Последнее дело инспектора Палмера

– Но у всех этих людей не было такого козыря, который имеется у тебя, Эдмонд.

– О чем вы, сэр?

– Я говорю про Таинственный лес. Половина кафедр паразитирует на его чудесах, высасывая из его недр неизведанные формы магии. Мерлиновский построил в этих краях наш Институт не из-за любви к комарам и болотам. Здесь все растет как на дрожжах – и демоны, и их способности.

Эдмонд не мог не признать правоту Старика. Таинственный лес являлся многомерным магическим феноменом, излучающим невообразимое количество магической энергии и породившим в своих глубинах целый сонм загадочных существ. Эти создания, подавляющая часть которых являлись настоящими чудовищами, именовались в научной среде нечеловеческой разумной жизнью, а в народе – нечистой силой.

– Вы как всегда правы, сэр.

– Разумеется, – насмешливо протянул Старик. – Надеюсь, мне удалось направить твои мысли по верному пути. Можешь идти. Рассчитываю на тебя, сынок.

Инспектор Палмер учтиво кивнул и уже потянулся к дверной ручке, как услышал за спиной глухой голос Эрика.

– И помни, сынок. Они не просто так ее боятся. Может статься, что хватит одной этой брюнетки, чтобы погубить тебя. Будь осторожен. Как никогда в жизни!

– Спасибо за беспокойство, сэр.

– Занимайся, сынок.

Глава 3. Встреча с родителями

Прошла неделя, под конец которой дело о конфликте Ллойда Ворфстоуна и Сильвии Тэнтоурис умудрилось поглотить все внимание Эдмонда. Угрожающая информация, обрушившаяся на инспектора, сумела проникнуть даже в его сны. В этих удивительно мрачных сновидениях он видел Эрика Дельмонта, который вырастал над громадой Таинственного леса призрачным великаном. Старик выступал в роли кукловода, управляющего Институтом с помощью ниточек, протянутых к каждому сотруднику. Под утро в беспокойный сон инспектора проникала очаровательная мисс Тэнтоурис, из тени которой выбирался и грозно скалился отвратительной наружности монстр. Инспектор Палмер раздирался между желанием заключить демоническую девушку в объятия и позывом броситься бежать от чудовища. Затем он, подчиняясь парадоксальной логике сновидного мира, делал шаг в бездонную пропасть и долго падал в ее головокружительную пустоту. Самая неприятная черта преследующих Эдмонда кошмаров заключалась в том обстоятельстве, что их содержание не таяло сразу по пробуждении, а прочно впечатывалось в память.

Рапорт на проведение беседы с родителями Сильвии уже был согласован с Дисциплинарным комитетом, снабжен печатью и зарегистрирован в канцелярии. Получив от бюрократической машины Института официальное разрешение, Эдмонд еще вчера направил мисс Тэнтоурис письменное предложение провести указанную беседу сегодняшним вечером. Он предложил встретиться на площади Озарений после окончания рабочего дня и получил уведомление о ее согласии. Стоит заметить, что заключительная часть этого ритуала была чистейшей формальностью, так как визит к родителям участника конфликта являлся принудительным мероприятием, в силу чего и требовалось столько времени на его утверждение.

Эдмонд покинул свой кабинет в откровенно взволнованном состоянии. Причину охватившей его с самого утра тревоги он не мог себе объяснить. В копилке инспектора Палмера было с полсотни подобных встреч на территории демонов, так что он знал все тонкие места и особенности демонического быта. Однако Эдмонд переживал как школьник, собирающийся на первое свидание. Ко всему прочему он зачем-то проверил, выглажена ли его рубашка, начищены ли ботинки и достаточно ли аккуратна его прическа.

Выйдя из главного корпуса и спустившись по мраморному крыльцу, Эдмонд сразу заметил свою подопечную. Демоническая девушка стояла посреди площади и созерцала начинающийся закат. Слабенький ветерок ласково трепал облако длинных, пронзительно черных волос. Эдмонд замер и не мог оторвать восхищенного взгляда от созерцания контуров безупречной фигуры, подсвеченных светом заходящего солнца. Но спустя несколько мгновений он одернул себя и опасливо посмотрел по сторонам, не заметил ли кто подозрительного замешательства инспектора Палмера.

– Добрый вечер, мисс Тэнтоурис, – максимально деловым тоном поздоровался Эдмонд, подойдя к Сильвии. – Извините, что заставил вас ждать.

