Проект «Зомби»

– Ну, давай, скидывай картишки, что ли, – настаивал Сашок.

Но образ жирногрудой бабы, медленно падающей под стол, все стоял перед глазами Ванчуры.

– Ха-а-а… А девок сейчас не к месту? – полуспросил-полупредложил он.

– Ты что? – Сашка так и передернуло при одной мысли о столь кощунственном нарушении субординации. Притащить девок, устроить бордель прямо на даче у шефа! Тут и за джип, и за перчатки – за все разом достанется!

– Не знаю, – пробормотал он, – я после мокрухи бабами ну… не интересуюсь. Ну, никак… Хоть Клавдю Шифер мне подавай – ноль внимания.

– А Валюху из парикмахерской?! – съязвил Ванчура, пытаясь зацепить подельщика.

– А че тебе Валюха? Ты ее не тронь, понял?! – огрызнулся Сашок и нервно так застучал рукоятью браунинга по ладони.

– Да ладно тебе, братуха, не кипятись, – миролюбиво сказал Ванчура. – Я так… пошутил, ты ж мне как брат, сам все знаешь. Не обращай внимания. Может, тогда по стопочке?

– У Моха в холодильнике должно быть, да и колбасы надо а то, какой запивон без жратвухи?

– Ну, вот и тащи сюда, – буркнул Ванчура.

«Настоящий вор сказал бы не «колбаса», а «балагаса», – подумал Ванчура, провожая взглядом отправившегося на кухню компаньона. – Вишь, блин, еще ни фига не знает, а туда же… «киллер».

Не сидевший ни разу, ни полсрока, Сашок в бандитской иерархии стоял неизмеримо ниже, чем Ванчура, и тот всегда рад был дать ему это понять. Впрочем, это единственный недостаток, а так парень ничё – без комплексов, крепкая рука и знание восточных единоборств, да и вообще, фраеров в гвардии Моха не держат.

Вскоре оба приятеля, немного расслабившись после спиртного, уселись у экрана телевизора. Крутили какой-то полицейский боевик. Сашок таки раскрутил коллегу на картишки, тот даже поделился с ним полученным от пахана, авансом, но игра шла вяло.

– Смотри, – пробасил слегка окосевший Ванчура. – Вон как американская братва ментов разделывает. Тьфу ты, дьявол, копов по-ихнему!

Он уставился на экран, повторяя в воздухе невероятные удары руками, которые исполнял актер, игравший роль благородного бандита.

– Это все туфта, – прокомментировал Сашок очередную серию ударов, – таким маваше-гери можно и слона уложить, а этот хрен даже не поморщился.

– Ща он достанет автомат Томсона и влепит вон тому уроду очередь в спину. Вау, ну круто.

Сашок, пользуясь тем, что приятель засмотрелся, умело подсунул ему карту.

– Ты, блин, играть-то собираешься или этих лошавых американов будешь смотреть?

– Вау, – лениво отозвался Ванчура, – ну ты что, хочешь проиграть еще полтинник? И не жалко тебе «зелени»? Ну, раз не жалко, то давай…

Он скинул свою карту, на что тут же получил убийственный Сашкин «выпад».

– Готово, – хихикнул тот. – Браток, ну что, теперь будешь ставить свои котлы или уже натурой можно расплачиваться?!

– Ну, ты, братан, похоже, не въехал, на кого наехал! – взбешенный последними словами приятеля, Ванчура схватился за оружие. – Ну, нет, браток, я котлы ставить не буду, – уверенно сказал он, направляя пистолет прямо в лоб недавнему приятелю. – А за «натуру» ответишь… Я лучше твой котел продырявлю. Завалю прямо тут, как эту дуру Майку и выброшу трупешник твой к чертям собачьим на болото. Пусть комары на твоей жопе жируют.

– Ну да, – пробормотал опешивший Сашок. – Ты ж у нас прямиком в бугры метишь… Мне-то за тобой никак не угнаться.

