Зеркало

Спустя еще пару минут кто-то добавил напряженным голосом: «Теперь это скорее «Морской бзик». Никто не засмеялся.

Градус испуга наблюдателей продолжал расти. Люди на берегу выглядели буйно-помешенными. Они выскакивали из воды и носились по пляжу, преследуя очевидную цель – удалиться как можно дальше от моря. Однако, следующее событие позволил наблюдающим немного перевести дух.

Скромная дама с крайне удивленным видом: «Неужто столь массовая акция проводится с целью разыграть лично ее?», вошла в воду, продолжая оглядываться, пару раз с тревожным видом окунулась и вернулась на берег. Мимо нее выпрыгнул из моря очередной не принятый, отвергнутый, окатив ее брызгами со своего тела и едва не задев плечом.

Дама отшатнулась, всем своим видом показывая, что точно не намерена устраивать скоростные пробежки, но при этом не чувствует себя настолько уверенно, чтобы оставаться на берегу наедине с недавно свихнувшимися или что едино – прибабахнутыми приколистами.

–Гляди, а эту море не тронуло!

–Наверно, отворотное действие заканчивается.

–Что-то больно скоро.

–Легко отделались.

–Во, во. Им бы все для начала кондового рвотного…

–Не обязательно, я эту женщину знаю. Это Аннушка. Интеллигентнейший человек. Она не только никогда над нами не изгалялась, у нее и машины своей нет. Сын весной завозит, осенью забирает, продукты доставляет. А щебенку на автобусную остановку весной, если кто попутал, так это ее сосед вывалил.

–Хочешь сказать, что действие выборочное?

–Сильна Агафья.

–Кто его покамест разберет.

–Агафья своей помощи всегда очень стесняется и объясняться лишне не любит.

–Дети. Погодите, а как же дети… время… Они вот-вот на пляже появятся.

–А, вот почему действие заканчивается. Никак не могла наша защитница деткам навредить.

–Смотрите!

Все замерли. В пенном прибое в зоне видимости обнаружилось дитя лет десяти. Дитя спокойно двигалось по косой к пляжу между стоянкой катеров и яхт, что-то тщательно рассматривало в море. А главное, ни испуганным, ни возбужденным выглядеть и не думало.

«Гляди, даже не вопит – сказал мужской голос – и не бегает.»

«Славу Богу!» – отозвался женский.

«Точно, действие заканчивается» – подытожил чей-то шепот.

–До чего молодец наша Агафья – и мозги хамским рожам прочистила и вовремя отпустила – такое мнение выразили почти все присутствующие.

Все уже более быстрым шагом – положение дел – ясное, а дела не ждут, двинулись к машинам, оставленным далее вражеской стоянки, погрузились в «Жигули» отца Тихона в два яруса, в «Фольхваген» Алкиной матери – в полтора, включая багажники и направились домой. За ними потянулись остальные станичники.

Весь день станица бурлила. Люди делали срочные дела и снова появлялись на улице. Никто, ни одна машина чужаков не появилась на внутренней дороге.

Люди вначале с опаской, потом более уверенно – к хорошему быстро возвращаешься, забирались на дорожную насыпь и бодро по ней передвигались. И снова собирали уверенность в копилку положительных чувств родной станицы.

Несколько мужиков, хорошо принявших на грудь – для храбрости проверили местный пляж и вернулись в два раза счастливее с известием, что с их пляжем ожидаемо! полный порядок.

Эйфория защиты разливалась по душам и бодрила тела, пока кто-то не сказал, что хамы так просто не сдадутся, что они явятся мстить и что надо срочно поставить к дому Агафьи мужиков для защиты.

Наталья широко улыбнувшись, заметила, что это уродов, которые явятся к ведунье, надо защищать. Вот уж кому не позавидуешь. Разве что долготерпеливая Агафья второй раз к ряду не станет задействовать свои способностям.

Я все рассказала, передала все что случилось, что наши все, как один хотели бы выразить ей свою благодарность.

Агафью аж передернуло: «Мол, за доброе дело дифирамбы слушать и то, гордость тешить. А за такое…»

–Ясно. Лучше не нервировать.

–Соберем, как водится, ей огромный гостинец. Жаль настоящие колдуньи денег не берут. Мы бы не поскупились.

–Не ушла она еще, не знаешь?

