован. За героизм во время войны Кортунову уже было присвоено звание Героя Советского Союза, а теперь в Башкирии он был награжден орденом Ленина за выдающиеся достижения в реализации комплексных проектов по добыче нефти и созданию инфраструктуры. Кортунов произвел хорошее впечатление на министра нефтяной промышленности Байбакова, и тот в 1950 г. перевел его в Москву, предложив должность своего заместителя, отвечающего за строительство10. Когда через несколько лет Байбакову удалось получить политическую поддержку для создания Главгаза, в качестве идеального начальника этой новой структуры он уже держал на примете Кортунова. У Кортунова был богатый профессиональный опыт в различных областях: в мелиорации, где важнейшей составляющей была прокладка труб; в металлургии, являющейся основой для производства стальных труб большого диаметра; в аэрогидродинамике – области, представляющей огромную важность для управления потоками газа. Он также имел большой опыт как инженер-строитель и как военный командир, а такие навыки жизненно важны для руководства широкомасштабными проектами. Таким образом, Кортунов обладал полным набором компетенций, которые оказались чрезвычайно полезными для создания охватывающей всю страну системы добычи и транспортировки природного газа.

Кортунов приступил к выполнению новой задачи с огромным энтузиазмом и энергией. Он сразу же загорелся идеей о том, что природный газ как топливо намного превосходит нефть. В этом ему помогли убедиться прогрессивно мыслящие и уверенные в своих силах молодые специалисты в области природного газа, сообщество которых начало формироваться после войны. Под руководством Кортунова советская газовая промышленность развивалась намного быстрее, чем было предусмотрено в достаточно амбициозных плановых заданиях, определенных в 1956 г. В период формирования Главгаза общая добыча газа в СССР составляла скромные 13,7 млрд кубометров в год, а к 1957 г. этот показатель уже достиг 20,2 млрд кубометров. Это свидетельствует о том, что объемы добычи природного газа ежегодно увеличивались на 47 %. Кортунов с уверенностью заявил, что темпы добычи газа могут намного превышать показатели, которые ранее считались достижимыми. По его мнению, уже в 1960 г. можно было ставить задачу выйти на уровень добычи 50 млрд кубометров против 40 млрд кубометров, обозначенных в директивах 1956 г. В ноябре 1957 г., вероятно, находясь под впечатлением от успехов СССР по запуску в космос первого искусственного спутника земли, Кортунов сформулировал амбициозную задачу – перегнать США, неоспоримого лидера в области добычи природного газа. Идеологические вопросы его интересовали гораздо меньше, поскольку в первую очередь он был инженером и администратором проекта. Однако, как и Байбаков, он использовал риторику холодной войны в качестве инструмента, с помощью которого можно было и дальше наращивать объемы добычи природного газа, получая при этом политическую поддержку на самом высоком уровне. По словам Кортунова, СССР должен был продемонстрировать, что газовые природные богатства земли могут лучше использоваться при коммунизме, чем при капитализме11.

Хрущев в этим согласился. На Пленуме ЦК КПСС, состоявшемся в мае 1958 г., была представлена новая расширенная программа «О дальнейшем развитии газовой промышленности и газоснабжения предприятий и городов СССР». В этой программе ставилась задача к 1965 г. добиться добычи природного газа в объеме не менее 150 млрд кубометров в год по сравнению с 30 млрд кубометров в 1958 г. В долгосрочной перспективе, через 15 лет, программа предусматривала увеличение объемов добычи газа до уровня не менее 270–320 млрд кубометров. «Таких темпов не знала ни одна отрасль народного хозяйства даже нашей страны», – гордо заявлял Кортунов12.

Рис. 2.2. Запасы газа промышленного значения в СССР, 1950–1960 (тыс куб. м)

(категория А + Б в советской терминологии)

Источник: основано на данных, приводимых в разных выпусках журнала «Газовая промышленность».

Еще несколькими годами ранее, учитывая объемы достоверно установленных (на тот момент) запасов природного газа в СССР, такие высокие целевые установки показались бы совершенно нереалистичными. Но теперь, после обнаружения новых богатых газовых месторождений, картина изменилась. Более того, дальнейшее расширение обнаруженных запасов стало возможным благодаря увеличению размеров финансирования, которое начало поступать в активно развивающуюся газовую отрасль в 1956 г. Только за один 1959 г. объемы запасов газа «промышленного значения» выросли почти на 70 % и достигли уровня 1700 млрд кубометров. Считалось, что объемы предполагаемых ресурсов окажутся во много раз больше.

