Cъёмки

Павел Козлов

Cъёмки

Рукопись из ниоткуда

Здравствуйте.

Меня зовут Павел Козлов. Хочу предложить вашему вниманию сценарий полнометражного фильма, основанный на моей одноименной книге….

ОТПРАВИТЬ

КЛИК

***

Корпоративная почта была кладбищем. Место, куда таланты со всей страны отправляли умирать свои мечты. Катя, младший редактор, работала здесь могильщиком уже третий год. Каждый день она просеивала цифровой пепел: вымученные ситкомы, неудобоваримые драмы, подростковые антиутопии, написанные людьми, чей пубертат закончился во времена дефицита. Все это отправлялось в одну и ту же папку «Корзина», без ответа, без некролога.

Но сегодня что-то пошло не так.

Уже час она не двигалась, прикованная к монитору. Не чувствовала, как затекла спина, как высохли глаза. Буквы на экране складывались не просто в слова. Они строили мир, живой, дышащий и пугающе реальный.

Дверь хлопнула. Вошла Марина, старший редактор, местный палач с докторской степенью по цинизму. Она швырнула на свой стол очередную рукопись, толстую пачку бумаги, которая приземлилась с глухим шлепком.

Марина сцепила пальцы на висках, потерла их, словно пытаясь выдавить из головы гул. Заглянула в свою пустую кружку и с тихим стуком поставила обратно.

Катя медленно, позвонок за позвонком, откинулась на спинку кресла. Глубоко вдохнула, не отрывая взгляда от монитора. Наконец, повернула голову.

– Угадай, что сегодня пришло на корпоративную почту.

Марина безразлично опустилась на свое место. Ее рука привычно нашла мышь, и по офису разнеслось сухое пощелкивание.

– М-м-м… – пробормотала она, глядя в оживающий экран. – Дай подумать. Шлак.

Пауза. Клик.

– Хотя нет… – Марина на мгновение замерла, и в голосе появились едкие нотки. – Нейросетевой шлак.

Кривая усмешка тронула ее губы, но была адресована не Кате, а монитору.

– Молодежная комедия про бедного студента и кризис идентичности, да?

Катя молчала. Эта тишина заставила Марину оторваться от экрана и посмотреть на коллегу. Та смотрела в ответ – прямо, серьезно, без тени иронии.

– Я читаю его час. Не могу оторваться.

Рука старшего редактора замерла на мышке. Она изучающе посмотрела на младшего редактора, пытаясь уловить в ее спокойном лице хоть намек на шутку. Не нашла. Тишина в офисе стала напряженной. Скепсис на лице Марины медленно сменился настороженным любопытством. Она беззвучно отодвинула кресло и поднялась. Подошла к столу коллеги, нависнув над ее плечом. Взгляд вцепился в экран. Строчка за строчкой, абзац за абзацем. Профессиональный цинизм, отточенный годами чтения графоманской чуши, начал давать трещину. Губы женщины слегка приоткрылись, словно она забыла, как дышать. Катя, почувствовав эту перемену, снова повернулась к монитору. Две головы склонились над светящимся текстом, забыв про утренний кофе и стопки безнадежных сценариев.

Через три часа тот же самый текст, но уже в материальном воплощении лежал на столе продюсера. Стопка идеально выверенных листов в белой обложке. Его кабинет утопал в дневном свете. Стол из темного, почти черного дерева был девственно чист. Если не считать одного сценария, который лежал идеально по центру. За столом сидел Игорь, и его пальцы неподвижно покоились на этой обложке, словно он боялся спугнуть удачу.

Напротив, в низком кожаном кресле, почти утонув в нем, сидел Дима. Режиссер. Он не смотрел на сценарий. Он смотрел на Игоря, пытаясь расшифровать эту редкую, почти пугающую неподвижность. За панорамным окном расстилался город, но никто в кабинете его не замечал.

Стук в дверь. Вошла Марина. Она замерла на пороге, оценивая обстановку. Игорь медленно поднял на нее глаза.

– Это шедевр.

Дима в кресле даже не шелохнулся. Лишь коротко кивнул, соглашаясь. Продюсер подался вперед, не убирая рук со сценария.

– Колись, кто его прислал? У меня есть догадки, но боюсь ошибиться.

– Он пришел на корпоративную почту.

Игорь усмехнулся, откидываясь на спинку кресла, и перевел взгляд на Диму ища в нем союзника по недоверию. Режиссер лишь слегка пожал плечами.