И действительно, Ванчура, будучи человеком, прошедшим зону, мог совсем скоро занять место бригадира. Он выделялся среди бойцов Мохова исключительным хладнокровием, как, например, в случае с убийством Майи Евгеньевны. Подошел, щелкнул затвором и… все бы хорошо, только вот перчатки забыл надеть.

– Не угнаться, хоть штаны задери! – подтвердил Ванчура. – Что ты думаешь, бугор – это тебе хухры-мухры? Не тебе же отвечать за бошки пацанов. Ты-то, что ль, на стрелке с мусорами будешь по фене ботать? Не-а… С ними этот баклан не покатит, тут подход нужен… особый. Они тебе не спустят, если будешь с картами мухлевать…

– Хорошо, – сдался Сашок. – Твоя взяла. Ну, смухлевал мальца, ты теперь стрелять меня за это будешь, что ли? Давай-ка, лучше примем еще по одной? С картами всё, а то вон стемнело, неровен час, Мох прикатит, он эти карточные дела не терпит…

– Да я и не хотел играть, это ты все: «перекинемся да перекинемся…»

Ванчура подошел к раскрытому окну: в самом деле, давно уже стемнело, и луна светила начищенным до кристального блеска диском, нанося размашистой кистью призрачные краски на окрестные дома и деревья.

– Слышь, Ванч, – прохрипел вдруг Сашок. – Закрой окно, а то что-то не по себе… от холода, наверное. Что-то внутри не то. Ерунда какая-то, блин.

Приятель его, почесав затылок, последовал рекомендации подельника, поскольку и он едва уловимо почувствовал нечто, заставившее его содрогнуться. Возможно, это был просто холодок, пробежавший по спине или мурашки… или что-то еще…

– Давай, что ли, ужасничек посмотрим. А то у меня от этой тупой американской драки мозги сохнут, – предложил Сашок. – Уж до того все отрепетировано – смех разбирает. Тут у Моха что-то с вампирами должно валяться.

Он встал с кресла и прошелся к шикарной испанской работы «горке» из красного дерева.

– Вот… Федю Крюгера я уже смотрел. Смотри-ка, у Моха последняя часть… «Последний кошмар» называется. Смотрел?! Там его кайфненько вырубают.

– Да нет вроде. Хотя точно не помню, разве что по пьяни, – неохотно отозвался Ванчура. – Но в принципе, можешь врубить. Все одно, нам ночь придется на этой хате коротать. Какая разница? А про дешевые американские стрелялки я тебе вот что скажу: это лажа… И вообще, эта их братва нашим братанам, если честно, в подметки не годится. У нас все тут гораздо круче. Хотя и не так красиво.

– Это как вопрос: в чем разница между эротикой и порнографией? – усмехнулся Сашок. И сам же на этот вопрос ответил: – Эротика – это искусство, а порнография – это жизнь! – Он вставил кассету в видеомагнитофон.

Приятель в это время откупоривал вторую бутылку водки.

– Слышь, – поинтересовался он. – И как это пахан разорился для нас с тобой на пару бутылок «Финляндии»?! Если честно, ума не приложу…

– Одно из двух: или это дополнительная плата за толстуху, – предположил Ванчура.

– Не может такого быть, чтобы Мох хоть копейку переплатил!

– Верно смекаешь… значит, эту вроде как финскую водку он гонит на своем подпольном заводике.

– А за что он ее решил… того? – поинтересовался Сашок как бы между прочим. – Не платила, что ль?

– Язык распустила. Говорит, «чего это я должна всякий раз на стадион к тебе таскаться? Твоим бандитам, так прямо и сказала, деньги мои нужны? Вот пускай сами за ними и приходят». Дура. Мы и пришли.

– Как думаешь, сколько нам за нее Мох заплатит?

