Гром среди ясного Крыма

После душа Саша долго сидела на краю кровати, вытирая волосы полотенцем. Тело размякло от горячей воды, но в голове царил полный сумбур. Всё вокруг казалось странным, чужим. Она пыталась осознать, что теперь её жизнь, пусть и временно, будет проходить здесь: среди старого общежития, голых тёток в душевой, виноградников и скрипучих полов.

В комнате было душно. Запахи нафталина, мыла и шерсти от вязания Ирины слишком напоминали бабушкину квартиру, и Саша вдруг почувствовала, что задыхается.

Она поднялась, накинула на плечи халат, сунула босые ноги в резиновые тапки и бросилась к двери.

Оказавшись на улице, Саша с нескрываемым наслаждением вдохнула густой влажный августовский воздух. Пахло мокрой землёй.

Тусклый свет фонаря у входа отбрасывал блёклое пятно на землю. За ним тянулась темнота: до следующего фонаря в метрах тридцати.

Саша сделала несколько шагов вперёд и вдруг заметила тёмную фигуру у главного здания.

Мужчина стоял, привалившись плечом к стене. В слабом свете его силуэт выглядел почти неразличимым, но, когда он поднял руку и закурил, в темноте мелькнул огонёк зажигалки.

Саша нахмурилась.

В обычной одежде он выглядел совсем иначе. Тёмные брюки, тёмная рубашка с расстёгнутым воротом. Ни тебе заляпанной глиной куртки, ни старых ботинок. Без них Роман казался совсем другим. Незнакомым. Будто не вписывался в картину этой винодельни – скорее напоминал героя из старого фильма.

– Не спится, Баранова? – вдруг спросил он, не оборачиваясь.

Она вздрогнула.

– А ты что, следишь за мной?

Теперь он повернулся, усмехнулся легко, почти по-доброму.

– Ну, я же местный. Мы тут за всеми пристально следим и сплетни собираем.

Саша посильнее закуталась в халат и сделала ещё пару шагов навстречу.

– Оно и видно, – пробормотала она, поглядывая на него исподлобья.

– Привыкай. Это тебе не Москва.

– Да что вы меня всё время этой Москвой попрекаете? – вдруг вспылила Саша.

Он невозмутимо затянулся, не отрывая от неё взгляда. Смотрел пристально, будто пытался заглянуть глубоко в душу. Что-то в этом мужчине было странным. Он держался слишком свободно, слишком уверенно.

– Ты давно здесь работаешь? – спросила она, пытаясь погасить конфликт.

Роман стряхнул пепел и ожидаемо съязвил:

– Так давно, что, кажется, тогда ещё Москву строить не начали.

Саша фыркнула и приблизилась настолько, что почувствовала вонь сигаретного дыма.

– И тебя устраивает такая жизнь? – она провела взглядом по округе.

– А тебя?

Саша снова нахмурилась.

– Я здесь на месяц. На два – максимум. Это по необходимости.

– У меня тоже, знаешь ли, необходимость, – усмехнулся он.

Она сунула ладони в карманы и отвернулась. Повисла тишина. Где-то вдалеке тявкнула собака, послышался скрип ставен – кто-то закрыл окно.

– Так и будешь молча стоять, Баранова?

Саша вздёрнула подбородок.

– Нет, хотела ещё спросить, когда мне вернут Пчёлку.

Роман хохотнул, бросил сигарету под ноги и раздавил носком ботинка.

– Так у тебя её никто и не отбирал.

Она нахохлилась, собираясь вступить в очередную перепалку, но он мягко улыбнулся, подошёл к ней в упор и потрепал по влажной макушке

– Совсем ты шуток не понимаешь. Завтра вернём твою Пчёлку. Я же пообещал.

Саша настолько опешила, что не успела сориентироваться: отшатнуться, откинуть его ладонь или хотя бы возмутиться.

