скачать книгу бесплатно
Чириканье птиц за окном умолкло, в качестве музыкального аккомпанемента остался только действующий на нервы писк прикроватного монитора пациента. На черном экране покатывалась беспрерывная ломаная линия сердцебиения: вверх-вниз, барашек одной волны меньше, другой больше.
Ту-ту-ту-ту.
Элла застряла в смятении, плавно переходящем в панику, согнулась калачиком возле своего тела и взялась за обдумывание возможности существования в таком состоянии:
– Почему я в двух экземплярах? Мертва я или все-таки жива? И кто из нас копия, а кто подлинник меня?
– Состояние критическое, кома II степени, – вошедший в палату врач средних лет с грустью в глазах посмотрел на тело девушки.
– Жаль девочку, молоденькая и вон куда угодила, – упитанная медсестра тех же лет поправила одеяло.
– Придется сообщить, – доктор пошел в приемную за мамой пациентки. Тяжелый от своей лаконичности вердикт вызвал ожидаемую реакцию: женщина стремглав вбежала в палату.
– Элла…доченька, – шептала женщина. Голос смешивался с еле слышной струйкой слез. Ты еще жива, жива!
– Послушайте милая, успокойтесь, – вмешалась медсестра. – Ваша дочь действительно жива, но когда очнется неизвестно.
Эта неопределенность ввергла мать в пучины отчаяния. Молчание поддерживало сложившуюся обстановку и тянулось долго, словно резина. Элле хотелось поскорей всласть пореветь за компанию, сказать, что все хорошо, но сделать этого она так и не смогла.
– В коме все зависит от человеческого фактора, даже современная медицина тут бессильна, – прервал глухую тишину доктор.
– Все обойдется, она стойкой выросла, – хозяйка семьи Войтовых небезосновательно отказывалась хоронить шансы на возвращение дочери.
Мама с дочкой напополам вспоминали, чем давалось Элле постижение балета: растяжками, голодовками и тренировками под сопровождение слез. Воля девочки крепчала день ото дня, а увечья любого рода всякий раз оправдывались простым предложением: «Я хочу быть балериной».
«Мам…мам…я непременно найду способ», – попрощалась Элла и понимая, что ее не услышат, выскользнула наружу.
Поговаривают, что черная полоса жизни ровняется белой. Видимо, радости Эльвиры оказались баснословно дорогим удовольствием, раз она попала в такую передрягу. Балерина шла задом наперед, держа больницу в поле зрения. Мимо проезжала скорая помощь, рев сирен на всю улицу оповещал других о том, что кому-то нездоровится.
«Я здесь! Мне тоже нужна помощь! Желательно неотложка», – изящная рука пульсировала в воздухе.
Родной город выглядел больным: прохожие безразлично проходили сквозь прежнюю душу компании. Это позволило Элле по-настоящему разглядеть насколько вымотаны люди вокруг, как крепко они сжимают одноразовые стаканчики с горьким кофе и удерживают их в порывах ветра. В этот момент девушка ощутила острое одиночество и беспомощность. Кое-что в корне переменилось: раньше она могла обратиться за помощью по любому поводу, а теперь никто не видит, никто не слышит. Страшно до тошноты.
«Это провал, я проиграла свою жизнь, – шесть слов емко выразили нынешнее состояние Эльвиры. – Я впервые и наверное в последний раз в жизни умудрилась пойти наперекор Галине Дмитриивне, упав ниже пола. Хуже сорванного из-за вывиха концерта, хуже замены, практически конца света. Зато легко то как!».
Освобожденная от законов гравитации Элла без труда доставала до крыш пятиэтажек в своих прыжках. Раз уж на то пошло, она завертелась во всем чем только можно: Saut de basque, Brise, Ballonne.
Пока Элла оплакивала себя в танце, ее ноги достигли торгового квартала. Внимание привлекло собственное отражение, запечатлевшееся на прозрачной витрине бутика.
Стоит отметить, что любой вид кукол с детства пугал балерину: ей попросту становилось не по себе от их присутствия, поэтому в доме Войтовых семья игрушек исключала пластиковых красавиц. Элла охотнее рассматривала мамину коллекцию марок, бесилась во дворе с ребятами и выступала с домашними концертами.
Сейчас тройка манекенов величаво разместившаяся по ту сторону стекла, ожила без сказок, сплетничала без слов, и во взгляде их чувствовалась далеко не добрая искра. Царственно восседающий по центру манекен, резко повернул к балерине голову, зевака немедля отскочила от витрины на противоположный край тротуара.
