
Полная версия:
Спасительный сосуд
– В общем, ты прав, есть небольшая проблемка, к сожалению, но я пока что не могу тебе рассказать, в чем там дело. – Все это Федя сказал, не глядя другу в глаза, но тут же, резко подняв взгляд от пола, добавил: – Но ты не думай – как только можно будет, я тебе первому расскажу.
– Ну, нельзя так нельзя, – пожал плечами Лешка. – Сказал бы сразу, а то всё «не выспался да не выспался».
Друзья почувствовали, что неожиданно возникшая неловкость оставляет их. Федька улыбнулся, Лешка хохотнул, и они вместе побежали к друзьям, которые уже играли в салки-стенки. До конца перемены оставалось совсем мало времени.
На этот раз сон навалился на Федю так неожиданно и резко, что он даже не взглянул на бутылку. Просто сознание выключилось в одном теле, а включилось в другом.
Не имея шеи, поворачиваться Феде пришлось всем телом. Так что со стороны он вряд ли выглядел грациозно.
– Ты не утратил своих человеческих привычек, – спокойный, старческий незнакомый голос зазвучал в голове.
Федя уже в который раз попытался хоть что-то ответить, но ничего не получалось.
– Не мучайся, сейчас ты никак не сможешь заговорить. Ты просто не знаешь, как это делать.
Пока старик говорил, Федя старался получше разглядеть пришедших или приехавших (мальчик никак не мог определиться, как же все-таки эти существа передвигаются). Чего-то конкретно отличительного он никак не мог найти. Вроде бы точно такие же существа-колокола, что и знакомый Плетьмикос, совершенно похожие друг на друга. Разве что кратерные головы имели какие-то отличия. Причем все они касались расположения кратеров-язв, а не их размеров. «Может быть, это я не могу их толком отличить, – думал Федя. – Ведь даже у нас на Земле люди одной расы с трудом различают представителей других рас». Призадумавшись, Федя не сразу понял, что перестал слушать старика.
– Тацирамос! Тацирамос! – Это ты или нет?
Федя опять безуспешно попытался ответить.
– А, землянин, ты тут. Я уж подумал, ты покинул это тело. Так как говорить ты пока не можешь, а хоть какой-то диалог поддерживать было бы намного интереснее, чем если бы я один тут бубнил, давай договоримся так: чтобы отвечать, ты будешь двигаться. Если «да» или согласен с тем, что я говорю, ты слегка двигаешься вперед-назад, если не согласен или хочешь сказать «нет», то вправо-влево. Идет?
Федя слегка подвинулся вперед, затем вернулся обратно.
– Ну и отлично.
«А почему бы руками-щупальцами не шевелить вместо такого передвижения?», только подумал мальчик, как тут же получил ответ.
– Можно было бы общаться с тобой с помощью рук, но ты пока, как мне показалось, не очень хорошо ими владеешь. А вот ходить ты явно научился.
Некоторое время все молчали. Может быть, они разглядывали Федю-Тацирамоса, как это делали бы люди, однако, не видя их глаз, понять что-либо было совершенно невозможно.
– Ой, кстати, я не представился, да и спутников своих не представил. Итак, меня зовут Караганис, а это мои спутники, – щупальцами он коснулся сначала существа слева от себя, затем справа: – Телегонис и Саратидис. Мы – специальная комиссия по контактам с иноземным разумом, особенно тех, кто пока что проживает на Земле.
«Почему „пока что“?», – хотел спросить Федя.
– Если мы правильно поняли – ты прибыл к нам с планеты, которую вы именуете Землей.
Непонятно было, то ли уточнял Караганис, то ли утверждал, но Федя на всякий случай все же проехался слегка вперед-назад. Хотя вполне могла существовать возможность того, что население еще какой-нибудь планеты назвало бы свою планету «Земля». Не зря же Вселенная бесконечно огромная. На таких пространствах все что хочешь может случиться или совпасть. Почему бы не быть множеству разных Земель?
– Так мы и думали, – утвердительно сказал Караганис.
Федя ожидал, что инопланетянин сделает утвердительный кивок, но шевелиться никто из них не пытался. Даже щупальца, которыми старик показывал своих помощников, скрылись в плечевых дырах и больше не появлялись.
– Было бы намного лучше, если бы ты сам все прочитал в наших книгах, но время у нас сильно ограничено. Попробую объяснить попроще. Если что забуду, мои помощники напомнят.