– Вообще-то Мох – мужик правильный, он платит всегда, но не думай, что он нам, как заезжим киллерам, пятьдесят косарей отстегнет. Мы же и так у него на работе. Или у нас есть выбор, где вкалывать? – Ванчура потянулся к наполненному стакану. – Ты сам подумай, что бы мы с тобой делали, если бы не пахан? Тихо-мирно глядели на свои старые спортивные рекорды: ты – на своем коврике, я – на нарах бы загорал… Или думаешь, нас бы кто на этот завод взял? Это раньше там деньги гребли. А сейчас там никому ничего не нужно!

После этих слов Сашок приподнял стакан и заявил:

– За твое надвигающееся повышение, друган! Ты-то меня потом не забудешь? А вдруг пахан решит тебя в Москву посыльным пристроить?! Было б не плохо. А что до стрелок… ну, поднатаскаешь меня. У тебя-то вон, язык просто так не болтается, в отличие от моего. Я спьяну и сдури и глупостей могу наболтать. В общем… за твое… и здоровье тоже!

– Спасибо, братуха! – согласился Ванчура, опорожняя стакан с водкой. – Ты тоже, блин…

Не успел он закончить мысль, как свет в комнате несколько раз моргнул.

– Во, блин, – продолжил бандит. – Эти рыжемордые прихлебаи сейчас запросто могут вырубить свет. Схожу-ка, пошукаю, может, у пахана, где свечи завалялись. А то мне что-то не совсем спать хочется, да и пахан… Припрется, а мы тут седьмые сны зыркаем.

Он встал и уставился на подоконник, на котором бездейственно лежали два автомата.

– Ты че, Ванчура? – прошептал Сашок. – Может, с тобой мне пойти?!

– Не… – буркнул Ванчура. – Я не про тебя сейчас подумал. Что-то на душе у меня совсем как-то муторно. Не пойму что это, но, блин, словно кошки скребутся. Пригляди за стволами, пока я за свечками схожу…

Сашок остался один. Чтобы хоть как-то скоротать время, он встал и открыл створку «горки».

– Да, блин, – прошептал он. – Мне б так, как пахан, жить.

На одной из многочисленных полок он увидел небольшую стопку фотоснимков. Не долго думая, бандит прихватил их и, отойдя к окну, стал молча рассматривать фотографии. На нескольких фото был запечатлен сам отец нижнереченской братвы – вор в законе Мохов и по совместительству глава администрации, человек, который постепенно подбирал под себя весь Урал, а значит, и власть над страной. Да, далеко собрался идти – никому его не остановить. Да и какие люди с ним повязаны! Вот Мохов в окружении красивеньких дамочек в каком-то, по всей видимости, московском ресторане; а вот…

– Ни фига себе, – буркнул Сашок. – А что Мох делает в обществе президентского зама?..

Не успел он закончить начатую фразу, как свет снова заморгал и сделался каким-то болезненно-желтым. Бандит покосился на автоматы.

– Блин, прав Ванчура, тут нужно быть осторожными…

Он убрал фотографии с глаз долой: кто меньше знает – дольше живет. Закрывая створку «горки», он вдруг почувствовал, как мурашки вновь пробегают по его спине.

«Что это? – мелькнуло в его голове. – Кажется, перепили мы с Ванчурой сегодня. Или привидение… Нет, я пока за всю свою жизнь ни разу не видел призраков тех, кого пришил. Это, скорее всего, байки по пьяному делу. Говорят: да, мол, некоторые видят тех, кого они убили… Но я-то пока в своем уме. Это бред…»

Он осторожно обернулся, быстро и бесшумно скользнул в сторону сложенного на подоконнике оружия. Еще шаг и…

Окно с шумом распахнулось. От неожиданности бандит на мгновение лишился дара речи, как раз в тот самый момент, когда осколки разбитого стекла со звоном обрушились к его ногам. Он попятился и медленно опустил взгляд на пол. Тут его словно ударило током…

Прямо под ногами лежал окровавленный… ворон.

Бандит присел на корточки и аккуратно, чтобы не испачкаться, дотронулся до мертвой птицы.

