Гармония преображения

Что из развития сюжета – повнимательней рассмотреть разницу, когда улетающий на Небеса на глазах у тех, кто должен в этом убедиться, наполняется Светом, а то, что эти вызывают, за гробом собираясь, на следующий день демонстрирует собравшимся сход-появление-явление не Света, а как раз пламени, пусть поначалу и не обжигающего. Тут кое-что действительно можно подметить – например, то описание Бога, о котором Иисус ученикам повествовал при первой встрече, что вот, всё верно и всё правильно, Бог всемогущ и там Сияет, и что вот теперь Иисус, воскресший, это знает хорошо, так как и сам теперь сидит напротив Бога. А ведь об этом тем ученикам, на кресте казнённый и воскресший, вроде бы, и наповал сражающий сознание всех видящих, Христос говорит всё ещё до того, тогда, когда там Светом не наполнился перед, случившемся на второй встрече, вознесением, и, заявился на ту встречу образом дырявого, не только в виде видимости, даже и на ощупь мертвеца. Общаясь с теми, с кем там говорил, уже сомнений в этом нет, Христос убедить хотел, тех, кто Иисуса, как своего, когда-то спутника, открыто возглавлявшего брожение туда-сюда, не только лично-близко знал, но что-то знал о дырках там, на образе казнённого, что это именно Иисус, о чём говорит всё, вплоть до того, что, в виде используемого тела тот казнённый труп с дырками избрал, но, раз сам и такой, и к тем озабоченным пришёл, и с явно заинтересованными говорит – общается, значит и доли сомнений в этом нет, точно воскрес и есть интерес общаться с теми, кто, при таких-то обстоятельствах, а уж поболее иных проявит интерес к визиту столь неоднозначно выглядящего, и скорее годного пугать, чем там к себе манить, довольно удивительного гостя. (А, кстати, если образ ран тех рассмотреть повнимательней, ведь из тех спутников, к кресту, если судить по описанию, только один пришёл! Откуда же и остальные, к месту казни не ходившие, вот все такие тонкости, вроде той дырки от копья в боку, могли узнать, если только в том, что там, ночью, в храме вытворяли, вместе с другими-прочими из тех, кто там и в том участвовал, принимая так же в том участие, не замарались?) Так, видя, и желая сунуть пальцы в дыры-раны, убеждаясь в том, что перед взорами это именно тот, а не какой-то там иной, пока ходили вместе, именно учитель, погибший, раз всё тело в тех смертельных дырах, на кресте, и, раз, несмотря на эти дыры в теле, теле трупа, (именно трупа, так как, пусть что-то там и ожило, но, всё равно, с такими дырами, тем более как раз той, последней, от копья в боку, любое человеческое тело жить, как положено, даже ожив, так попросту не сможет!) пришедший непойми откуда и так даже говорящий, то есть, рассуждая прямо, судя по всему, так именно воскресший, могли захотеть только лишь те, кого как-либо иначе, и по-иному убедить хоть в чём-либо подобном было бы, по сути, невозможно. (И это всё-таки достаточно показательно и любопытно-удивительно. Действительно – как такой визитёр мог с такими посещаемыми всё-таки общаться-говорить? Такому гостю по всем признакам необходимо уж как минимум вздох-выдох всё-таки производить чтобы реально слово при общении прозвучало, так вроде бы. Он что у них там, с ранами от казни и с дырой в боку после копья и дышит? Насколько помню Евангелие, о том, что дышит нет нигде и полуслова, есть сообщение, что сказал то и то, но как сказал? Фразы описаны, но как они возникли непонять, понятно лишь одно – они услышаны, а вот как оформилось такое вот звучание и восприятие, об этом информации немного. Тем более что в том же русле и общение и при последующих общениях происходит, уже после вознесения. То есть всё довольно основательно сводится не столько именно к звучанию таких речей, как именно к восприятию услышанных слов. А уж откуда тут берутся те слова – внушение способно породить довольно много вариантов восприятия.)

Когда дело распространения нового вероучения стало демонстрировать явно не слишком-то высокие и радующие темпы, Иисус на встречи с этими так называемыми распространителями и учениками, выражаясь мягко, более чем сверх активно и с заботой зачастил. Если толком взяться рассмотреть описание не столь уж многого при всём таком происходящем, то тут первое, что можно сразу же подметить – тех самых дырок в теле более никто описывать с чего-то не берётся, и о каком-никаком исходящем Свете с вознесением в Небеса там тоже фразы как-то что-то уж не слишком подмечаются.