«Совсем рассудок потеряла от происходящего», – Элла трясла головой, пытаясь привести себя в чувства, но не сводила глаз с подающих признаки жизни манекенов. Неожиданно нечто теплое коснулось ее ноги. На тротуаре сидел, покачивая пышным хвостом…
Барсик терся об прозрачные ноги призрака, сопровождая процесс коронным мурлыканьем. Волна вселенского умиления растворяла все плохое и нехорошее, скопившееся на сердце у Эллы:
– Барсик! Усатое счастье, хоть ты меня видишь!
Кот без видимых на то причин побежал прочь, оставив размякшую от притока радости хозяйку у обочины:
– Ты куда! Подождал бы хоть.
Несмотря на то, Барсик был до неприличия упитанным котом, бегал усатый чересчур быстро для своей комплекции, что вовсе не помешало балерине догнать питомца в один прыжок.
Никто точно не может сказать, насколько дальней выдалась дорога. Элла шагала около пушистого поводыря оставив позади городскую трассу и посадскую лесополосу. Тоска подавила симпатию ко всему, прелести степи перестали как прежде приводить в восторг юную мечтательницу. Просторные поля и глубокие озера не привлекали внимание, потому что их затмевало желание найти выход.
Внезапно открывшийся вид на церквушку среди небрежно разбросанных домиков поселка как будто потянул её к себе. Небольшой обшарпанный храм с уцелевшей колокольней всеми силами тянулся к небу. Старая кирпичная кладка местами обвалилась и заросла бурьяном. На темных провалах окон ещё сохранились гнутые решетки. Этот храм произвел на случайную посетительницу неизгладимое впечатление, она почувствовала странное волнение. Барсик непринужденно сидел у входа, зазывая хозяйку мяуканьем внутрь. Приняв приглашение питомца, Элла поспешно перешагнула порог:
– Интересно, почему я ничего раньше не слышала об этом месте?
О ремонте здания явно не задумывались с незапамятных времен. Обвалившиеся стены выдавали незаслуженное безразличие к этому зданию. Сельчане всячески поддерживали запустение: на полу валялись пенопласт, коробки, дощечки и прочий хлам.
– Кис-кис-кис, Барсик, зачем ты меня сюда привел, – девушка подбежала к коту, устроившемуся на одной из коробок. В ответ кот перепрыгнул на соседнюю коробку куда автоматически последовала балерина. – Ну и что ты хочешь мне показать? Рухляди я тут уже насмотрелась.
Внутри картонных ящиков лежали стопки заплесневелых личных дел с огромной надписью
Дело №
Не успела Элла прочесть первый попавшийся скоросшиватель с чьей-то историей внутри, как в храм зашли посетители сомнительной наружности: покрытые щебнем флисовые куртки и рыщущая в поисках легкой наживы походка выдавали в силуэтах толстого и тонкого обычных мародёров. Балерина спряталась за груды макулатуры, хотя надобности в том не было.
– Это не единственная точка с металлоломом, сматываться надо, – стушевался тонкий.
– Струсил? – отрезал толстый.
– Крыша ветхая, может рухнуть в любой момент, – отозвался тонкий. Он будто привороженный смотрел на дырку в потолке.
– Что верно, то верно, – огляделся толстый, прикрывая нарастающую тревогу равнодушием, схватил с пола первую попавшуюся железку и направился к входу. По дороге грузный парень споткнулся об камень и со злости пнул его так, что тот ударился об стену. Сдавленный гул сотряс здание, в воздухе закружилась пурга из кирпичной крошки.
Двое покинули здание. Элла, невольно принявшая за знак судьбы слова толстого, дико перенервничала. Внезапное появление кота в поле зрения окончательно вывело дрожащую как осиновый лист балерину из себя:
– Прекрати меня пугать! Что на этот раз? Что ты там увидел?
По сравнению со всем строением алтарь сохранился лучше всего: местами даже попадала в поле зрения выцветшая штукатурка! По счастливому стечению обстоятельств кованые решетки на окнах остались нетронуты, хотя представляли наибольшую ценность из всего уцелевшего для таких как толстый и тонкий.
По левую сторону от балерины в стене была высечена полочка, на которой лежали букет засохших цветов да книга в сморщенной обложке. Только балерина потянулась рукой к находке, как буйный степной ветер начал сдувать осколки кирпича с верхушки колокольни.
Ошарашенная девушка стояла под камнепадом видя как маленькие, а затем крупные камни проходят сквозь нее. Барсик дал деру. Элла провожала взглядом кота, гадая доберется ли он домой или нет.
«Ой, больно!» – пискнула балерина, когда один камешек не прошел насквозь, а ударил по руке. Едва она ощутила себя по-настоящему живой, как окружающее сгустилось до непроглядной темноты. Девушка потерялась во времени и непонятно когда пустота развернулась в космическую пропасть.
