Аргумент весомей пули

Так дальше и пошло. Замах – удар. Замах – удар. Замах – удар.

Высоченные бамбуковые стволы валились один за другим, чумазые стрельцы из строительной бригады взялись оттаскивать их и куда-то уносить. Приходилось следить, чтобы никого ненароком не зацепило арканом, но я лишь порадовался возможности сбавить темп, поскольку начала отниматься правая рука, да и в груди припекало всё сильнее и сильнее.

Устал! И это даже при том, что вместо приказа воспламенения свой всесжигающий атрибут задействовал!

Нет, я с полным на то правом мог остановиться и перевести дух, но действительно опытный тайнознатец-огневик спалил бы эту рощицу к чертям собачьим буквально за пару минут. Если уж взялся изображать дровосека, то усталость выказывать никак нельзя.

Злобный ублюдок изволит развлекаться? Годится!

Слабак пыжится, изображая из себя невесть что? Нет, нет и нет.

Где-то приходилось сжигать воспламенением уцелевшие при взрывах огненных шаров кусты, тогда останавливался и развеивал плеть. Наверное, мог бы одновременно задействовать ещё и левый исходящий меридиан, но мне банально не хватало на это энергии. Да и устал, а так получалось хоть немного перевести дух.

Вскоре с бамбуком оказалось покончено, от всей рощицы уцелела только небольшая группа деревьев, где каждый ствол был в обхват толщиной. На пробу я хлестанул по крайнему, и плеть расплескалась пламенными брызгами, оставив лишь глубокую зарубку на замшелой коре.

Неприятной ломотой отозвалась в плече отдача, пальцы свело судорогой, и я выдохнул беззвучное проклятие.

Черти драные, этого ещё только не хватало!

Прежде чем кто-то обратил внимание на столь досадную оплошность, я резким напряжением воли втянул в себя небесную силу, стиснул её в тугой комок и, приправив воспламенением, махнул левой рукой.

Новая вариация огненного удара угодила в цель пушечным ядром, комель взорвался обугленной щепой, и дерево завалилось в сторону. Прикрываться отторжением не возникло нужды – оно и к лучшему, а то бы точно поплохело. И без того голова кругом пошла.

К схеме следующего ударного аркана я присовокупил гашение отдачи, и за счёт дополнительного расхода энергии снёс дерево не так чисто, но зато разве что меридиан огнём опалило – никакой ломоты не ощутил вовсе.

Эх, раззудись плечо, да размахнись рука!

Всего-то три деревца осталось! Справлюсь!

И справился – да. Но только зашагал к брошенным на землю вещам, и меня окликнул бригадир строителей:

– Эй, а корчевать кто будет?!

Я обернулся и скривился в неприятной улыбке.

– Тебе надо? Вот ты и корчуй!

И без того уже едва на ногах держался – не хватало ещё надорваться. Тогда мало того, что вся эта показуха насмарку пойдёт, так ещё новый узел, не дай Царь небесный, развалится.

Опять же – я в чернорабочие не нанимался!

Младший урядник в бутылку не полез и разве что ругнулся, да и ругнулся вполголоса, будто и не на меня вовсе. Я пропустил крепкое словцо мимо ушей и продолжил свой путь. Взял рубаху, но сразу надевать её не стал и постоял немного, обсыхая. Куртку и вовсе закинул на плечо наравне с вещмешком, так и двинулся знакомой дорогой в барак к поручику-тайнознатцу. Стрельцы цепляться не стали, будто бы недавняя демонстрация умений всё окончательно прояснила и я занял в здешней иерархии некое вполне определённое место. Знать бы ещё – какое.

Чеслав отыскался в своей комнате, при моём появлении он поднялся из-за стола, взял бумаги и сказал:

– Идём!

Я посторонился, выпуская его, и спросил:

– Куда?

– В госпиталь.

– А переаттестация?

– Всё будет! – отмахнулся поручик.

Пришлось вновь тащиться за ним, и эдакая зависимость после привольного житья-бытья попросту взбесила. А что же будет, когда меня на службу определят?

«Переаттестация, переаттестация, переаттестация…» – раз за разом билось в голове, и я решил во что бы то ни стало добиться направления во дворец правосудия для выправления бумаг о достижении двенадцатой ступени возвышения. Там улучу момент и добегу до больницы. Глядишь, магистр Первоцвет и добьётся обратного перевода.

Дурак! Сразу надо было на встрече с ним настоять!