Роман прервал прикосновение, поправил ворот рубашки и отправился в темноту.

Саша смотрела ему вслед, ощущая полное смятение. Прохлада начала покусывать обнажённые ноги. Надо было возвращаться.

Соседка уже устроилась на кровати, подложив под спину подушку, и сосредоточенно скролила неестественно большой экран планшета. Из-за его света лицо Ирины стало синевато-серым.

– Надо было куртку надеть, – пробормотала соседка, даже не взглянув на Сашу.

– Я не замёрзла, – буркнула Саша, стягивая халат.

Кровать была жёсткой и скрипучей, простыни пахли крахмалом. И этот аромат перебивал только запах кондиционера от пижамы.

– Так чего шататься ходила? Куришь, что ли?

– Вы всегда такая любопытная?

– Это от скуки.

Саша невольно улыбнулась и ответила уже мягче:

– Просто захотелось воздухом подышать.

– Понятно. А с Романом, значит, просто так шушукалась.

Саша даже дёрнулась.

– С кем?!

– С Романом, думаешь, я не видела? Из окна обзор замечательный.

Саша тяжело вздохнула, сжала пальцами переносицу и зажмурилась:

– Не сочтите меня хамкой, но это совершенно не ваше дело.

Ирина хмыкнула, послышался характерный звук блокировки гаджета, и в комнате стало совсем темно.

– И то верно. Сами разберётесь.

Но любопытство уже разыгралось внутри, а ладони отчего-то вспотели. Саша приподнялась на локте и всмотрелась в темноту, пытаясь разглядеть Ирину.

– А кто он, этот Роман?

– Тебя какие-то конкретные детали интересуют?

Саша отвела взгляд.

– Да нет… Просто он какой-то… странный.

– Есть такое. Он из тех, кто вроде шутит, но не до конца понятно: смеётся он над тобой или нет.

Саша вспомнила его усмешку, слегка прищуренные глаза, этот вечный оттенок иронии в голосе.

– А он хороший работник?

– Хороший-то хороший, – фыркнула Ирина. – Только он тут не просто работник.

Саша напряглась:

– В смысле?

Ирина тоже приподнялась и пожала плечами:

– Никто толком не знает. Вообще, хозяин винодельни человек строгий, но его мало кто видел: вечно в делах и разъездах. Говорят, всё пытается договориться с какими-то инвесторами. А Роман Витальевич, вроде как и работает, и приглядывает за всем.

Саша молчала.

– В общем, если хочешь заработать и спокойно провести сезон, – добавила Ирина, – лучше с ним не ругайся.

Она говорила буднично, даже равнодушно, но от её слов стало неуютно.

Саша легла на бок, уставившись в стену. Всё здесь было чужим, холодным, и даже кровать казалась неправильной: слишком жёсткой, слишком узкой. Но больше всего её тревожило не это.

А Роман.

Она закрыла глаза, но сон не шёл. В голове вертелся этот странный разговор.

"Он тут не просто работник".

Что это значит?

Саша думала о том, как он выглядел в приглушённом свете: тёмная рубашка, уверенная осанка, насмешливый взгляд. Не было в нём ни капли суеты, ни малейшего намёка на провинциальную робость.

Теперь её раздражало, что Роман, кажется, ещё и начальник. А ещё жутко бесили его ухмылки и спокойствие, манера говорить и смотреть.

Он весь действовал на нервы. Каждой своей клеточкой.

Саша сердито перевернулась на другой бок, закуталась в одеяло. Ну и пусть. Какая разница? Надо просто его избегать. В конце концов, завтра первый рабочий день и первая зарплата. Какой-то месяц, и на руках будет сумма, чтобы закрыть долги. Лучше бы подумать об этом.

Но перед тем, как совсем провалиться в сон, в голову пробралась шальная мысль:

Роман раздражал.

Или будоражил?..

