Гармония преображения

Ну? А теперь подумай после всякого всего увиденного и происходящего, как и насколько далеко подобное способно, знаменуя результат, зашкаливать. При этом, находясь в такого рода ситуации, пожалуй, впору было бы и радоваться, если бы все, чему свидетелем становишься, возможно было бы списать на некую избыточную нереалистичность для всего похожего, мол, это всё то самое, неоднократно подтверждавшееся через нахождения в больницах, сумасшествие, короче, это всё такое экзотическое нездоровье в очередной раз боком взялось выходить. Да только, ведь имеем с оформлением подобного сплошную, и мешающую отмахнуться неприятность! Здесь, спорить трудно, было бы удобно всякое такое сплошь на некорректность при функционировании разума ли, или же сознания списать, одна беда, все, с кем, когда просто и по улице идёшь, встречаешься, и видя, замечая, как для брошенного в этом направлении, теперешнего взгляда люди выглядят, какими странностями все такие, и, по логике, обычнейшие люди, последствием того, что видишь, всячески и самым разным образом, всё время награждаются, и с постоянством искажаются! То самым специфичным образом, то этак, да по-всякому! И, чаще всего, ежели по ощущениям судить, все эти перемены происходят в сторону уж точно далеко не лучшую. А между тем меняются и искажаются такие встречные даже побольше, чем полномасштабно! Самых различных, и под взгляд случайно попадающих реально искажает здорово! И, кстати, первое, о чём, лишь начиная видеть всё из этого потока, незамедлительно, но начинаешь думать, что всё всякое такое, и избыточно изрядное количество малоприятных обликов, казалось бы, даже захочешь столь немало малосимпатичных лиц увидеть, и то, вряд ли удастся, да ещё вокруг кого-то одного собрать. Тем более, что, если исходить из пожеланий, то любым живущим, а хотелось бы как раз наоборот, чтобы все встречные увиденные собственным обличием, особенно когда на ком-нибудь остановился взглядом, по меньшей мере становились несколько посимпатичней. А в данном случае! Пусть окончательным обезображиванием всё происходящее, когда посмотришь на такое, взглядом зафиксировав, а тоже вроде всё же не назвать, но, всё равно, здесь впору было бы желать, чтобы все те, кого, вследствие подобных перемен, увидишь, выглядели бы заметно более приемлемо-благопристойно и приятно. При этом перемены эти, пока толком ну никак не объяснить. По первым ощущениям, всё, что касается случающихся перемен, по большей части если и распространяется, то как раз именно на то, что связано с обличием людским. Всё, что относится к чему-либо материальному и неживому и, вследствие такого, по своей сути, образующему окружающее всех живых, обычное пространство, если такие перемены и касаются, то о подобных изменениях, ну, уж во всяком случае, пока, пожалуй, впору лишь гадать. Например, люди, что встречаются, когда из дома выйдешь, здесь, действительно, даже какое-то довольно откровенно повторяющееся однотипно-схожее однообразие в таких искажениях во внешнем оформлении довольно быстро, если же не сразу подмечается. От пожилых вплоть до детей, все чем-то этаким, с намёком на похожее отмечены. То есть, возможно, даже и хотелось, чтобы, в принципе, а как раз наоборот, всё видимое если и менялось, точно, в сторону куда более радующей внешней симпатичностью, да только, уж, во всяком случае, пока, как-то не слишком удаётся что-то некое такое как-то высмотреть-увидеть. Вся ситуация, что складывается? Ну, как сказать, такая ситуация, если судить по первым, и сформировавшимся, и несколько нелепым ощущениям, по сути, даже смотрится с некоторых пор даже побольше, чем необычайно. Во всяком случае, теперь, когда вся голова, заметно изменившаяся с некоторых пор, по-прежнему претерпевает некие, текущие куда-то перемены, мир видимых людских обличий словно бы подстраивается под, таким образом оформляющуюся, своего рода схему-образ восприятия окружающего мира. Правда, пока не очень ясно, почему столь многие из всяких, на кого посмотришь, то есть, элементарно встретишь по дороге, бросишь взгляд, с устойчивым однообразьем начинают выглядеть как раз именно таким образом, что, сплошь, и как-то словно бы само собой рождается желание от этого увиденного поскорее отвернуться. Но, это всё, особенно если пытаться браться растолковывать происходящее с позиции, в которой с некоторых пор находишься, одновременно начинает выглядеть своего рода объяснением наличия в обычном человеческом существовании Божественного все организующего базиса. Действительно, похоже, если уж и сам меняешься, претерпеваешь надлежащего порядка преобразования и изменения, то всё, происходящее вокруг, по мере-степени возможности под чувства-пожеланья начинает словно бы само подстраиваться. Здесь в плане руководства всем, таким специфическим образом вокруг организующимся и фиксируемым всем и всяческим набором чувств, не всё относится к разряду просто-гладко, а всё уж, скорей, как раз наоборот. Ну, например, сейчас вроде бы, довольно