Никто не слушал? Ну и что с того?

Тайнознатец я или кто? Мог бы надавить авторитетом или с тем же наставником Девясилом столковаться. Он бы точно подзаработать не отказался…

Магистр Гудимир принимал пациентов в просторном шатре. Пахло в том порчей, гнилой кровью и смертью, ровно как в нашем флигеле. Ассистировала врачу троица парней, лишь на год или два постарше стажёров Первоцвета, все со склонностью к багряному аспекту. Я будто домой вернулся.

Сам магистр оказался высоким и нескладным блондином лет тридцати. Лицо его было вытянутым, шевелюра – растрёпанной, глаза – красными, но не багряными, а багровыми. Если у Гая и Первоцвета аспект полностью соответствовал стандарту школы Багряных брызг, то здесь просматривалась склонность к чуть более тёмному оттенку.

– Принимай пополнение, Гудимир! – прямо с порога объявил Чеслав.

Магистр оторвался от притянутого кожаными ремнями к хирургическому столу человека с кляпом во рту и резко спросил:

– Кто такой?

Поручик указал на меня.

– Не из ваших, но с кровью работает. Лекарь второго класса.

– Заканчивайте! – бросил Гудимир ассистентам, сам отошёл к рукомойнику, сполоснул ладони и вытер их полотенцем, после двинулся к нам. Требовательно протянул руку, и Чеслав передал ему мои бумаги.

Магистр только глянул на листы и сразу нахмурился.

– Лучезар Серый? Стажировался у Первоцвета?

– Всё верно, – подтвердил я.

Дальнейшее поразило до глубины души.

– Убирайся! – едва ли не выплюнул Гудимир и резким взмахом руки вышвырнул сцепленные скрепкой листы прямиком на улицу. – Пошёл вон!

Я так удивился, что не сдвинулся с места, а Чеслав цветом лица враз сравнялся с произраставшими в здешних местах помидорами.

– Ты ополоумел, Гудимир? – прорычал он. – Сам же о нехватке людей все уши майору прожужжал!

Магистр сложил на груди руки и отрезал.

– Мне не нужны бездари, купившие патент!

Тут уж я промолчать не смог.

– Купил? С чего бы это?

Заподозрил, что кто-то прознал о стребованной Первоцветом при повышении класса полусотне целковых, но Гудимир сумел удивить и тут:

– Думал, никто не узнает? Ха! Мир тесен и шила в мешке не утаишь! Магистр Гай мне всё о тебе рассказал!

Тут бы сбавить тон, да только едва не разорвало от бешенства, вот и не сдержался.

– Кому о бездарности толковать, только не этому напыщенному хорьку!

Врачу будто мокрой тряпкой по физиономии съездили.

– Что-о-о?! – едва ли не просвистел он, округлив глаза. – Магистр Гай – мой добрый друг, а это оскорбление – оскорбление всей нашей школы. Я требую удовлетворения!

– Гудимир, не дури… – заикнулся было препроводивший меня в госпитальный шатёр поручик, но его вмешательство никакого действия не возымело.

Магистр сорвал с себя окровавленный халат и выскочил на улицу, перед тем выкрикнув:

– Дуэль! Немедленно!

Быстрым размашистым шагом он поспешил неведомо куда, и Чеслав с обречённым вздохом пояснил:

– За разрешением на поединок побежал. – После хмуро глянул на меня и скривился. – Ну и чего ты лыбишься, дурень?

А я попросту ничего не мог с собой поделать – уголки губ так и растягивала злая улыбка, совладать с которой я попросту не мог. Прекрасно осознавал, что сейчас меня будут не убивать, так проклинать, а будто скулы судорогой свело. И это не фальшивая гримаса Лучезара-боярина к лицу прилипла, это что-то прямо из самого нутра рвётся. Тут плакать впору, а меня того и гляди смех разберёт.

Ну что за день сегодня такой? Ещё безумней вчерашнего!

12-2

Ничего поделать со своим лицом я так и не сумел. Шествовал по лагерю с улыбкой до ушей, будто юродивый. Нет, в итоге успокоился, конечно, просто не стал ломать игру, продолжил лыбиться как человек, которому нечего терять.

– Умеешь ты друзей заводить, – пробурчал Чеслав.

– Меня прокляли, – со всё той же беспечной улыбкой пояснил я и добавил: – Дважды!

– Не удивлён, – буркнул поручик и зло глянул на магистра медицины, который получил разрешение на дуэль в самые кратчайшие сроки – мне только и удалось, что отдышаться и чуток в себя прийти. – Ладно, чёрт с тобой. Буду секундантом.

Дуэли тайнознатцев проводились на поляне саженях в ста от лагеря. Точнее – на заболоченном лугу у мутного медленного ручья. Секундантом Гудимира выступил ещё один колдун в чине поручика, судьёй стал седоусый капитан, усталый и унылый. На магистра медицины он глядел с откровенным неодобрением, но препятствовать проведению дуэли не стал. Наверное, попросту не мог.

– С учётом разницы в рангах для недопущения смертоубийства вместо вольного поединка будет произведён обмен ударами, очерёдность коих определит жребий. Если по результатам оных оба дуэлянта останутся на ногах, победа будет присуждена тому, кто потратит меньше времени на отражение атаки соперника. – Капитан поднял руку со странного вида карманными часами. – Проигравший будет обязан принести публичные извинения, а если таковым окажется магистр Гудимир, он вдобавок к этому не станет препятствовать приёму оппонента на работу в госпиталь.

Немногочисленные зрители при этих словах зашушукались, послышались смешки. В мою победу из заявившихся на поляну офицеров не верил решительно никто. Да я и сам прекрасно отдавал себе отчёт, сколь наивно рассчитывать на успех. Но и в грех уныния не впадал, уповая на то, что Гудимир, будучи выпускником школы Багряных брызг, прибегнет к порче. Именно из этих соображений я от участия в жеребьёвке и отказался.

– Ничего не имею против магистра Гудимира, – заявил я во всеуслышание, – а потому предпочту оставить за собой право на ответ, соразмерный его атаке.

Вновь раздался смех. Замотанный службой капитан глянул благосклонно, поручик Чеслав тихонько выдохнул:

– Ну ты и дурень!

Я промолчал. А что я мог сказать? Пояснить, что не знаю никакого достаточно мощного заклинания, способного пробить защиту опытного тайнознатца, а первое колено моего атрибута в такого рода поединках попросту бесполезно? Так это и без того предельно очевидно для всех, не только для меня самого.

– В круг! – последовала команда, я потянул в себя небесную силу, набрал едва ли не предельное её количество, стиснул своей волей и шагнул через черту.

Зрители подались назад, в непосредственной близости остались только судья, секунданты и бригада врачей во главе с живчиком-коротышкой в распахнутом белом халате. Наличие среди лекарей хирурга с набором инструментов нисколько не порадовало, отсутствие ассистентов магистра Гудимира – озадачило и разозлило. Порчу, надо понимать, с меня снимать никто не станет.

Но подточить уверенность эти подозрения не успели.

– Магистр, ваш ход! – объявил капитан.

Гудимир, который сейчас ещё больше прежнего напоминал нескладного аиста, тянуть время не стал.

– Готов! – коротко бросил он и резко махнул рукой. Глаза магистра вспыхнули мрачным багрянцем, из ладони вырвалась кровавая плеть.

Замах!

Я не стал прикрываться отторжением, вместо этого попытался перехватить убийственный аркан встречным ударом. Будто под руку кто толкнул: бей!

И – попал! Плеть расплескалась мельчайшими брызгами, а когда они обернулись багряными искрами, я вскинул руки и задействовал атрибут. Белизна и пурпур вывернулись фиолетово-чёрными лепестками огня, пламя спалило большую часть порчи, но – не всю! Какие-то искорки всё же дотянулись до меня, и я будто заряд мелкой дроби словил. Досталось преимущественно ногам и спине, кожа вмиг лопнула, из мелких ранок потекла кровь, а зловредные чары не понеслись по жилам к сердцу, но начали вгрызаться в плоть, поражая капилляры.

Сука!

Боль накрыла с головой, но я совладал с приступом слабости, предельным напряжением воли разогнал по телу небесную силу и омыл этой очищающей волной порчу, а после взялся смещать её к солнечному сплетению. Точнее, сделать это попытался. Капли тёмного багреца оказались неподатливыми, они неохотно повиновались мне и почём зря жгли плоть и дух, пришлось выкручиваться.

Изменение аспекта! Контроль! Сжатие!

Три служебных приказа вкупе с новой порцией небесной силы окончательно размыли порчу, исказили её и смяли в пурпурный комок. Тот дёргался, пытался растечься и отравить – в нём оставалось слишком много чужой воли, и я не попытался удержать зловредные чары, вместо этого спешно втолкнул их в излив, из которого перекинул к первому узлу оправы. Обожгло меридиан ровно жидким пламенем, но не растерялся и не сплоховал, а дальше приказ контроля перемолол чужой аркан, и тот необратимо изменился.

Следующий узел – ускорение, а затем ещё чуток подтолкнуть сверх того!

На какой-то драный миг почудилось, будто оторвёт кисть, и всё же я выдавил из себя облачко сияющего багреца, стиснул его своей волей и выдохнул:

– Готов!

Капитан замешкался, но сейчас мне было наплевать и на его драные часы, и на весь дуэльный кодекс разом. От сияния толку не было никакого, я сдавил его приказом сжатия и клок багрового тумана пролился в ладонь вскипевшей кровью, та собралась в шарик размером с горошину, вспыхнула пуще прежнего. Дальше оставалось лишь напитать её небесной силой, приправленной контролем и ускорением, а затем выстрелить получившимся магическим зарядом в противника. Крупная кровавая искра сорвалась с руки, едва уловимым росчерком преодолела разделявшее нас расстояние и стремительным финтом ушла от всполоха магической ловушки, но лишь затем, чтобы тотчас угодить в пелену полупрозрачного багреца!

При ударе мой атакующий аркан разметало, но к столь решительной контратаке магистр оказался не готов, и ошмётки зловредных чар пробились через выставленный им на скорую руку полог. Одна из пурпурных капель удачно попала в шею, сонная артерия враз почернела и опухла – Гудимир охнул и схватился за горло, сумел притормозить отравившую кровь порчу, после свободной рукой впихнул в рот какую-то пилюлю. Его будто солнечный свет изнутри омыл, магическая зараза сгорела буквально в один миг.

– Поединок окончен! – объявил капитан. – Победил магистр Гудимир!

Мне бы опротестовать это решение, да только было попросту не до того: кожа горела огнём, кровь сочилась из множества неглубоких язв на ногах и спине, а дух штормило. И всё же я жестом остановил уже подскочившего ко мне врача.

– Сам!

Тот прищурился.

– Уверен, коллега?

Обращение заставило магистра Гудимира скрипнуть зубами от злости. Всё так же зажимая правой ладонью шею, он объявил:

– Я жду извинений!

– Момент! – Я хватанул небесной силы, и одним уверенным выплеском вытравил из себя остатки порчи, заодно закрыл ранки. В целебных чарах я был не силён, но с такого рода повреждениями во время стажировки у Первоцвета имел дело неоднократно, да и с кровью у меня получалось работать не в пример ловчее, нежели с плотью.

– Я настаиваю! – Гудимир повысил голос, едва петуха не пустил.

Усилием воли я привёл к норме взбаламученный дух, а когда сгинуло жжение и прояснилось в голове, собрался с мыслями и объявил, стараясь лишний раз не шевелиться, дабы не растревожить только-только поджившие ранки:

– Приношу искренние извинения за свои опрометчивые высказывания, магистр! Признаю, что магистр Гай никакой не напыщенный хорёк, и он имел полное право толковать о моей бездарности, равно как и доводить до кого угодно своё мнение на сей счёт.

Капитан выжидающе посмотрел на Чеслава, тот кивнул.

– Подтверждаю, что иных задевающих честь магистра, а также его знакомых и друзей высказываний ответчик себе не позволял.

Гудимир возмущённо надулся, но от претензий воздержался, резко развернулся и поспешил прочь – даже не знаю, успел ли он расслышать адресованные ему мной слова:

– С такими друзьями и врагов не нужно!

– Да, обмишурился Гудимир знатно! – с довольным видом кивнул Чеслав и подмигнул коротышке-врачу. – Мало того, что адепта своей порчей наповал не уложил, так ещё и сам алхимией исцелился.

Коротышка стянул белый халат и покачал головой.

– Надеюсь, коллега, ты и вправду достаточно искусен в выведении порчи и не попадёшь к магистру на приём.

– А уж я как на это надеюсь… – хрипло выдохнул я в ответ.

Чеслав кисло глянул на меня и задумчиво произнёс:

– Куда б тебя теперь определить такого…

– У меня патент хирурга третьего класса имеется, – напомнил я.

– Ну уж нет, коллега! – качнул головой врач. – В госпитале тебе делать нечего!

Он отправился восвояси, начали расходиться и зрители. А вот Чеслав задержался.

– Что ты говорил о друзьях магистра? – полюбопытствовал он.

Вопрос собеседника я проигнорировал и, поскольку приведением в порядок одежды следовало заняться прежде, чем успеет окончательно засохнуть кровь, уточнил:

– Прачечной у вас, надо понимать, нет?

– Сейчас распоряжусь, чтобы форму выдали. Идём!

Идём? Черти драные, идти-то больно! Изъеденную язвочками и только-только начавшую подживать кожу при каждом движении тянуло и жгло, поспешать за поручиком получалось с превеликим трудом. Ладно хоть ещё тот придерживал шаг.

Делал Чеслав это, разумеется, отнюдь не из человеколюбия и какой-то там симпатии ко мне, просто воспользовался моментом и вновь пристал с расспросами о друзьях Гудимира. Скрывать было нечего, поведал историю своих взаимоотношений с магистром Гаем от первой стычки и до последней перебранки.

– Напыщенный хорёк, да? – задумчиво хмыкнул поручик и вдруг перескочил на другую тему: – В больнице индивидуальной подгонке порчи научили? Не знал даже, что такое на лету провернуть реально. Слышал, для этого самое меньшее кровь жертвы требуется.

Взгляд собеседника сделался каким-то очень уж острым, и я наводить тень на плетень не стал, сознался:

– Да не подгонял я ничего! Его же порчу обратно и отправил, только чуток аспект изменил и ускорил.

– А-а-а! – понимающе протянул Чеслав. – Это многое объясняет.

Перво-наперво пришлось наведаться к здешним канцелярским крысам, где меня поставили на довольствие, причём стоило лишь поручику заявить, что он временно оставляет меня при себе, и все нужные бумаги оказались выправлены буквально в течение пяти минут. Никаких заминок не случилось и на складе. Удалось не только подобрать обмундирование по росту, но и перемерить с десяток пар ботинок, чтобы сыскать одну впору. Ещё и миску, ложку и кружку выдали – оловянные и неказистые, зато новые.

– Получается, я теперь официально младший урядник? – уточнил я, сложив пожитки в ранец, а после утвердительного кивка поручика уточнил: – И чем заниматься придётся?

– Без работы не останешься, – неопределённо пожал плечами Чеслав и указал на поднимавшуюся за бараками струю дыма. – Вымойся и поужинай, потом ко мне приходи. Пристрою куда-нибудь.

Меня такой ответ не воодушевил, но и не огорчил. Я кивнул и поплёлся в указанном направлении, а в купальнях получил в своё полное распоряжение пустую бочку. Наполнять её водой и таскать от костра раскалённые каменюки пришлось самостоятельно.

Никакого уважения к младшему уряднику!

Вода нагрелась не так уж и сильно, но, когда забрался в бочку, на миг показалось, будто окунулся в кипяток. И всё же не выскочил, перетерпел. Какое-то время просидел так, приводя в порядок дух и вытравляя малейшие остатки порчи, попутно пытался залечить пятнавшие кожу язвочки, а под конец ещё и простирнул перепачканную в крови одежду.

Обсохнув, натянул форму, закинул на одно плечо ранец, а на другое скрученное одеяло и связанные шнурками ботинки, да и отправился на поиски трапезной для младших офицеров, к коим теперь относился и сам.

Сложенный из бамбуковых стволов барак оказался тёмным и задымлённым, еда – паршивой, ещё и травяного отвара тут не готовили, пришлось брать кружку пива. До такой степени в глотке пересохло, что и этот лисий яд небесной амброзией показался. Половину в три глотка осушил, чего прежде не случалось ни разу.

Ну а дальше ко мне подсели ассистенты магистра Гудимира.

– Ты откуда такой борзый взялся? – спросил самый плечистый из этой троицы.

День у меня выдался не самый простой, седмица так и вовсе откровенно не задалась, а ещё совсем не осталось сил и мягко-мягко шумело в голове после выпитого эля, так что показалось разумным не провоцировать очередной конфликт, а разойтись миром.

– Да оттуда, откуда и вы. У Первоцвета же стажировались, пока сюда не законопатили, так?

С этим своим предположением я угодил в яблочко, нашлись у нас и общие знакомые среди учеников школы Багряных брызг – парни были из числа её выпускников, тут я тоже угадал верно. Так что поговорили-поговорили и расстались, не имея никаких претензий друг к другу.

В несколько глотков я допил эль и двинулся на выход, намереваясь потолковать с взявшим меня под своё крыло поручиком, но наткнулся на Огнича. Тот заявился на ужин в компании дядьки-урядника, чью форму отмечала эмблема в виде черепа с ножом в зубах и залихватски сдвинутом набекрень цилиндре.

Череп в цилиндре – это Мёртвая пехота. Нож в зубах – получается, пластун.

А так и не скажешь, что головорез. Обычный на вид дядька с морщинистым лицом, на коже ни ожогов, ни шрамов. Радужки – серебристо-белые. Точно не адепт, но едва ли аспирант.

– Боярин! – обрадовался фургонщик. – Тебя куда приписали?

– Да никуда пока! – усмехнулся я. – Поручик один при себе оставил.

– Эх! – вздохнул Огнич. – Тебя б к нам! У нас омут под боком, его чистить и чистить!

Урядник озадаченно нахмурил брови.

– Ты что несёшь, Конокрад? Он же красный, с кровью работает. Сам видел.

– Да не! – упрямо мотнул головой Огнич. – Белый он! Нас вместе из школы вышибли!

– Да ну? – удивился урядник, пригляделся ко мне и хмыкнул. – Занятно! Ну, бывай, Боярин!

Я кивнул и отправился на поиски Чеслава. Тут и там горели костры, где-то пиликала гармошка, где-то плакала скрипка, но пьяных и даже подвыпивших на глаза не попадалось. Стрельцы все как один были при саблях, а отмеченные нарукавными повязками так и вовсе потели в кирасах и шлемах, а вдобавок к холодному оружию у них имелись револьверы и винтовки.

Территорию лагерь занимал немалую, но долго мои блуждания по нему не продлились, я обогнул конюшню и какой-то сарай без окон, прошёл между двух бараков и вывернул-таки на плац. Заглянул к поручику Чеславу и напомнил о своей просьбе отправить на аттестацию. Думал, тот вновь примет её в штыки, но молодой человек с голубовато-сизыми глазами лишь усмехнулся.

– Ну давай! Изобрази что-нибудь!

– В смысле? – не понял я.

Чеслав вздохнул, убрал со стола ноги и сел ровно, после чего попросил:

– Набери энергию и направь её в исходящий меридиан. Только не торопись, сделай это как можно медленнее и обязательно напитай крайний узел.

Так я и поступил, но особого впечатления своей выучкой на собеседника не произвёл.

– Вижу, – кивнул поручик, прикрыл рот ладонью и зевнул. Затем мотнул головой и сказал: – А теперь проделай всё то же самое, только с оправой. Сначала раскрути по ней энергию, затем напитай узлы.

С этим у меня тоже не возникло ни малейших проблем, разве что новый узел отозвался резкой болью и жжением. Меня уже потряхивать начало, а Чеслав всё никак не командовал и не командовал отбой.

– А вот сейчас не понял! – нахмурился поручик. – Почему только четыре узла? Пятый где? Но ровно четыре четверти, будто так и надо… – Он покачал головой. – Насколько знаю, школа Огненного репья ещё лет тридцать назад на абрис с пятиузловой оправой перешла! Что с тобой не так, скажи?

– Всё так. Я их схему не покупал.

– А откуда тогда… – Чеслав прищёлкнул пальцами. – Ну да! Красный аспект! Четырёх узлов для огня маловато, а вот для крови – в самый раз.

Я не удержался и спросил:

– Если так легко абрис разглядеть, то в чём смысл великую тайну из схем делать?

Поручик насмешливо фыркнул.

– Это ж оправа! Тут вариантов не так много. Весь абрис в деталях… Да нет – тоже, конечно, можно разглядеть или выпытать. Просто нет смысла чужую схему использовать, если у тебя к подогнанным специально под неё арканам доступа нет.

У меня доступа к заклинаниям школы Пылающего чертополоха не было, поэтому на миг накатила противная неуверенность, но я тут же опомнился и взял себя в руки. Многоузловые арканы – дело столь отдалённого будущего, что строить планы на сей счёт попросту бессмысленно. Надо ядро сформировать и схемы чар под уже прожжённый кусок абриса подогнать, а с остальным разберусь, если такая необходимость возникнет.

– Правильно понимаю, что четыре узла на оправе предпочтительны, если имеется склонность к стихии воды? – предположил я.

Поручик неопределённо покрутил пальцами.

– Для чистой воды – да. Для льда четырёх уже много. Там, как и для земли, надо три. А для песка или магмы, допустим, и четыре нормально. Для пара – пять. Огню и пять нормально, и шесть.