Упрямая неженка

Ранее утро в августе – совсем не ласковая пора. Солнце быстро поднималось, разогревая землю. Горизонт всё ещё размывался в мутной влажной дымке, лёгкий туман заполнял долины, а воздух постепенно наполнялся жаром. Вчерашний дождь испарялся, растворяясь в молочной тёплой поволоке.

УАЗик с характерным рокотом мотора нёсся по грунтовке, вьющейся между зелёными холмами. Потрёпанный, но надёжный, он без труда преодолевал неровности дороги. В салоне уже было жарко, кожаное сиденье липло к спине, но Роман давно привык. Сегодня джинсовка явно была бы лишней, поэтому он выбрал серую рабочую футболку и старые брюки цвета хаки. Его взгляд был устремлён вдаль, где среди зелёных рядов винограда угадывались силуэты рабочих. Сбор урожая уже начался.

Остановившись у края поля, Роман заглушил двигатель, потянулся и на пару секунд замер, прищурившись на ровные ряды виноградных лоз.

Он вышел из машины, привычным движением хлопнул дверцей, сунул руки в карманы и осмотрелся.

Ряды лоз тянулись вдаль, усыпанные тяжёлыми гроздьями. Между ними суетились сборщики, секаторы щёлкали, лениво урчал трактор, а воздух, наполненный терпким ароматом винограда и солнца, казался опьяняющим.

Роман видел это сотни раз. Этот мир был его. Люди здесь двигались по установленному ритму – работали, жили, подчинялись правилам. Он был их центром вот уже пять лет.

И поэтому ему не стоило задерживать взгляд на ком-то одном. Но он задержал. Сам того не осознавая, Роман вглядывался, выискивая среди людей одну худощавую фигуру.

И нашёл её почти сразу.

Саша не выделялась из общей массы. Те же движения, та же форма, кепка, нахлобученная так, чтобы спрятать лицо от солнца. Но он сразу её узнал.

Невольно сорвался судорожный вздох. Это раздражало. Мысль, не имеющая смысла, но ощущавшаяся, как заноза.

Саша подняла голову, чтобы утереть лицо рукавом перепачканной рубашки, но Романа не увидела.

В этот момент где-то в груди что-то едва уловимо дрогнуло. Почти незаметно, мимолётно. Но достаточно, чтобы он продолжил смотреть.

Саша вновь погрузилась в работу. Медленно, однако с завидным упрямством. Пальцы сжимали секатор с излишней силой, плечи напряжены, движения осторожны, словно она не знала, как обращаться с инструментом.

Роман заметил, как она быстро моргнула, смахнула пот с виска и тут же вернулась к винограду. Казалось, ей важнее доказать всему миру свою силу, умереть на этом поле, но не выдать слабости.

Смешная, глупая и гордая девчонка.

Она не вписывалась в этот мир, но упорно пыталась. Чужая и неуклюжая, с мягкими руками, никогда не знавшими тяжёлого труда.

Роман поморщился, потёр переносицу.

Зачем он вообще на неё смотрит? Какая разница?

Наверное, это обычное любопытство. Всем здесь было интересно, когда московская выскочка сломается и сбежит. До конца месяца точно не дотянет.

Здесь не подавали на завтрак лавандовый раф с круассанами. Возможно, она приехала за романтикой виноделия. Но Роман знал: в этом царстве солнца, пыли и изнурительного труда неженки долго не выдерживают.

Из мыслей его вырвал голос Михаила.

– Ну, Роман Витальевич, новенькая пока терпит, – хмыкнул он, доставая пачку «Донского табака». – Хоть и толку от неё немного.

Роман перевёл взгляд на бригадира и тоже достал свои «Sobranie Black Russian».

Михаил, загорелый, широкоплечий, с загрубевшими руками, выглядел так, словно всю жизнь провёл в поле. Он ловко поджёг спичку, прикурил и протянул её Роману.

Роман наклонился, затянулся, ощущая горечь табака.

