Гармония преображения

Не знаю, что об этом всём можно было бы что-нибудь написать в дополнение к пережитому, но сама по себе вся процедура, пока летал над городом, благословляя всё увиденное, и в голове эти голоса гомонили, уведомляя о готовности выполнить всё, всё-таки, как не крути, скрывать тут нечего, несказанно понравилась. Чем бы там всё не закончилось, это всё по большому счёту даже значения не имеет, важно само ощущение счастья, которое испытывал во время протекания самого процесса, а уж насколько всё уложилось в надлежащие рамки или же что-либо не получилось, что ж, главное что живёшь, в событийности совершается действие, и действие подобное действительно очень затронуло, радуя, что же до тех результатов, которых стремился достичь, то будем надеяться, что и на этом направлении обязательно улыбнётся удача, или уж во всяком случае всё происходившее никак не останется чем-то минувшим бесследно, и след этот не из дурных и марающих чем-то не самым приятным.

Что ещё описать из случившегося – можно коснутся того, из-за чего там лишился штанов. Здесь можно отметить, что испражнения рвались наружу столь усиленно, и вышли так стремительно, что штаны попросту не успел скинуть, хотя большей частью всё выплеснулось на газон со словами, что раз собакам можно, и в данном случае будет впору. Полиции было две машины, одна приехала вслед за другой, но вести куда-либо ни одни не желали, потому и вызвали скорую. Эти и отвезли в Александровскую, где и произошло столь впечатляющее знакомство с тем положением, о возможности существования которого был, похоже, информирован некогда ранее. А всё потому, что словно бы прочёл перед тем нечто литературное в стиле – между ангелом и бесом. Хотя, по нечто подобное, при построении материала, в принципе, могли подстраиваться. В любом случае вся картинка, когда с нею познакомился, она не столько оказалась к настроению пугать – смущать, сколько рождала массу любопытства. Если тот, больше привлекавший на себя внимание столь противоестественным в плане реализации косоглазием был в выделившейся паре бесом, то тому, второму полагалось почитаться ангелом, но чтобы этот, вечно на вторых ролях, какими-то особыми особенностями выделялся – не упомню, и чтобы выделился чем-то явно необычным тоже как-то всё-таки во внимание не бросилось. Тот, столь ярко отмеченный противоестественным косоглазием, был несомненно в тех позициях, которые рассматривались при оформлявшемся разговоре, приметно интересней. И говорили, кстати, о довольно разном, хотя приметнее всего запомнился разговор о полёте американцев на Луну, был или всё-таки не было, а если был, то с чего такое избирательное счастье? Ответ оказался любопытным, что да, перелёт всё-таки был, а избирательность такая чтобы каждому нашлось чем перед другим гордиться – одни первые вышли в космос, другие первые на Луне. Не знаю, как самому следует на всё это реагировать, важнее здесь другое – что по результату всех бесед подобных, по всем признакам, похоже, парочке столь удивительной сумел понравиться и получил предложение совершить вместе с ними единовременно полное омовение. И всё подобное, как надо понимать, оказалось в результате весьма серьёзно и значимо. А вот насколько, отчего и почему, здесь ничего сказать определённо не смогу. Хотя то, что там тогда от них решил сбежать, думаю, всё-таки оказалось именно правильным решением. Те, что занялись врачеванием после тех двоих, занялись этим куда более ответственно, что же до образности, об этом прежде всего следовало именно, не пугаясь ничего, анализируя увиденное, подумать. Действительно, когда берёшься с чем-либо подобным разбираться, и есть возможность подмечать нюансы-тонкости, многое начинает смотреться, скажем так, определяюще-неоднозначно, подобным словно направляя в сторону довольно странных объяснений всякого происходящего. Между тем объяснить обычному живущему наличие подобных поселенцев, использующих человека со слабой духовной аурой как объект для пребывания в обычном бытие, такие сложности хитросплетения затей ввиду особой сложности осознаны окажутся, и в этом можно убедится сразу, только начни говорить о таком, далеко не каждым. Однако раз даровано видеть, созерцать, понимать, то видишь, созерцаешь, понимаешь, и всё подобное, чему свидетелем становишься, даже от случая к случаю озадачивает. Во всяком случае, довольно сложно вот так, сходу, и определиться в степени зависимости такого живущего объекта от качественного воздействия поселенца. Понятно, что степень влияния предельно высока, но иногда, когда такой поселенец приметно терял управление над тем оседланным живущим, или когда в теле живущего приметно меняли поселенца иногда приметно, ярко подмечаемые перемены в действиях и поведении выглядели столь разительно, что это заставляло, и серьёзно, задуматься, а что же будет если вот такого рода поселенцы в данном варианте их совместного сожительства и вовсе из используемого человеческого тела сгинут? Уж не бедою ли такое обернётся? Вообще тут много любопытных тонкостей приметно просятся на первый план, хотя самой первой и самой приметной как была в былые времена, так и остаётся неестественность поведения таких использующихся объектов – всё-таки те, кому свойственно жить в своём теле от рождения обычно себя так, как в мелочах, так в крупных проявлениях различных вариантов поведения подобным образом не ведут. Конечно, люди крайне различны личностным духовным началом, но существуют в изобилии нюансы, тонкости, которых набираешься пока растёшь и потом придерживаешься, и если эти мелочи не соблюдаются, то как бы управляющий не старался выглядеть похожим, неестественность при внимательном взгляде на происходящее тут же прослеживается. Хотя у некоторых из таких, использующихся, и с телодвижениями, и с речью без труда отслеживаются нелады, при этом когда один контроль над телом потерял, то в теле том живущий заговорил гораздо более нормально-правильно, и на тональность выше, только зачем-то, как можно было понять из уговоров больше этого не делать, съел какую-то бумажку, а потому тут именно двоякий взгляд, с одной стороны присутствие сомнений нет что облика стороннего, зато гораздо более развитого совершенного в вопросах интеллектуальных. Ещё здесь можно было бы упомянуть о том конфликтном центре, таким являвшимся пока на затейника не пожаловались – ведь суть мел свёлся всё-таки не к именно переселению, организатор перекура изменился так, что о своих заботах собирать какие-то нелепые подписи даже вспоминать перестал, полная перемена, даже в лице, что недвусмысленно свидетельствует, что содержание конфликтное элементарно поменяли на нечто гораздо более спокойное и уживчивое. Вообще организация и провокационная затея хоть чего-либо конфликтного случались всё-таки не столь уж и редко, и это может даже к лучшему, так как все действия, которые предпринимались, чтобы что-то подобное учинить, в основе своей, ввиду грубости организации, несли на себе знак того, что кому-то всё подобное требуется, при этом очень часто оставалось свидетельство, что, развивая конфликт, слишком далеко подобный конфликтующий, а зайти всё-таки не готов, и вместе с тем каждый раз оставалось яркое свидетельство того, что раз кому-то понадобилось, да ещё столь нелепо всё подобное учинить, значит процесс идёт, не стоит на месте, и дело вокруг, при всём видимом ощущении словно застыло всё, всё-таки движется в надлежащем направлении.