–Нет. Сказала, что наворотила делов и теперь понесет ответственность. Но долго ответного «по шее» ждать не может, уйдет грехи отмаливать. Добавила еще, что непогоды должна дождаться.

–А это зачем?

–Не объяснила пока.

–Вот она наша Агафья. Переживает. Говорит: «Делов наворотила.»

–Это приблудные наворотили. Втянули нормальных людей и приличную колдунью в разборки. Эх, да что там!

* * *

На следующий день на станицу полилась отдача. Вселенная с реакцией на агрессию ждет разные сроки. На сильно яркую – обычно недолго. Хотя, конечно, у Вселенной собственное, нечеловеческое времяисчисление.

Эмма со странным настроением стаскивала тряпку с зеркала в своем бунгало. Делала она это осторожно, брезгливо и с опаской. И до того, как протянуть руку, долго примерялась. Эмма убеждала себя, что тряпку повесила тетя Валя перед их уходом на яхту Власа, а из тети Валиной вещи никакая страхолюдина не выскочит и огонь не взметнется.

Все равно пришлось бы эту неприятную бутафорию снять. Занавешенное зеркало так и притягивает взгляд и не просто притягивает, а конкретно пугает, тут не належишься и не отвернешься, так еще хуже – ощущать нечто за спиной.

Ну все!

Вот она выгоревшая тряпка на двух пальцах висит…

Глупая. Зеркало как зеркало, разве что лицо из него на нее глядит в сильно стрёмном состоянии. Но это ее лицо. А со своим светлым образом как-нибудь, да договоришься.

Эмма вынесла тряпку на порожек, отцепилась от нее и огляделась – Артем уже куда-то делся. Пойду и я до тети Вали дойду.

Эмма собиралась у тетушки кое-то спросить, не только про Артема. Но не успела даже поздороваться.

Ритка почему-то до них сегодня не дошла, составляя их обычный комплект, а застряла у тети Вали. А учитывая, что и Артем там, Эмма осталась в одиночестве.

«Ожидаемо» – низким голосом выдала тетя Валя единственное слово в ответ на звонок и выдвинув ящичек со столовыми приборами, надолго углубилась в него зрением.

«Пока только Пипа и Трояна трепали» – сообщила между тем Ритка, явно продолжая разговор.

«Их что, побили?» – озаботился Артем.

Пипа пару раз за грудки прихватывали и отпускали. На Трояна только наскакивали.

Он говорит – «Нет ничего, от слов не больно.»

–Конечно, из нас всех лишь они в близком доступе, вот за всех и отдуваются.

–Ладно, некогда тут! Все уже высыпали на улицу. Пошли!

–По дороге тетя Валя на полном серьезе пыталась спрятать приличных размеров тесак для разделки мяса в элегантном кармашке летнего сарафана. И бросив это никчемное занятие, воинственно зажала холодное оружие в руке.

Артем только у самой калитки на улицу уговорил ее оставить тесак дома. Но Эмма перехватила запоминающий взгляд брата – в какой край клумбы с розами холодное оружие легло. И упреждающе возмутилась: «Не смей!»

Дачники заехали со своей стороны примерно в середину станицы и видимо, уже какое-то время требовали ответа на вопрос: «Что сотворили аборигены с морем и почему они – славные люди не могут в нем купаться!

Природа быстро захватывает отвоеванные у людей участки земли. И на дорогу, по которой никто так долго не ходил, уже в прошлые сутки стали выбираться дети – истинные природные показатели. Правда, на обочине, составляя контраст миру-покою, валялась обиженная свежееперееханная красная лошадка.

Сельчане хранили гордое молчание, выразительно уставившись на лошадку и кроме довольно вежливо высказанного предложения убраться восвояси ничего другого не говорили.

«Ага! – злобствовали дачники – Сразу видно: вам стыдно, у вас рожи виноватые. Немедленно прекратите это издевательство! У нас с десяток в психушке, еще больше с сердечными приступами в больнице, остальных с трудом привели в чувство, чтоб хоть на месте оставались, не убегали не весть куда.»

Вы – садисты! По вам закон плачет. Признавайтесь по хорошему: «Что вы сотворили, чтобы мы стали бояться собственного моря?»

Внимание дачников привлек дядя Игнат, молчаливо стоявший вместе со всеми.

В любых массовых волнениях наступает момент, когда все устают от бессмысленности болтания языком. И тогда действие или усиливается дракой или ослабевает тишиной.