Поначалу балерина нежилась в теплой текучей пустоте похожей на парное молоко и вслушивалась в белый шум.
Космическое пространство, было, есть и будет необъятным. В этой пропасти миллионы пылинок – звезд казались нашиты на сине-фиолетовый бархат космоса. Вместе с тем, пролетающие мимо метеориты воспринимались здесь больше как воздушные шары, нежили каменные глыбы. Помимо фейерверков звезд ночную гладь озаряло еще кое-что, гигантское и светлое, как маяк в океане космоса. Волей случая отделившийся от звездного дождя камень толкнул балерину так, что она отлетела именно в том направлении.
Дельнейший курс путешествия целиком зависел от удачи: девушка отталкивалась от всех камней, попадающихся ей по пути. К сожалению, затормозить или зацепиться за что-нибудь в вакууме не получалось. Расстояние до белого солнца если и уменьшалось, то совсем незначительно. Почувствовав очередной пинок от странствующей глыбы, Элла в конец отчаялась:
– Сколько можно?! Не вечно же мне по галактике блуждать!
Балерина уже не пыталась предугадать траекторию своего полета, а подчинилась инерции, размышляя о доме, о том, как была счастлива и о том, как все переменилось.
Балерине наконец-то повезло: теперь она приближалась к намеченной цели. Пережив стремительное падение, Эльвира Юрьевна Войтова окунулась в толщу воды.
Глава 3. Сириус А, Б и С
Перед Эллой предстал во всей своей красе подводный мир – изменчивый и многогранный. На первых порах насыщенные краски наряду с бликами серебряных чешуек суетливых мальков слепили не меньше света. Здешняя вода настолько прозрачная, что складывается впечатление будто паришь в воздухе.
Приятно наблюдать за покачиванием волн водоема. Еще приятней полежать в гамаке водной стихии: завораживающее спокойствие.
Равнина дна океана, простирающаяся где-то далеко под ногами балерины, сплошь покрыта ковром водорослей и какими-то белесыми пятнами. На такой высоте становится не по себе: до твердой поверхности как минимум этажей 20.
«Где тут низ, а где верх и где такое возможно?» – растерянно подумала Элла. Именно шаткость положения удерживала ее на фоне контраста сомнений и чуда.
Когда всматриваешься в кажущееся недосягаемым дно, то замечаешь как тормошат рыбешки колыбель безмятежности, как водоросли подергиваются от каждого их движения, как низменность искрится от блестящих ракушек. По правую руку от Эллы простирались вплоть до горизонта плавные, словно барханы цветного песка, линии гор. Ниспадающие в твердь океана скалы были бережно укутаны разноцветными кораллами и насквозь пронизаны едва заметными отверстиями.
«Горы тут, однако, как швейцарский сыр. Занятно, узнать бы кто их прорубил», – подбиралась все ближе и ближе к дырявому граниту балерина. Осмелившись, она просунула руку в одну из норок не больше собственной головы. У девушки обострились чувства, как только пещерная вода обволокла ладошку, ей открылись невиданные доселе ощущения:
– Я в пещере, я – пещера. Слышу как она, вижу как она: шелест плавников рыб, бег воды по скальным проемам, дельфиний стрекот. Могу через нее воссоединиться с течением веков и узнать как менялось это место на протяжении тысячи лет.
Доселе отсутствие связи с окружающим миром душило Эллу сильнее удавки, ныне же она не отрешена. О каком одиночестве может быть речь, когда вокруг кипит жизнь!
Погруженная в мелодию воды балерина совсем не замечала подозрительно нарастающий дельфиний стрекот и последовавший за ним толчок. Эльвира отлетела в сторону, подняв за собой ворох пузырей, которые заслонили ей весь обзор. Когда пузыри разлетелись по сторонам, то оказалось, что они плавают не хуже рыб – столь же изящно и грациозно.
Перед ней предстало обворожительное существо: дельфиний хвост, человеческий стан, вместо кожи чешуя. Рост местной жительницы показался балерине чрезмерно высоким – около трех метров. Желто-зеленые чешуйки поблескивали на свету, чересчур широкие бедра служили границей хвоста и тела, на стройных боках сплетались и расплетались причудливые узоры. Её строение лица несколько разнилось с человеческим: шаровидные рыбьи глаза, приплюснутый нос, жабры, слитые с ушными раковинами под скулами и тонкая полоска губ. Вместо волос на голове этой русалки были ажурные плавники, смотрящиеся точно скрепленные между собой кружевом дреды, а изумрудный взгляд инопланетных глаз отличался проникновенностью как у Хозяйки Медной горы.
– Так русалки существуют, это не сказка! – восторженно защебетала Элла.