– Вот дерьмо, – прошептал он снова. – Чего это тебя занесло сюда? Ни с того ни с сего в окно кинулся? Чушь, бред… нет, так больше пить нельзя. Кстати, а что там с Ванчурой?

Он приподнялся и крикнул:

– Ванчура, браток, ну чего ты там мешкаешь? Провалился, что ли, куда?!

Ответа не последовало.

– Да, чего ты там, друган, скопытился, что ли?! – повторил уже начинающий волноваться Сашок. – Ну же, блин, сука, ответь, мать твою так разэдак!

Бандит обеспокоенно покосился сначала на мертвого ворона, а потом в сторону коридора.

– Нет, уродство прямо какое-то! – простонал он, беря один из автоматов за цевье. – Если ты, Ванчура, фраер, так решил надо мной подхохмить, считай, что через пять минут будешь валяться рядом с этим птицем… тьфу ты, дьявол, с вороном. Впаяю тебе сливу прямо между твоих дурацких глаз, и пусть потом Мох на меня не гонит. Это же идиотизм… натуральный.

После этих слов Сашок начал осторожно выдвигаться в коридор.

– Не, – продолжал бандит. – Тебе это просто так, даром, не прокатит. Щас с тобой разберусь, как мужик с мужиком. Даже пулю на тебя не буду тратить, просто башку оторву, мамой клянусь.

Так он, медленно крадучись, подошел к дверям, за которыми должен был находиться подельник. Нет, едва заметная щелка между краем двери и дверным косяком не пропускала даже подобия светового луча.

– Черт, ты, кажется, решил поиграть со мной в кошки-мышки, мутень…

В это мгновение Александр подумал о фотографиях, которые он совсем недавно рассматривал, и сердце его екнуло.

«Неужели, – испуганно подумал он, – это с паханом кто-то решил расквитаться? Может быть, он точно так же с кем-то неправильно поговорил, как с ним эта толстозадая Майка. А то вдруг она еще под кем-то ходила? Так вот мочишь лахудру, ни о чем дурном не думая, а тут на тебе, у нее какой-то мощный покровитель отыщется… А нас и не предупредили, бес ей в ребро и бетонную плиту на голову!»

Сашок тихонько передернул затвор и свободной рукой едва толкнул дверь от себя.

В это мгновение освещение снова коротко моргнуло и… окончательно погасло…

– Вот дерьмо, так дерьмо… – шептал пересохшими от страха губами бандит. – Ну да ладно, где еще наша не пропадала?

Промолвив последние слова, он прошмыгнул в помещение, в котором по всем расчетам должен был находиться приятель. В то же едва уловимое мгновение темнота плотно захватила этого, как бы его назвали раньше, «рыцаря плаща и кинжала», в свои холодные, словно лед, сети. Чтобы не попасть впросак, Сашок присел на корточки. Сказывалась еще наработанная во время службы в армии привычка быть начеку.

«Не-е-е-т… тут что-то не то, – подумал он. – Тут, скорее всего, как-то замешан пахан… Стоп…»

Быстро привыкшие к темноте глаза, неожиданно вырвали непонятный предмет, лежащий на расстоянии вытянутой руки от Александра.

«Может, не стоит?» – подсказывал внутренний голос.

Но Сашок его уже не слушался. Толкаемый непонятным для него инстинктом, он потянулся к неизвестному предмету.

Еще сантиметр, два и еще…

– Что это, – снова прошептал он. – Похоже, что…

Неожиданно свет предательски зажегся, хотя тут же снова погас. Этого Сашку хватило, чтобы рассмотреть предмет его внимания. Сомнений не было. Это была нога Ванчуры, который лежал на полу, ничком… Лежал как мертвый… совсем мертвый, судя по неестественно вывернутой шее и вытаращенным стеклянным глазам.

«Вот гадство, – подумал Александр. – Его, кажется… Вот дьявол… Ванчуру замочили…»

Он опустил ладонь на пол, что-то липкое и теплое тут же испачкало ее.