ясно, что все и всякие, кого, в меру зрительного восприятия происходящего, фиксируя, хоть как-то всё же вижу, с внешним обликом, в плане всякого увиденного, и, если и судить об этом с точки зрения, основанной на непосредственном восприятии увиденного, претерпевают своего рода специфические нелады, иначе говоря, без объяснения понятно, насколько всё это в определённой степени не как обычно, но как именно всякое такое можно было бы, подстраивая под благие пожелания, улучшить – здесь точно тайны нет, что что-либо подобное пока определённо вне озабоченного этими благими пожеланиями, задумавшегося о таком сознания. То есть, таким образом всё строится вокруг: С одной, со всей определённостью присутствующей стороны вопроса, такого рода изменениям – искажениям, легко и просто отмахнувшись от такого и сославшись на всё то же, признанное медициной сумасшествие, в существовании элементарно отказать, и вместе с тем, взять-отказать в существовании столь радикальным переменам, по жизни сталкиваясь с этим, в сущности, на каждом сделанном шагу, никак не получается, ну, просто, ну никак не получается, просто нельзя! Такого рода изменения, вокруг способного фиксировать такого рода изменения сознания с определённостью словно текут! Хотя бы тот же мёд, как начались такого рода перемены, засахарился сразу! (А непосредственно теперь, как месяцы прошли, засахарился весь, при всём таком настолько, что ныне разве что ножом такое с силой можно ковырять! И о таком ведь тоже писано немало.) А лица, и на фотографиях, и среди всех таких, что, когда выйдешь, встретятся, под взглядом столь внушительно меняются! И если бы ещё менялись в сторону заметно большей симпатичности! А ноги и иные формы тела всё таких же встретившихся, здесь тоже с некоторых пор перемены с удручающим однообразием, подстраиваются под не самый лучший образ формы и обличия! И если это всё из-за подобных взглядов? Точно, хотелось бы как раз наоборот! Чтобы увиденное впечатляло, радовало! А в данном случае! Уж если по рождающемуся, когда такое видишь, ощущению и возникает некая реакция, то здесь скорее впору начинать желать от такого видимого и без промедления отвернуться, не смотреть, чтобы не знать о чём-либо подобном и таком. Пока, как можно догадаться, всё-таки, во всём столь экзотическом, происходящем рядом, и вокруг, и с тем, что наполняет жизнь и формирует мир, а понимаю удивительно немного. Действительно, такое, что, и постоянно, происходит с некоторых пор, куда сподручней и удобней было бы списать на сумасшествие! Одна беда, то, что фиксируется всем набором чувств, и этому чему, а всё это побольше чем нелепо, странно, уж явно и скорее удивляешься, отпущено участвовать в формировании всего того, что заполняет окружающее обликами разными. Наверно было бы удобней отмахнуться от подобного, мол, всё это сплошь здесь один лишь выдуманный вздор. Да только, есть беда, вышел на улицу, на всех, кто встретился, идёшь, глядишь, и каждый, на кого, может, только скользнув случайно взглядом, посмотрел, без промедленья словно неким искажениям подвергся! А Солнце? Словно бы прощаясь, и на несколько часов в небе задержавшееся Солнце! Такое человеку, пользующемуся для всеми признанного объяснения происходящего, всем тем, что, в базовой основе и среди людей, считается обычным и обыденным, ни при каких условиях и никогда не растолкуешь. Как быть, когда участником такого был, стоял, фиксировал, смотрел, молился, видел! И как теперь, берясь судить о чём-либо подобном, себе, с уверенностью, отмахнувшись от того, чего участником сам побывал, сказать: всё ерунда, пустое, вымыслы и глупость. Да, спору нет. Хотелось бы нащупать объяснения к такому. Тем более, что это, то есть, всё такое-разное и всякое, а далеко не первый образ-форма проявления такого, несомненно удивляющего, с которым по теченью жизни сталкиваться приходилось. Что же по ходу дела дальше будет? Попробуй-ка, предвидь, когда весь череп, голова, и то столь основательно переменились! Если судить по ощущениям, свершившиеся перемены уж по меньшей мере очень основательные и солидные. И что-то дальше может приключиться! Здесь, правда, в отношении используемой памяти вопрос действительно, чем дальше, тем сложней. Во всяком случае, всё то, что донимает-озабочивает ныне, уж если для оценки посмотреть на формирующееся сейчас, совсем не в радость. Конечно. Забываться свойственно всему. И не зависимо от обстоятельств и происходящего. Потом если хоть что-нибудь и вспоминается, то это всё скорее происходит в виде исключения. То есть, понятно, что, и с некоторых пор, глобально, многое переменилось, весь мир вокруг, а словно бы в определении, и в целом поменялся. Не всё, оставшееся от того, что выглядело-было чем-то именно таким же сообразно памяти, в той самой памяти, согласно факту-результату, сохранилось. И всё-таки, пока понятно, что такого рода перемены-искаженья окружающего мира для оного-того, что принято обременять понятьем-словом: личность, определённо, просто без следа не минут.