Здесь, кстати, можно было бы и помянуть тот памятный образ видимой картины восприятия всего, когда производящий Свет смотрится таким сияющим куполом над всем, а под тем сиянием несчётное количество огоньков – след Света жизней тех живущих, что видят Свет, общий для всех, и тянутся к нему. Одно только в вопросе, почему на проступившем пред сознанием образе всё поле чёрное, и огоньки жизни выглядят в этой темноте точками Света, вокруг которых ещё и индивидуальный круг из Света? Казалось бы, попробуй-ка такое рассмотри, когда их там, внизу, несчётно много.

В самое время вспомнить ту образность, которая промелькнула, помогая нащупать объяснение, каким же образом меняется столь радикально весь окружающий мир – что было предложено в качестве варианта и альтернативы существовавшей неясности – такие вот поселенцы из тех, кто способен влиять, заселяют пространство вокруг и следствием этого и всё влияние оформляется в нечто куда более реализующееся и конкретное. И вот, как следствие, получаем оформляющийся и явно радующий результат. И здесь как вариант предложение написать дополнение об этих с некоторых пор плывущих физиономиях – плывут-то лица у встречных с некоторых пор как надо понимать уж точно далеко не просто так, а, скорее всего, как раз потому, что глаз обращает свое внимание на присутствие подобных экзотических дополняющих.