«Неужели это…» – мелькнуло в воспаленном воображении, рисовавшем в его голове самые невероятные картины произошедшего.

Сашок привстал с корточек, достал зажигалку и чиркнул кремнем. Маленькое пламя осветило небольшое пространство, хотя и этого было достаточно, чтобы правильно оценить обстановку. Около его ног лежало тело бывшего подельника со свернутой набок шеей. Вернее, выдернутой. Похоже, что нечто рвануло голову Ванчуры с такой силой, что чуть ли напрочь не оторвало. Нечто, обладавшее сильными и крепкими когтями, следы которых до сих пор видны на шее трупа. А стоял Сашок в луже натекшей из разорванного горла крови.

– Не-е-е-т, – прошептал он. – Вы, кто бы там не были, просто так меня не возьмете – кишка тонка.

Он выдохом погасил пламя и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, двинулся в сторону двери, в которую прошел минуту назад.

«Срочно, срочно связаться с Мохом и всей братвой, но… – думал Сашок, продвигаясь к заветному выходу. – Трубка-то осталась в комнате. Черт, вот ведь никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь…»

Осторожно ступая по полу, он нащупал дверную ручку, еле-еле приоткрыл дверь, как вдруг…

Дикий кошачий визг заставил его вскинуть автомат. От неожиданности Сашок чуть было не пустил очередь в темноту, но, вспомнив, что в доме жил здоровенный сиамский кот Тим, он этого не сделал. Черт с ним, с Ванчурой, но, если Сашок пришьет любимого котяру пахана, ему точно несдобровать.

«Прах побери этого чумного кота. Говорил же я пахану: не держи ты животных в доме, однажды они подведут тебя. Но Моху что-то доказывать бесполезно. Со слишком надоедливыми он сам разбирается… А того, с кем он разобрался, скоренько перевозят на новое место жительства – кладбище…» – размышлял Саша, осторожно переходя в коридор, а оттуда – в комнату.

Комнату заливал лунный свет, и Сашок неожиданно для себя обнаружил, что в доме он не один…

– Ты кто такой?!. – крикнул бандит человеку, сидящему в кожаном кресле, чей силуэт он теперь отчетливо мог рассмотреть.

– Э-э-х-х-х… – последовал невнятный ответ.

Сашок повторил:

– Ты чего тут делаешь?!.

На этот раз ответа никакого не было, и бандит снова взял автомат наизготовку. Шаг, еще один и еще. Теперь можно было рассмотреть того, кто так вальяжно расположился в любимом моховском кресле.

– Черт, это ты… Липан, что ли? – пробормотал Сашок. – Что ты тут, урод, делаешь?

Бомж, пьяница и ворюга Липан занимал самое низкое место в воровской иерархии. Он был наводчиком, прекрасным соглядатаем, если надо было за кем-то проследить. Вот и нынче вечером он следил за магазином и в случае чего должен был дать им знать. Он вполне мог бы войти в бригаду, если б не пил так безбожно. Подойдя вплотную к бомжу, Сашок ткнул его автоматным стволом в грудь.

– Дерьмо ходячее, это ты со своими собутыльниками порешил Ванчуру? Ну, говори же, наконец…

В появлении Липана многое для Сашка оставалось непонятным. Ни один нижнереченский бомж, находясь даже в последней стадии опьянения, не решился бы просто так, без ведома «хозяина» подойти ближе, чем на сотню шагов к забору дома Мохова, не говоря уже о проникновении на его территорию. Этого не позволяла себе даже милиция. А тут еще странная Ванчурина смерть…

– Ты что, гад, дури обкурился, что ли? – продолжал Сашок, присаживаясь напротив бомжа. – Ну, вонючка, я теперь тебе не завидую. Я даже Моха не стану дожидаться. – Может, чего скажешь в свое оправдание? – продолжил он. – А то Моху-то придется смерть Ванчуры объяснять.