– Вы, правда, сожалеете об этом? – спросила она, не оборачиваясь и не здороваясь в ответ.

– Ну, да. Время – очень ценная вещь…

Сильвия обернулась и в упор посмотрела на него. Эдмонду показалось, будто он стоит перед лесной нимфой, потустороннее очарование которой завладевает его разумом и сводит сердце томительной судорогой.

– Если вы так цените мое время, то может быть отпустите домой одну?

Эдмонд к своему удивлению не услышал в вопросе никакой иронии, будто она, и впрямь, надеялась, что неприятного события можно избежать, просто попросив об этом. Кроме пугающей красоты было в выражении ее лица что-то по-детски наивное.

Эдмонд понял, что вконец растерялся. Он ожидал, что ко второй встрече у него разовьется иммунитет к этой особе, но, видимо, требовалось больше времени.

После вынужденной паузы он открыл было рот, но Сильвия произнесла:

– Хотя, нет. Вы так не поступите. Как и все люди, вы живете во власти разума и логики, требующих доводить начатое до конца. Это печально.

– Для вас или для меня?

Она молча пожала плечами и снова отвернулась к закату.

– Полагаю, нам стоит двинуться в путь? – предложил Эдмонд.

– Наверное.

– Тогда пойдемте к станции. Ваши родители ведь живут в пригороде Омегатона?

– К станции? – она обернулась и недоуменно нахмурилась. – Ах, да… Давайте.

Они миновали площадь и направились по симпатичным аллеям институтского парка к железнодорожной станции.

Шли молча. Эдмонд периодически бросал короткие взгляды на точеный профиль и вездесущие серые перышки. Это наблюдение навело его на внезапное озарение.

– Я так понимаю, удивление необходимостью добираться до вашего дома на поезде вызвано тем, что обычно вы путешествуете… иным образом?

– Ваш интерес к моей физиологии не увядает, – насмешливо заметила Сильвия. – Да, я не отказываю себе в удовольствии долететь домой на крыльях. Если вас беспокоит, контролирую ли я себя при этом, то да – контролирую, когда являюсь инициатором трансформации.

– Я просто… – Эдмонд примирительно поднял руки.

– На десять баллов по вашей любимой шкале, – Сильвия не дала ему вставить слово.

– Ну, можно разок и на поезде проехаться. Мне вот нравится полюбоваться под перестук колес на Таинственный лес. По-моему, здорово.

– Только если вы никогда не смотрели на него с высоты и скорости птичьего полета.

Показались очертания железнодорожной станции. Платформа была утоплена в густой растительности, так как пути шли по самой границе Таинственного леса, чтобы через тысячу километров на север миновать полуостров Годзо и врезаться в континентальную часть страны. Омегатон находился недалеко, но Эдмонд припомнил, что потребуется около получаса, чтобы миновать с полдюжины станций, знаменующих собой небольшие поселения.

– У меня же нет билета, – Сильвия вдруг остановилась на ступеньках, ведущих на платформу. – А деньги остались на работе.

– Не стоит беспокойства, я заплачу.

– Я вам отдам.

– Не надо. Не утруждайте себя. В конце концов, я вынудил вас сменить полет на скучное путешествие в вагоне поезда.

– Да. Это верно. Тогда не буду отдавать…

Эдмонд купил в будке с облупившейся краской два билета, и вот они на всех парах несутся сквозь зеленый коридор, начинающий плавно погружаться в вечерние сумерки. Немногочисленный народ откровенно пялился на странную парочку, гадая, какими грехами каждый из них заслужил общество друг друга. Впрочем, часть сотрудников знала Эдмонда, а также то, что его работа вынуждает его проводить много времени в обществе демонов. Но это, разумеется, не мешало им глазеть на Эдмонда и Сильвию в свое удовольствие.

Инспектор пропустил мисс Тэнтоурис к окошку и стал делать вид, что активно любуется пролетающим ландшафтом, подсвеченным закатным багрянцем. Однако истинный объект его восторга находился по эту сторону стекла. Но если его трюк мог обмануть Сильвию и окружающих, то чтобы обмануть самого себя, Эдмонд поверил в идею, что рассматривает демоническую девушку исключительно для того, чтобы лучше понять, что происходит у нее в голове.