По мнению Хрущева, подошло время для политического использования растущего газового потенциала страны. Выступая в Экономическом клубе Нью-Йорка во время своего широко освещаемого в прессе визита в США в 1959 г> Хрущев доказывал, что СССР якобы догоняет США в самых разных отраслях народного хозяйства и количество таких отраслей неуклонно растет. В пример он привел быстрые успехи страны в развитии газового сектора:

«Пока Америка занимает первое место в мире по добыче газа и по его разведанным запасам, но в последние годы и мы все больше используем природный газ. Наши геологи открыли такие огромные месторождения газа, что их хватит на десятки лет. Это дает нам возможность еще больше увеличить добычу и потребление газа и перегнать вас в этом отношении»13.

В зависимости от выбранных показателей действительно можно было утверждать, что Советский Союз уже перегнал своего могущественного соперника. Как отмечалось в Главгазе, в 1960 г. 40 % всех советских магистральных трубопроводов имели диаметр больше 720 мм, в то время как в США только у 1,1 % всех магистральных трубопроводов диаметр был больше 760 мм. Труба советского газопровода длиной 1 км могла вместить в среднем 2 млн кубометров газа. В США аналогичный показатель был меньше 1 млн кубометров14. Исходя из этого Кортунов сделал идеологически верный вывод: советское социалистическое планирование способствовало созданию более масштабной, централизованной и поэтому более эффективной системы, чем американская, в которой отсутствие координации между капиталистическими предпринимателями являлось причиной неоптимального размера труб и неоптимальных сетевых конфигураций. Он писал:

«Следует иметь в виду, что в США конкурентная борьба частных капиталистических компаний нередко вызывает неоправданное строительство мелких параллельных газопроводов и затрудняет создание единой мощной системы даже в масштабах экономического района. Поэтому наше социалистическое хозяйство имеет все возможности для развития газовой промышленности в более короткие сроки и со значительно меньшими затратами, чем в США»15.

Кортунов и его коллеги любили сравнивать советскую газовую промышленность не только с газовой промышленностью США, но и с конкурирующими отраслями внутреннего топливно-энергетического комплекса. По оценкам газовиков, доля угля в общем энергетическом балансе страны быстро уменьшалась. В 1959 г. этот показатель все еще составлял 56 %, а через четыре года доля угля сократилась до 46 %. И нефтяники, и газовики считали угольную промышленность вчерашним днем. Постепенно Главгаз все больше дистанцировался от нефтяной промышленности. В 1959 г> по замечанию Кортунова, добыча газа в СССР все еще на семь лет отставала от добычи нефти, но газовая промышленность быстро догоняла нефтяную. Хотя в общем энергетическом балансе СССР доля нефти продолжала расти – с 28 % в 1959 г. до 35 % в 1963 г., но доля газа увеличивалась еще быстрее и за тот же период удвоилась – с б до 13 %16.

В итоге задача, поставленная Кортуновым, – вывести добычу газа на уровень 50 млрд кубометров к 1960 г. так и не была выполнена. Но даже когда добыча газа составила 47 млрд кубометров, Кремль был в полном восторге – ведь еще только пять лет назад объем добычи газа не превышал показателя 10 млрд кубометров. Главгаз был полон решимости выполнить крайне амбициозную, широко освещавшуюся в прессе задачу – к 1965 г. нарастить добычу газа до 150 млрд кубометров. Однако такая цель не была пределом мечтаний. На следующем съезде партии, состоявшемся в 1961 г., была поставлена задача добиться того, чтобы в течение последующих 20 лет добыча газа увеличилась в 15 раз и достигла 720 млрд кубометров17.

Рис. 2.3. Добыча природного газа в СССР, 1950–1965 гг. (млрд куб. м, включая попутный газ)

Источник: основано на данных из следующих работ: Славкина 2002, журнал «Нефть и газ».

От таких цифр захватывало дух. Такие огромные амбиции были обусловлены в первую очередь невероятно высоким промышленным спросом на высококачественное топливо, а также большой эффективностью использования природного газа в качестве сырья для химической промышленности. Кроме того, как ожидалось, газовое топливо будет способствовать развитию советского общества, благодаря тому что создаст удобные и гигиеничные условия проживания миллионам советских людей, которые смогут использовать газ не только для приготовления еды, но и для отопления помещений и горячего водоснабжения18.

Создание советской газовой системы: единая сеть для республик

Всплеск интереса к разведке и добыче газа, наблюдавшийся приблизительно с 1956 г., сопровождался активным строительством магистральных трубопроводов. Поскольку структура этой внутренней системы впоследствии оказала сильное влияние на паттерн экспорта, в этой книге будет полезным в общих чертах описать специфику создаваемой в те годы советской системы газоснабжения.