–Это ты, урод свой дурацкий забор пожалел? И втянул нас в такое?

Игнат ничего не ответил. Он как серьезный мужик визг, тем более мужской,       поддерживать не стал. Да поздно забором прикрываться, когда «заслуг» на миллион.

В этот момент самый молчаливый и точно бы – солидный, если бы дачников не касалось, с видом «трачу время!» отодвинул впереди стоящих и сказал: «А ну!»

В руке его на солнце блеснул серая тяжесть монтировки. Он вразвалочку двинулся к Игнату. Вокруг которого молча сомкнулись мужики.

Артем сделал резкое движение вперед-в бок и в его футболку вцепились сразу шесть женских рук.

Артем оглянулся назад. Эмма в жизни не видела у него такого злого лица. Тут он что-то сделал, как-то крутанулся-вывернулся и футболка осталась в женских руках, пустая.

Эмма закричала и рванула за братом. Они с Риткой серьезно приложились головами. У обоих на миг взбунтовался мозг.

Временно потерявшая ориентиры Эмма, снова увидела брата, находящегося уже вне зоны близкого прихвата. За ним бежала одна тетя Валя.

Мужик с монтировкой был страшен. Страшен именно освоим спокойствием, у него словно на лбу читалось: «У меня много подходящих мыслей и практики хватает.»

Эмма сзади Артема, тетя Валя впереди нее и Ритка позади всех еще не успели добраться до своих. В момент близком к нападению они оказались с боку от нападающего.

Дачники, возможно и готовились к рукоприкладству, но были ли они к нему на самом деле готовы. Однако когда один из них уверенно указал им путь, на месте не остались.

Тут под рев криков началась уже полная неразбериха. Два море злости столкнулись с грохотом, словно не из жидкости состояли. Кто-то закричал от боли, кто-то истерической нотой выкрикнул слово: «Кровь!»

Последнее, что видела Эмма, это рука Артема, перехватившая монтировку, блеснувшую на солнце второй или третий раз – это уточнит количество сваленных на землю тел. Вокруг поднимался лес других приближающихся рук. На фоне удачной позиции Артема.

Эмма бежала, сталкивалась с другими телами, отталкивалась и продолжала выкрикивать имя брата. За ней неслась Ритка. Тетя Валя впереди пропала из видимости. Лишь бы не упала, затопчут!

Эмма распихивала людей локтями, прокладывая себе путь. На несколько мгновений ей стало безразлично – кого толкать своих или чужих, лишь бы добраться до брата. Началась давка, словно людям перестало хватать земли, вот они на этом медом мазанном пятачке и столпились.

Эмма увидела сперва тетю Валю, которая буквально буксиром вытягивала Артема из давки. Эмма дотянулась одной рукой до плеча брата и потащила его к тете Вале и себе. Она наверно оглушила всех, выкрикивая: «Артем! Артем!»

Краем глаза Эмма увидела притертое между телами отверстия поднимающейся… двустволка. Ну, теперь все!

Женское вмешательство привело к неприятным последствием. Артем потерял равновесие, этому поспособствовал и прилетевший удар у другое плечо… хорошо не металлом, лишь кулаком, прежде, чем четырем женским рукам удалось вытянуть избиваемые и опорные плечи в свободное пространство.

Первое, чем выразил Артем состояние духа, вернув себе дыхание было не поощряемое сестрой: «Эмка, твою мать…»

Эмма как бычок уперла голову и тянула и тянула и когда нашла, что брат в относительной безопасности от длинной проповеди воздержалась, но сердито напомнила: «У нас мать общая! Придурок, куда ты полез!»

В этот момент на них всех налетела Ритка, едва не сбив ближайшую Эмму с ног и далеко протянув нервные руки, принялась истерично ощупывать Артема с криком: «Где болит, где болит!»

Ритка от испуга в голос рыдала и не тратила время на вытирание слез. Забитый слезами нос позволял ей выговаривать только бо…боли… бо… боли…

Отдельно ошарашенная теперь уже больше Риткой, Эмма, устоявшая близко к земле, пыталась унять подругу. Но услышала голос Артема, который рубанул: «Туда только для своих!»

И захихикал.

«Вот охальник!» – сказала тетя Валя почти нормальным голосом.

Ритка почему-то испуганно отскочила, словно ее током шибануло.