Ещё можно было бы написать о удивительно изменившемся отношении к возрасту – нелепо, но, с одной стороны, старение теперь воспринимается чем-то обыденным и повседневным, таким из событийности, что просто сопровождает жизнь, такое отношение и в отношении себя, и в отношении других, и с другой стороны, самого старения вроде бы словно и нет – тут немалую роль играет происходящее с телом, хотя, вот, спину застудил, и всё-таки болит, но вместе с подобным, возраст уже не маленький, а самому себе об этом зачастую приходится напоминать. Хотя само такое трудно поддающееся описанию для обычного человека, предельно безразличное отношение к смерти, как своей, так и чужой скорее всего происходит из всех этих испытаний, которые, по ходу самосовершенствования, пришлось в таком изобилии пережить. Как-то непосредственным образом учишься понимать, что человек рождается, чтобы прожить свою жизнь и умереть, смерть это естественное завершение существования, потому важнее не то, сколько там еще протянул, конец рано или поздно отыщет, важно каким окажешься, каково будет состояние духовное на момент завершения такого дозволенного от рожденья пути.

Боюсь, теперь весь текст придётся основательно переписывать.

Предсказывать будущее занятие далеко не самое лучшее, в будущим в этом самом будущем надо жить, что же до предсказаний, наверно, впору высказывать надежды, опираться на некие чаяния и предпосылки, определяющие возможные варианты, но само будущее, ему пристало становиться центром для неких истинных устремлений – жизнь так устроена что постоянно необходимо к чему-то стремиться, но утверждать что-либо замыкаясь конкретикой, мол, будет именно так и вот так? Такое даже воспринимается несколько странно – вот поживём, доберёмся по мере течения жизни и поглядим.

Частица побывала в теле жившем – энергетика потом таких частиц повыше (повыше наложившийся на них при том контакте образ – и вот теперь улучшится возможность трансляции такого и на новое при стройке в будущем).

Действительно, образ спасителя так называемого для рассуждения возьмём, и что же первое и сразу просится – когда образов таких много, то поди ещё и найди искорку для того, чтобы проложить тропу к спасению того или иного подобного образа. Психологически подобные творения, результаты жизни, продукт настолько разнонаправленного творчества, что, и уж тем более совместные одновременные потуги на подобном поприще могут привести скорей к разноголосице чем к взаимопониманию. Да и как представишь, сколько трудов должно пройти, чтобы на данном поприще хоть маленький прогресс в согласии и оказался найден.

Тут трудно будет с тем не согласиться, что пока там лежал ярко показали, что таких, которые уж названы там, выше «поселенцы» по меньшей мере не один и не два, что всех таких довольно много, и потому, если предоставить вот таким сторонним право вселяться в тех, что рождаются, теми, что смогут влиять на формирование растущего образа, то есть весомое подозрение, что желающих осуществить такое вселение может набраться много. Особенно если у таких, с преимуществом в развитии духовном возникнет при подобном вспоминающем зачатии преимущество.

Что в радикальной основе имеем: всё начинает выглядеть как самый основной ритуал – квартира и кухня суть храмовый комплекс, тело то место, где служба идёт, а всё остальное служение в храме, при этом важностью обременяется всё, и то, что видишь, и то, что делаешь, и обнажённость, и то, что моешься, и в весьма серьёзной области то, что ешь, хотя с едой, если исходить из вопроса, почему к одной пище тянет, а к другой нет, впору бы было бы более радикальным образом разобраться.