В течение 1940-х и 1950-х гг. магистральные газопроводы создавались главным образом для бесперебойного снабжения топливом трех крупнейших городов «красной империи» – Москвы, Ленинграда и Киева. Разумеется, приоритетом была Москва. Уже на ранних этапах топливо в советскую столицу поступало из двух удаленных газовых месторождений: саратовского, расположенного на Волге, и дашавского, расположенного в Галиции. Кортунов продолжил развитие этих проектов и в декабре 1956 г. смог отчитаться о своем первом серьезном успехе на посту директора Главгаза: был введен в эксплуатацию новый важный газопровод, проходивший из Ставрополья (Южная Россия) в Москву. Этот газопровод, имевший длину 1300 км и диаметр труб 720 мм, считался самым мощным из когда-либо построенных «в Европе» (газопроводы с большей пропускной способностью имелись в то время в Северной Америке). В 1959 г. газовую линию продлили до Ленинграда, куда ранее поступал только искусственный газ, получаемый из эстонской сланцевой нефти. Ставропольский газ также стал новым важным источником энергии для крупнейшего промышленного района страны – Донецкого угольного бассейна (Донбасса), одна часть которого находилась в юго-западной части России, а другая – в Юго-Восточной Украине19.

Другие газопроводы, построенные ранее, снабжали топливом промышленные города, расположенные в относительной близости к крупным газовым или нефтяным месторождениям, где добывался так называемый попутный природный газ. Среди этих городов были Куйбышев (Самара), Казань и Уфа в Центральной России (они снабжались газом из ближайших месторождений, находящихся в Волжском районе), а также Харьков и Днепропетровск (Восточная Украина), куда газ поступал из Шебелинки, гигантского украинского газового месторождения, на котором добыча газа началась в 1956 г. Благодаря крайне удобному географическому положению – Шебелинка располагалась в непосредственной близости к нескольким ключевым промышленным районам – в недалеком будущем этому месторождению было суждено стать одним из важнейших источников природного газа в СССР.

После создания Главгаза полностью изменилась стратегия развития газовой промышленности. Если раньше главная цель состояла в том, чтобы протянуть газопровод с того или иного газового месторождения в определенный регион, то теперь была поставлена иная задача – строить газопроводы с прицелом на формирование единой системы. Мечтой Кортунова было создание такой интегрированной системы газопроводов, через которую крупнейшие советские центры потребления могли бы получать доступ к газу, поступающему из нескольких разных источников. Это была долгосрочная задача, которую нельзя было исполнить в мгновение ока, однако начиная с 1960 г. строительство большей части газопроводов планировалось таким образом, чтобы впоследствии они могли быть интегрированы в единую общесоюзную систему газоснабжения. Аргументами в поддержку такой стратегии были экономическая эффективность и определенные преимущества с точки зрения безопасности.

Кроме соображений инженерного характера создание системы газоснабжения формировалось на основе политических стратегий Кремля. В Москве ощущали необходимость политической и экономической интеграции с СССР недавно присоединенных территорий – восточных районов, ранее входивших в состав Польши, Калининградской области, ранее являвшейся территорией германской Пруссии, а также трех прибалтийских государств (Литвы, Латвии и Эстонии). Для этих целей очень полезной оказалась Галиция (современная территория Западной Украины). Газ из Галиции уже поставлялся в Киев и Москву, но это были только первые шаги. С открытием нового крупного газового месторождения в Галиции появлялись широкие перспективы, и в 1956 г. на съезде КПСС было принято решение о строительстве дополнительной газовой линии от Дашавы до Минска, столицы Белорусской ССР, находящейся приблизительно в 700 км от месторождения, и далее – до прибалтийских городов Вильнюс, Клайпеда, Рига и Лиепая. В этом случае доступ к украинскому газу получили бы еще три советские республики – Белоруссия, Литва и Латвия. Поскольку в этих республиках остро ощущалась нехватка собственных топливных ресурсов, возможность поставки газа горячо приветствовалась их правительствами. Однако это решение имело и побочный эффект: зависимость от газа из Галиции сокращала перспективы их выхода из СССР и дальнейшей ориентации – политической и экономической – на Запад. А именно такие амбиции сохранялись в ранее независимых прибалтийских республиках20.

Поставки газа по газопроводу Дашава – Минск – Рига начались в 1960 г. – в Белоруссию, в 1961 г. – в Литву и в 1962 г. – в Латвию. В это же время особо важное значение стало приобретать огромное газовое месторождение Шебелинское (Восточная Украина). Поставки оттуда направлялись не только в промышленные районы вокруг Днепропетровска и Харькова, но и в Москву и несколько городов по пути к Москве, в частности в Курск и Брянск, что увеличивало объем газовых поставок в эти города. Кроме того, в западном направлении от Шебелинского месторождения был построен газопровод, который проходил через Одессу, город на Черном море, и далее шел в небольшую Молдавскую Республику. Таким образом, Молдавская ССР стала шестой советской республикой, получающей газ из Украины21.