И на всех снова упали звучи драки. Теперь в нее втянулись все дачники и большая часть местных. Артем увидев это попытался вернуться. Все снова в него вцепились, только на этот раз в голое тело.

Будет завтра пятнистым от синяков.

Тетя Валя достигнув равновесного состояния сказала, словно Эммину мысль продолжила: «Ничего, на солнышке синяки быстро выгорают.»

Тут слышимые даже сквозь крики, противно завизжали тормоза. И почти сразу раздался выстрел.

Ритка первой заорала: «Ложись!» И бросилась на Артема. Она, энергичная ты наша! Сбила плохого уже не ожидавшего парня с ног, упала сверху и единственная в сегодняшнем ужасе на некоторое время обрела счастье.

Тормозные и стреляющие события тем временем развивались.

«Все назад! Разойтись!» – рявкнул незнакомый бас и снова бабахнул выстрел. Голос звучал уверенно и часть дерущихся замерла в откатных картинных позах, «мы убежденные противники насилия!». Но утихомирились не все.

Теперь сквозь застывших людей проглядывал человек в форме полицейского. Еще, пока трое – автоматы поперек тела разворачивались вперед, двигались тяжелой поступью нога в ногу наводить порядок. Их действия оказались еще эффективней, мало кого не бодрит и не разворачивает на послушание наведенный троящийся ствол автомата. Совсем скоро стало совсем тихо. Ни выкриков, ни даже шелеста одежды, даже морской ветерок на секунды затих.

Единственный из пришлых, ненадолго застывший, но тут же решивший, что он крут, продолжил буйство в отношения спарпартнера. Ухватив станичника за шиворот, подтащил поближе, одновременно загораживаясь им от представителей силовых структур, навел свой кулак. На лицо, конечно.

Этого никак не желавшего утихомириться и довольно удачно избегающего прямого воздействия в итоге изловили вручную и ввели в недолгий симбиоз с капотом полицейского авто.

Старший начал устанавливать правых-виноватых. Его настрой стал понятен со второго вопроса. Как и то, кто вызвал полицию.

Хочешь стать, как минимум на первом этапе ставленником полиции, не дожидайся, пока ее вызовут противники, вызывай сам.

Было затихшие станичники снова зашумели.

–А когда мы на этих сто пятьдесят раз жаловались, что-то никто не приезжал!

–А эти позвонили и вот тебе пожалуйста. Аж автоматы наизготовьсь!

–Конечно, ведь это их бедненьких надо защищать!

–Власть сразу озаботилась!

–Еще бы, особо если кто из богачей выставился.

–Федор, а пошли и мы в услужение к богатеям, делать будем, что левая нога захочет хочет, хозяин прикроет.

–Лучше сдохнуть!

–То, что обменявшись мнениями, люди выкрикивают ее имя, Эмма поняла не сразу. Слышала его, но как-то не в лет осознавала.

Люди перед ней расступились и она уже не на практике в суде, а отчетливо поняла, что ей или придется прямо сейчас научиться собираться, или лучше людей не подводя, оставить адвокатскую карьеру навсегда.

Эмма откашлялась. Поздоровалась и начала с того, что на ее взгляд ситуация однозначная. В станицу прибыли жители соседнего садового товарищества «Морской бриз» – без приглашения и вначале словами и далее действиями спровоцировали беспорядок.

Старший взглянул на Эмму, если не серьезным, то более внимательным взглядом и предложил пройти в какое-нибудь помещение или хотя бы под навес, чтобы во время полемики (в которую его против его воли втягивают) не жариться на солнце и дышать парами разогретого асфальта.

Парни сопровождающие стояли с равнодушными лицами «мы до скончания веков сыты человеческими жестокостью и дурью». Внимание лишь на резкое движение в контролируемом пространстве, в остальном глубочайшее отстранение, им словно и жарко не было.

Ближайший домом оказался дом дяди Игната.

«Прошу ко мне!» – пригласил тот в свой сиреневый рай.

Край забора еще находился в работе и все дружно не заморачиваясь движением к калитке прошли через пустой пролет. Эмма, идущая в первом ряду видела, что дядя Игнат хочет пожаловаться на забор, его взгляд зацепился также за сломанный тонюсенький сиреневый кустик, пытающийся до конца лета восстановить, нет – не цвет – куда там! Лишь былую красоту зелени новыми побегами.

