Проект «Зомби»

Павел Гросс

Проект "Зомби"

Посвящается нашим детям Василию и Дмитрию…

Авторы

Мы на краю села с тобой давно живем,

Нечистая родня нас хочет съесть живьем!

Смотри, в окно глядит твой умерший отец,

Еще немного ждать и нам придет… конец…

«Сектор Газа», Зловещие мертвецы

Пролог. Большие деньги

Нижний Тагил, 10 марта 200… года

Собрание было чистейшей воды профанацией. Это отчетливо осознавали все участники аукциона по продаже «Нижнеречточа». Огромный подземный завод точных технологий, некогда гордость советской оборонки, теперь уходил за кругленькую сумму в полмиллиарда «зеленых», и ни у кого из присутствовавших не было таких денег, чтобы выкупить его. А рассчитывали на стартовую цену в пятьдесят миллионов, ну, пускай, на семьдесят.

Сергей Петрович Мохов (широко известный в головных кругах под кличкой Мох) сотоварищи вообще питал слабую надежду, что удастся внести деньги виртуальные, в виде дутых акций, выкупленных за взаимозачеты… А тут такое… Оставалось лишь сжимать кулаки в бессильной ярости.

Когда появились члены президиума, никто в зале даже не поднялся. Председательствующий стукнул молоточком в гонг, объявил:

– Прошу садиться… – запнулся, увидев, что все и так сидят, и добавил: – Я имею в виду, что прошу внимания. Заседание аукционной комиссии, назначенное в соответствии с решением комиссии по банкротству Нижнереченского завода точных технологий, объявляется открытым.

И на тебе теперь – участвуй в торгах на общих основаниях, как залетный нувориш с тугим карманом – где же справедливость? А ведь это он, Мохов, обанкротил комбинат: где обманом, а где и угрозой скупил у работяг ваучеры, влез в соучредители, самолично сорвал поставки, старательно подвел завод под гигантские штрафы, подставил под увольнение десять тысяч человек – и все для того, чтобы урвать этот жирный кусок. А тут – вот мерзавцы, уводят прямо из-под носа! Мохов впервые почувствовал себя на месте человека, которого собираются ограбить – обычно он выступал в прямо противоположной роли.

Этот крепко сбитый коренастый мужчина с сильной проседью в рыжих волосах когда-то фигурировал в милицейских оперативках и розыскных листах под грифом «разыскивается особо опасный преступник», а затем, когда отсидел последний срок, стал править на родине, в уральском городке Нижнереченске в качестве «смотрящего». Быстро попал в поле зрения РУБОП. Однако когда с легкостью выиграл выборы и стал исполняющим обязанности главы администрации города (результаты выборов Центризбирком не утвердил, но больше никто не решился выставить свою кандидатуру, ибо все знали, что связываться с Мохом себе дороже), – Центр сделал вид, что не замечает этого маленького конфуза. Но удар по репутации, который сейчас грозил Мохову, был хуже всех наездов столичных властей, хуже хлестких репортажей заезжих журналюг, хуже любых разборок с братанами.

– На продажу выставлен лот номер один… – Председательствующий сделал эффектную паузу, словно ожидалось еще с десяток лотов. Он обвел присутствующих долгим взором из-под дымчатых очков и завершил: – Нижнереченский завод точных технологий!

Дешевый цирк, подумал Мохов, результат-то прекрасно известен. В дело вмешались какие-то могучие силы, колоссальные взятки были розданы столичным чиновникам, и куда уж тут тягаться местным магнатишкам. Всё спектакль, и они, то ли зрители, то ли участники бесстыдного действа, покорно играют свои роли.

– Начальная цена лота составляет… – еще одна приличествующая случаю пауза, – четыреста девяносто девять миллионов… девятьсот девяносто девять тысяч… – девяносто девять условных единиц. За условную единицу решением комиссии была принята валюта Соединенных Штатов Америки – один американский доллар, а точнее его эквивалент в пересчете по курсу Центробанка на сегодняшний день. Есть ли желающие приобрести лот?

– Есть, – сказал хилый юноша в первом ряду. – ЗАО «Трында консалтинг». Предлагаю к этой сумме добавить один доллар.

Ублюдок! Мохов смерил его ненавидящим взглядом. Конечно же, едва пронесся слушок о возможном конкуренте, на фирмушку эту тихую наведались братки со стволами под мышкой, но юноша встретил их лучезарной улыбкой.