– Может, просто кто-то решил остаться инкогнито. Поиграть.

Улыбка с лица Игоря тут же исчезла. Он снова наклонился над столом, и его взгляд впился в редактора.

– Неважно. Найди этого человека. Свяжись с ним. Мы это покупаем.

– Опцион…?

– Нет. Договаривайся сразу на покупку. – Он кивнул в сторону Димы. – Вон, Дима сидит. Полностью свободен, ищет себе проект, тоже прочитал и готов к съемкам хоть завтра.

– Структура рабочая. Хуки на месте. Третий акт снесет кассу, – безэмоционально подтвердил кино-партнер.

Игорь не сводил глаз с Марины, ожидая подтверждения. Девушка кивнула, развернулась и вышла. Дверь за ней тихо закрылась. Продюсер снова опустил взгляд на белый прямоугольник на своем столе.

Сценарий, который взорвал тишину в высотном офисе кинокомпании, рождался в месте, где время замерло. В однокомнатной квартире, которая сдавалась «не для подростковых вечеринок, без животных и детей», но выглядела так, будто пережила нашествие всех трех категорий сразу. Желтые разводы на потолке напоминали древние карты неизвестных континентов. Угол, черный от грибка, дышал спорами плесени. Обои, некогда украшенные жизнерадостным цветочным принтом, теперь отслаивались от стен, свисая усталыми бумажными языками.

Единственным источником жизни в этой гробнице был монитор. Его холодный синий свет заливал обшарпанный стол, выхватывая из темноты артефакты творческого процесса: батарею пустых кружек с коричневыми кольцами засохшего кофе на дне, геологические слои бессонных ночей.

Пальцы без остановки стучали по клавиатуре со стертыми до блеска буквами. Монотонный звук, ставший саундтреком этой комнаты.

А потом раздался звук, который не принадлежал этому месту.

Резкий, цифровой, оглушительно громкий рингтон. На столе вибрировал старый смартфон. Его экран, покрытый паутиной трещин, светился надписью «НЕИЗВЕСТНЫЙ НОМЕР».

Одна рука медленно, почти неохотно, потянулась к телефону. Взяла его. Большой палец скользнул по треснувшему стеклу, принимая вызов. Аппарат поднесли к уху, скрыв в тени лицо своего владельца. В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь гудением системного блока.

А затем, из динамика, прорвался голос из другого мира. Голос дорогих духов, идеального маникюра и ежедневных планерок.

– Здравствуйте. Меня зовут Марина, я старший редактор кинокомпании, – раздался из динамика женский голос. – Я звоню по поводу сценария, который вы отправили нам на почту.

Загадочный темный силуэт поднялся из-за стола, зажав телефон плечом. Его шаги были беззвучны на старом линолеуме. Скрипнула дверца шкафа, и из его темной глубины показался пыльный чехол с костюмом.

– …Да, наш продюсер в восторге. Он редко так реагирует, поверьте, – продолжал звучать голос Марины из телефона.

Фигура прошла вглубь квартиры, на кухню. Плеск воды из-под крана, тихий скрежет ложки, насыпающей кофе в чашку. Пауза в разговоре затянулась.

– Алло? Вы здесь? – с ноткой беспокойства спросила Марина. – Мы бы хотели сразу выкупить права. Вы согласны на эту сумму?

Силуэт вернулся к столу, поставив рядом с монитором маленькую дымящеюся чашку. На мгновение он замер.

– Я поняла вас. Завтра мы обсидим эти вопросы, и я передам вам наше решение.

Звонок завершился. Телефон с тихим стуком лег на стол. Но пальцы не коснулись ни клавиатуры, ни горячей чашки. Взгляд уперся в стену прямо под монитором. Там висел постер, с которого смотрела молодая девушка.

На следующий день в кабинете Игоря шла экзекуция. Тихо, почти интеллигентно, как и полагается в мире больших денег и скрытой жестокости. Красные цифры бюджета на экране проектора выглядели как приговор. В переговорной стояла такая тишина, что было слышно, как кто-то нервно сглотнул. Все взгляды были прикованы к продюсеру, стоявшему во главе длинного стола. Он медленно вращал в пальцах ручку, и это движение гипнотизировало. Лишь, мужчина лет сорока, упрямо сверлил взглядом лежащие перед ним бумаги.

– У нас слетает особняк. За три дня до смены. Вся группа сидит. Я плачу за простой. Потом заплачу за переработку. И всё потому, что ты не проверил документы.