Еще одна программа газовой интеграции советских республик была реализована на Кавказе. С гигантского азербайджанского Карадагского газового месторождения, находящегося на побережье Каспийского моря, был проложен газопровод, протянувшийся на запад, в соседние Армению и Грузию. Эта газовая система начала создаваться в 1958 г. и получила оптимистичное название «Дружба народов». Поскольку этот регион отличается исключительно гористым ландшафтом и наивысшая точка газопровода располагалась на высоте 2000 м над уровнем моря, строительство газопровода оказалось необыкновенно сложным с технической и логистической точек зрения. И все-таки уже в 1959 г. столица Грузии Тбилиси получила первые поставки азербайджанского газа. Через год подошла и очередь Еревана, столицы Армении, находящегося в 700 км от Карадага. Этот газопровод проложил дорогу для полной переориентации и межреспубликанской интеграции в поставках энергетических ресурсов на Кавказе. К 1966 г. азербайджанский природный газ составлял уже 44 % совокупных топливных поставок в Армению22.

Рис. 2.4. Карта советской системы газопроводов в начале 1960-х гг. В то время объединенная советская сеть газоснабжения находилась в процессе формирования Источник: gwf.

Далее главная задача, стоящая перед Главгазом, состояла в том, чтобы улучшить газоснабжение на востоке от Урала. Этот важный промышленный регион в качестве топлива использовал в основном уголь, который поступал из достаточно удаленных мест, например из сибирского Кузнецкого угольного бассейна (Кузбасса) и из Казахстана. Кортунов предложил использовать вместо угля газ, поставляемый из Средней Азии, что позволило бы улучшить и модернизировать топливный баланс региона. В 1950-е гг. в Узбекистане был открыт ряд крупных газовых месторождений. Правительство сразу же решило, как оно будет использовать этот газ, начав строительство нового химико-промышленного комплекса неподалеку от месторождения. Однако скоро выяснилось, что ресурсы газа были настолько гигантскими, что ни Узбекистан, ни другие республики Средней Азии не смогут их полностью использовать. По оценкам экспертов, к 1960 г. газовые запасы промышленного значения крупнейшего узбекского месторождения Газли уже составляли 500 млрд кубометров. Некоторые западные аналитики полагали, что эти запасы являются крупнейшими в мире23.

В связи с этим у Кортунова созрел весьма амбициозный план – соединить Газли с уральскими крупными промышленными городами Челябинск и Свердловск, которые находились на расстоянии более 2000 км к северо-западу от месторождения. Строительство этой газовой системы началось в 1960 г. В 1963 г. первые поставки узбекского газа получил Челябинск, а в 1965 г. – Свердловск. Завершение строительства этих линий газоснабжения было отмечено как большое достижение в связи как с уникальной протяженностью газопровода (Кортунов отмечал, что он был длиннее, чем проложенный в 1958 г. трансканадский газопровод), так и с тем, что прокладка линий непосредственно по пустыням Средней Азии была сопряжена с огромными трудностями24.

Следующий шаг состоял в том, чтобы соединить друг с другом строящиеся европейские и неевропейские системы газоснабжения. Кортунов указывал на необходимость произвести смену приоритетов и перейти от проектов по созданию отдельных газопроводов для европейских и неевропейских регионов страны соответственно к трубопроводам, которые соединяли бы крупнейшие неевропейские газовые месторождения с важными центрами потребления в регионах Центральной России и Украины. Была сформулирована «первоочередная задача» – проложить новую гигантскую газовую линию, которая соединит Центральную Азию с регионами вокруг Москвы. В январе 1965 г. Кортунов писал: «От ее выполнения зависит в значительной степени бесперебойное обеспечение топливом центральных районов страны в предстоящей пятилетке». Таким образом, начинала приобретать конкретные формы идея о полностью интегрированной советской газовой системе, благодаря которой Москва, например, сможет получать газ как из Галиции, так и из Центральной Азии25.

Подъем и стагнация производства труб и оборудования

Создание в СССР единого магистрального газопровода в большой степени зависело от наличия высококачественных стальных труб, компрессорных станций, различных материалов, машин и оборудования. Поскольку СССР был страной с плановой экономикой, эти товары не всегда можно было свободно купить на рынке. Наоборот, любые закупки должны были централизованно согласовываться с Госпланом и с соответствующими отраслевыми министерствами. Во времена холодной войны Алексею Кортунову и его преемникам постоянно приходилось решать непростую задачу – как и где приобрести трубы и другое оборудование. Следует отметить весьма важный момент: проблемы с закупками являлись сильным мотивирующим фактором для кооперации с Западом, что впоследствии во многом определило роль СССР как экспортера газа.