– Неудивительно. Только первый день, – выпустив дым, ответил он.

Михаил фыркнул.

– Ну, ничего. Долго такие не задерживаются.

Роман кивнул, больше самому себе.

– Думают, что смогут, а потом приходит настоящая усталость. И всё. Чемоданы собраны, билеты куплены, – продолжил Михаил, стряхивая пепел.

Роман молчал. Он видел, как всё это происходит раз за разом.

Городские девчонки, которым почему-то вдруг казалось, что работа на винодельне – это красиво, аутентично, душевно. Ещё и платят неплохо! Шутка ли: две тысячи рублей за смену в студенческие годы!

Первый день – энтузиазм. Второй день – уверенность, что справятся. Неделя – билеты обратно в реальность.

И всё же. Что-то было не так. Он снова посмотрел на Сашу. Она ещё не выглядела сломленной. Измотанной – да. Готовой упасть прямо на землю – без сомнения. Но сломленной – нет.

– Сколько ей даёшь? – спросил он у Михаила, делая затяжку.

– Спорим, к выходным? – усмехнулся тот.

Роман хмыкнул.

– Спорить не будем.

Михаил удивлённо поднял бровь, но ничего не сказал.

Но на болтовню времени и не было. Пора приступать к работе. Вообще-то, Роману не обязательно приезжать сюда и помогать. Но он делал это во все дни, когда дела не требовали его безотлагательного присутствия.

В основном Роман помогал таскать тяжёлые вёдра, перекидывая их в кузов трактора, иногда и сам садился за руль, чтобы отвезти виноград к приёмному бункеру. Его тело знало все движения, мышцы помнили их с детства. Для него это простая рутина.

Саша взялась за очередное ведро и засеменила за ним. По какой-то причине она старательно делала вид, будто его совсем не замечает.

– Тяжеловато, москвичка? – бросил он, даже не оборачиваясь.

– Справлюсь, – процедила она.

Роман ухмыльнулся и сцепил зубы, чтобы не сказать очередную колкость. Он наблюдал краем глаза, как Саша упрямо несла ведро обеими руками, стиснув ручку так, будто от этого зависела её жизнь. И когда она, кряхтя, поставила его в кузов, он почти восхитился – но, разумеется, не подал виду.

Михаил, проходя мимо, довольно хмыкнул:

– Упёртая.

Роман только кивнул и вернулся к работе.

Ровно в 14:00, поднимая пыль, подкатил старенький ПАЗ. Рабочие, уставшие, но удовлетворённые, начали набиваться в автобус. Грязные, вымотанные и пахнущие крепким потом, они переговаривались и размышляли о том, что сегодня дадут на обед.

Роман стоял у своего УАЗика, лениво прислонившись к капоту. Когда Саша подошла ближе, он не сдержался.

– Могу предложить более подходящее городским жительницам такси, – выкрикнул он, хлопая ладонью по крыше машины.

Саша даже не замедлилась, лишь фыркнула:

– Спасибо, но я люблю путешествовать с комфортом.

Роман улыбнулся, глядя, как она забирается в душный ПАЗ, где наверняка ужасно пахло потом, пылью и машинным маслом.

Когда последний рабочий поднялся в салон, автобус громыхая, пополз по дороге, поле стало пустым и тихим. Только ветер пробегал по рядам виноградников, заставляя листья шуршать, словно они переговаривались между собой.

Роман остался на месте, не спеша покидать территорию.

Жара не спадала. Воздух стоял плотной стеной, наполненный запахом нагретой земли, терпкого винограда и чуть уловимого брожения – то ли сок начал играть в раздавленных ягодах, то ли это шлейф с производства.

Он вдохнул поглубже и сел за руль. Пора на обед.

***

Роман вошёл в столовую, распахивая тяжёлую дверь, и его тут же окутал знакомый запах – смесь варёной капусты, гречневой каши, наваристого компота и вкусных свино-куриных котлет.