Эдмонду показалось, что Сильвия лукавила, высказываясь про ничтожество поезда по сравнению с передвижением в птичьем облике. Она буквально прилипла к оконному стеклу и, широко раскрыв глаза, восхищенно созерцала засыпающий лес. Эта особенность демонов не являлась для инспектора тайной. Они были ближе к природе и обладали способностью воспринимать ее полнее и глубже, чем люди. Фантазия даже подкинула Эдмонду идею, что мисс Тэнтоурис видит сейчас нечто совсем иное, чем он.

– Кстати, я поговорил с господином Ворфстоуном, – Эдмонд перешел к заранее заготовленной теме. – И он готов признать солидную часть своей вины в вашем конфликте.

Сильвия не повернула головы, но Эдмонд увидел, что ее отражение пристально смотрит на него.

– Ллойд даже готов подписать мировое соглашение. Он понимает, что вел себя ужасно и…

– Он ничего не понимает. Он просто испугался, – отрезала Сильвия.

– Ну, не спешите, – принялся увещевать Эдмонд. – Откуда вы знаете? Мне вот показалось, что он действительно раскаивается в содеянном и признает, что недопустимо оскорблять девушку, что бы ни происходило.

Сильвия хмыкнула.

– Я чувствую человеческий страх, – спокойно произнесла она. – Вот откуда я знаю. Я увидела в душе этого малодушного человека столько ужаса, что немудрено, что он струсил.

Это признание заставило Эдмонда насторожиться.

– Вы только эту эмоцию улавливаете? – буднично поинтересовался Эдмонд, словно спрашивал впечатление о погоде. – Или и другие тоже?

– И другие. Но не все. И не всегда. Моя физиология по-прежнему не дает вам покоя, инспектор?

Эдмонд вдруг поймал себя на опасении, а не видит ли его эта особа насквозь. Он неловко поерзал на сиденье, довольный хотя бы тем, что она снова погрузилась в разглядывание темнеющих лесных очертаний и не замечает его растерянности.

– Гххм, очень интересно. Я восхищен премудрой природой, которая заложила в вас такие замечательные умения. А вы не скажете, какие еще эмоции чувствуете?

Сильвия повернулась к нему и обворожительно улыбнулась.

– Ваша привычка начинать трудный вопрос с лести по-человечески очаровательна.

– Ну что вы, право…

– Я тонко чувствую животные проявления человеческого духа, – она принялась загибать длинные красивые пальцы. – Страх, ярость, голод, боль, сексуальное влечение.

Эдмонд потрясенно смотрел на сжатый кулак. Особенно его волновал последний загнутый палец.

– И что же я сейчас чувствую? – спросил он наигранно небрежно.

– Мои способности обостряются в полнолуние, потому как связаны с жаждой крови, – спокойно ответила она. – Но насколько я могу чувствовать, – она снова стала разгибать пальцы, – вы не боитесь, не охвачены яростью, не голодны и не испытываете боль.

Эдмонд почувствовал, как его лицо наливается краской, когда увидел, что только ее мизинец не сдвинулся с места.

Сильвия опустила руку и снова отвернулась к окну.

Его сердце отчаянно колотилось, взбешенное ее нахальным намеком. А самое ужасное в нем было то, что она угадала.

– Но почему вы вообще стали препираться с Ллойдом, если сразу поняли, что он объят страхом, который лишил его разума?

Молчание.

– Его страх лишил разума не только его, – сказала она наконец. – Страх придает запаху крови особый аромат. Устоять перед ним очень сложно. Легче сатиру, обнаружившему в своем лесу юную обнаженную деву, справиться со своей похотью.

– Эээ, спасибо за откровенность, – пробормотал изумленный Эдмонд. – Я стал лучше понимать причины конфликта…

– Пожалуйста.

Минут десять прошло в полном молчании. Эдмонд пытался взять себя в руки, но давалось ему это с огромным трудом. Откровенность Сильвии ставила в тупик. Инспектор Палмер решил отвлечься и занять ум другими заботами. Достав из портфеля ежедневник и намереваясь почитать список дел на завтра, он наткнулся на лежащее между страницами перо.

Женское любопытство оказалось глубже расовых отличий, и через мгновение Эдмонд услышал издевательский голос:

– Взяли на экспертизу?

– Что? – он изобразил удивление. – Ах, вы про это! Нет, ну что вы, какая еще экспертиза? Просто решил заложить страничку… первым, что под руку попалось.

Эдмонд проклинал все на свете. Как он мог забыть про перо? И зачем он вообще поднял его в тот день?