Та фраза, прозвучавшая с Неба, и наполненная явным издевательством – мол, если после вот такого, и о чём-то там, те, там, внизу, хотят отныне попросить, то пусть о таком теперь, прося, призывно-плавно пропоют.

Ану-ка, попытайся расписать, что в голову пришло. Ведь там, в городе, там находился главный храм. Его алтарь главенствовал в вопросах веры-приношений. И, что же тогда получается? Тот, кто стал жертвой, после вот такого, должным образом свершённого заклания, съедения-сожжения, становится такого рода образом, который перед Высшим Взглядом представляет тех, тот мир, благодаря которым и которому возник, сформировавшись благодаря молениям на то же самое распятье в том числе. Картинка, между тем, получается настолько жуткая, что впору волосам на голове зашевелиться! Кто же планету чуть ли не всю, там, благодаря религиям христианского толка перед Творцом Создателем и Все Единым Богом представляет? Понятно, что Иисус выглядит по меньшей мере главным претендентом на такое положение. Но, там, в этих восточных странах, например, там очень много всякого и разного народа обитает, а вот с применением любого христианства как основы-базы для вероучений, всё вот такое, спорить сложно, и на востоке тоже кое-где встречается, но всё же христианство, а изрядно не для там живущих. И, как результат, что получается? После таких соблазнов, самых разных, включая и короны, тоже разные, нашёлся всё-таки момент, которым соблазнили? Как надо понимать, было предложено способствовать тому, что, как и было до того обещано, Иисус для вот такого приключившегося, смерти на кресте и жертвоприношении в храме станет именно богом для изрядного количества живущих? Так всё случившееся надо понимать? А так как это всё, сама основа хитрости, обман, организованный для явного наивного глупца, попавшегося на такое искушение, то, что могли такие искусители Христу сказать? Что ж, думаю примерно следующее: все эти иудеи, все и без исключения, народ Богом любимый, и, полагаем, сам об этом всё прекрасно знаешь, об этом та же Тора и неоднократно поминает. А ведь всё, что там, в Торе, то от Бога! Сам Моисей (Моше) об этом говорил, когда сам Бог через тот текст евреев этим одарил. Ну, а теперь, подумай, так зачем там столь детально расписали храмовые жертвоприношения у алтаря? И почему, как только Моисей оставил тех евреев, снова отправившись встречаться с Богом, те иудеи в храме решили Богу дать тот образ в виде тельца жертвенного? Золотой телец, и чтобы на такого вот молиться? Весомые причины тут нужны. Что же касается такого вот, самого лучшего, перед забоем разукрашенного, а после надлежащего заклания, сожжённого и съеденного, то вот такому пред Высшим Взглядом Бога и предстать! А потому, хочешь предстать пред Высшим Взглядом и в достойном облике, надо такой вот жертвой в храме становиться! Решишься на такое, вознесёшься над просторами планеты в Небеса, и испытания там, это уж точно, перестанут донимать. Тут надо только чтобы главное из испытаний было пройдено, чтобы осталось позади. А потому, иди же в город, те, что в там живут, схватив, уж сами сделают из самого в том главном иудейском храме жертву. Что же касается тех, кто в том храме и в религии главенствовал? Понятно, что таким там было сказано немножечко иное: Чего всё время жаловаться, что дела идут так скверно? По тексту так расписаны детально жертвоприношения совсем не для того, чтобы при этом что попало, совершая ритуалы, на алтаре и в храме расчленяли-ели-и сжигали. Ну? Кто из всех в толпе задумывался хоть чуть-чуть над тем, а для чего с таким старанием из стада выбирают лучшее животное, да ещё потом так тщательно готовят-украшают пред вот таким вот обязательным закланием? А всё такое происходит потому, что всё, что станет жертвенным, после заклания предстанет перед Господом! И потому, что станет жертвой, будет неким поводом судить, что среди всех живущих тут, при совершившихся моленьях происходит. Ну-ка, напомни, чем и когда пытались радовать взгляд Бога? Одна только постоянно проявляемая жадность-скаредность всех иудеев постоянно безобразно и чудовищно марает, а потому, чего же ждёте так себя безостановочно и не лучшим образом пред Высшим взором проявляя? Что Бог посмотрит в сторону всех прозвучавших просьб ну хоть немного с интересом, благосклонно? Сначала потрудитесь сделать так, чтобы такие просьбы всех пред взглядом Бога там, на Небесах, представил ну хоть кто-то вне сомнения действительно внимания достойный! Вот видишь этого? Того, за кем толпой народ повсюду ходит, все вот такого любят и одновременно обожают! Больше того, вслед сказанному слову этого особенного там и тут творятся чудеса! При этом сам уже, и не раз, сказал тем, что находились рядом, слышали, что сын от бога и царь иудейский! И как таким вот стать, если находитесь под властью Рима? Разве способен Рим сравниться с Богом? А потому всё у такого просто. Надеюсь, вспомнить в самую пору о том сыне, которого родной отец хотел такой вот жертвой в храме сделать? Там тот хотел такое учинить не потому, что кончились бычки-козлы-бараны, зато внутри скопилось против сына злость? Как раз наоборот! Готовя сына так, как и положено было готовить жертву, там потому так постарался-приукрасил, чтобы, когда после закланья сын тот и на Небеса вознёсся, пред ликом Господа предстал воистину и просто идеальным. Так вот, и иудеям, когда в Богом избранный город в скорости придёт тот, о котором перед этим речь вели, так называемый сын Бога, самое правильное именно это тело там, в храме, в жертву принести, чтобы вот такой, иудеев представляя, смог предстать перед Господними очами. Что тут ещё просится? Да прежде всего мысль о вот таком кривлянии: евреи были б не евреи, если бы не попытались увильнуть от исполнения чего-нибудь такого, за что, потом, и спросится, всё может быть. Но, тут, что тем, пытающимся увильнуть, должны были ответить? Что тут такое говоришь? Возможности зарезать человека у евреев нет? Отсутствие власти в городе и государстве и божественные заповеди что-то такое вот сделать и не позволяют вовсе? Ой, это не беда совсем! Самое главное, чтобы желание имелось сделать всё как надо в храме! Ну, а заклание и римляне, после того, как схватите и обвините свою истинную жертву, совершат.