Что ж, здесь, пожалуй, впору бы напомнить как-нибудь о том, что подмечалось, и не раз, по ходу ранее фиксировавшегося всякого-различного течения того, что полагается так называть при рассуждениях столь важным и основополагающим, весомым словом жизнь. Одно из крайне специфических обстоятельств. Тогда или ещё когда, но соответственно грядущему, происходящему или текущему те или же иные цифры при самых различных действиях-движениях, как, впрочем, и перемещениях под взгляд с заметным постоянством попадаются. Попробуй-ка такое объяснить, ежели только не каким-то, исключительно сторонним и организующим всё, что столь экзотически-своеобразно происходит, должного уровня вмешательством в весь окружающий процесс. В такой жизни, по которой движемся на своём, что здесь кривить душой, довольно примитивном уровне, таким образом получается, возможна правка и подгонка под самые различные обстоятельства и ожидаемые, те ли, иные перемены самых мельчайших тонкостей или нюансов. Как можно понимать, уровень возможного воздействия велик необычайно, подстроиться-вписаться таким образом способно очень многое. Одно только несомненно, истинной главенствующей доминантой в подобного порядка организующих без исключения всё и вся вопросах, как был, вне всякого какого-то сомненья, продолжает оставаться Бог. Что же касается когда-то появляющегося-рождающегося и живущего среди живущих, обычного и среднестатистического человека, здесь бы за время своего существования приблизиться всем, чем только возможно, непосредственно к Сиянию Истинного Света духовного, сознанием и пониманием возвыситься более и на сколько только всё такое удаётся, при этом попытаться таким образом возвыситься следует именно качественно, и насколько только всё подобного рода улучшение в самом своём присутствующем оформлении-организации окажется в реальности осуществимо. Сомнений нет, что для жизни среднестатистической-обычной всякое-разное подобное, наверное, и есть самое первое, самое важное и самое главенствующее над всем и каким угодно остальным. Конечно, в свете всем известных истин и учитывая обстоятельства, складывающиеся по мере совершаемого в процессе жизни, здесь очень многое, действительно, крайне непросто меж собой переплетается. Рождённый человек, ныне такой появляется из порождающей утробы матери предельно примитивным из-за неспособности воспользоваться даже тенью знания от облика, участвовавшего в до того случившемся зачатии, к тому же путь, чтобы исправить всякое подобное, рождающимся если и даруется в объятиях новой плоти, то лишь по мере следующего дальнейшего достраивания и довольно длительного роста этой самой плоти. А потому вполне разумно пожелать, чтобы была дарована такому вновь родившемуся веская возможность испытывать влечение к получению необходимой, всяческой, по мере роста и развития, информации, чтобы желать воспользоваться разным и таким, что было до того накоплено образом, участвовавшем в приключившемся зачатии, и пусть подобная информация окажется такому, и растущему, и развивающемуся ниспосылаема, пусть будет наделён способностью желать и воплощать такие пожелания, как будто вспоминая ранее накопленные зачинающим, различную информацию и знания, по мере роста словно бы обогащающие развивающееся новое сознание. Чтобы хоть как-то продвигаться в плане совершенствования и развития таких и такого рода перемен, тому, кто только лишь родился и живет, необходимо, важно духом развиваться. Как далеко такое может завести? Здесь, разумеется, почти всё по определению зависит от того, как всё организуется. И вместе с тем, сам человек, при всей ничтожности организующего, формирующего саму суть существования, духовного начала, как некое подобие Божественной Первоосновы, уже способен даровать себе право на выбор. Способен к цели двигаться именно выбранной самостоятельно дорогой. Способен сам решать, как следует при складывающейся ситуации, при случаях различных поступить. Смерть как раз именно таким пугает, что, после прекращения совместного (духовного-телесного) существования, в основе, по определению плоти больше нет. Духовные сформировавшиеся