Очередь уже растянулась от стойки до самой двери. Гудели голоса,на разносах лязгали вилки и ложки. Рабочие стояли вразвалку, переговариваясь, в воздухе витала усталость после смены и ожидание еды.

Роман привычно окинул взглядом пространство. Высокие потолки, большие окна, по которым стекали капли влаги, длинные деревянные столы, исцарапанные и отполированные руками тысяч трудящихся. Свет ламп бил сквозь засиженные мухами плафоны, делая помещение ещё более тусклым.

Ему не нужно было вставать в очередь. Он привык к особому положению, а потому направился к привычному месту – в дальний угол, где было спокойнее всего, а на столе уже стоял суп, гречка с котлетой и яблочный компот.

Он сел, облокотившись о тёплую деревянную поверхность, не спеша взял вилку и кусок свежего белого хлеба. Из этого угла он мог видеть всех, оставаясь почти незаметным.

Саша тоже стояла в очереди. Медленная, вымотанная, но с горделивой осанкой. Она взяла разнос дрожащими ладонями, получила свою порцию, а затем огляделась и замешкалась.

И тут её окликнула Ирина:

– Эй, новенькая! Иди сюда!

Роман не отвернулся, хотя сделал вид, что его это не интересует. Он видел, как Саша колебалась, как её пальцы чуть сильнее сжали край подноса, но в итоге она всё же направилась к женщинам.

Он перевёл взгляд обратно на свою тарелку, но продолжал изредка посматривать. Она ела медленно, без интереса. Ковыряла кашу ложкой, будто надеясь обнаружить там что-то, чего там никогда не было.

Михаил уселся напротив. Роман уловил его усмешку.

– Мой любимый момент дня!

***

После обеда был черёд самого приятного действа для рабочих. Роман вышел и снова смотрел, как Саша стояла в очереди, переминаясь с ноги на ногу.

Бухгалтер, низкий мужчина с невозмутимым лицом, зачитывал фамилии и выдавал заработанные деньги.

– Иванова!

– Синицын!

– Баранова!

Саша шагнула вперёд, расправила плечи, будто готовилась к чему-то важному. Как в её глазах мелькнула слабая надежда. Бухгалтер даже не поднял взгляд. Просто бросил перед ней одну купюру. Тысяча.

Саша моргнула. Замерла. Медленно перевела взгляд с денег на мужчину.

– Простите… Разве не две тысячи за день?

Бухгалтер едва заметно вздохнул, будто его утомляли подобные вопросы:

– Ты норму не сделала. Новенькие почти никогда её не выполняют. Постараешься завтра – будет тебе две тыщи. Следующий! Игнатенко!

Саша сжала пальцы, её спина напряглась, а уши раскраснелись ещё сильнее.

Она быстрым шагом направилась к Михаилу и выпалила прямо в лицо:

– Это ошибка?

Тот только пожал плечами.

– Нет. Работаешь мало – получаешь мало.

Она фыркнула, развернулась и ушла, сжимая в ладони несчастную тысячу. Роман уже знал, что за углом её ждёт приятный сюрприз, поэтому последовал за ней.

Саша стояла перед своим жёлтым «Матизом», прижав ладонь ко рту. Её машина блестела, как новая. Абсолютно чистая, словно и не было никакой глины вперемешку с грязью.

Она благоговейно коснулась капота пальцами, провела по идеально гладкой поверхности.

Роман не удержался. Достал из кармана яблоко, откусил и непринуждённо прошёл мимо, бросив:

– Не слышу благодарности.

Саша резко развернулась.

– Твоих рук дело?

Роман пожал плечами.

– Не знаю, может, добрая фея прилетала?

Саша вздёрнула нос, и Рома вдруг рассмотрел россыпь веснушек на нём.

– Спасибо, – буркнула она.

Он усмехнулся. Уже собирался уходить, но…

– Чуть не забыл.