Ведь там Иисус отправился предстать пред ликом Господа, а потому и сказано так называемым ученикам: теперь, как было там и тогда обещано, сижу напротив Бога. То есть, там этот труп, и при всём этом в ранах, в которые пальцы засовывали, несовместимых с жизнью, в этом теле, с тех пор, как осознал такое воскресение в телесной форме, в отношении которой в плане жизни точно что-то как-то и не сходится, не больше, и не меньше, как сидит перед лицом Создателя, так получается? Так представляет тот распятый образ перед ликом Творца самых различных, в сторону подобного образа с самыми различными мыслями молящихся, вот так представляя всех молящихся на всем известное и повсеместно распространившееся тело-распятье, и вот не потому ли этот образ, представляющий молящихся, которым среди прочего обещано и возрождение, из-за подобного несоответствия обещанного и вот того, что может быть даровано, да ещё когда Создатель Образом Своим Столь Полон Истинного Фейерверка Чувств, а тут Иисус к такому и так близком, потому и полыхает образ Иисуса Христа столь активным пламенем?

Теперь другой взгляд на то, с чего это вдруг Ирод захотел перед свершеньем казни на Иисуса (цезаря иудейского) посмотреть. И если всё именно так, и пожелал увидеть, перед кем придётся вскоре приклоняться, то точно и на ритуал тот в храм приехал, чтобы в чём-то вот таком и поучаствовать.

Что ж тут поделать, а взгляды претерпели столь внушительные изменения. Но всё более реалистично смотрится при вот таких нюансах. Во всяком случае становится хотя бы объяснимо, с чего это, к чему вот так привыкли, в таком изрядном изобилии вокруг распространилось. Правда, некоторым этаким своеобразием обрастает уточнение истины, сам смысл которой сводится к вопросу – так в чём же та такая сверх особая причина, ради необъяснимо обязательного разрешения которой можно было бы пойти и на распятие, и на всё то, что за распятием в последующем приключилось? Зато становится понятно, почему потом, после такого, что там, той ночью, в храме судя по всем признакам творилось, такой вот труп, навстречу с теми, кому новую веру, и в том числе в Иисуса, полагалось разносить, явившийся с дырами смертельными на теле, наполнился Светом Благим и вознёсся. Свет, вознесение, всё это от стороны Света, но плоть, материя, всё это, если правильно всё понимать-оценивать, от Тёмной стороны. Единство, всё так выглядит, либо в плоти ожившей, либо в Боге, а это точно требует чего-то вроде вознесения-преображения того, что, в себе, представляет-воплощает то, что представляет из себя организация имеющегося на такой момент существования. По описаньям судя, труп этот, с такими дырами от ран, на встречи не приходит, ни уходит, нет, там то на встречах появляется, то пропадает-исчезает. То есть, всё здесь за то, что, пусть увиденное проверяли, трогая, а вот насколько верно, что не с призраком внушаемым общались, утверждать проблематично. Тем более, что, при последующих посещениях, описывается, в основном, какими сверх возможностями этот, не иначе чудо гость на этот раз решил одаривать тех, кому весть о таком вот, новом и божественном, среди людей нести. Теперь у таких, кто и со столь безмерно удивительным, общался, желания посомневаться и пощупать не рождалось. Тут лишь бы наградил тем чудотворчеством в большем объёме, как, в принципе, нетрудно догадаться, и всякое побочное тоже, в сущности, не наблюдается, вроде вопросов: а зачем, а почему, а для чего? Всё это эти деятели, как надо понимать, отнесли к разряду, что вот не надобно о всём таком даже пытаться думать! И, может быть и правильно, всё так, эти вот ухари, вооружённые таким серьёзным образом, как те, дарёные, возможности по слову чудеса творить, начало для распространения вероучения в Христа заботами своими положить смогли. И, время минуло, и вера в это воскресение распространилась более чем далеко. Но, судя по той информации, какую те говоруны оставили после себя, подняться в своём собственном развитии и понимании того, о чём ведётся речь, когда вопрос касается религии, которая распространяется такими вот стараниями-силами, увы, печально, но с таким у этих вот организаторов того, что лишь потом захлестнуло чуть не всю планету, тогда, в те времена, и как-то всё же поначалу не сложилось.

А вот и ещё мысль любопытная пришла, и заставляет обернуться мысленно в сторону давно уже созревшей-проявившейся идее о неких из последствий у того, чему бы впору приключиться если хоть какое некое количество людей, посмотрев на чей-то вот такой вот облик-образ, помолится пожелает, да ещё имя, что присвоили такому образу, при этом в качестве призыва-обращения назовёт. Ведь образ этот, при подобном взгляде-обращении, резюмируя, возникнет там, в сознании. Разве не так? Так! Ну, а если и молитвой всё одновременно сразу же сопровождалось, то и образ этот вместе с прочим наполняется тем, что там полнит-составляет душу внутри всё ещё живого тела. И вот об этом тоже стоит постоянно помнить – что на такое, что, пожалуй, впору идолом и истуканом обозвать, молиться-то, как всем о том указано, нельзя! А это-то становится даже немного более, чем просто любопытно! Стоит представить, что предстанет перед ликом Господа, если перед Творцом предстанут, ликом-обликом, те, в чью сторону один за другим последуют по всей планете взгляды, и поклоны, и молитвы, таких, чьи имена при всём таком, тут спору нету, ритуальном действии, звучат, картинка получается такая, что тут, пожалуй, впору за голову сразу же руками взяться. Тут, даже при такой солидной ссоре и конфликте Света с Тьмою, а в самую пору было бы, и сразу, со стараньем помириться! И попытаться, внешне находясь как бы в разладе, реальность так подладить, чтобы тот, кто станет центром всех подобных совершающихся действий, смог в собственном развитии подняться выше всяких прочих приключающихся всяческих деяний. Во всяком случае, надо стараться подниматься выше тех, кто поднимался раньше в высь такой дорогой. Как далеко такое может увести? Сказать об этом трудно, да и рассуждать нелепо, там, после, и по результатам поглядим. Во всяком случае, пока уж точно в отношении происходящего отступать ни малейшего желания не имею. Тем более, что тут надо бы вспомнить, в чём заключались мысли, положившие начало этим, выше помещённым рассуждениям! Пред ликом Высшим все, кто удостоен права перед ликом Господа предстать, приобщаясь чувствами к там видимому и воспринимаемому, согласно логике, в подобном, полноте чувств, высоте-чистоте собственного облика пред взглядом Высшим, и, представляющимся взглядам прочих, собственном сиянии, зависимость имеют от того, сколько же всё ещё живущих, посмотрев на те изображения узнаваемые и имена посмаковав, молитву должную прочтут, наполняя собственным внутренним Светом видимость такого вот обличия из экзотических и созерцаемых. При этом что это за Высший лик, к которому и надлежит взывать, так даже рассуждать не очень-то хочу, с избытком хватит и того, что показали в виде взгляда на окружающий мир, который, при подобном созерцании, хоть сколько толком не присматривайся к вот такому крошечному и ничтожному, не рассмотреть. Насколько помню, все идеи, связанные с наполнением, через такое поминание-моление, Светом духовным образа и имени, по поводу которых совершается такое, полное внимания, движенье мыслей, рождает ситуацию, при рассмотрении которой возникает зрелище, где один бледен, другой ярок, один повыше и благопристойней, другой пониже и почти не виден, и в общем, призрак внешне, не иначе. Вопрос об идолах тут сразу же всплывает, и, ведь действительно, а что получится, если моление на идола? Так что за образ там, пред ликом Господним возникнет, если живущие молится пожелают, глядя на что-то, что, как хоть немножечко живое нечто опознать проблематично? Возникнет этот самый истукан, так надо понимать? Или же то, что поминают в мыслях, глядя на подобный образ? А что за образ поминают, глядя на распятие? Да всё к тому, что именно Иисуса, веру, бога будут поминать те, что посмотрят в этом направлении. Вот только, тут задумаешься, а в каком же виде всё вот такое вон там и оформится в сознании смотрящего? И, между прочим, о таком уж как-то думал, и, при тех раздумьях к выводу пришёл, что, если не считать картин, иллюстрирующих тексты Евангелие, обычно храмы украшает некое изображение лика Спасителя и самые различные распятия, вплоть до тех, разумеется, что на верхушке купола вознесены и в свою сторону все взгляды привлекают. Надо отметить, что подобный образ вот такого облика Иисуса, глаза открыты, смотрит как живой, подаётся тем, кто смотрит, в зону взгляда не одно столетие уже, при этом мысли тех, кто смотрит, фокусируются на изображении достаточно похожем, близком, узнаваемом, что, вроде бы, должно бы одарить того, в отношении кого все, вот такого образа, сомнений нет, молитвенные мысли направляются, действительно, сомнений нет, вполне достойным, узнаваемым обличием. Раз в храмах узнаются, и без надписи, на имя указующей, такие вот изображения, то образ, что предстанет перед ликом Господа, не только будет полниться достаточно заметным Светом, но и оформится при этом больше чем в однообразном виде. Во всяком случае, своим, узнаваемо-единым обликом-обличием обзаведётся. Но, вот вопрос опять, а много ли при вот таких молениях в храмах наберётся разных образов, концентрирующих на себе всеобщее вниманье? Конечно, если человек читал всё туже Тору, то должен там из текста вычитать, что, чтобы образ Высшего Создателя присутствовал при всех таких молениях, дарована минора, образ Высшего О Семи Глаз, и знак такой теперь присутствует, по сути, в каждом христианском храме. Во всяком случае, вне всякого сомнения, обязательно найдётся в каждом православном. Кроме лика Христа и Богоматери что там ещё можно найти? Лики Святых? Да, тут сомнений нет, у Христиан, особенно у тех, которые католики и православные, такого, надо думать, даже несколько с избытком, а потому те, в отношении которых все моления возносятся почаще всяких прочих, такие будут отличаться более заметным, ярким Светом. Те, кто упоминаньем крайне редким лишь изредка одариваются со стороны живущих, такие, если и проступят, поднимаясь над безликостью забвения, то, это выглядеть, понятно, будет бледным и почти что не фиксируется в мелочах-деталях. Всё что-то вот такое, обратив внимание, возможно заприметить только если те, кто так помянут, входят в своего рода окружение того, кто концентрирует на своём имени и облике внимание гораздо большего количества людей. Тот, кто вот так, достаточно активно засветился, после чего поднялся над такими, что тоже удостоились внимания-моления, пусть всякого и разного, возглавит делегацию, которой в самую пору перед Господом Творцом, Создателем то, что живое на планете, представлять. Тут пирамиды, кстати, вспомнишь, и всё то, что строилось, по сути, именно для этого – чтоб делало того, кто забирается там повыше, ближе к Солнцу. Тогда, когда такое возводилось, стать концентратором, не то, что должного моления, даже внимания весьма внушительного и почтенного иначе бы не получилось. При этом, стоит только лишь прикинуть, так что предстанет перед ликом Господа при вот таком развитии сюжета, по меньшей мере оторопь берёт. И тут, ну, словно бы на автомате вспоминаешь, что те, кто пирамиды строил, во всяком случае, в Египте, на тот момент времени, как и Иисус там появился, всё ещё не исчезли никуда. Так что, тамошние высушенные консервированные мертвецы-покойники планету перед Высшим ликом представляли? Ну, что ж, вот и мотив, весомый повод стать той жертвой на распятие, который так хотел найти-нащупать-обнаружить. Как можно понимать, гораздо более активно поминаемого, и при этом с пиететом, чем Иисус на всей планете не найти. При этом, надо понимать, что продвижение вперёд на этом фланге – имеется ввиду по линии распространения веры, что, если то или иное делать правильно, то существует истинная и реальная во всём надежда, (ведь, как-никак, а на кресте распятый и воскрес-вознёсся!) сохранить своё достойное существованье после имевшей место смерти, всех тех, кто не иначе как толкаем страхом смерти к продвижению по жизни, и в этом направлении толкнула. Пусть и не сразу. Там, поначалу, надо понимать, такой покойный среди всех иных, пусть и иначе поминаемых толкался. Как надо понимать, существовал всем управляющий взгляд Свыше, которым было и оформлено такое вот развитие всего происходящего, с которым, (записи остались), каждый из живущих, если желает, может ознакомиться. И вот, как результат такого поклонения пред образом, изображающим распятого, кто же предстанет перед Господом? Мертвец всё с теми дырками в руках-боку? Что ж говорить, когда на встречи заявлялся, что вот теперь способность демонстрировал всех перед Высшим взглядом представлять? А это значит, что один из основных представителей живущих на планете, не нем, как и положено чурбану, из которого выкроили-вырезали всем известное изображение. Вот только, что же за облик там имеем – какое-то подобие распятого, замученного, да ещё и голого? Или же, раз с умерщвлённым перед умерщвлением поступили так, как с жертвенным животным поступают, после того там, где приключается общение с Создателем, среди иных достойных выглядит по меньшей мере облачённым в то, во что тело рядили специально перед смертью? А что в деталях это было, о том можно сказать, что к тем известиям относишься с каким-то, пусть и разного масштаба безразличием. Скорее тут важнее то, что, как уже довольно много выяснилось вот в подобном направлении, молиться правильнее голым. Адам, так только возымел желанье прикрываться листьями – из Рая тут же выставили прочь. Что же тогда должно было предстать пред ликом Господним там до того – нагой, сплошь, исключительно нагой Адам, так получается? (был бы нагой, из Рая бы не выставляли – там в тексте разговор об одежде кожаной) А есть одежда, то скорее с глаз отстранят-отставят в сторону, всё к этому идёт?

ОЧЕРЕДНОЕ НАЧАЛО, ПО СУТИ, ДАРОВАННОЕ НАЧАЛО

ПОСЛАНИЕ К ЧИТАЮЩЕМУ ОТ БОГА, ИЛИ ЖЕ БЫТЬ БОГОМ, ЧТО ЭТО ЗНАЧИТ

А всё-таки нельзя сказать, что эта книга сочинялась и писалась слишком долго, хотя и слишком маленьким на момент создания такого вот участка, как и всякого выше написанного, назвать осиленный забег тоже достаточно трудно. На тот момент, когда всё, и в подобной вариации, вот так вот здесь и фиксируется, там, выше, позади, осталось больше четырёх сотен страниц, притом, как минимум, из написанного сотню-другую ранее уж облачённых в буквы листов не меньше пары-тройки раз уж перечитывал и поправлял. Одновременно можно сразу же отметить, что в процессе этого происходящего у самой книги, всё вот так по ходу дела создавалось, по тексту существуют, ведь от вот такого и не избавлялись, несколько помпезных начинаний. Как надо полагать, если текст книги будет где-нибудь, когда-нибудь выкладываться в варианте хоть какой-нибудь доступности, то там написанное будет выставляться именно самое последнее и обновлённое, то есть, более новое постоянно будет заменять нечто более раннего происхождения, постоянно изменения внося, однако эти, некогда написанные и, по сути, разного происхождения начала там, скорей всего, найти будет не очень трудно. Вся суть осуществляющихся обновлений, в сущности, не в том, чтобы и старое осталось, и довеском новое добавилось. Просто обычно всё вот так случается, как и всегда случилось до того – вот как-то там в очередной раз при прогрессе и развитии сознание перешагнуло некий и очередной порог постижения чего-либо (чего, об этом так заранее предвидеть попросту фантазии не хватит), и вот, в очередной раз нечто новое открылось и стало доступно в новой форме взгляда-понимания. Теперь в очередной раз в самой полной мере время осознать нечто особенное из того, до этого момента недоступного, чтобы найти возможность, ну, если подобная возможность наблюдается, в какой-то мере зная, что это такое, иметь возможность о таком, казалось бы обыденном и крайне для обычных и живущих необычном рассказать, и, самое главное, всё это будет тем живущим только лишь и исключительно на пользу.