Ручка в руках Игоря перестала вращаться. Он положил ее на стол. Стук дорогого пластика о полированное дерево прозвучал как выстрел.

– Всё.

Администратор, так и не подняв головы, собрал свои бумаги. Встал. И почти выбежал из комнаты, унося с собой свой позор. Дверь за ним тихо закрылась, и комната коллективно выдохнула. Игорь провел рукой по лицу, будто стирая с него маску палача. Сел. Его взгляд, уже лишенный холодной ярости, нашел Марину, которая сидела чуть в стороне, стараясь быть незаметной.

– Ладно. Что у нас по самородку?

– Я созвонилась, – доложила она, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Он согласен. Но есть три условия.

Игорь кивнул, всем видом показывая, что слушает.

– Первое: он единственный сценарист. Любые правки в тексте только с его личного одобрения.

Взгляд продюсера метнулся к Диме. Тот лишь едва заметно пожал плечами. Игорь снова посмотрел на редактора.

– Там править нечего. Дальше.

– Второе. Главную женскую роль должна сыграть актриса Виктория Иванова.

Игорь нахмурился. Его взгляд переместился на кастинг-директора – безупречно одетую женщину лет сорока пяти, не отрывавшую глаз от своего планшета.

– Кто такая? Иванова, которая?..

Кастинг-директор, даже не поднимая головы, скользнула по экрану пальцем.

– Молодая девушка. Короткий метр, пара эпизодов на втором плане. Ничего серьезного.

– Допустим. Третье условие?

Марина выдержала паузу, прежде чем ответить.

– Главную мужскую роль исполняет он сам. Прислал свои фотографии.

Тишина. Игорь молча смотрел на Марину, затем перевел взгляд на специалиста по кастингу.

– Видела?

– Типаж стопроцентный, не поспоришь, – неохотно признала та. – Но это фото. Надо пробовать, смотреть вживую.

Игорь откинулся в кресле.

– А что по гонорару?

– Согласился на первую же предложенную сумму. Без торга.

Уголки губ Игоря медленно поползли вверх. Он издал короткий, сухой смешок и обвел взглядом присутствующих.

– Это прикол. Дерзкий, сука, прикол. За ним кто-то стоит, какой-то профи. Мне уже нравится.

– С каких пор ты, Игорь, готов вкладывать деньги в приколы? – прокряхтел мужчина лет пятидесяти, сидевший по правую руку.

Игорь, не переставая улыбаться, медленно повернулся к нему.

– Сеня, бюджет этого фильма – как половина серии твоего бездарного сериала. А сценарий читали все в этой комнате. И каждый был в восторге.

Улыбка мгновенно исчезла с его лица. Продюсер резко повернулся к Марине.

– Даже если он бревно – научим играть. Ради такого материала. – Он кивнул в сторону ее телефона. – Звони. Закрывай сделку.

Правила игры

Съемочная площадка напоминала растревоженный муравейник. В центральном парке, на поляне, где еще вчера гуляли мамы с колясками, теперь царил организованный хаос кинопроизводства. Солнце пробивалось сквозь листву. По земле змеились толстые черные кабели. Рабочие, не обращая внимания на жару, деловито собирали рельсы для операторской тележки, а осветители поворачивали огромные квадратные софиты, готовясь убить последние тени. На парковке, в ряд, застыли безликие трейлеры. Рядом с ними, у мусорного бака, лениво выпуская дым, стояли двое техников.

В эту отлаженную суету влетела голубая «Дэу Нексия». Нечто, лишь по недоразумению называемое автомобилем. Скрежет тормозов, рваный рев из пробитого глушителя. Одна ее задняя дверь была чужого, зеленого, цвета. Другая заляпана серой шпаклевкой, словно ее лечили от проказы. Двигатель фыркнул, стукнул и заглох. Курильщики проводили развалюху взглядами.

– Слушай, у нас же декорации строить не надо, – сказал один. – Зачем сюда узбеки приехали?

Водительская дверь со скрипом открылась. Из машины вышел парень лет двадцати пяти. Светлые, коротко стриженые волосы. Черные брюки, черная рубашка, черный пиджак. Темные очки скрывали глаза. В зубах дымилась сигарета. Он привычным жестом подтянул брюки, вынул окурок изо рта и точным щелчком отправил бычок в урну.

Первый техник посмотрел на второго.

– Я же говорил, они меньше чем за пять тысяч сейчас на стройку не выйдут.