образы таким получившимся отображением былого всё ещё могут вроде бы существовать каким-то отблеском отображения жизни, однако, если речь идёт о том, что можно было бы назвать таким же, как и раньше, вроде бы полномасштабном пребывание в реальности, здесь многое мешает хоть чему-нибудь подобному осуществиться. Чтоб прятаться и пребывать в объекте неживом, такой объект при взгляде хоть каких-нибудь, пока ещё живых, по меньшей мере должен демонстрировать способность порождать мысленный фон, каким-то образом, а связанный с таким, кто, после смерти плоти, духом словно бы ушёл из бытия. С живым объектом всё ещё сложней. При всём подобном надо понимать, что здесь само понятие – жизнь, предполагает непосредственно в объятиях всё ещё живущей плоти наличие чего-то своего, всё ещё двигающего-управляющего хоть каким-угодно образом, таким живущим нечто. Коли захочешь затаиться здесь, где, вслед существованию, присутствует собственный своеобразный образ, организующий какое-никакое, но разнообразное перемещение духовной энергетики, придётся поднапрячься и заставить некое такое, изнутри организующее жизнь начало, при всём подобном хоть немного, но, по меньшей мере, потесниться. А прятаться, как надо понимать, захочется, потому как всё, чему отпущено согласно восприятию чувств воспылать, будет как раз пылать среди всего, где плоти уже нет, а есть один лишь след преследующих далеко не лучших чувств, а также некое такое, заслужившее такого рода отношение, духовное, организовавшееся и создавшееся, пока жизнь в теле всё ещё не кончилась, начало. И это полыхание окажется способно через проявления, и в том числе, и самых впечатляющих чувств-ощущений далеко не лучшего порядка, терзать и донимать сомнений нет, не очень радующим именно такую душу будет, во всяком случае, сообразным именно тому, чем всякая подобная душа, и после смерти плоти, в следствии прожитого, окажется замарана. Чтобы никак в объятиях подобного не мучаться, необходимо отличится по теченью жизни надлежащего направления формированием духовного обличья, словно бы созданного для единства с образом такого рода Света. Сумеешь отличиться чистотой рождаемого образа и полнотой приятности такого рода мыслей, которые, согласно ситуации и после смерти наступившей, начнут и будут посещать живых, тогда, глядишь, сияние подобное оформится в возможность стать объектом для возникновения потока постоянных просьб со стороны самых различных из родившихся, кому жить в момент совершения моления окажется отпущено. Чем поклонение подобное по результату обернётся? Да уж скорей всего существованием в образе, подобном всяческим таким, в которых существуют многие из прочих, и к кому с такого рода просьбами живые с постоянством обращаются. (конец корявый и такое было бы неплохо переделать)

Есть некоторые, ныне выделившиеся, важные нюансы, о которых с некоторых пор можно, и с уверенностью, говорить как о чём-то, одновременно и особенном, и странном, и малопонятном. Как можно понимать, Адама, как только задумал листьями прикрыться, из Рая вместе с Евой выгнали, сомнений теперь нет, уж точно далеко не просто потому, что с женщиной совокупился. Дарованное человеку тело в самой основе, сути формируемого в результате появления подобного, двуногого, двурукого, одноголового творения служит задачам, о которых разные живущие в таких телах, пока, если хоть чуточку и что-то и способны понимать, то разве что весьма сомнительно догадываться. Одно понятно, никакой одежды здесь, непосредственно на всех таких телах, действительно, в самой организующей основе нежелательно иметь, имеется ввиду, одежда нежелательна настолько, что только для начала именно такого улучшения можно и сразу предлагать иметь насколько удаётся меньше, и любой одежды. Как, в принципе, и обуви. Как можно понимать, для человека, если уж, согласно волеизъявлению, а избирает путь более высокого совершенства собственного духа, чрезвычайно важно с некоторых пор каким-то облачением телесным не обременяться, то есть, лучше всего окажется под солнечным сиянием ходить как можно более раздетым и без обуви, босой подошвой опираясь на планету.