Рома достал из кармана ключи с забавным брелоком Пикачу, подкинул в воздух, поймал.

Саша нахмурилась и отшатнулась:

– Это мой… Где ты его взял? Ты что, обворовал меня?

Роман опустил взгляд, едва сдерживая смех. Можно было снова съязвить, но правда была куда ироничнее всех его колкостей:

– Ты оставила его в замке зажигания. Признавайся: хотела избавиться от Пчёлки:

Саша поджала губы и выхватила ключи.

– Не твоё дело.

Роман тихо хохотнул, развернулся и ушёл.

Пиво, чебуреки и чайки

Жизнь Саши превратилась в рутину.

Первые дни были адом – мозоли на ладонях, спина будто чужая, всё тело ломило от усталости. Но потом что-то изменилось. Организм подстроился, движения стали уверенными, механическими. Она научилась распределять силы, перестала сутулиться, привыкла к весу вёдер и ритму виноградника.

Каждое утро – одно и то же. Подъём, скудный завтрак, поле. Затем обед, который к седьмому рабочему дню из столовской бурды превратился в самую вкусную еду в мире. Душ, бесполезное залипание в телефон. И очень ранний отбой. День сменял день. Всё стало привычным, и даже жара, казалось, стала менее невыносимой.

Только одна вещь выбивалась из этого однообразия.

Роман.

Его не было.

Саша не видела его после первого рабочего дня. Не встречала ни в поле, ни в столовой, ни во дворе. Он исчез, будто растворился. Вроде бы ничего странного – он тут большая шишка, наверняка занят кучей важных дел. Но почему тогда её так задевало его отсутствие?

Саша поймала себя на мысли, что поначалу просто не замечала, а потом вдруг осознала: она ищет его взглядом. Оборачивается в толпе, высматривая знакомый высокий силуэт, невольно прислушивается, надеясь услышать его наглый голос.

Почему её это беспокоит?

Она нахмурилась, с силой обрезая гроздь винограда. Щёлк. Ягоды упали в ведро.

Дело было не в нём. Просто в привычном порядке вещей. Он был здесь, а теперь его нет. Всё. Логично. Обоснованно. Никаких эмоций.

Но если всё так просто, зачем внутри поселилась эта глупая, раздражающая пустота?

Вечером, когда солнце клонилось к закату, Ирина вернулась в общежитие с довольной ухмылкой.

– По прогнозу завтра ливень, – объявила она, снимая с головы косынку и встряхивая волосы. – А в дождь виноград не собирают. Так что завтра выходной!

Редкость. Настоящая редкость.

Неужели Саша, наконец, выспится как следует? Жаль только, что заработать не выйдет. Она бережливо складывала деньги в маленький жёлтый кошелёк. Там уже лежало дорогих сердцу двенадцать тысяч рублей. Уже что-то! Но всё ещё слишком мало для покрытия долга.

– Давай махнём в посёлок? К морю сгоняем, чебуреков поедим, – предложила Ирина.

Саша приподняла голову с подушки.

– Посёлок?

– Да. Тут рядом ПГТ, минут сорок на автобусе. Отличный рынок, тёплое море, пиво холодное, чебуреки божественные. Короче, как тебе идея?

Саша замялась. Её тянуло к этой мысли, но часть её сопротивлялась: каждый рубль на счету. К тому же, она настолько устала, что предпочла бы провести день в постели.

– Не знаю…

– Да брось, – отмахнулась Ирина. – Ты же молодуха, в конце концов. Давай, повеселимся. Знаешь, сколько там парней симпатичных? Эх, я бы в твои годы…

Море. Последний раз Саша купалась в далёком детстве. Слишком заманчиво. В конце концов, можно ведь потратиться только на проезд и воду. Такие расходы ей точно под силу.

– Ладно, – выдохнула Саша, – поехали.