– Конечно существуют, только я не русалка. Я – сириусянка, – ответила незнакомка.
– Сириус…кто? – балерина поджала губу, пытаясь сгладить осечку речи.
– Скоро наловчишься, меня зовут Лума.
– Я – Эльвира, но для друзей просто Элла, – девушка протянула руку. Сириусянка же не скрывала своего непонимания, помотав головой справа налево.
– Так люди здороваются, – попыталась замять неловкую паузу земная гостья.
Лума тот час протянула свою кисть, пальцы которой были склеены тончайшей перепонкой и увенчаны скорлупой ракушек в качестве ногтей, в ответ.
– Рада тебя приветствовать, Элла.
– Мне тоже приятно вас встретить, хотя и не знаю куда попала. Не подскажешь?
– Ты уже получила ответ на свой вопрос.
– Когда же я успела?
– С самого начала.
– Точно!!! – хлопнула себя по лбу балерина. – Сириусянка образовано от Сириус! Стало быть, я на Сириусе.
– Расскажи лучше, как ты сюда попала?
– Э-это трудно поддается описанию. Замечательно себе жила: балет, друзья, путешествия, планы и…БАЦ – произошла жуткая несправедливость! – балерина понуро опустила голову. – В тот день у нас была генеральная репетиция, после которой я осталась позаниматься дополнительно. Тогда же и свалилась под сцену, очутилась в коме, бродила призраком по городу с окрестностями, пока в заброшенном храме не начался камнепад. Когда возник космос, я скиталась черт знает сколько! Меня чудом забросило на вашу планету.
– Сириус – звезда, а не планета, – учтиво поправила Лума.
Балерина безуспешно перебирала в памяти названия светил, сжимая скачущую пачку в кулачки от стыда. Именно скудность познаний в области астрономии в дальнейшем сделали из нее внимательного слушателя. Сириусянка неведомым образом заставила воду потемнеть, представляя черноту космоса. Даже замигали клубочки звезд!
– Надо же, Земля в миниатюре, – Элла с легкостью распознала голубой с зелеными вкраплениями шарик.
– Это звезда Сириус, одна из ярчайших в нашей галактике, вместе со своими спутниками: Сириусом В и С, – Лума указала на крупный сверкающий комочек неподалеку, вокруг которого крутились шарики поменьше пепельного оттенка, затем хлопнула в ладоши и все вернулось на круги своя, вода стала опять прозрачной. С такой же скоростью к балерине подступила истерика:
– Теперь я представляю, где нахожусь. Только…что, что мне теперь делать? Я не жива, однако, и не мертва.
– Для начала, остановись.
– Будто это что-то даст!
– Не понимаю с чего переполох. Что-то предвещало произошедшее, перемены постепенны; что именно припомнишь сама, времени у нас предостаточно. Дальше чертить дорогу под силу только тебе.
– Каким образом?
– Пока никаким, – пожала плечами Лума. – Всю свою энергию ты оставила в переживаниях, на остальное не хватит.
– Точно, – переклинило Эллу. – Зато легче стало, ведь грусть утекла.
– Что верно, то верно, – рассмеялась сириусянка. – Хочешь, вместе пойдем искать решение, например в городе? – она указала на узкую полоску возле горизонта – темно-сиреневый силуэт, напоминающий охапку цветов.
– Хочу, – без раздумий ответила земная гостья.
– Не скажу наверняка, но кто-то, да найдется, кто тебе поможет. Все же лучше, чем оставаться наедине с горами.
Балерина подобрала сотканную из тумана пачку и устремилась вслед за Лумой и подаренными ею надеждами.
Глава 4. Подводный спектакль
Хвост Лумы рассекал воду с небывалой силой, едва позволяя Эльвире удерживаться на плаву. Скорость сыграла с человеческим зрением злую шутку, превратив пейзажи в театральные декорации: спереди вертелся различимый для глаза передний план, а задний так и оставался смазанным сплошным пятном на лету. Минуя пару-тройку ближних скал, сириусянка резко притормозила с просьбой:
– Ты говорила, что танцуешь. Можешь показать балет?
– С радостью, но неплохо бы раздобыть хоть какую-нибудь музыку.
– Раз надо, значит будет, – Лума стрелой вынырнула на свежий воздух.
Поплавки разных по габариту тел покачивались среди пены волн на поверхности воды. Надводный ландшафт Сириуса очаровывал не менее подводного: тихая рябь расползалось вплоть до островков суши вдалеке. Балерина наслаждалась лучезарной рябью, позабыв обо всем на свете, включая обещание, данное Луме. Она вспомнила о нем, когда в воздухе послышались витки знакомой мелодии.
– Мне кажется или в воздухе витает музыка? – обратилась Элла к сириусянке.