–И почему не пожаловался? Ведет себя еще почище англичанин, имеющих мировую славу по части не привлечения к себе внимания.

Тогда высказалась Эмма – прошу обратить внимание. Забор сломан, причем вторично, жителями «Морского бриза», неадекватные действия которых могут подтвердить соседи и другие жители станицы.

В этом месте последовала новая реплика на старый смысл: «Они нам море отравили!»

Старший уселся во главе уличного стола под добротным навесом, явно на место дяди Игната. Но тот снова не произнес ни слова.

«Нет, не английское, ох уж это наше неизбывное русское стеснение, – подумала Эмма – по мне, так русским адвокатом тяжелее всего работать, хотя так вероятно скажут адвокаты любой национальности…»

Автоматчики встали рядом с кустом сирени невдалеке и снова замерли в холодной отстраненности. Старший удобно расположившись, предложил: «И так, давайте коротко и точно изложим претензии, прошу, тыкнул он в самого безактивного дачника. Вы допрашиваетесь в качестве свидетеля… фамилия, имя.»

–Пескарев Лев…

–Гражданин Пескарев, видимо, не ожидав использования себя в говорильне, просто повторил пройденное: «Они нам море отравили, нету никакой возможности купаться… в смысле, чтоб в… процессе не свихнуться.»

Высказался гражданин неуверенно словно сам не слишком верил своим словам.

Старший извлек записывающие атрибуты.

– Чем отравили?

«Да кто их разберет?» – окончательно застремался допрашиваемый.

Старший сделал свой взгляд понятливым. Похоже, он начал формировать вывод в отношении разбираемого дела.

Так чем отравили? ГСМ, отходы химических, других производств? Радиоактивные отходы? О чем именно вы говорите? Есть доказательства?

На третье выступление гражданину Пескареву сил не хватило совсем. Он просипел неразборчивое, а сельчане зашумели.

–Да вы что?

–Что вы такое говорите!

–Что б мы в наше родное море какой гадости ливанули…

–Оно же кормит нас!

–Это уж вовсе человеческий облик потерять!

–Да и нету у нас никаких таких отходов!

–Верно, у нас любой отход натуральный.

–Тихо, тихо, граждане!

–Товарищ следователь, минутку. Вы не подумайте, что мы сошли с ума, то есть… только некоторые… – поняв, что запутался, прыгнул в суть: «Но эти гады… простите, обрушили на наши головы, если можно так выразиться нечто… мистическое. Это не химия и не радиация… нам так кажется. Это какой-то ведьминский прибабах… наговор… и у них тут точно ведьма живет, даже

несколько. Она… они в основном в сосновом бору шурует. Куча баб и все зловредные. Наши… ну мы же по соседству… когда с ней… с ними в лесу сталкивались, пытались иногда дружелюбно заговорить, а потом у всех бошки трещали. Вот как это тоже, как можно объяснить?»

Ответ на вопрос не замедлил явиться сразу в нескольких вариантах, сводившихся к одному – к призыве об умеренном потреблении алкоголя.

А гражданин Пескарев, неожиданно для себе хихикнул.

«Мы, – продолжал оратор, наградив гражданина строгим взглядом – проживаем здесь на законных основаниях и как все граждане России имеем право пользоваться федеральными дорогами. А эти – на нас обозлились и заслали нам свою ведьму, то есть сразу несколько ведьм.

Сельчане снова зашумели.

–Да если бы эти пришлые были людьми!

–Если бы не гадили в бору!

–И в станице!

–Если бы с запрудами воздержались!

–Если бы за здорово живешь не хамили!

–И просто от нечего делать не изгалялись!

–Тихо!

Старший всем своим видом повествуя о тяжести своей работы… но я – профессионал и имею огромный запас долготерпения, установил на говорящего прямой взгляд: «Гражданин, вы сегодня употребляли?

Да что вы, я?

–А запах говорит другое. Ваша фамилия имя отчество?

–Знаете, ну вас! Рявкнул последний выступавший и отошел в сторону и схватился за трубку.

Опытный старшой пока никого не паковал и не выразил сердитость на несанкционированную прерывание разговора.

Вместо этого неожиданно уставился на сидящую напротив Эмму: «А вы что скажете в отношение конфликта?»