Прогноз погоды не соврал. Утром её разбудил громкий стук барабанящих по стеклу капель. Ирина уже не спала, ковыряясь в древнем планшете.

– Выспалась? Отлично. Вот, посмотри.

Соседка ловко поднялась и мигом уселась на Сашиной кровати. Саша попыталась продрать слипающиеся глаза и сфокусироваться на синеватом экране, который Ирина уже подсунула ей под нос.

– Карта осадков, – торжествующе говорила она, – никогда не врёт! Видишь? Завод целый день поливать будет, а в посёлке – солнышко!

Саша несколько раз моргнула, стараясь рассмотреть причудливые серые облака, покрывающие карту.

– Может, ещё немножечко поспим? – сонно пролепетала она.

– Ну уж нет! Поднимайся. Успеем на первый автобус.

Саша сонно перевернулась на другой бок, натянула на голову подушку и что-то невнятно промычала.

– Ну-ка, быстро вставай! – скомандовала Ирина, ловко сдёргивая с неё одеяло.

Саша простонала в ответ, но сдалась. Тело было ватным, но перспектива дня без работы, да ещё и с морем, звучала слишком соблазнительно.

Она лениво сползла с кровати, зевнула и потянулась, хрустнув шеей.

– Чего зависла? Собирайся давай! – поторапливала Ирина, уже натягивая удобные шорты и заправляя в них светлую рубашку.

Саша недовольно сморщилась, но всё же на ощупь добралась до шкафа. Быстро надела купальник, сверху накинула воздушный сарафан, сгребла в шопер кошелёк и полотенце.

– Ты хоть расчешись, а то как после урагана, – подколола Ирина, застёгивая часы на запястье.

– Ага… – пробормотала Саша, кое-как заколов непослушные кудри крабиком на затылке.

Взгляд упал на ключи от «Пчёлки», лежащие на столе. Она задумалась: может, всё-таки на машине? Но мысль о том, что придётся трястись по разбитой грунтовке или, того хуже, снова увязнуть в глине, мгновенно убила это желание. Пусть автобус. Так проще.

Пять минут спустя они уже спускались по скрипучей лестнице общежития, а ещё через десять вышли за ворота винодельни, где у остановки уже стояли несколько женщин.

Автобус оказался старым. Двери открылись со скрипом, выпуская запах пыли, бензина и старых сидений с выцветшей обивкой. Саша, стараясь не касаться ржавых поручней, первой забралась внутрь и плюхнулась к окну.

Когда автобус тронулся, за окном понеслись знакомые пейзажи. Виноградники сменились редкими домиками, затем – небольшими придорожными магазинами с кривыми вывесками. Мелькнули поля с подсолнухами, дальше потянулись живописные акварельные холмы. Дорога была неидеальной, автобус чуть потряхивало, но это даже убаюкивало.

Спустя сорок минут вид изменился: крыши стали выше, а у дорог появились ряды лотков с фруктами. Запах пыли в автобусе смешался с чем-то тёплым, маслянистым, вкусным.

– Ну вот, – Ирина бодро поднялась. – Приехали.

Автобус остановился у небольшой площади, где жизнь кипела уже с утра.

Рынок радушно встретил шумом и суетой: торговцы наперебой выкрикивали цены, заманивали покупателей, громко переговаривались между собой. В воздухе смешивались ароматы: спелые персики, свежий инжир, копчёная рыба, жирная самса.

Саша замедлила шаг, разглядывая прилавки.

На одной стороне рынка стояли длинные столы с фруктами: персики, грозди винограда, инжир, арбузы, сливы. Всё такое наливное, тёмное, будто само солнце впиталось в ягоды. Продавщица с массивными золотыми серьгами, весело улыбаясь, размахивала над ящиком кистью винограда:

– Девочки, давайте, сладкий, как мёд! Попробуйте!

– Ой, не-не, я уже смотреть не могу на виноград, – Саша замахала руками.

Продавщица настаивала: