скачать книгу бесплатно
Он взглянул из-под густых бровей на Уварова, вытащил сигарету и закурил.
– Виктор Иванович, поняли, – сказал он приглушённо.
Уваров повернулся к Кочину и понял, что тот говорит внутрь воротника, поэтому и голос такой, будто из подземелья. Такой начальственный тон скребанул Виктора по сердцу, и это обращение, Виктор Иванович, покоробило его. Он не ответил Игорю, стоял и думал, заложив руки в карманы пальто. Сейчас Виктор стал понимать, что дружба их какая-то вымученная, безликая, от которой ни жарко, ни холодно, а под сердцем остаётся пустота и больше ничего. Что же это за дружба?
Вспугнутая стая ворон с карканьем поднялась с кустов и закружилась над головами. Уваров подумал: «Скоро здесь всё уберут, чем кормиться-то будете?» И, склонив голову набок, посмотрел на хищных птиц.
Невдалеке послышался треск дизельного двигателя. Тяжелый экскаватор, приминая чёрный слежавшийся снег, медленно и осторожно двигался к котловану, где чернела только, что поднятая земля, его догоняли два бульдозера для дальнейшей работы.
– Я как начальник будущего цеха предлагаю тебе должность начальника смены, – донёсся до Уварова голос Кочина.
Виктор очнулся, посмотрел на своего друга, вспомнил, что тот его назвал по имени и отчеству и тоже перешёл на официальный тон.
– Игорь Петрович, мне хочется поработать простым аппаратчиком пока нет опыта, а там будет видно. Я думаю, вы мне в этом не откажете.
– Как хотите. Только удобно ли вам будет, ведь по своему образованию вы на много стоите выше рабочих.
– Сейчас рабочие тоже грамотны, и я думаю, вряд ли они ниже нас по своему умственному развитию, если только самую малость.
Кочин посмотрел сверху вниз на Уварова и ничего не ответил.
Бульдозеры, развернулись, стали сгребать мусор в одну кучу. Отъевшиеся на богатых харчах, крысы с писком выбегали из-под ножей и устремлялись проч. Кочин, увидев такую картину, поморщился, мол, и откуда только берётся такая дрянь. Он быстро взял Виктора под руку и потянул со свалки к дороге, где прочный асфальт и бегают машины.
– Ну как там у нас в деревне, – спросил Игорь, переменив разговор, – мама здорова? Что-то от неё нет долго писем.
– Далеко ли до дому-то, сел на автобус, да и приехал. Как- никак родина.
– Зарок себе дал, пока не куплю машину, не поеду.
Виктор взял у Кочина сигарету, закурил. Никотин успокаивающе подействовал на нервы. С коксохима наносило запах каменного угля, смол. Временами ухало. Клубы пара и газа вылетали наружу и заволакивали окрестность. Началась изморось. Казалось, всё вокруг пропитано влагой. Она уже стала проникать сквозь тонкое демисезонное пальто, охлаждая тело. Воздух же здесь был серый от газа и очень плотный. Уваров закашлялся, прижимая к носу платок.
– Привыкай, – услышал он почти неживой голос Кочина, который выбивался и тут же глох, – не то ещё будет.
– Пацанов жалко, да Маринка с тещей заели, только и твердят в город, да в город, – процедил сквозь зубы Уваров. – Я бы из деревни никуда. Мишка с Ванькой подрастают, а в деревне такого развития, как в городе, конечно, не получат.
Виктор понял, что говорит устами жены и тёщи и засмущался. Лицо Кочина будто окаменело, по нему стекали капельки дождя, но он, видимо, ничего не замечал.
На дорогах снегу уже не было, его убрали машины. И они, обходя тёмные лужи, медленно шли к автобусной остановке. Слов не было. Виктор отмечал про себя, а что же изменилось в городе после его последнего приезда сюда. Игорь, насупившись, тоже молчал. Было такое впечатление, будто идут два совершенно незнакомых человека.
– Игорь Петрович, я думаю, вы мне дадите весточку, когда начнёте отправлять людей на учёбу? – спросил Уваров.