Никто из помощников не шелохнулся.
– Кстати, Плетьмикос, на правах старого друга вполне можешь поучаствовать в разговоре.
Вот сейчас в словах прозвучала некоторая насмешка. Федя сам не понял, как он это уловил. Вроде бы слова звучали как обычно, но оттенок речи заметно поменялся.
Старик явно был здесь самый главный, никто даже не пытался встревать в разговор, давая ему спокойно вести свою речь.
– Итак, как ты уже догадался, тело, которое ты используешь, дано тебе взаймы, то есть ты им пользуешься только потому, что мы это позволили.
– А точнее, позволил мой друг Тацирамос, – вмешался в разговор Плетьмикос.
– Точно так, – спокойно подтвердил старик. – Однако сделано это было не без нашей помощи.
Этим он как бы поставил Плетьмикоса на место. Но, как понял Федя, Плетьмикоса было довольно трудно чем-то обескуражить, раз он так легко решался прерывать речь этого весьма важного чел… инопланетянина (хотя кто и насколько мог быть важен на этой планете, Федя даже не представлял, он пытался ориентироваться на привычную земную модель, но здесь могло быть все по-иному).
– В общем, Тацирамос согласился поучаствовать в эксперименте и разрешил использовать свое тело для заполнения его инопланетным разумом, то есть тобой.
Феде показалось, что старик многозначительно на него посмотрел, однако из чего он это заключил, сам понять не мог, ведь, фраза «бросил многозначительный взгляд» никак не могла относиться к существу без глаз.
– Это честь для тебя, Тацирамос очень известный ученый и согласиться на такое ему было очень нелегко.
«А где же его разум сейчас обитает?» – хотел спросить Федя и на этот раз серьезно огорчился, понимая, что такой сложный вопрос задать пока что не удастся.
– Надеюсь, то огорчение, что я вижу у тебя, вызвано огорчением за разум нашего друга, а не по какому-то другому поводу.
Вопрос это был или утверждение, Федя не понял, да это оказалось неважно, так как Старик продолжил говорить:
– Но оставим Тацирамоса в покое, тебе с ним все равно никак не встретиться, подготовить другое тело для переноса сознания мы уже не успеем, хотя было бы очень даже интересно тебя с ним познакомить. Тацирамос любит всякие эксперименты, однако такое течение событий его может не очень-то устроить. Хотя у него теперь есть возможность понять, что же такое небытие, в котором он сейчас очутился. Мы же даже не пытались его сознание перемещать в тело землянина. Так что получается, что его сознание, запертое где-то глубоко-глубоко и совершенно не мешающее эксперименту, может получить довольно много интересной информации, которой, я очень надеюсь, он не преминет с нами поделиться, когда все закончится.
– Кхе-кхе, – прервал ученого Плетьмикос. – Вы, кажется, совсем забыли про нашего юного друга.
Вообще, Феде было очень интересно послушать старика, однако разобраться с тем, что же все-таки произошло, тоже хотелось. А учитывая то, что Федя в любой момент мог покинуть чужое тело и вновь очутиться в своей комнате, необходимо было поторопиться с объяснениями.
– Ладно-ладно, – несколько раздраженно словесно отмахнулся Караганис. – Молодому человеку иногда полезно послушать речь известного ученого.
Последовало некоторое молчание. Плетьмикос, видимо, больше пока не хотел раздражать старика, а тот, в свою очередь, вполне возможно, что и вспоминал, о чем он, собственно, хотел сообщить Феде.
– Дело все в том, наш новый, я надеюсь, друг, что… – Караганис сделал паузу. – Хотя не будем торопиться с такими определениями, как «друг». Когда ты все узнаешь, то вполне можешь посчитать нас своими врагами. Так что всему свое время.
– Да не тяните, Караганис, расскажите ему обо всем, а еще лучше – научите его поскорее говорить. – Плетьмикос не мог себя сдерживать, постоянно выдавая различные соображения.
На этот раз старик отнесся к тому, что его перебили, вполне спокойно.
– Может, ты и прав. Пойдемте со мной, по дороге я попытаюсь кое-что объяснить.
Он развернулся и пошел к едва заметной щели в стене, которая при его приближении разъехалась, превратившись в широкую и высокую дверь. По высоте в такой проем могло пройти Караганисов пять, не меньше, а вот по ширине – не более трех.