ОЧЕНЬ РАННИЙ ТЕКСТ Распространение вокруг, повсюду и на всех какого-либо образа? Телесного? Лица? Какого? Своего лица? Теория такой возможной формы оказания на окружающих воздействия уже по факту самого возникновения и выглядит, и смотрится своеобразно странно. Согласно этим мыслям получается, что в облике и образе любого из живущих, соответственно тому, как этот некто смотрится в тот или же иной момент и в соответствии или несоответствии сложившейся ситуации, что в результате как-либо организуется, проявится, после чего проступит-отразится образ некого из избранных. Имеется в виду, проступит образ некого избранника, которому, посредством дарования возможности оказывать воздействие на формированье облика иных живущих, на это самое формированье обликов и форм иных живущих, в процессе жизни как-либо отпущено влиять. Как сплошь и только исключительно материальное, и жизни в коем нет, такое получается, подобное несет в запечатлённых формах-образах возможность некого напоминания о разных и таких, кого уж нет, а также и о всём таком, что, и со всей определённостью, на данный момент минуло. И потому, под взглядом, брошенным в ту ли, иную сторону, живым, смотрящим взглядом, такое нечто, по определенью исключительно материальное, будет смотреться чем-то в некоторой степени стабильным и потому организующим и формирующим, как образ, и, возможно, облик для всего того, что и составит из себя, согласно пониманию живущих, в деталях мир существования. Но как поведут себя сами живущие, как и обличия живущих среди разнообразия такого, именно стационарного, стабильного начала? Здесь, при формировании-организации всего и вся, предельно многое зависит от всяческих возможных чувств, какими будет в самой разной и возможной форме, и среди живых, сопровождаться, выбранное и по мере сил достигшее какого-то развития, существование кого-либо, кому и будет таким образом отпущено стать тем, кому для соответствующей, надлежащей, должной, формирующей обличия, организации подобных перемен избраться. Как результат, такое, в сторону которого посмотрят, подобное под взглядом словно правку-изменение претерпит, как следствие подстраивая мир под новый вариант-возможность некого, как можно понимать, в чём-то, в том или же ином отличного развития всех ожидающих событий. И как, насколько далеко такое исправление в отношении живущих может быть проведено, во всяком случае, сейчас, и ограничившись одними только лишь догадками, пока и убеждать, и утверждать что-либо просто глупо. Смерть, надо понимать, в сути своей есть своего рода разрушение, возникшего и начавшего действовать совместно в теле, единения материальной базовой основы с энергетическим организатором существования. При этом энергетика души, дарующая действие, движенье и жизнь, в таком единстве смотрится по меньшей мере фейерверком из потоков чувств. Но, всё-таки случилось, материальная основа из того, чему и впору называться жизнью, утрачивает должную способность поддерживать в телесном воплощении существование при зачатии возникшей энергетики, и дальше что? Как надо понимать, материальное, телесное оформлено, при этом специально, таким образом, чтобы как можно побыстрее разложиться и пополнить некими частями от себя иное в мире, при этом дав возможность этим составляющим частям в чём-то ином и как-то по-иному воплотиться. Что же касается энергетически духовной, чувственной основы от подобной жизни, пожизненному сосуществованью с плотью для которой наступило время кончиться, как надо понимать, здесь то, что по теченью жизненных процессов к определённому моменту в нечто личностное-индивидуальное сформировалось, оказывается пред своего рода выбором. С одной стороны от границы разделения посмертного сплошь Свет из чувств, но, чтобы средь подобного проблеском возможной памяти возникнуть, необходимо духом очень высоко подняться и оказаться истинным твореньем чистоты, иначе то, что породит возможность осудить и порицать, начнёт, и истинно без состраданья, донимать то, что получится, чувствами сплошь далеко не радующими. И вместе с тем, с другой стороны, где сплошь распространилась Тьма, если и можно задержаться получившимся обличием, то только лишь когда подобный образ формируется ну хоть каким-то чувственным направленным потоком, дающим основание и возможность проявиться чем-либо таким, что получилось после жизни. А для такого кто-то должен либо мучиться-гореть чувствами некого свершённого при жизни зла, даруя этим способ вырвать чувствами не лучшего характера из непроглядности Тьмы возникший образ, некогда склонившего к не лучшему, существовавшего мучителя. Или живой в мире живых, направив взгляд