– Обязательно, Виктор Иванович, не волнуйтесь.
Вскоре они разошлись в разные стороны, что было на душе у каждого понять нетрудно.
Сейчас Уваров стал понимать, что дружба их держится только на детских воспоминаниях, когда Игорю было очень трудно, но стоит только сблизиться и поговорить, как куда-то в небытьё исчезает понимание и взаимная симпатия, а в сердце остаётся боль и ожесточение. Хотя Игорь и получил высшее образование, но мнения о том, что произошло во время войны под Псковом, не изменил. Во всех бедах он винил Михаила Уварова, родного дядю Виктора, да Ивана Петровича Денисова. Виктор тоже хорошо помнил эпопею Пскова, тесть не раз ему рассказывал её со всеми подробностями.
Глава 6
Сейчас для начальника цеха Кочина настало трудное время. Он совсем недавно приехал из Кемерово, где после института работал мастером на химическом заводе. А директора завода он знал, поэтому и должность ему была обеспечена. Сюда его просто потянуло, деревня рядом, да и должность не мастерская. Игорь Петрович не чувствовал под ногами земли. Такой рост, не каждому даётся. Он вспомнил Уварова, который закис в своей деревне, и только он Игорь Кочин мог взлететь так высоко. Начальник цеха – шутка ли? Игорь Петрович ещё не совсем освоился с новым своим положением, как круговорот проблем связанных со строительством цеха захватил его полностью. Основной вопрос был у всех на устах – кадры. Каждый начальник цеха старался для себя. Кочин хлопал глазами, видя как у него из – под носа уводят грамотных людей, нужных и ему. Отдел кадров одно, а цех совершенно другое. Он хотел было пожаловаться директору, но испугался показаться слабым и беспомощным. А время летело, его не удержать.
Лето уже было в полном разгаре, нужно было отправлять людей на учёбу, а у него ещё не хватало кадров на основные специальности. Как-никак, чтобы быть мастером своего дела потребуется не один год. А мощные турбины, вырабатывающие электроэнергию, ещё без машинистов, и когда они появятся в его штате, неизвестно.
Кочин поёживается, смотрит на своё «воинство» с кем ему придётся давать азотную кислоту – основной продукт аммиачной селитры, волнуется. Ему ещё трудно себе представить, как будут работать эти люди. Вот сидит восемнадцатилетняя Вера Серова, справится ли она с котлами утилизаторами, а это Владимир Соснин, аппаратчик абсорбции раньше работал в химии. «Дела…
Как будем пускать цех, – думал Кочин, – да и это ещё скопление в такой комнатушке, просто беда. Конечно, тесно два десятка людей, а что поделаешь бытовой корпус ещё не готов». Он смотрел вокруг себя на стены, которые были залеплены схемами производства, а около них толпилась группа рабочих. Они смотрят, доказывают, выясняют, но уж больно всё это муторно. И так всё ясно, а они всё копают и выискивают.
– Фёдор Григорьевич, ты не брал на моём столе скрепки? – спросил Кочин у начальника смены Сиротина, приехавшего по вызову из города Невиномыска.
– Нет. Зачем они мне, – ответил Сиротин.
– Только что были, вот напасть, – Игорь Петрович сверкает глазами по лицам, точно хочет убедиться, не взял ли кто, но все молчат.
Раскрывается дверь, на пороге появляется секретарша директора.
– Игорь Петрович, к директору, – сказала она и ушла горделиво, приподняв голову с модной причёской.
Кочин встал, обвёл всех подозрительным взглядом и вышел. В комнате долго стояла мёртвая тишина. Машинист Костриков не выдержал и спросил проникновенно:
– Фёдор Григорьевич, может быть, всё же у вас где-нибудь они под бумагами?
– Ты что, Василий!? До лампочки мне эти скрепки.
Он не выдержал, подошёл к столу начальника цеха, перешевелил бумаги и вытащил коробку.
– Вот они, – выдохнул из себя воздух Сиротин и поднял скрепки над головой.