Сейчас гораздо более понятно наличие истин более значимых – первостепенность значимости прежде всего в возможности протиснуться сознанием туда, куда до этого проникнуть просто элементарно не мог. А вот как всё это будет смотреться, вопрос, надо отметить, по меньшей мере больше чем неординарный. На данном новом этапе специфика взгляда столь экзотично особенна, что буквально всё смотрится в восприятии по меньшей мере особенном, и благодаря такому почти неописуемому присовокуплению к вопросу, при этом не столь важно какому, в корне меняется сам взгляд на происходящее или же то, с чем знакомишься. И подобное состояние духа реально впечатляет! Единственное, это состояние, приходится, желая радовать себя наличием подобных чувств, стараться отыгрывать специально что-либо, чтобы смогло в чём-либо подобном помочь.

Теперь попробуй изложить хоть что-нибудь, связанное с новым восприятием осмысления происходящего, если, конечно, такое получится. Всё-таки сама схема восприятия предполагает способность – возможность подстраиваться самой схемой-схематикой понимания под специфику, особую специфику русла происходящего. Говоря более просто, в такое надо исхитриться уметь, понимая что и к чему, играть так как надо, что как будто бы с постоянством словно старается ускользнуть от сознания. Как уже подмечалось, были моменты, когда при разных взглядах смотрелось на всё и определённо по-разному, но с некоторых пор словно память просела, в некоторых из вариантов яркости отстранённости от не совсем человеческого состояния с некоторых пор не обнаруживается, хотя наверно можно признавать, что некоторая над человечность восприятия прощупаться всё ещё может, но избыточным подобное точно не назовёшь. Всё-таки вписаться сознанием в саму схему построения человеческих общественных всевозможных нюансов было важней. Тут надо ощущать некие тонкости восприятия самой схемы жизни – нельзя сказать, что подобное присутствовало с постоянством, оно скорее проскальзывало в виде словно поясняющего ощущения, но с некоторых пор этого теперь нет и такое слегка донимает – нет ясности, что делать, чтобы вернулось. Есть желание быть таким, каким хочется быть, и одновременно в плане потуг всё явно не слишком. Какие-то ощущения, нет всё-таки, а присутствуют, вопрос из доминантных, как что-то такое, а попытаться развить? И это при присутствующем относительно заметном восприятии индивидуализации особенности восприятия того, что видишь, слышишь – экзотика зачастую восприятия того, что доносят уши, зрение довольно нестандартна.

Не надо забывать что тут ведь ещё надежда к изменениям, каких иначе не случится. Своего рода построение мира, который по-иному просто не построится. Надежда на строительство реальности, которой по иному ожидать как будто и реальности-то нет. И восприятие происходящего достаточно странное, и одновременно ожидание от происходящего действий по меньшей мере странных, по-иному не скажешь. Не чуда же ведь ждёшь, а одновременно, чем не чуда ожидать собрался, и при этом в самой полной мере. Другое дело, что собрался в этом самом чуде самой полной мерой жить. И чтобы никаких чудес, всё как положено звучит, течёт себе размеренною жизнью и течёт. Вся тонкость ситуации, что надо словно бы врастать в такого рода состояние, когда происходящее по мере продвижения к цели происходит словно бы само собой, и одновременно оформляется согласование собственное понимание того, как всё текущее следует надлежащим образом в новой вариации понимать.

Попытка описать то, что приснилось, пока ещё совсем напрочь всё не забыл. Сон между тем как минимум позабавил. Мать в помещении, на первый взгляд незнакомом, но на стенах обнаруживаются все испортившиеся когда-либо часы, которые идут в таком избыточном активном изобилии, отсчитывают время, и вот всё начинает так закручиваться, что всё такое специально и особенного ради. Мать не одна, объект как-то всё-таки, а не опознаётся, выглядит юным, и по всем признакам женского пола, при этом сказанное из памяти уже ускользает, хотя если свести смысл к минимуму, всё это приготовление пищи в помещении далеко не просто так, а по поводу любимого сыночка, что вот теперь вокруг существования организуется достойное звучание, и это всё услышала не меньше, как от самого настройщика-юнца, который всей настройкой вот тогда, при запуске всей схемы занимался. При всём подобном следует кивок в сторону железных листов на полу, из под которых нечто начинает при подобном не пойми ради чего откуда-то снизу рваться. На фоне всех этих неладов с собственным состоянием в процессе чтения, отсутствием того, что радовало при новых вариантах записей, такой мистицизм, крайне удалённый от христианства, да и ещё когда и не забылся, когда нечто иное явно успело в полной мере забыться, да и ещё эти часы по стенам, в общем поднапрягло. Правда, что у этой обложки скверное – такая постановка схемы перспективы развития не представляет, при таком больно уж пустым-никчёмным будущее выглядит, так что на такие рельсы при всём своём желании не станешь – идти не куда. В этом плане, кстати, можно пару слов сказать и о пугалках некими неизлечимыми заболеваниями – теперь ситуация такая, что все признаки к тому, что все ужастики такие не работают. Действительно, что тут за пугало в сознании может организоваться, когда реально сталкиваешься с таким бедствием, что у сознания в плане загрузки по теченью дня нелады, и с этим непонятно как управиться, уж больно ощущения должны возникать соответствующие, а если хоть чего-то близкого развить не удаётся, то тут и бытие становится таким, что надо фантазировать, чем же себя занять, какое тут цепляние за жизнь, это и смотрится достаточно вторично.

Какой первичный посыл – необходимо что-то писать, одним чтением текста можно поддерживать мотивацию, но текста начинает катастрофически не хватать, текст начинает повторяться, а ведь тут фокус не в бубнящем перечитывании, а в том, чтобы на момент повторного прочтения само понимание того, что читаешь, поменялось. Если после последнего прочтения перемен в осмыслении и понимании не было, то какой тут и смысл всё это повторно читать? При этом что на данный момент любопытно – возможно, перемена осмысления и имеет место быть, только на этот раз подобного характера довольно вяло на первый взгляд текущая пертурбация затрагивает не столько текст и его осмысление, сколько процессы глубинные, которые и замечаются-то только в мелочах и одновременно склонность имеют касаться некого чего-то там глобального, о чём и рассуждать предельно специфично. При этом чтение ранее написанного может и способно поддерживать тонус самоуважения, но проявления довольно специфичных новоявленных нюансов, если и замечаются от случая и к случаю, то само чтение затрагивают косвенно – на уровне бытовых забот обычного человечества, которые при нынешних вариациях взгляда на проблемы смотрятся, в русле возни с текстом, далеко не так озабочивающе, как смотрятся при взгляде человека среднестатистического. Человек вообще любитель создавать проблемы каждодневные-бытовые, всю бытность свою замусоливая мелочностью бытия. Но это может даже к лучшему, так как примеры демонстрируют, что когда подобный озабоченный и остаётся не удел дела с собственным восприятием на данном фронте оказываются ещё хуже. Надо здесь отметить сразу и довольно прямо – дела сторонние тревожат очень слабо. На данном направлении если чего-то и присутствует, скорее восприятие происходящего – всё-таки с восприятием определённо происходят перемены и довольно часто перемены радикальные. Но хоть чего-то точного, определяющего здесь точно отыскать нельзя. Есть направления, которых следует придерживаться, если желаешь оставаться в некоем кардинальном русле. Что-то с такого рода взглядами согласуется, что-то не согласуется. Если по большому счёту, тело живёт, вот так в теле живём, и вот всякое различное сопровождает быт, пусть быт особенный, но и отношение к всякому происходящему складывается тоже не такое, как у большинства живущих, так как в принципе заботы смотрятся немного по-иному. Хотя сейчас больше всего тревожит, что раньше писалось нового заметно больше, и идей рождалось несомненно больше. Опять же, это состояние из новых, которое настолько сложно описать. Взгляд как вариант рассмотрения того, что так или иначе оказывается представленным вниманию, затрагивает постоянно, и повод может оказаться самым разным. Так рвался к власти, след оставил самый гадкий, умер далеко не лучшим образом, и вот взгляд на всё случившееся словно полон явного вопроса – ну и к чему такое всё, в чём радость вот такого бытия? Действительно, теперь на каждом шагу перемена рассмотрения ситуации, обычнейшая событийность смотрится при разнице рассмотрения ситуации. А потому и то, что к тем событиям приводит, рассматривается кардинально по-иному и иначе.