«Ребята, в моей фирме уставный капитал пять тыщ рублей, всего имущества – факс да компьютер, а я сам – студент Плешки, подрабатываю на каникулах. Чисто подставное лицо и делаю то, что мне велят. И кто велит, не знаю, все указания он передает по факсу и Интернету. Кстати, в вашем городе есть еще штук пять таких вот «трындов», так что даже в случае моей безвременной смерти кто-то по-любому примет участие в аукционе. Убьете ли вы меня – в живых ли оставите, аукцион состоится, и первоначальная цена определена правительством нашей необъятной родины. Пятьсот миллионов баксов будет первоначальной ценой завода – это каждой московской вороне известно».

– Итак, пятьсот миллионов условных единиц, – подвел итог председательствующий. – Нет ли у кого желания добавить еще доллар-другой к этой сумме? Завод точных технологий – прекрасное предприятие, еще недавно режимное и совершенно закрытое, обладает превосходной материально-технической базой, крепким, спаянным коллективом, грамотными специалистами. В годы холодной войны на этом заводе разрабатывались новые системы вооружений…

Мохову от такого глумления стало и вовсе нехорошо; рванув тугой узел галстука, он выбрался из зала. Охранники, широкоплечий Фазер и длинношеий Баклан, неотступно следовали за ним. Еще двое ждали снаружи. Забравшись в серый «Лендкрузер», хозяин жестко бросил:

– На десятый километр, к Бачиле.

Сергей Петрович Мохов много повидал в своей жизни, он был из тех людей, про которых, американец сказал бы «Self made man». Правда, в Америке он бы уже давно остудил свои амбиции и до конца жизни коптил бы потолок тюремной камеры. Однако Россия, как известно, страна поистине невиданных возможностей, и те, у кого есть хоть малейшее понятие, что, как и у кого можно украсть, очень неплохо себя здесь чувствуют. Мохов, человек, обладающий цельным характером, крепкой хваткой и здравым умом, в силу этих качеств пользовался немалым авторитетом во всех колониях, где ему довелось побывать, и потому легко вошел в фавор у главарей уральской мафии, в просторечии именуемой «братвой». И в начале 90-х годов получил в управление горнодобывающий комбинат. Комбинат дышал на ладан, директор был унылым пугливым типчиком, вечно хныкал о недостатке финансирования и о том, что «Москва нас позабыла». Доходы от комбината были жиденькие, воровская казна-общак с них никак не пополнялась. И тогда Мохов сам стал вникать в премудрости управленческой работы. На директорском месте он вдруг обнаружил в себе ценные качества руководителя, и руководителя жесткого, каковых здесь не помнили с военных лет, когда по цехам прохаживались надзиратели из НКВД, за опоздание можно было лишиться зарплаты, а за запоротую деталь пойти в тюрьму. Начальники отстающих цехов получили сутки на то, чтобы исправиться или уволиться. «Настучавший» на него в прокуратуру начальник ОТК вскоре был найден на дне котлована с размозженной, очевидно в результате самоубийственного падения, головой.

Наладив производство, Мохов сложил с себя директорские полномочия: получил от братвы в полное владение родной городок и солидный пакет акций поднятого им комбината. Многие изумлялись тому, что он предпочел захолустье перспективному комбинату. Однако Мохов прекрасно знал, что делал, когда шел в политику. Из мэра в депутаты, из депутатов – в губернаторы, оттуда – чем черт не шутит – в президенты…

Однако сейчас он оказался в сложном положении. Оставалось одно – прибегнуть к мудрому совету. И его мог дать только старый, умудренный жизнью вор, «смотрящий» по всему Уралу, Афанасий Бачила.

Несмотря на феноменальный свой авторитет, Бачила жил в старой покосившейся хате, на хуторке. Круг общения – два цепных пса редкой злобности и унылая, замордованная баба. Она быстро накрыла на стол – вареная картошка, соленые огурцы, бутыль с самогоном – и серой мышкой исчезла из комнаты.

– А хоть кто купил-то, знаешь? – осведомился старик Бачила, с тоской поглядывая на стакан с мутной жидкостью в руке у собеседника.

С крепким он завязал уже давно – врачи запретили.

– Да ну, как не знать! – вскинулся Мохов. – Американу продали, гады. У людей ни стыда нет, ни совести, распродают Россию за гроши… эх! Американец из Нью-Орлеана Джоди Форстер, гад. Директор Национального Банка и мэр города в одном лице! Через три дня деньги должны быть на счету в Центробанке.

– Ну а нашим ребятам там можно сказать, чтобы они его… приструнили или похитили? – предложил Бачила.

– Не имеет смысла, – возразил Мохов. – Он представитель группы компаний. Деньги пойдут в любом случае, стоит ему подписать чек. Он даже застраховал, подлец, сделку.

– Это как это? – удивился Бачила.

– А вот так! Вон, гляди, ребята из агентства мне его страховой договор скопировали. – Мохов вынул из портфеля бумажку. – Глянь, что пишут. От всего на свете застраховался: от пожара, бури, наводнения, землетрясения, революции, даже собственной гибели в любом виде транспорта или от пули, ножа, удавки… Что бы ни случилось с ним самим, деньги пойдут от страховщиков.

Бачила ухмыльнулся:

– Ну, от всего на свете не застрахуешься. Собственного самоубийства он-то не предусмотрел! Если он на себя руки наложит, страховка будет недействительной. Ну и… думай!

– Страховка недействительна… деньги не поступают… мои люди в Москве поднимают шум, объявляют аукцион проведенным с нарушениями, мы тем временем готовим новый аукцион, меняем всю комиссию… Слушай, старина, друже, а ведь это выход! Но… – Мохов погрустнел. – Но только как же мы обстряпаем самоубийство? Просто повесить его в комнате на подтяжках?.. Не поверят.

– А вот по этому вопросу у меня есть такой специалист, – усмехнулся Бачила. – Золотой парень, хоть и нерусский. О деньгах с ним сам договоришься. Хотя дорогое это удовольствие – миллиардеров убивать.

Бахтияр Ханларов принял заказ Мохова по Интернету. Однако его не интересовали деньги. Он хотел только одного, какую-то статуэтку, которая хранилась в коллекции какого-то нью-орлеанского банкира. Он, конечно, с удовольствием слетает в Америку и даже аванса не потребует, но… лишь затем, чтобы заполучить драгоценную для него деревянную вещицу, какую-то старинную поделку.

– Сколько это дерьмо может стоить? – спросил Мохов, и компьютерщик быстро набил вопрос.

На окошечке программы ICQ появилась ответная надпись: «Столько, сколько захочет банкир. Предупреждаю, он очень богат и влиятелен, у него дочь на выданье…»

– А, ну тогда порешаем, – усмехнулся Мохов. – Пусть собирается, и чтобы к утру был в этом самом Новом Орлеане.

Глава 1. Луизианский ястреб

Нью-Орлеан, Луизиана, США, 13 марта 200… года

Лейтенант Рикардо Кво, темнокожий мулат с непременной сигарой в зубах, выпустил струю дыма и утомленно откинулся на спинку кресла. По всему видать, не получится вежливого разговора с пройдохой Сантерсом. Скользкий, как уж!

– Джо, меня начинает тошнить от этого недоноска. Сколько можно?

– А чего с ним церемониться? Выведем на пустырь и дело с концом! – Джо Донелли наклонился к посетителю и похлопал его рукой по плечу. – Дорогуша, как насчет прогуляться до ближайшего пустыря?

Сантерс нервно заерзал на стуле.

«Не удивительно, – подумал Рикардо, – парень занимается контрабандой, подделкой документов, скупкой и продажей краденого. Полиции Нового Орлеана о делишках Мориона Сантерса давно все известно, но… парень был полицейским осведомителем. Причем не каким-нибудь вшивым наркоманом, готовым работать за пару доз кокаина, а довольно ценным информатором. Однако… сейчас он что-то скрывает, и выжать из него – что именно, будет непросто».

– Что скажешь?!

– Намечается стрелка…

– Интересно! – Донелли нахмурился. – Коза-Ностра, Триады или…

– Точно сказать не могу. Но разборка намечается нехилая.

– Круто!

Гроза луизианских бандитов лейтенант Кво щелкнул пальцами и улыбнулся, будто только что услышал нечто веселое.

– Больше у меня нет никакой информации! – Сантерс несколько раз перекрестился и приложил большой палец к губам, что означало одно – он клянется.

«Как же они меня задолбали! – тоскливо думал он. – Донельзя задолбали, копы вонючие! Бе-жа-ть…»

– Гм-м, странно, такой человек, как ты, должен больше знать. Тебе так не кажется? – Джо включил настольную лампу.

Лицо Сантерса покрылось капельками пота.

– Красков… русский…

– Дря-с-ков?!.

– Да, да, точно, он – собственной персоной… Дрясков. Костоломы могут его в любой момент отправить на тот свет.

Джо подмигнул лейтенанту.

– Его могут… – Сантерса трясло, как наркомана во время ломки. – Могут…

Кво закурил сигару.

– Напряги свои извилины! Может быть, вспомнишь какие-нибудь детали? Мне кажется, ты рассказал не все.

«Откуда этот дьявол все знает? – мелькнуло в голове у стукача. – Он что, на самом деле может читать мысли? Неужели слухи о способностях Кво правдивы?»

– Н-нет…

– Свободен, – резко сказал лейтенант, – только пропуск не забудь. Иначе ребята внизу тут же определят тебя, куда следует. Ты ведь известная личность. А завтра мы вызовем тебя относительно твоей посылочки, помнишь о ней?

Сантерс замер, опустив руки.

«Нет, тебе бы работать не в полицейском участке, а где-нибудь в офисе гадалки. Больше, наверное, смог бы заколачивать», – подумал информатор.

– Ты уж не обессудь, мне и здесь неплохо работается. Вот когда стану немощным стариканом, обязательно пойду работать предсказателем.

Сантерс судорожно дернул кадыком, в глазах мелькнул ужас.

– Сантерс! – рявкнул Кво, сжимая кулаки. – Хватит придуриваться! Колись. У тебя ведь жена болеет…

– А п-при чем здесь жена? – начал заикаться незадачливый осведомитель.

– Жена? Да так, совершенно ни при чем! Рассказывай все с самого начала.

– Нет, господа, только не с начала! М-м-м… э-э-э… Из России прилетает какой-то хрен…

– Упс… Цель прибытия? Кто он? – жизнерадостно поинтересовался лейтенант.

– «Чйудо» – это его погоняло по-русски. По-нашему – Монстр. Его боятся даже «китайские мальчики»…

– «Китайские мальчики»? Ха, а я, по-твоему, что, китайская девочка-трусиха, прячущаяся ночью под одеялом? Кто он, мать твою?!

– Киллер. Самый опасный, о каких я когда-либо слышал… Убивает… Не поверите!

– Говори!

– При помощи колдовства…

– Да-а? Ну-ну…

– Чтоб мне сквозь землю провалиться!

– Сантерс, перестань водить нас за нос! Это же сущие бредни!

– Не бредни! – прошептал Сантерс. – О нем говорил Дядьков, а этот русский папик просто так языком никогда не мелет!

– Дядьков?

– Да, Дядьков, приятель Сицилийчика. Ну, вы же знаете Сицилийчика?

– Угу, знаем. Рассказывай, не тяни кота за коки.

– Киллера-колдуна зовут Бахтияр Ханларов. Возраст – пятьдесят лет или около того.

– И?

– Что «и»? Больше о нем ничего не известно.

– Когда он прибывает в Луизиану?

– Монстр прилетает сегодня полуденным рейсом.

– Итак, он прилетает в Луизиану полуденным рейсом. Хорошо! Цель?

– Господин полицейский, какая, по-вашему, может быть цель у киллера?

– Ну-у, цели бывают разные. Я хотя и не киллер, но, к примеру, могу тебя прямо сейчас застрелить. За что угодно. А могу сводить в ресторанчик. Понимаешь?

– Да. Монстр должен кого-то убить…

– Кого? – Кво стукнул кулаком по столу. – Мэра, начальника Полицейского Департамента… кого, черт подери?

– Не могу знать, господа. Не знаю!

– Снова виляешь?

– Клянусь Святой Девой Новоорлеанской, клянусь Матерью Всех Матерей! – обиженно воскликнул Сантерс.

– Повторяю вопрос, – произнес Кво, – кого именно должен прихлопнуть этот русский киллер?

– Директора Национального Банка… Мэра Нового Орлеана.

– Кого-кого? – Лейтенант уронил ручку на пол. – Он что, совсем…

– Господин полицейский, мишенью выбран именно мэр. Про этого киллера ходят самые невероятные слухи. Он колду-ун!

Кво и Донелли переглянулись…

Полдень…

Лейтенант вошел в свой небольшой домик на Бурбон-стрит, но прежде пришлось немного повозиться с замком входной двери.

– Вот идиотская шпана, – пробормотал он себе под нос, шагнув, наконец, в длинный, вытянутый колбасой коридор. – Они, что, пытаются проверить услышанное обо мне от своих пап и мам? Ну, да и хрен с ними…

Лейтенант криво улыбнулся и добавил:

– …Эшу Да Капа Прето, будь снисходителен к глупым мальчуганам… Ведь я и сам некогда был таким… Пока… Слава Дамбалла Ведо! Благодарю вас, духи Лоа, благодарю и миротворю вам, живущим в сакральном мире!

Кво подошел к серой дверце и тихонечко приоткрыл ее…

В комнате царил полумрак, колеблемый огоньками десятков горевших у маленького алтаря свечей. Он осторожно присел подле алтаря и, положив правую руку на керамический череп, прошептал, еле шевеля губами:

Ибараку моллумба,

Эшу ибако моюмба,

Омоте конику ибако,

Омоте ако!

Лейтенант потянулся к маленькой, темного цвета бутылочке и, приоткрыв крышку, тут же продолжил шептать странные слова:

Эшу Да Капа Прето,

Ком Эле, нигем поди!

Тем шифес, Кому капета,

А Барбиша, комо Боди!!!

– Эшу Да Капа Прето, – говорил коп, – благодарю тебя за то, что ты охраняешь и оберегаешь меня от всего зла, которое ходит за мной по пятам. Благодарю духов Лоа и тебя, Барон Самеди, благодарю Легбу и Дамбалла Ведо. Примите это мое жертвоприношение! Примите этот дар. – Он побрызгал на череп красноватой жидкостью из бутылочки. – Духи Лоа, помогите мне разобраться в этом деле…

Внезапно послышался телефонный звонок. Лейтенант, чертыхнувшись, дотянулся до телефонной трубки.

– Алло, какого чер…

– Лейтенант?!. Это вы? – прозвучало на другом конце провода.

«А-а-а… Донелли!» – подумал коп.

По голосу напарника было не трудно догадаться, что тот сильно взволнован.

– Лейтенант, кажется, случилась настоящее недоразумение… Нет, просто беда! Чума какая-то…

– Что… что такое произошло, дьявол тебе в селезенку?!. Не мучай, говори же, идиот такой-растакой! Ну?

– В аэропорту погиб сержант Дональдсон. Он со своими ребятами собирался встречать Монстра, я опоздал на встречу. А тут такое…

– Как такое могло произойти? – резко бросил взбешенный Кво. – Ничего не понимаю.

– Дональдсон дежурил на втором этаже, – запинаясь, говорил Джо. – В это время прибыл рейс, на котором прилетел Ханларов, а Дональдсон… Он погиб…

– Дьявол воскрес, что ли?!. Или… – взревел Кво.

– Он… Он… В общем… Когда Дональдсон спускался вниз по эскалатору, внезапно с потолка прямо на него упала громадная люстра. Знаешь, с такими здоровенными стальными стрелами. Одна стрела вонзилась в голову Дональдсону. Но это не единственная смерть…

– Как? – Лейтенант что есть силы ударил кулаком по стене. – Там у вас что, эпидемия прокатилась?

– В аэропорту скончался директор Национального Банка Джоди Форстер.

– Кто-кто? – Лейтенант не поверил словам Джо. Неужели стукач прав?

– Джоди Форстер!

– Причина смерти установлена?

– Да. Острая сердечная недостаточность.

– У мэра с сердцем было все в порядке.

– Знаю-знаю, но причина смерти именно острая сердечная недостаточность. Черт ее подери!

Лоб Кво покрылся капельками пота. Монстр-киллер-колдун… Такое может случиться только в Луизиане.

– Совсем плохо, раз такие дела…

– Это Ханларов, режьте меня на части, – кричал Джо, – без него тут не обошлось!

– Кажется, теперь и я в этом уверен. Вам удалось выяснить местонахождение этого русского киллера? Куда он делся из аэропорта?

– Увы, мы его потеряли.