Все молчали. Кажется, пустяк скрепки, но этот казалось бы пустячок, вывел из себя Сиротина. Он сидел, уткнувшись в бумаги, на лысой его голове появилась испарина. Фёдор Григорьевич её не вытирал.
– Ну и что тут особенного, если человек спросил, – приподнялся со своего места машинист Костриков, – чё это вы так все переполошились?
Ему не ответили, и он затих. В окно светило яркое солнце. В комнате было жарко и душно. Прямо против окон на осветительной вышке между прожекторов грачи устроили гнездо и теперь трудились, как у нас говорят в поте лица, где из гнезда, вытянув свои шеи, птенцы требовали пищи.
Тишина. С воем пролетает зелёная муха, она стучится в стекло и зудит, зудит по нервам. С полей наносит пряный запах разнотравья. Хочется бросить всё и уйти на речку, где можно растянуться на горячем песке и ни о чём не думать, просто лежать и смотреть в небо. Тик, так отстукивают часы минуты рабочего времени. Так, так стучит сердце каждого, шелестит бумага. Мужчинам надоело сидеть в духоте, вышли покурить. Остался начальник смены, он не курил. Фёдор Григорьевич ещё довольно молод, ему нет и тридцати. Жениться не успел. Девушки, вздыхая, шепчутся:
– Если бы ему ещё и волосы, Сиротин был бы хоть куда.
– Волосы сейчас уже не в моде. Учёные подсчитали, что в двухтысячных годах – того, все будут плешивые, – сощурив глаза, улыбалась Зоя Кухтина аппаратчице Вере Серовой, – с волосами одно расстройство: причёсывай, ухаживай, толи дело лысина. Взял бархоточку, смазал вазелинчиком и пошёл драить, блеск, залюбуешься.
– Ты у меня поязвишь, – вздыхал Сиротин, – чувствуя, что разговор идёт о нём. – Я тебе…
Он не находил слов от возмущения, срывался с места и шёл к ней, грозно сверкая глазами. Зойка понимала, что это шутка и с визгом убегала, ожидая его где-нибудь в углу. Сейчас Фёдор Григорьевич не отреагировал на очередной всплеск души девушки, и она, поджав пухлые губки, замолчала.
В коридоре в это время шёл разговор.
– Эх, хорошо бы сейчас оказаться в лесу, набрать грибков и нажарить их с картошечкой на закусь под водочку, ведь конец июня, а мы их и запаху не нюхали, – собрав вокруг носа морщинки, выдавил из себя Василий Костриков. – Эх, жизня, скукота.
Он стоял у стены и выпускал из себя колечки табачного дыма, а сам в это время наблюдал за лицами товарищей.
– Неплохо бы провернуть это дело, – хмыкнув, поддержал его Веселов. – В лесу, как в раю, да ещё, если с девочками. У-у-у!
Из кабинета директора в это время вышёл весёлый и радостный Игорь Кочин, лицо его так и светилось. Он дышал часто, раздувая широкие ноздри, И казалось со стороны, что Кочин, не задумываясь, бросился бы в бурную речку, не считаясь с порожистым дном. Он не шёл, а будто летел на крыльях.
– Игорь Петрович, что-нибудь приятное сказал директор? – спросил Костриков и раболепно заглянул в глаза начальнику цеха: мол, мы тебя отлично понимаем, держись за нас.
Кочин только улыбнулся, как бы сказав: много будешь знать, скоро состаришься. Костриков обиженно поджал губы на такое невнимание к своей персоне, зашёл в комнату. Пока Игорь Петрович курил на улице машинист, принёс портфель. Он раскрыл его и вытащил несколько книг, поглядывая на Игоря Петровича и, улыбаясь, сказал:
– Детективы. Это то, что надо современному человеку.
Кострикова окружили, протягивая руки к книгам, но он выжидал.
– Покажи, что у тебя там? – заинтересовался начальник цеха, – не иначе как мировой шедевр.
Машинист, снисходительно улыбаясь, повторял одно и тоже:
– Детективчики – сила.
Его узкое, веснусчатое лицо постоянно менялось, то оно было раболепно-приниженное, то высокомерное. Кочин подумал: «Во, жук», но ничего не сказал, рассматривая одну книгу за другой.