Парень оставил развалюху позади и направился в сердце съемочной суеты. Он лавировал между аппаратурой и снующими людьми. Навстречу ему уже шагал режиссер. Рядом с ним семенила женщина лет шестидесяти в практичной одежде. Дима широко улыбнулся и протянул руку.

– Наконец-то! Знакомимся лично. Обычно это происходит на препродакшене, но я понимаю, ветрянка в вашем возрасте – это опасно.

Парень ответил на рукопожатие.

– Надеюсь, играете вы так же хорошо, как пишете, – продолжил Дима, не выпуская его руки.

Уголки губ молодого человека чуть дрогнули, поднимаясь вверх.

– Безусловно.

– Это Оля. Моя правая рука, левая нога и половина мозга, – режиссер кивнул на свою спутницу. – Один из самых умных людей, что я знаю. Решит любой вопрос.

Оля коротко кивнула, смерив новоприбывшего быстрым, оценивающим взглядом.

– Очень приятно.

Дима указал в сторону актерского стула, стоявшего поодаль.

– О, вы же наверняка видели, кто согласился на роль отца!

На складном стуле, откинувшись на спинку, сидел полный мужчина и громко говорил по телефону. Владимир, народный артист, звезда сериалов про бандитов и ментов. Рядом с ним, словно в ожидании команды, застыла девушка-гример с пуховкой и расческой наготове.

– Сам Владимир Николаевич! Огромная удача. Теперь у нас не только отличный сценарий, но и звездный каст.

Взгляд парня глянул на именитого актера, потом взгляд скользнул дальше и замер. Под деревом, в тени листвы, стояла она. Невысокая, с волосами по плечи, сосредоточенно слушала женщину рядом, скрестив руки на груди и прижимая к себе сценарий. Ее губы беззвучно шевелились, повторяя реплики. Весь ее вид говорил о полном погружении в работу. В глазах парня, наблюдавшего за ней, зажегся живой, неподдельный интерес. Он тут же повернулся к режиссеру.

– Вы не против, если я пойду… познакомлюсь с главной героиней?

–Нет, разумеется! – отозвался тот. – Вопросы возникнут – сразу ко мне или к Оле, не стесняйся. Скоро стартуем, позову.

Парень кивнул и, не раздумывая, направился к ней. Он не стал подходить вплотную. Остановился в нескольких шагах, молча разглядывая ее, чувствуя, как бешено колотится сердце.

Незнакомка, почувствовала этот взгляд кожей. Она запнулась на полуслове, ее плечи напряглись. Женщина, что-то объяснявшая ей, проследила за ее внезапной переменой и, увидев парня, нацепила дежурную улыбку, кивнула и тактично растворилась в толпе. Девушка медленно оторвала глаза от напечатанных строчек. Улыбка, предназначенная для коуча, застыла на ее лице. А потом медленно стекла, как подтаявший воск. Сценарий в ее руках на сантиметр опустился вниз. Она перестала дышать.

– Что ты тут делаешь? – ее голос был тихим, почти шепотом.

Он позволил себе легкую усмешку.

– Снимаюсь в кино.

Они смотрели друг на друга, застыв в молчании, и весь шум площадки вдруг отступил, стал далеким и неважным.

– Я так и знала, – ее голос дрогнул. – Знала, что таких совпадений не бывает. Зачем?

– Что «зачем»?

– Не прикидывайся. Зачем ты написал сценарий на основе наших отношений?

Он снова улыбнулся, снял очки и, не торопясь, сложил их. Взглянул ей прямо в глаза, без защиты темных стекол.

– Ты думаешь, наши отношения не заслуживают экранизации?

Девушка смотрела на него. Ее губы приоткрылись, словно для ответа, но она так и не произнесла ни слова, оглушенная его дерзостью. К ним бесшумно подошла Оля.

– Павел, вас зовет Дмитрий. Скоро начинаем.

– Хорошо, уже иду.

Он в последний раз посмотрел на неё, надел очки, развернулся и ушел. Девушка опустила взгляд. Ее руки, сжимавшие сценарий, мелко дрожали, заставляя подрагивать и напечатанные на страницах слова.

Оставив актрису наедине с ее дрожащими пальцами и смятением, сценарист вернулся к эпицентру съемочной площадки. Он подошел к небольшому островку из мониторов, где в высоком режиссерском кресле, словно на троне, восседал Дима. Перед ним на главном экране была идеально выстроенная и пока безжизненная картинка – пустая парковая лавочка. Рядом, как верный часовой, стояла Оля с рацией в руке. Огромная камера на рельсах замерла в ожидании. Вдалеке осветитель, поправив софит, поднял большой палец.