– Не отставай. – Плетьмикос подтолкнул Федю по направлению к дверям. Двое помощников замыкали процессию.
– Мы не просто так занялись проблемой вызова землянина. Мы… – Старик замялся. – В общем, на Земле должно быть уничтожено всё животное население.
Феде стало очень грустно за всех животных, он сразу же вспомнил Рыжего. Но долго грустить ему не пришлось, так как продолжение повергло его в шок:
– Всё, включая людей.
От такого заявления Федя притормозил и почти остановился. Если бы у него были ноги, то они бы наверняка сейчас подкосились, но… Где-то внутри образовался неприятный холодок.
«Как же так? Просто уничтожено, и всё?» Феде трудно было уразуметь неприятный ход событий. Он смотрел множество фильмов такого рода, и про уничтожение всего живого и про уничтожение всей планеты, но всё это были только воображаемые опасности. А тут…
– Подожди пока что пугаться. – Караганис обвил своим щупальцем Федю и медленно повел по коридору. – Программа уничтожения всего живого уже запущена, но совет пересмотрел свое решение. Земля нам на данный момент перестала быть интересной. Изначально мы хотели занять вашу планету под плантации нашей кормовой травы, но, когда процесс уже был запущен, нашими астрономами была открыта планета более удобная и более близкая кормовым целям. Так что на данный момент для нас совсем не обязательно вымирание всего животного мира Земли. Однако… – Обнадежив, старик тут же снова поверг Федю в пучину ужаса:
– Как я сказал, процесс уже запущен.
Федя моргнул.
Глава 5
– Как так? – Этими словами он встретил стоявшую рядом с кроватью маму.
– Что «как так»? Я тебя уже полчаса бужу, а ты никак не реагируешь. – Мама коснулась рукой Фединой головы. – Температуры нет, вроде бы и не употел. Странно… – рассуждала она вслух. – Опять вчера поздно лег?
– Да нет, вроде бы как всегда. – Федя зевнул. – Просто что-то сонный я какой-то. Наверное, учеба совсем доконала.
– Ага, ага. Хватит придумывать, собирайся быстрее. Еще пару минут полежишь – и позавтракать уже не успеешь. – По голосу и виду сына, мама быстро поняла, что с ним все в порядке, во всяком случае, на здоровье ему жаловаться вроде бы незачем.
Переход из другого мира в родной и знакомый несколько сгладило шоковое состояние, в котором пребывал Федя. Однако мысли никуда не делись. «Все живое на Земле будет уничтожено. Может, это все же такой сон? Может, это все привиделось?» Но если бы все в мире всегда решалось так просто: «подумаешь, всё сон, никаких опасностей не бывает, они могут только привидеться». В это Федя никак поверить не мог. «Лучше уж инопланетяне, чем с ума сойти, – рассуждал он. – Но с другой стороны, если всё правда, то нам грозит уничтожение… Или же нет? Ведь у инопланетян планы изменились, так в чем же теперь проблема? Эх, как неудачно все закончилось, теперь до ночи ждать и ждать».
От мрачных мыслей он почти отошел лишь на улице. Он не помнил, как умывался, не помнил, как ел и собирался, но он никак не мог забыть, что опасность нависла над Землей. О какой школе, о каких уроках можно было сейчас думать в такой ситуации! Федя старался как мог, настраивал себя, пытался убедить свое сознание, но ничего не получалось. Все валилось из рук, голова, совершенно не хотевшая думать о всякой ерунде, выдавала всякую чушь. Пару раз Федя даже опозорился, ответив совершенно невпопад на простой вопрос, но сейчас для него все это было неважно. Ему хотелось поскорее узнать, какова опасность и в чем она заключается, а для этого надо было поговорить с инопланетянами.
«Как жаль, что я могу с ними связываться только ночью, да и поговорить толком не получается. Они мне говорят что хотят, что их волнует, а я ничего у них спросить не могу. Эх, как бы мне научиться говорить с ними».
Так бы сонно и прошел этот день, если бы не маленькая неприятность. Федька умудрился споткнуться о брошенный под ноги рюкзак и скатиться по лестнице, больно ударившись голенью о перила и получив пару синяков на спине. Объективно говоря, это он еще легко отделался.
– Такие трюки в кино выполняют только каскадеры, – восторженно говорил Алексей. – Вот это да, ты бы себя со стороны видел! Эх, жаль, никто на мобильник не снимал.
Однако, как бы ни было приятно такое внимание, но нога болела очень даже прилично. Проходящая мимо учительница географии, не слушая никаких возражений, отправила Федю в сопровождении друзей в медицинский кабинет.
– Нам еще переломов не хватало!
Спорить с ней никто не решился.
Пришлось прыгать на левой ноге, постаравшись поджать правую как можно выше, чтобы не зацепиться за ступеньки. Держали его под руки Алексей и Володя (ну, Алексей понятно почему, а вот Володька всегда стремился быть в гуще событий, к тому же появился реальный шанс опоздать на очередной урок).
Медицинский кабинет оказался закрыт, что бывало довольно редко, обычно дверь здесь всегда нараспашку. Медсестра была доброй и отзывчивой, однако редко кто помнил, как ее зовут. Но так чаще всего и бывает в жизни – запоминают тех, кого боятся, и плохо помнят тех, с кем поддерживается хорошее отношение. А зачем их помнить, они и так будут хорошо относиться, в то время как страшного и злобного человека лучше не забывать, чтобы избежать его гнева.
Итак, дверь оказалась заперта, и Володька, как самый резвый, побежал искать медсестру. Честно говоря, торопился он не так чтобы уж очень. Вот-вот должен был прозвенеть звонок, а это означало, что чем дольше будет происходить все действие, тем меньше времени придется мучиться на уроке.
Алексей пытался развлечь друга посторонними вопросами и рассказами, но у него ничего не получалось, да это было и не обязательно, Федя и так находился далеко-далеко отсюда, в библиотеке инопланетного мира. Не по-настоящему, конечно, еще не пришло благоприятное время, но мысленно он весь был там. Подумаешь, больная нога, что значит какая-то травма перед уничтожением целого мира?
Федька понимал, что выглядит несколько глупо, однако ничего не мог с собой поделать. Он пытался отвечать Алексею, но чаще всего получалось как-то не в тему или невпопад. Алексей это заметил, и вскоре его речь сошла на нет.
Как Володька ни старался, но медсестру он нашел довольно быстро, в столовой. Не прошло и пяти минут, как Федькину ногу уже осматривали, а заодно и жалели самого Федьку.
– Как же это у тебя так получилось? Поаккуратнее надо, – говорила медсестра, ощупывая ногу, которая уже слегка опухла и посинела. – Здесь болит? А здесь?
Затем она выпрямила его ногу и надавила на подошву. Ощущение было неприятное, но терпимое.
– Судя по всему, перелома нет, а это самое главное, – констатировала медсестра. – Но нога болеть будет еще долго.
– Пару дней? – с надеждой спросил Федя.
– Да нет, неделю, не меньше.
Она достала продолговатый пузырек, обмотала его горлышко ваткой и отломила верхнюю узкую часть.
– Ой, что это? – подозрительно спросил Федя.
– Заморозка, – получил он короткий ответ. После чего медсестра стала щедро поливать больную ногу обжигающе холодной жидкостью.
– Больно? – участливо спросил Алексей.
– Да нет, просто холодно, – мужественно ответил Федя, хотя ощущение было не из приятных.
Когда процедура была закончена, из морозилки извлекли небольшую замороженную грелку, которую медсестра бинтом ловко привязала к больному месту.
– Видишь как интересно, – сказала она. – Предмет, предназначенный для прогревания, используется для прямо противоположных целей.
– А что там? – спросил Володя.
– Обычная вода, просто теперь она замороженная, – пояснила медсестра и обратилась к Феде: – С этой штукой посиди на уроке, а на следующей перемене подойдешь ко мне, вот тогда уже и забинтуем ногу по-настоящему.
Вот так момент невнимательности перешел в маленькое приключенье, а то, в свою очередь, в приличную травму.
До класса Феде помогли добраться друзья. Учительница, которую уже предупредили другие ученики, не сказав ни слова, махнула им рукой проходить. Оставалась еще половина урока, но опоздавшие ребята с трудом вникали в суть вопросов. Вовка всегда был невнимателен, а уж теперь и подавно ничего не желал слушать, больше думая о том, что он будет рассказывать на перемене. Алексей пытался не упускать ни слова, но и ему это вскоре наскучило. Что уж говорить о Феде, мысли которого с большим трудом возвращались в этот мир из инопланетного мира. Хотя травма сумела его отвлечь, можно было сказать, что болевые ощущения постоянно оказывали положительное воздействие, возвращая мальчика в существующую здесь и сейчас реальность. Как ни странно, но холод оказал очень хорошее воздействие, так что после урока Федя сам сумел дохромать до медицинского кабинета, где медсестра, уже поджидавшая его, быстро перевязала ногу, предварительно смазав опухшее место арникой.