– Вот, можете взять обратно, – пробормотал Эдмонд и сразу понял, что сказал дикую глупость.

– Спасибо, но оно теперь ваше.

– Нет-нет, мне оно ни к чему!

– У меня такого добра более чем достаточно, – она провела рукой по волосам и продемонстрировала несколько перьев.

– М-да, вы правы, – растерянно покивал Эдмонд.

Еще через пару минут бессмысленного вглядывания в страницы ежедневника Эдмонд заметил интересную запись.

– Мисс Тэнтоурис, вы не дадите мне совет по одной ситуации?

Она вопросительно приподняла бровь, и Эдмонду чертовски захотелось увидеть это прелестное движение снова. Он поймал себя на отчаянном желании немедленно задать демонической девушке тысячу вопросов или хотя бы понять, какой из них приводит к изящному подъему угольно-черной брови на высокий лоб.

– Через пару дней в Управлении внутренней безопасности состоится разбор полетов по нарушениям формы одежды. Среди нарушителей немало студентов-демонов. Как вы думаете, что сделать, чтобы без санкций призвать их к порядку?

– Попробуйте пригласить на это мероприятие демонов со старших курсов. У нас уважение к старшим довольно сильно выражено.

– Замечательная идея! – просиял Эдмонд, хотя именно это и планировал с самого начала. – А как ваши исследования подземного мира продвигаются?

– Как везде, не без трудностей.

Эдмонд не уловил в ее голосе воодушевления и решил не развивать тему работы.

– Так, скоро приедем, – сообщил Эдмонд. – А можно спросить, чем ваши родители занимаются? Не сочтите за пустой интерес. Но мне хотелось бы знать, с кем мне выпала честь провести этот вечер. Они ученые?

– Только мама. Занимается изучением плотносгущенных вибрационных сущностей.

– Я что-то не припомню у нас такого направления исследований.

– Она руководит кафедрой в Королевской Академии Примаглориума.

– Ого! – без всякого притворства удивился Эдмонд. – Значит добирается каждый день с помощью портала? Это нелегкая процедура!

– Она бесконечно увлечена своей работой. А папа – строитель.

– Нужная профессия, – похвалил Эдмонд уже менее искренно. – Вы не тяготитесь тем, что живете с родителями? Небось забывают порой, что вы уже взрослая?

– Нет. Мама проводит на работе все свободное время, а папа по полгода в командировках. Но эту неделю он отдыхает, так что мама приходит пораньше, чтобы приготовить ужин.

– Ясно. Они сильно расстроились, когда узнали о моем визите?

Наступило подозрительное молчание. Эдмонд нахмурился.

– Нисколько. Я им… не стала говорить.

– Не стали?!

– Послушайте, вы же не просто так выбираете в качестве меры воспитательного воздействия разговор с родителями. Знаете, что для демонов это является серьезным стрессом. Моя мама долгое время руководит немаленьким коллективом и обладает характером, заставляющим папу подольше задерживаться в командировках. Я не самоубийца, чтобы сообщать ей о визите в дом человека и всем этом скандале.

– Ясно… – протянул Эдмонд в полнейшей растерянности.

– В вашем присутствии она не станет расправляться со мной. А через пару часов ваших проповедей, возможно, отойдет…

Таких фокусов не вытворял ни один из демонических "клиентов" Эдмонда за всю историю его работы в Отделе разрешения межрасовых конфликтов. Оставшийся путь ехали молча. Инспектор с беспокойством представлял реакцию родителей Сильвии в момент его неожиданного появления.

Эдмонд был до того обескуражен выходкой мисс Тэнтоурис, что чуть не пропустил нужную станцию. Едва отойдя от платформы, они оказались в классическом демоническом пригороде. На почтовых ящиках, прикрепленных к заборам, красовались фамилии, заканчивающиеся на "урис". Все дома от крыльца до самой крыши были затянуты в плотные заросли плюща и прочей ползущей растительности. Это выглядело так, словно здания проглотило огромное лесное чудовище. На проглядывающих из-за заборов приусадебных участках не было и сантиметра свободного от кустов и декоративных деревьев пространства. Демоны тяготели к природе и любили окружать свои жилища подобием леса. За последние десятилетия они облюбовали человеческие дома, оценив их удобства. Только самые древние старики продолжали селиться в подземных квартирах.