– Вася, дай почитать, что тебе стоит. В долгу не останусь, – протянул руку Веселов.
– Мне тоже неплохо бы почитать, – раздался чей-то голос сзади, – друг называешься, а скрываешь такие книги.
– Что ж, Василий, может быть, мне дашь почитать? – сказал Кочин.
– Берите, Игорь Петрович, берите, хоть все. Мне не жалко. Я их прочитал. Потом принесёте.
Кочин положил книги в свой портфель и закрыл на ключ замки.
«Будут у меня хорошие кадры, Степан Назарович не подведёт, если обещал, – думал Кочин, – у него слово с делом не расходится». Он смотрел на людей, перебирая в уме их анкетные данные, представляя кто на что способен. Какие они все разные. Здесь и молодёжь ещё не работавшая и уже люди в годах. Скоро приедут опытные вызовники с других предприятий страны. Кочин не унывал. «Нет, жизнь ещё только начинается, – думал он. – Ничего, что все меня обходили, не считая за делового человека, а ведь я ещё себя покажу. У меня всё впереди, молодость – многое значит. Главное не ныть на временные неудачи, дорога прямая – бери вершины производства. Витька Уваров скоро приедет. На него можно положиться. Он упрям, если за что возьмётся своего добьётся».
– На пикничок бы завтра съездить, отдохнуть, – раздался голос Веселова.
– Устал от нечего делать, – подмигнула Зоя Кухтина Серовой.
– А что, ведь неплохо бы куда-нибудь на речку. И рыбка и грибы, – поддержал его Костриков.
– Сейчас день за год. Зачем куда-то ехать, – промычал под свой нос флегматичный аппаратчик Соснин. – Дома дел невпроворот.
– Ну и сиди со своей женой дома, соли грибы, вари варенье, а нам холостякам, что прикажешь делать в общежитии? Поехали, чего тут ещё раздумывать, зачем терять время, ещё наработаемся, – не унимался Костриков.
Поднялся шум. Уже обсуждали поездку, записывая желающих. Кочин поднялся и сказал:
– Пятеро. Хорошо. Можно ехать на заводском катере, я договорюсь.
– Игорь Петрович, и вы поедете с нами? – спросила Вера Серова. – Вот хорошо.
– Придётся, – улыбнулся Кочин и пригладил и без того хорошо уложенные волосы. У него внутри вдруг всё встрепенулось от этого ещё полудетского взгляда, и на сердце стало тепло и радостно. Всё складывалось, как нельзя лучше. Люди к нему относятся с открытой душой, значит, доверяют и надеются, а это главное. – Придётся для них постараться.
Катер шёл не быстро, упорно пробивая встречную волну. Утро было солнечное. Лёгкий ветерок раздувал волосы девушек и парней. Воздух был чист и прозрачен. Дыши, не надышишься, да ещё игривые волны, бьющие в борт катера, залетают и брызгают в лица.
Кочин вёл катер уверенно и спокойно. Рядом проскакивали суда на подводных крыльях, гружёные самоходные баржи, лодки. А кругом простиралась водная гладь, где в воздухе парили чайки, падая в воду, ловили рыбу. Проглотив рыбку, они продолжали свою охоту. Было такое впечатление, что они не знали сытости. Девушки бросали им хлеб и кричали. Вспугнутая криками, над головами пролетела кряковая утка.
– Нам бы её сейчас на жаркое, – облизнулся Костриков и пристально посмотрел в глаза Зои Кухтиной.
Девушки затянули песню, и она понеслась широко и просторно, огласив окрестности человеческим ожиданием и тревогой. Игорь слушал эту песню, и ему было приятно. Уходили заботы о цехе, людях, которые должны были приехать из других городов. Сейчас ему не хотелось ни о чём думать, просто уйти от проблем, связанных с производством, хотя бы на время снять напряжение, которое накопилось за это небольшое время. Он хорошо знал по своему ещё небольшому опыту, что такое ввод агрегата в строй действующих и сейчас старался выбросить всё из головы. Начальник смены Веселов в это время стоял на носу катера и внимательно осматривал берег.