– Это должно помочь облегчить боль и убрать опухоль, – пояснила она.
До конца учебного дня оставалось еще два урока. Как ни странно, Федя очень даже легко доучился оставшееся время, боль помогала сосредоточиться, а что еще надо было на данный момент? Погонять мячик после уроков при такой травме явно уже не получалось, поэтому Федя, отказавшись от помощи Алексея, побрел домой.
«Как удачно получилось, – подумал Федя усмехнувшись, – Теперь можно будет спокойно дома поразмыслить надо всем».
И ведь это было совершенно верно. С момента пробуждения у Феди, по сути дела, не было и минутки побыть спокойно в одиночестве и осмыслить все то, что произошло с ним ночью.
Дома он первым делом полез в Интернет. И почему эта идея ему раньше в голову не пришла? Ведь, казалось бы, всё логично лезь во всемирную паутину и ищи, вдруг отыщется что-нибудь интересное и полезное по данному вопросу. Однако понять Федю было можно, он и сейчас-то сомневался в результате, а что было говорить пару дней назад, когда всё представлялось в совершенно нереальном и вполне себе волшебном свете. Да и как тут искать? На слово «бутылка» всплыло столько всякой ерунды, по большей части носящей рекламный характер, что найти в этой куче бесполезного текста хоть что-то оригинальное не представлялось возможным. Тогда Федя принялся экспериментировать, вводя различные словосочетания со словом «бутылка»: «странная бутылка», «странная бутылка из-под кваса», «необычная бутылка», «необычные явления с бутылками» и еще много всяких сочетаний но, как и ожидалось, ничего путного из этого не вышло. Несколько минут Федя разочарованно глядел на экран, не зная, что бы еще предпринять. Вот-вот должна была прийти мама, а тут сразу и про больную ногу вспоминать придется, и ужинать. Так что вечер обещал быть насыщенным и без Интернета. Поразмышляв некоторое время, Федя решил пойти с другой стороны, и в ход пошли совсем другие варианты: «сны наяву», «реальные сны», «сны, которые сбываются», «сны и сновидения», «сон про инопланетян». Этот путь также привел в никуда. Сплошные сонники, гадания, астралы и гороскопы забивали всё что можно и нельзя, не оставляя ни шанса хоть какой-то более-менее полезной информации пробиться к Феде. Мальчик даже не пытался их читать. Единственное, на что его хватило, – это прочитать сонник. Значение снов впечатляло, но чаще всего текст относился ко всяким тарелкам или тому, что предстоит встреча с интересным человеком.
– С интересными инопланетянами я уже встретился, – прошептал Федя, усмехнувшись. – А вот про людей что-то ничего интересного не помню.
Заметно разочарованный, Федя откинулся на спинку компьютерного кресла. «Не везет, – подумал он. – Хотя, с другой стороны, если эти инопланетяне действовали так хитро, что никто и нигде ничего не заподозрил, то с чего бы чему-то подозрительному появляться в Интернете?» Однако успокоить самого себя такими рассуждениями у Феди не получалось. Ему никак не верилось, что на всю огромную планету Земля не нашлось хотя бы еще одного подобного случая. «Эх, как бы все-таки порасспрашивать этих инопланетян», – огорченно думал Федя, бессмысленно водя пальцами по клавиатуре. Плоские клавиши создавали приятное ощущение на кончиках пальцев.
Долго скучать ему не пришлось. В замочной скважине зашуршали ключи, сообщая мальчику о том, что мама вот-вот окажется дома. Федя вздохнул и, слегка хромая, направился к входной двери встречать маму. Ему еще предстояло как-то объясняться по поводу ноги. И ему как-то не верилось, что мама сразу примет его правдивую версию. Наверняка подумает, что на футболе травмировали. Так и получилось, и Феде пришлось применять все свои способности к переговорам, чтобы уладить эту досадную неприятность. Самой досадной оказалась невозможность объяснить, почему все так получилось. Ведь маме про зомби не расскажешь. В этом-то и крылось мамино недоверие, хоть Федя и говорил правду, но правда была лишь наполовину. Фраза «задумался, вот и споткнулся» как-то совсем с ним не вязалась. Хоть Федя и был обычным ребенком, но так терять связь с реальным миром у него никогда не получалось, ни специально, ни случайно. Именно поэтому мама далеко не сразу восприняла Федину версию как единственно верную. Она знала, что сын ее никогда не обманывает, но вот что-нибудь слегка утаить тот мог всегда. Тем более, если считал это «что-то» не очень важным. А важность того или иного события у детей и матерей может очень даже разниться. В конце концов неприятный разговор был закончен как раз тогда, когда тарелки с дымящимся пюре и жареной курицей появились на столе. Маму никогда не могли отвлечь от готовки ни споры, ни пререкания. Если уж она начала готовить, то никакое существенное или не очень существенное событие или разговоры не могли ее от этого отвлечь. Однако это не значило, что Федя сумел отвертеться только благодаря ужину, просто он хорошо знал свою маму и знал, как и про что надо рассказывать, чтобы ее убедить. Притом что он, в общем-то, никогда ей не врал.
– Как там уроки поживают?
Этот стандартный вечерний вопрос остановил вилку, наполненную пюре, прямо перед самым Фединым ртом. «Вот это ё-моё», – похолодел Федя. Из-за всяких там бутылок и Интернета он совершенно забыл об уроках.
– Ой… – только и смог он произнести.
– Та-ак… – грозно протянула мама.
– Я сейчас быстро, – пролепетал огорченный мальчик, запихивая в рот большие куски мяса. – Там совсем чуть-чуть задали.
Смысл последнего высказывания мама скорее угадала, чем поняла, ведь четко и внятно говорить с набитым ртом мало кто умеет, а уж ее сын в число чревовещателей точно не входил.
– Так. – Более миролюбивое «так» бальзамом прошлось по Фединому сердцу. – Не торопись, а то не хватало еще подавиться. Спокойно доедай и быстро за уроки. За полчаса управишься?
Федя отчаянно закивал. Полчаса срок, конечно, маловатый, однако где полчаса, там и сорок минут, а там и до часа недалеко. Честно говоря, на данную минуту он и не помнил, что задали на завтра.
После ужина он бросился к письменному столу и принялся за уроки. Письменных оказалось совсем немного («Вот повезло-то!»), зато по истории и географии задали очень даже прилично. Но кто же считает устные задания за серьезные уроки? Быстро проглядев пару абзацев по географии и не проникшись различными пластами земли, Федя долго изучал историю Древнего Рима, где нашествие варваров старательно уничтожало империю.
– Ну что? – Мама неожиданно заглянула в комнату (или же Федя слишком зачитался), заставив мальчика вздрогнуть.
– Ой, мам, ты меня прямо напугала, – сказал он, с трудом отрываясь от учебника.
– Тебя напугаешь, как же. – Мама улыбнулась. – Так что с уроками?
– Всё сделал, это вот, – Федя помахал книгой в воздухе. – Уже сам читаю, ради интереса, так сказать.
– Вот и славно. А так как время уже к одиннадцати, пора свой интерес сворачивать и убирать в рюкзак, чтобы завтра еще пригодился. А самому умываться и спать.
Федя сладко потянулся и кивнул. Теперь, оторвавшись от книги, ему и самому не терпелось поскорее лечь в кровать и заснуть. Опасное мрачное будущее снова встало перед его глазами. «Как бы тут всему человечеству не стать историей», – подумал он и, кинув учебник в рюкзак, побежал в ванную.
Ночь выдалась неспокойной. То под окнами долго лаяла собака, так что даже какой-то сосед с нижнего этажа проорал с балкона что-то злобное, заставив собаку тут же замолчать и скрыться куда подальше, то сигнализация у дорогой иномарки начала срабатывать каждые пять минут.
«В такой нервной обстановке я всё ночное время зазря потрачу», – обиженно вертелся с боку на бок Федя. Он пытался класть подушку себе на голову, закрывая ухо, но и это не спасало, к тому же голове становилось жарко, да и дышать в таком положении было совсем неудобно. Наконец Федя решил смириться с происходящим и просто лежал, глядя в окно. Можно было бы снова о чем-нибудь порассуждать, но думать совершенно не хотелось. Хотелось просто лежать и смотреть на надвигающуюся ночь. Погрузившись в какое-то медитативное состояние, мальчик и сам не заметил, как заснул.