«С документами на право владения землей не знакома, – ответила Эмма – по поводу конфликта – новые условно «владельцы» земли, для начала, не выполняют скоростного режима, проезжая по населенному пункту. Свидетели – все жители станицы. Проезжая по селу жители садового товарищества позволяют себе многочисленные выходки, квалифицированные законом, минимум как мелкое хулиганство, кроме отдельных случаев нападений и провокаций.

По поводу загрязнений приезжими окружающей среды, можно убедиться лично и прямо сейчас. И объем свалок только растет. Лично видела, как примерно в центре станицы из проезжающей машины было выброшено несколько пакетов с мусором. Со мной был один свидетель. Номера этой машины и других со свидетельскими показаниями – в каждом не менее двух свидетелей, мы готовы представить по первому требованию.

Глаза старшего слегка активизировались. Очевидно, точные ответы с выполненной юридической работой ему приходилось слушать не часто.

–Очень хорошо. Прошу представить весь имеющийся доказательный материал.

Солидный мужчина повернулся к прежнему собеседнику с несколько другим выражением лица: «Итак, гражданин, назовитесь!»

В этот момент у него зазвонил телефон.

Старший заученно представился.

Звонило, видимо, не хилое начальство. Старший аж спину подтянул и построжал лицом. Его ответы были кратки и все согласительно-подчиненного свойства.

–Да, понял, есть! Вызываю! Есть доложить!

Старший отключился и тут его глаза мигнули и… поменяли полис.

Вопрос с выяснением личности одного из вредителей был опущен раз и навсегда.

Старший потыкал кнопки.

Привет, Копенгаген! Давай ко мне группу экспертов. Прихвати, все что есть… Не, никого, не убили. Будете снимать пробы. Тут в море что-то не слабое сыпанули. Люди пятый день купаться не могут. Возможно… психотропные средства. А, слышал? Да, медиками зарегистрированы случаи массовых галлюцинаций.

Эмма, в этот время поднявшаяся и высматривающая нужных людей, от такой перемены застопорилась на месте.

–А документы?

Старший закосил глазами в левую от Эммы сторону и в низ: «Возможно, понадобятся позже. Вы, девушка, провели определенную работу, не имея юридических полномочий, поэтому…»

Артем толкнул Эмму в плечо: «Пошли отсюда! Здесь все ясно!»

Сельчане зашумели.

–Эй, старшой, кто тебе звонил–то?

–Неужто из самого Кремля, что ты так перевернулся?

–Что ж так против правды и попрешь?

–Совести у них совсем нету!

–До начальника дорос, какая уж тут совесть…

–Народ, что ж это делается?

–Граждане, расходитесь, освободите дорогу!

–Прекратить не санкционированный митинг! Или начнем паковать.

Сельчане отхлынули, бурча на полтона ниже и начали отходить плотной группой.

Они не горожане, голодной живность оставить не могут.

«Садовники» совсем с другими лицами, вернулись к машинам. Даже их авто передавали высокую степень раздражения. Укатили непрошенные гости под визг покрышек и рев движков. Тот, которому слегка заломили руки мордой в авто, прежде, чем отбыть, крикнул из окошка: «Тупые деревенщины!

Но как не странно, не в стороны тех, кто заламливал.

Станичники отошли на расстояние. У них все кипело внутри, разойтись по домам они просто не могли. Эмма и Артем полностью разделяли их настроение.

«Какая потрясная сволочь!» – выразился Артем громко.

Эмма утянула его в глубь толпы: «Прекрати! Не станешь профи, пока не научишься глотать эмоции.»

–Да знаю я, отцепись! Делать-то что?

Острота волнения била по лицам и словам. В тесных сообществах и менее волнительные темы широко обсуждаются. А тут такое – еще и власти встают на сторону изгалятелей!

Артем пытался успокоиться с помощью одной из своих фенек.

Эмма, разверни взгляд на что другое – красивое или хорошее. Согласно закона штата Нью-Джерси неодобрительно смотреть на офицера полиции считается противозаконным.

Эмма не успела ответить, сельчане обратили свой взор на Эмму.

–Девонька, забрала б ты все бумаги себе, мы в этом все равно ничего не смыслим, а ты училась.

–Я бы копии забрала. Оригиналы пусть остаются у вас.

–А это мы устроим. Родичей попросим…

–Как же теперь, Эмма?

–Сами видели – кто-то с верху вмешался.

–И что? Что мы тут можем сделать?