Паша остановился рядом с режиссером.

– Я здесь.

Дима оторвал взгляд от монитора, его лицо озарилось улыбкой.

– Отлично. Пять минут, и начинаем. – Он обвел взглядом площадку, посмотрел на чистое, безоблачное небо. – Погода шикарная, никто не болеет, все началось отлично. Надеюсь, так и продолжится.

– Дима, не сглазь, – монотонно произнесла Оля, не отрываясь от своей рации.

– Ладно-ладно, – отмахнулся режиссер и снова повернулся к Паше. В его глазах читался неподдельный, почти детский восторг. – Я до сих пор под впечатлением от вашего сценария. Скажите, в чем ваш секрет?

Парень спокойно встретил его взгляд.

– Секрет?

– Ну да. Нам с продюсером кажется, что за этим кто-то стоит. Возможно, прикол. Такие необычные требования от неизвестного автора… Вы будто знали, что актеров зовут Паша и Вика, сразу вписали их имена.

Паша позволил себе легкую, едва заметную улыбку.

– Никакого секрета нет. Просто мой выстрел наконец-то попал в цель.

Он перевел взгляд на монитор, на пустую лавочку, залитую солнцем. Улыбка исчезла с его лица, сменившись тенью воспоминаний.

– А имя Паша – очень красивое мужское имя. У нас же красивая история?

Дима несколько секунд смотрел на него, не моргая, пытаясь понять, шутит тот или говорит серьезно. Не поняв, он рассмеялся.

– Вы что-то с чем-то.

– Мы готовы, – прервала их Оля.

Дима кивнул, его лицо мгновенно стало серьезным и собранным. Он взял в руки мегафон.

– Начинаем!

Оля поднесла рацию к губам, и ее четкий голос разнесся по невидимым каналам связи.

– Тишина на площадке! Приготовились к первому кадру.

Паша подошел к месту, которое на ближайшие несколько часов должно было стать сценой. Обычная парковая лавочка, каких здесь сотни, теперь была опутана проводами и окружена техникой. Камера на рельсах целилась в нее, как снайпер. Софиты готовились выжечь любую тень. Над всем этим нависал микрофон на длинной «удочке», готовый подслушать каждое слово. У лавочки уже стояла актриса. Она крепко, до побелевших костяшек, сжимала в руках картонную коробку из-под фотоаппарата. Ее взгляд был прикован к Паше. Она не моргала. Словно пыталась увидеть сквозь него, понять, кто перед ней – призрак из прошлого или палач из будущего.

Голос Димы разорвал напряженную тишину.

– Тишина! Приготовились! Камера! Мотор! Начали!

Паша сделал шаг ближе, на его лице появилась легкая, отрепетированная улыбка.

– Здравствуйте. Это вы продаёте камеру?

Молчание. Актриса продолжала смотреть на него, и было видно, как тяжело вздымается ее грудь. Она дышала так, словно только что пробежала марафон.

– Стоп! – раздался из-за мониторов раздраженный голос Димы. Он покачал головой.

Ассистент с хлопушкой шагнул в кадр.

– Сцена первая, дубль два.

Резкий хлопок.

– Начали!

Паша снова выдавил ту же самую улыбку.

– Здравствуйте. Это вы продаёте камеру?

– Да… я, – голос был тихим, прерывающимся, едва слышным.

– Не против проверить? – он сделал приглашающий жест рукой, предлагая ей сесть.

– А… нет…

– Стоп! Вика, соберись! – крикнул режиссер.

Ее руки, державшие коробку, заметно дрожали. Паша перестал играть. Он посмотрел в сторону режиссерских мониторов, прямо на Диму.

– Нужен перерыв. Пять минут.

– Мы только начали, – донесся ответ.

– Это первый и последний мой перерыв за сегодня, – спокойно, но твердо сказал Паша.

Дима несколько секунд смотрел себе под ноги, потом перевел взгляд на дрожащую фигуру Вики. Тяжело вздохнул.

– Дааа, конечно… – пробормотал он себе под нос, а затем громко объявил для всех, – Перерыв пять минут!

Съемочная группа тут же расслабилась, люди задвигались, заговорили. Паша снова посмотрел на девушку, которая так и застыла у лавочки.

– Пойдем покурим.

– Ты же знаешь, я не курю, – ее ответ прозвучал автоматически, как заученная много лет назад фраза.

– Давай как обычно, – его голос стал тише, интимнее. – Я курю, ты стоишь рядом.