Сильвия отворила калитку, и Эдмонд с удивлением обнаружил, что немногочисленную растительность активно теснили разнообразные человеческие постройки – мангал, беседка и прочие сооружения. Но вспомнив профессию мистера Тэнтоуриса и ее более чем человеческие корни, он понял, что это следы любви главы семейства к зодчеству.

Когда они вошли в прихожую, Эдмонд немного успокоился – идеальный порядок вновь сообщил, что он не столкнется ни с чем неожиданным. Каждый ботинок стоял на своем месте, одежда висела ровными рядами. Стены дома были выкрашены в популярный у демонов кислотно-фиолетовый цвет, намекая на существенную разницу в восприятии.

Последовав примеру Сильвии и сняв ботинки, Эдмонд направился за ней в глубины дома.

– Сильвия, ты сегодня позже обычного, – донесся до него властный высокий голос, являющийся полной противоположностью глубокого и низкого голоса Сильвии. – Ужин почти остыл. Отец начал без тебя…

Голос оборвался, и Эдмонд понял, что причиной тому явилось его появление в просторной гостиной, совмещенной с кухней.

Миссис Тэнтоурис оказалась подтянутой, аристократически выглядящей дамой. Возраст брал свое, и на лице в некоторых местах обосновались морщины. Их почти не имелось в уголках рта и глаз, в то время как высокий лоб был исчерчен глубокими бороздами, намекая на рассудительный и холодный нрав. Волосы были уложены в высокий строгий пучок. Даже в домашней обстановке она держалась по-деловому.

Внешность мистера Тэнтоуриса сразу дала Эдмонду понять, от кого Сильвия унаследовала пронзительную черноту волос и яркую зелень во взгляде. Но красивым этого демона язык не поворачивался назвать. Демонические черты традиционно ушли в уродливую простоту и делали его лицо словно вырубленным из дерева неумелым ваятелем. Сжатое, с низким лбом и резкими гранями подбородка и выдающихся скул, оно напоминало приплюснутую морду змеи.

Сейчас его несимпатичное лицо венчала растерянность, перемешанная с явным страхом во взгляде, когда он мельком посмотрел на жену. Миссис Тэнтоурис же очень быстро оправилась и воззрилась на гостя с явным отвращением.

– Если ты привела домой жениха, то советую выйти и зайти обратно одной, притворившись, что ничего не было, – язвительно изрекла миссис Тэнтоурис.

Эдмонд понял, от кого в семье Сильвия унаследовала чувство юмора. Однако, ему также стало очевидно, что такая грубая шутка являлась способом скрыть охватившую мать тревогу.

– А что в нем не так? – беспечно отозвалась дочь.

Эдмонд понял, что ждать нормального представления от Сильвии бесполезно, и уже было хотел внести ясность, но его отвлекла реакция на происходящее мистера Тэнтоуриса. Демон, по всей видимости, принял слова жены и дочери буквально и, сочтя творящееся началом большого скандала, углубился в поедание ужина. Эдмонд пораженно смотрел, как номинальный глава семейства уставился в тарелку, будто рядом с ним не происходило ничего, заслуживающего хоть какого-то внимания. Эдмонд мог предположить только две причины такому неординарному поведению: либо мистер Тэнтоурис совершенно не понимал иронию, либо Сильвия была по-настоящему трудным ребенком, от которой родители могли ожидать чего угодно.

– Добрый вечер, господа. Извините, что нарушил ваш покой, – начал Эдмонд. – Меня зовут Эдмонд Палмер. Я старший инспектор Отдела разрешения межрасовых конфликтов. Полагаю, ваша дочь забыла предупредить вас о моем визите…

Мистер Тэнтоурис оторвался от еды, сочтя открывшиеся подробности не такой плохой новостью, и одарил жену оптимистичной, чуть робкой улыбкой, словно говорящей: "посмотри, дорогая, все же в порядке!".

Но миссис Тэнтоурис смерила мужа презрительным взглядом и сухо спросила:

– Что она натворила?

По крайне мере, хоть что-то шло по плану. Эдмонд и не ожидал радушных приветствий или хотя бы формальной вежливости.

– Ничего страшного, – доброжелательно ответил он, не теряя самообладания и уверенно вступая на привычную территорию межрасового общения. – Имел место небольшой конфликт, в ходе которого ваша дочь применила заклинание против человека.

– Он жив?

Эдмонд наконец услышал напряженный голос мистера Тэнтоуриса.

– Разумеется, жив.

– Не покалечен?