Человек отмечается проявлениями своей нешуточной озабоченности всеми такими заботами, которыми себя донимает, при этом нельзя не учесть, что нечто из происходящего сродни ублажению самолюбия, но даже если касаться только вопросов сродни восхвалению самого себя в собственных глазах, всё равно те, кто радуются происходящему, склонны находить в происходящем приятное. Тем более, что старательность, приложив должные потуги, достичь должного уровня проступает, заставляет ждать в виде следствия положительного эффекта. Человек хочет быть во главе всего общества, и вот во главе общества? И в результате по самую маковку озабочен делами, при том делами самыми разными. Но самое первостепенное важное, что возможностей рождённого и живущего со всей определённостью хватает для того, чтобы уверенно ощущать себя в подобного рода окружении.

Из сна демонстрация голого субъекта за окном общественного транспорта так долго донимала фиксацией обнажённости правильных телесных черт, что всё-таки решил это записать, хотя чем этот субъект там занимался и к чему это всё и для чего и почему, всё это, по сути, полностью не сохранилось, осталось только из сна неестественность обнажённости там показанного, и то, что это до последнего вспоминалось (особенно что следа от трусов было не заприметить).

И так, фиксировать можно, что очередной порог перейден, по поводу чего в самую пору и поразглагольствовать немного, если только удастся – получится, конечно, всё-таки восприятие ситуации в том виде, в каком она воспринимается, достаточно особенная, чтобы испытывать определённой особенности неприятности при описании ситуационной эквилибристики, которая в реальном восприятии организующегося происходящего складывается. Звезда пылает, порождая Свет, распространяющийся и влияющий на то, что живо жизнью, но потом, когда течение обыденное жизни прерывается, тот Свет, такое оформляется, только если сам должным Светом засиял, иначе начинает вопрос возникать о во временном русле возвращении пламени и Света если должным уровнем не поднялся в должном качестве духовном, и собственного Света Духовного всё ещё пока что нет в наличии. Пирамида – центральный на линии взглядов как можно большего числа собравшихся к одной, поднятой выше иных точке, и вот собравшиеся на этого центрального поднятого повыше смотрят. В самый раз нечто достойное источать начинать. Одновременно не вытянули появляющийся Свет Духовный, тут либо к таким вот забытым иди, Светом Своим оставшихся без подобного одаривай, либо и вовсе ищи вариант для спасения обречённых на мучения (как много мыслей о забвении и вариациях рождения). (Ещё в довесок часто повторяющееся – что Господь в каждом живущем, так вот, если обдумать как следует, то очень всё к тому, что сам Создатель и Творец растёт в каждом вновь зачатом и родившемся и вот так растит душу свою в течении детства и юности, отрочества, лет более зрелых, и в течение куда более взрослого возрастного периода, Господь словно пытается прорваться, выбравшись-проступив из каждого живущего наружу. А для этого надо чтобы тот, кто задумал радовать себя такими переменами, именно качественно улучшился и реально понимал, о чём решил просить. Ведь там-то всё-таки следы какие-никакие остаются, как можно догадаться, после каждого жившего подобный след образовался. Каждого-всякого так оживлять определённо не резон, далеко не лучших точно уж хватает, но если тянутся душой к какой-то жившей личности, и о ушедшем много хвалящего заявляют, то уж пусть словно бы проснётся и продолжит путь будто прервали, а не оборвали. Теперь дольки Света в сторону того одного, который, каждый такой взгляд – частичка этого самого Светового колпака, благодаря которому и будешь сиять реальным огнём, однако, учитывая, что глядючи на твою физиономию уж точно что никто, во всяком случае в данный момент, как можно заключить – не молится, искренне радуемся этому стечению обстоятельств.

Свет первичен – по этому и положено быть нагим – чтобы максимальной поверхностью Свет с окружающих сторон принимать. Душа подстраивается под то, что приемлет. Здесь весьма любопытно – ведь через еду и вздох тоже Свет принимаем, всё об этом твердит, то есть, растения это всё преобразуют, а телесные габариты, по сути, используют через род и при вздохе полученное.