Неожиданно Липан странно дернулся и, схватившись за ствол автомата, с силой рванул его на себя. Сашок на мгновение опешил, но этого хватило. В следующее мгновение бомж свободной рукой схватил его за горло и сдавил что есть силы крепкими, словно когти голодного хищника, пальцами.

– Ты что творишь, недоносок?!. – прохрипел Александр, превозмогая адскую боль, пронзающую его шею насквозь. – Мох тебе этого просто так не простит. Дерьмо собачье, на пахановские бабки, что ли, позарился, бомжара?!.

Тут он совершенно случайно посмотрел в глаза Липану. В них было что-то зловещее, тесно переплетающееся с чем-то более страшным, нежели чем само чувство страха. В них был умело спрятан голод. Холодный и угрюмый, жадный и неожиданный, как, собственно, само нападение на дом великого Мохова. Последнее, что успел увидеть Сашок, это раскрывающийся окровавленный рот Липана, зависший на секунду над его глазами…

– Ну вот, пришла, понимаете ли, – говорила, всхлипывая, немолодая женщина-убощица моховского дома. – А тут, такое…

Она обвела глазами забрызганную кровью комнату.

– Вы, товарищ милиционер, меня правильно поймите. Я не какая-нибудь пьяница или что…

Слушая ее, лейтенант Бушуев кивал головой, опасаясь коснуться измазанных кровью стен страшного дома.

– Все было чин-чинарем, – продолжала причитать женщина, – пришла ранехонько, пока хозяин-то отсутствует, надо в доме порядок поддерживать, печку подтапливать. Стала отпирать, а дверь-то открыта. Ну, думаю, тут что-то не то. Прохожу внутрь… Не сразу все поняла. А потом, батюшки-светы, Сашка и Ванька – все в крови… Глазища их на пол повытаскивали, да и… Ну сами-то, поди, не слепые, кровь повсюду. Стошнило меня, я к телефону… А провода… обрезаны. Нет, кажется, оборваны. Силищу-то, какую нужно иметь, чтоб так с корнем их, вместе с розетками повынать-то… Смотрю, а на полу мобильник Сашкин валяется, вот и позвонила вам. Больше-то неоткуда…

Бушуев, записывая показания уборщицы в блокнот, покосился на пол. Кровь и внутренности убитых действительно были разлиты и разбросаны повсюду. Куда ни посмотри, кругом кусочек этой разыгравшейся ночью драмы.

– Больше вы ничего не можете нам рассказать? – негромко спросил милиционер, уже попривыкший к убийствам, происходящим в Нижнереченске. – Может быть, что-то странное вам все же бросилось в глаза? Деньги, какие-то вещи или еще что-то не пропало, как вы полагаете?

Уборщица еще раз пристально осмотрела комнату.

– Да нет, вроде бы, хотя… постойте, кажется, пропал кот Тим.

Лейтенант натянуто улыбнулся:

– Думаю, что коты в этом убийстве как раз и не при чем. Гулять, наверное, убежал или забился куда-то…

Женщина тут же прервала стража порядка:

– Нет, нет, Тим – домашнее животное. Он из дому ни за что не выйдет, даже если дверь оставить на весь день открытой. Именно кот…

– Хорошо, – прервал ее милиционер. – Вы пока можете быть свободной. Если вы нам понадобитесь, мы вас вызовем. Хорошо?

Женщина, согласившись с лейтенантом, молча удалилась из зловещего дома.

Лейтенант убрал записную книжку и, подойдя к трупу Сашка, посмотрел на него.

– Да, дьявол, такая жуткая смерть.

В городке, где большая часть населения числилась безработными, где дети брали сигарету в зубы, едва отвыкнув от соски, где подростки начинали день с бутылки крепкого пива «Балтика № 9», где взрослые люди не мыслили себе дня без бутылки, а вечера без дозы – убийства были отнюдь не редкостью. Но убивали либо так, как убивают профессионалы (тихо, чисто и бесшумно, как давеча завмагшу), либо в пьяном угаре и остервенении, вслепую тыкая ножом куда ни попадя.