на нечто, жизнью, может, и не наделённое, и при таком в своём сознании родит образ из различных чувств, которые, хоть как-то, плохо или хорошо, но создадут Свет памяти вокруг обличия кого-нибудь когда-то, время минуло, ушедшего, и осветят образ этого ушедшего воспоминаньями, что, хоть подобным способом, способны возникать. Живым, благодаря Свету жизни, собственному, как раз дарована возможность чаяньями, мыслями и чувствами, с какими обратятся в направлении, возникшего в сознании, чувственного образа того, кто, после прожитого организовался в нечто узнаваемое, этот, утратившийся после окончания существованья образ из обезличенного и на взгляд пустого нечто выделять. Обрадует такое выделение образа среди всего, где столь серьёзно всё зависит от рождающихся чувств, наоборот, как следствие возникновения того-иного чувственного фона, мгновенно, сразу обернётся донимающим образ, вспомненным посмотревшей личностью, сплошь чувственным фоном точно далеко не лучшими, здесь многое зависит от оставленного непосредственно ушедшим, чувственного следа. Живые вспоминают про того ушедшего, оставившего некогда живущих, ну, если вспоминают, разумеется, и сообразно этому, то есть тому, как именно подобный, проявляющийся-проступающий из мрака образ, поживший некогда, вновь оформляясь таким образом подаренным свечением, проступит, такому уж отныне и существовать среди сиянья чувств и всплесков чувственного фона. А потому при всём подобном многое оформится как повезёт. Ведь образы, таким явлением проступающие, да ещё со стороны, противоположной стороне, наполненной сияньем Света чувств приятных, несут на себе бремя чувств, которые рождаются, когда оценивается прожитое и как раз таким оставленное, кому и проявляться именно не лучшим обликом отпущено. Здесь можно, вследствие безличия того, чего как будто бы и нет для всех, кто жив, обрадоваться, пусть и неживому, но какому-то, да, в сущности, любому материальному существованию, предмету, вещи, образу, уж здесь как повезёт. Когда над всем и вся главенствует из чувств сплошное обезличенное отстранение, то образного проявленья в результате тоже нет, а потому здесь, в лучшем случае, лишь бледная ничтожность хоть какого-то воспоминания со стороны кого-то, пусть всё-таки пока ещё живого, даёт возможность всплеском непосредственно подобной памяти из ничего хоть чем-то и хоть как-то проявиться, и пусть на миг-другой, но всё же проступить, после чего опять вернуться, и не в то, что принято среди живых именовать существованьем, а лишь в одно сплошное, без конца и края, ничего, нигде, ни в чём, никак. И это ещё в радость, потому как, если чувства далеко не лучшие, и при подобном положении донимать начнут, такое точно уж оформится в кошмар, которому границы не найти. Что же касается таких, посмертный образ у кого сможет, пусть даже и не очень-то на много, но приблизится к той стороне, с которой Свет приятного из чувств благодаря сиянию всего и вся, сполна присутствует практически во всём, здесь снова надо помнить – тела после смерти больше нет. Есть образ лишь такой, сформировавшийся, пока жизнь радовала. И, сообразно в некой степени родившемуся образу, оформившемуся и засиявшему, всё то, что получилось, благодаря Свету достойному, с некоторых пор наполнят чувства, несомненно радующие, а, главное, дарующие право и возможность отзываться если в направлении порадованных Светом ликов, какие-либо из живущих при молениях направят обращения о чём-то, и благие пожелания. Какими после непосредственно таких молений некого просящего, окажутся возможности того, к кому с такими просьбами-моленьями и обратятся, здесь многое зависит и от обстоятельств, связанных с такой ситуацией, что при подобных просьбах сложится. Ведь где распространился Свет, и чувства, если порождённое в процессе жизни, именно духовное начало личности продемонстрирует способность некое такое и подобное воспринимать, сомнений никаких, сплошь радуют и доминируют над всем, однако чистота во всём подобном и всегда такой фактор, без которого никак не обойтись. Нет именно такой, кристальной, яркой, радующей чистоты, и, значит, в этом столь манящем направлении возможность двинуться возникнет лишь после того, когда то, что всё-таки проявится таким, проступившим после смерти и достойным обликом, будет открыто признана достойной двинуться таким, демонстративно выбранным путём. При этом оное признание такого рода, такому всякому положено найти себя в виде не терпящего никаких сомнений подтверждения со стороны таких, которые, находясь где и доминирует над всем подобный Свет, окажутся в готовности навстречу всем, кто просит, свою руку протянуть.