Солнце поднималось всё выше и выше. На берегу бегали мелкие птицы типа куликовых. Они перелетали с места на место, вертели головками и усиленно хватали мошек. Кочин старался не думать о жене, оставленной дома. Его сейчас вело чувство незнакомое ему, и он отдавался этому чувству весь. Он блаженствовал. Природа действовала на него, как бальзам на измученную душу. Мотор работал чётко на всех режимах. Что ещё нужно человеку? Он направил катер к берегу и выключил мотор. И сразу тишина оглушила всех присутствующих. Катер ещё скользил по воде, а уж начальник смены Веселов выскочил и, схватившись за цепь, тянул его к коряжине, поваленной весенним паводком. Воды уже около её не было, и теперь лежала она, выставив сучки и корни, как бы оплакивая свою судьбу. Девушки с визгом выпрыгнули босыми ногами в воду и бросились на берег. Кочин поднял конец цепи и, обвязав ею ствол дерева, повесил замок. Костриков, напружинившись под грузом всеми своими мышцами, тащил сразу две палатки: одну для девушек, другую для мужчин. А девушки уже хлопотали насчёт стола, раскладывая на газеты содержимое сумок.
Игорь Петрович в это время, взяв в руки топор, прохаживался по лесу в поиске сухих дров. Работа нашлась всем. Стукоток и говор разносились по всей округе. Растревоженная появлением людей белка спустилась по стволу сосны вниз и, трепеща чего-то на своём беличьем языке, выражала своё неудовольствие. Вера Серова подошла ближе, но белка поднялась выше, и оттуда ещё долго доносилось недовольные звуки. Девушка смотрела на сосну, скрестив на груди белые, нежные ручки, ещё не знавшие физического труда, вздохнула:
– Ох, какая она шустрая.
Игорь Петрович, глядя на девушку, спросил:
– Что там?
– Белка, – ответила девушка, – и, кажется, недовольна нашим приездом сюда.
– Конечно, может быть, у неё бельчата маленькие, вот она и волнуется.
– Вот бы увидеть их. Я ни разу не видела бельчат.
Кочин, таинственно улыбаясь, посмотрел вслед Вере и сказал:
– А если я найду гнездо, что тогда?
Вера смутилась и ничего не ответила. Кочин походил вокруг деревьев в поисках беличьего гнезда, но ничего не обнаружил. Он свалил топором сухостоину и, обчищая сосну, думал: «Она ведь ничего, эх, ты, Игорёк. Одна ничего не значащая улыбка милой девушки, и ты уже в её власти», Он хмурился, но на душе было тепло и радостно.
– Игорь Петрович, идите к столу, – услышал он сочный голос Зои Кухтиной.
На газете, нарезанная ровными кусочками лежала колбаса, консервированные огурчики, солёные грибы, ну и, конечно, водка, и много разной снеди. Тихо играл магнитофон западную музыку.
– Поехали, чего ждать, – поднимая стакан наполовину наполненный светлой жидкостью, взял слово Костриков, – как будто в цехе, присмирели все. Эх вы.
По лицу парня блуждала хитроватая усмешка, которой он рассматривал и одарял Зою Кухтину: мол, веселее девушка со мной не пропадёшь. Лаборантка в ответ улыбалась одними губами. Через несколько минут за столом веселье уже было на высоте.
– Вера, да выпей немного, – уговаривал Кочин Серову, – зачем от коллектива отбиваться. Так у нас не заведено.
Он видел её милую и нежную улыбку и млел, радуясь тому, что девушка здесь и с ней можно позабавиться. Девушка вся съёжилась и с трудом проглотила, налитую ей водку, поперхнулась и запила лимонадом.
– Вот и умница, – продолжал Кочин, орудуя вилкой, – а насчёт того, я заверяю, принесу её в клетке как миленькую.
Он показал в сторону высоких сосен и улыбнулся блудливо и ненатурально.
– Не надо, Игорь Петрович, пусть она живёт на воле, – смутилась девушка.
– Если не хочешь, твоё дело, а то бы я.