Кво попрощался с Донелли и отправился спать…

Монстр не спеша прошел в ворота центрального кладбища Нового Орлеана. Вскоре он оказался у старинной гробницы, воздвигнутой пару веков назад. Он остановился у стены, исчерченной вдоль и поперек тройными крестами, и возложил у ее подножия роскошный букет алых роз и небольшую коробочку леденцов. Медная табличка, прикрепленная над заколоченным входом в гробницу, гласила: «Здесь покоится любимая и единственная королева Нового Орлеана – Мария Лаво. 13 мая 1794 – 15 июня 1881. Да упокоится ее душа». Жертвоприношение после ответственного дела было принесено – впереди только вечность, только хаос и смерть. Монстр поклонился и смиренно пошел к выходу из некрополя…

Глава 2. В одном уральском городке

Нижнереченск, 15 октября 200… года

Стоял тоскливый, промозглый октябрь, не радующий ни проблеском солнца, ни багряным цветом листвы, которая как-то враз опала. К вечеру пятнадцатого числа погода вконец испортилась – истошно воющий ветер с силой бросал в окна брызги холодного дождя. Сергей Болюхин – бывший инженер, бывший молодой специалист, «бывший интеллигентный человек», а нынче образцовый сдатчик стеклотары и вторсырья, ежась, потоптался на лестничной клетке, а потом, приподняв воротник ватника, решительным шагом двинулся на улицы родного Нижнереченска.

Он вышел из загаженного и до омерзения изрисованного подъезда, который, впрочем, был хорош уж тем, что давал ему, Болюхину, приют, и, выбирая наиболее безопасный для его прохудившихся башмаков маршрут среди лабиринта луж, запрыгал к видневшемуся вдалеке магазину.

– Чего, не ндравятся наши погоды? – спросил его околачивавшийся поблизости Липан, замызганного вида мужчина с испитым лицом. Лоб его после недавней драки был заштопан черными нитками. – Осень, она, блин, и в Африке осень. Добавишь на чекушку?

Чекушка – это мало, совсем ничего. Лучше взять хлеба. А кроме того, Липан вовсе не та компания, с которой стоит водиться интеллигентному человеку, пусть и бывшему. Да и что он может знать про Африку? Там нет осени в нашем понимании слова, там есть сезон дождей, когда вода льет стеной, реки переполняются, крокодилы хозяйничают в поймах рек, а зверье обильно нагуливает жирок.

– Не-а… нету денег… – буркнул Сергей Викторович и прибавил шаг.

Однако Липан увязался следом.

Магазин «Продуктовый рай» был единственным ярко освещенным местом во всем микрорайоне, именуемом поселком Ильича. Он кокетливо выделялся из общей массы унылых строений и бараков ярко-красной черепичной крышей и тонированными стеклами. Командовала им бывшая отличница советской торговли Майя Евгеньевна, торговка божьей милостью, пользовавшаяся на поселке непререкаемым авторитетом. К Болюхину она относилась с некоторой долей уважения, все же когда-то подтягивал ее сына по химии и физике.

Но это было давно и далеко, в той, другой жизни, когда Нижнереченск был закрытым городом-заводом, поесть в столовой или кафе стоило копейки, а в магазинах для передовиков ежемесячно комплектовались наборы продуктов. Закончив столичный вуз, Сергей Викторович с молодой женой, тоже выпускницей того же института, получили распределение на завод, где им тут же, как молодым специалистам, дали квартиру в доме, в подъезде которого он сейчас жил. Вся эта жизнь для Болюхина окончилась, когда его вызвали в партком завода и предложили поехать в молодую африканскую страну, которая собралась строить социализм, но ее руководители не знали, что делать с залежами урановой руды, занимавшими там половину недр. Возникла мысль построить добывающий комбинат, а вкупе с ним и завод по производству обогащенного урана. Для этого надо было произвести разведку местности и составить техобоснование проекта. Это ответственное задание партия поручила молодому, но весьма перспективному специалисту Болюхину. Конечно, учитывая, что у него беременная жена, он может и отказаться… Хотя кто же в здравом уме и твердой памяти откажется от счастливой для любого советского человека возможности пожить с полгодика за границей, получить удесятеренную зарплату сертификатами (бесполосными, это значит самыми лучшими), а потом отоварить их в «Березке»? Как можно отказаться от машины, которую ему разрешат купить за валюту? От чешских сервизов и румынской мебели, которые он сможет получить без очереди, просто по записи?

И все же он отказался. Просто потому, что был безумно влюблен в Лариску и не мыслил оставить ее одну дома. Тем более беременную. Прошла неделя, и однажды его вызвали из цеха в отдел кадров, и там начальник первого отдела, матерый гэбист, сочувственно глядя в глаза, сообщил, что Болюхину надо срочно ехать в больницу «по семейным делам». Вначале Болюхин не понял, по каким еще делам: родители жили в другом городе. Потом вдруг внезапно понял…