– Нет, нет. Он провел пару дней в лазарете, но сейчас полностью здоров.

Мистер Тэнтоурис с облегчением протер вспотевший лоб. Миссис Тэнтоурис тяжело вздохнула и сердито посмотрела на дочь.

– Не могу сказать, что рада познакомиться, – процедила она сквозь зубы. – Вельзевула Тэнтоурис. Мой муж – Алан. Думаю, нам лучше присесть и обсудить все это за столом. Извините, но я не готовила… человеческой еды.

– Ничего страшного, – вставила слово Сильвия, садясь за стол. – Господин Палмер обожает нашу еду.

– Если ты полагаешь, – в голос матери ворвалась ярость, – что в присутствии инспектора Палмера я не устрою тебе хорошенькую взбучку, то сильно заблуждаешься. Оставь свои шутки до лучших времен.

Сильвия виновато поджала губы. Это выглядело так мило, что Эдмонд не смог сдержать улыбки.

– Не стоит волноваться. Я сыт и нахожусь здесь исключительно по рабочей необходимости, – сообщил он, садясь за стол. – Разве что, ваш грибной чай. Он великолепен!

Вельзевула едва заметно кивнула и принялась ставить на стол тарелки с едой. В это время Алан молча подошел к магическому морозильному шкафу и достал початую бутылку с мутной желтоватой жидкостью. Он невозмутимо налил в свой бокал порядочную порцию напитка, который распространял крепкий аромат, однозначно свидетельствующий о его алкогольной природе. Мисс Тэнтоурис села за стол и наблюдала за безмолвными манипуляциями мужа, брезгливо поджав тонкие губы.

Она перевела взгляд на свою тарелку, но тотчас с досадой отодвинула ее от себя.

– Дорогой, ты не хочешь что-нибудь сказать?

Алан вздрогнул, поспешно опорожнил солидную часть налитого и произнес замогильным голосом:

– Прошу вас простить мою дочь. Это моя вина. От лица нашей семьи приношу Институту магии и тому пострадавшему человеку искренние сожаления и прошу не выгонять Сильвию из института.

– Может, для начала послушаем инспектора Палмера и разберемся, что именно произошло? – Вельзевула раздраженно перебила мужа.

Эдмонд заметил, что Сильвия принялась спокойно поглощать содержимое своей тарелки. Алан не стал садиться и вновь направился к морозильному шкафу, по пути для чего-то подойдя к кухонной плите.

Едва Эдмонд подумал, что Вельзевула то ли не расслышала, то просто проигнорировала его замечание насчет чая из травяных грибов, как вернувшийся к столу Алан поставил перед ним кружку с дымящимся отваром.

– Спасибо большое, – поблагодарил Эдмонд, наполняясь симпатией к демону. – Так вот, неделю назад между вашей дочерью и сотрудником по имени Ллойд Ворфстоун состоялась словесная перебранка, которая привела к его госпитализации…

– Кто начал? – оборвала его Вельзевула.

– Господин Ворфстоун. Ему показалось, что ваша дочь хочет выпить его кровь, – ответил Эдмонд и тут же поспешно добавил. – К сожалению, это распространенные страхи. Мне стыдно даже говорить такие глупости…

– Показалось или хотела? – снова перебила мисс Тэнтоурис, но на этот раз, к изумлению Эдмонда, обратившись к дочери.

Сильвия не стала поднимать взгляда от ужина и промолчала.

– Ясно, – Вельзевула понимающе созерцала смущенную дочь, а затем встревожено обратилась к Эдмонду. – Но ведь он попал в больницу не из-за кровопотери?

Эдмонд приложил все моральные силы, чтобы удержать недавно склеенную маску невозмутимости в исходном состоянии.

– Нет, – ответил он медленно. – Господин Ворфстоун, движимый страхом, стал оскорблять вашу дочь, и это привело к применению ею деструктивного заклинания.

Услышав эти слова Вельзевула метнула быстрый, но многозначительный взгляд на мужа, который не ускользнул от внимательного Эдмонда.

– И что он говорил?

– Ну, довольно обидные для молодой девушки слова вроде чудовища, вампира и тому подобного.

Вельзевула молчала.

– Разумеется, это недопустимое поведение с его стороны. Но вашей дочери следовало бы обратиться с жалобой в Дисциплинарный комитет. А теперь мне поручено проведение служебной проверки по факту нанесения демоном телесных повреждений человеку.