Но чтобы так со вкусом разделать человеческое тело… Так умело его растерзать, словно выбирая лакомые кусочки…

Он опустил взгляд к ногам мертвеца, возле которых валялись прямо на полу его вырванные вместе со связками глаза. Кровь потоком и еще ее маленькие капельки, и еще что-то: всем этим была вымазана шея трупа и…

Милиционер неожиданно заметил отверстие в голове, которое можно было рассмотреть только с близкого расстояния, через свалявшиеся от спекшейся крови волосы. Он аккуратно развел волосы руками в стороны.

О, ужас… Голова бандита Сашки была полностью лишена… мозгов.

Казалось, что убийца, прежде чем покинуть место преступления, выкачал их из черепа жертвы.

«Жертвы…» – проговорил внутренний голос лейтенанта.

– Да ну, бред, фиговина какая-то, – прошептал он сам себе. – Обычные бандитские разборки, и все тут. Сатанизм и ведьмовство – это бич больших городов, с их всевозможными стрессами и ритмами. А здесь – болото тихое, и если бы здесь какой-нибудь новоявленный гуру объявился, я бы об этом первый узнал… Просто одни пацаны заколбасили других, а то и вовсе свои своих же перестреляли. Хотя… стрельбы, говорят, как раз и не было, соседи бы услыхали. Но и это ерунда, любой отставной вояка-контрактник, прошедший школу войны в горячей точке, легко сможет не то что прикончить незаметно человека, а, впрочем, так же тихо и быстро… выкачать из него, к примеру, те же мозги. Ничего удивительного. Только вот зачем?

Он огляделся по сторонам.

«Точно, – подумал лейтенант. – А вот выкачанных из головы… пардон, голов, мозгов, как раз-то нигде и не видно. Но ведь это не говорит о том, что в городе появился маньяк-мозгосос, будь он проклят, так? Или говорит?»

Затем Бушуев обратил внимание на то, что на полу рядом с телом лежит АК-47 с укороченным стволом. На подоконнике – еще один. Лейтенант понюхал оба ствола. Из них стреляли недавно, но не ночью, ибо в доме стоял бы запах. Но калибр каждого ствола совпадал с пулями, указанными в ориентировке.

– Эй, детки-детки, – пробурчал Бушуев, – а не вы ли нашалили в поселковом магазине?

За окном загукала сирена – прикатила опергруппа, и еще начальник горотдела на белоснежной «Вольво», и «Форд-Корона» от ГИБДД, и очень знакомый, единственный на весь город черный «Мерседес-600» с мигалкой и джипом сопровождения – не иначе как привез «хозяина».

Увидев вывалившегося из машины толстяка в спортивном костюме, не застегнутом на необъятном брюхе, лейтенант Бушуев неожиданно ухмыльнулся и буркнул себе под нос:

– Вот бы тебя к ним положить для полной комплектации – цены бы этому вампиру не было!

И поспешил встречать начальство…

Глава 4. Искусство колдуна

Центральная Африка, апрель 1997 года

Только когда они добрели до хижины колдуна (последние метры Болюхин буквально тащил колдуна на себе), он понял, до какой же степени этот ньянга был стар. Его темная кожа цвета древнего пергамента, покрытая по всему телу тонкой сеточкой мелких морщин, буквально истлела, руки и ноги высохли. Войдя, он обессиленный упал на топчан и лежал так без движения с полчаса. При этом дыхания его не было слышно, так что Болюхин было испугался, что он умер, но зоркий взгляд запавших глаз дал ему понять, что старец еще крепок. Оглядывая его жилище, Сергей Викторович с удивлением обнаружил красивую каску с длинным конским хвостом и надписью на бляхе по-французски: «Второй кирасирский полк». Эта надпись обвивала большую четко выгравированную с истертой позолотой букву N. Услышав хрип, донесшийся с топчана, он обернулся. Жестами колдун показывал ему, чтобы он надел каску. Он повиновался. Старик велел ему повернуться в профиль, а потом засмеялся.