Он развернулся и, не оглядываясь, пошел в сторону парковки. Вика, помедлив всего секунду, словно ведомая старой привычкой, пошла за ним.

Уединившись, вдали от любопытных глаз. Он остановился у той же урны, куда утром выбросил бычок. Щелкнула зажигалка, оранжевый огонек лизнул кончик сигареты. Сценарист сделал глубокую затяжку, и серая струйка дыма медленно поползла вверх. Она подошла и замерла в паре шагов, обхватив себя руками, словно пытаясь создать хрупкий барьер между ними.

– Ну и что ты стоишь, дрожа от страха? – он выдохнул дым вместе со словами. – Разве это не то, о чем ты всегда мечтала?

– Ты издеваешься надо мной? – ее голос был едва слышен.

– Почему?

– Ты написал фильм про наши отношения. Где главнее роли…

– И…? – он перебил ее, не дав договорить.

– Это странно. Это ужасно. Это страшно.

Паша усмехнулся.

– Я взял немного материала из нашей жизни. Что в этом такого? Ты дочитала сценарий до конца?

– Да…

– Ну, ты видела, как все развивается после первой трети? Это тоже наша история?

– Нет… просто… Это же ты настоял, чтобы на роль позвали меня? Зачем? Мы же расстались.

Он стряхнул пепел, глядя на тлеющий кончик сигареты.

– Я дал обещание.

На губах Вики появилась кривая, горькая усмешка.

– Какой же ты все-таки джентльмен…

– Хватит. Это твой звездный час. Я хочу, чтобы моя история получилась идеальной. А для этого нужны идеальные актеры. Кто, если не мы, сможет это сыграть?

Она издала короткий, нервный смешок.

– Ха.

Паша бросил сигарету на асфальт и затушил ее носком ботинка. Сделал шаг к ней.

– Послушай…

Его рука потянулась к ней, но актриса резко отдернула ее, словно от огня.

– Не трогай меня.

Он отступил, поднимая руки ладонями вверх в примирительном жесте.

– Не надо меня бояться. Я не псих и не маньяк. И никогда тебя пальцем не трогал.

Вика смотрела ему в глаза, тяжело дыша. Молчала. Он опустил руки.

– Играй, пока тебя не выкинули отсюда. Это триумф. Для нас обоих.

Без лишних слов они развернулись и пошли обратно к съемочной площадке, вернувшись к залитой солнцем лавочке. Мир снова сузился до этого маленького пятачка, окруженного техникой и людьми. Вика взяла в руки картонную коробку, ее лицо стало непроницаемой маской профессионализма.

– Сцена первая, дубль три, – объявил ассистент.

Резкий хлопок.

– Начали!

Паша подошел к ней. На его лице играла легкая, обаятельная улыбка, которую она знала наизусть. Легкая, немного смущенная, очаровательная. Улыбка, с которой все началось.

– Здравствуйте. Это вы продаёте камеру?

И Вика ответила. Что-то внутри нее щелкнуло, профессиональный инстинкт или инстинкт самосохранения, и она включилась в игру. Дрожь в руках унялась. Голос стал уверенным, а на губах появилась ответная, кокетливая улыбка.

– Да, я.

– Не против проверить? – он сделал жест рукой, приглашая ее присесть.

– Конечно, давайте.

Парочка села. Она протянула ему коробку. Он взял ее, открыл, достал фотоаппарат. Его пальцы умело забегали по корпусу, осматривая объектив, кнопки, экран.

– Как новенькая. – произнес сценарист, и в его голосе не было и намека на то, что происходило между ними пять минут назад.

– Я почти ничего не снимала на неё.

– А вы фотограф?

– Нет, я… мне нужны были снимки для портфолио. Я начинающая актриса.

Паша оторвал взгляд от камеры и посмотрел на нее. В его глазах было столько искреннего удивления и восхищения, что на секунду она поверила ему. Поверила, что они действительно видят друг друга впервые.

– Ого, это круто. А почему продаёте? Неужели сдались?

Вика улыбнулась шире, и в ее глазах блеснул озорной огонек.

– Где я такое говорила? Папа просто новую подарил, а эта лежит без дела.

Он снова опустил взгляд на камеру, что-то нажимая.

А вам зачем камера? Вы фотограф? – она подхватила реплику.

– Нет, – он улыбнулся, не отрывая взгляда от объектива. – Я начинающий сценарист и подумал, что, если я хочу продавать свои работы, неплохо бы было делать для них тизеры.