Убивая время

– Я не мог, нет… Даже несмотря на то, что меня назначили заведующим, я просто…

О серую ладонь разбилась звонкая капля. Теодор опустил голову, из его глаз побежали слезы. Они стекали по щекам и мерно покрывали морщинистые пальцы, собираясь в их складках.

– Если бы у меня было немного больше времени… Если бы я уделил ей немного больше времени…

Голос проехался по ушам наждачным скрипом. Теодор хлюпнул носом и вытащил из кармана замызганный носовой платок. Громко высморкавшись, сложил его пополам и утер капли. Растянутый кардиган с заплатками на локтях смотрелся на нем будто мешок. На скамье рядом лежало два цветка незабудки.

– Я совсем с вами заговорился. Мне ведь нужно навестить Марию.

С кряхтением Теодор поднялся, подхватив цветы. Джек помог ему, подав руку.

– Моя Мария сегодня не пришла. Придется навестить ее мне.

Сильно опираясь на трость, Теодор похромал вперед, еле шевеля ногами. Джек шел с ним рядом, поддерживая под локоть.

– Она не увидит вас.

– Пусть так, но я обязан ее навестить. Моя Мария там совсем одна, я не могу ее оставить. Помогите мне, в вас-то силы поболее будет.

Садовые галереи сменились скверами, после обратились темными коридорами деревьев. Их макушки пиками дырявили ночное небо, а впереди сияло лишь одно золотое пятно, оставшееся от света единственного фонаря. Там стояла молодая девушка с гладко зачесанными назад волосами. Она нервно оглядывалась по сторонам и то и дело смотрела на часы.

– Мария! Моя Мария!

Теодор вскрикнул радостно и одновременно отчаянно. Джек разжал пальцы – и Теодор захромал вперед, переставляя клюку. На четвертом шаге он отбросил ее в сторону, а на седьмом – уже бежал в распростертые объятия девушки.

– Мария! Ты пришла! Моя милая Мария!

Теодор обнял ее, она прильнула к его груди с мягким смехом. Они взялись за руки и поцеловались.

– Моя Мария, мне снился такой страшный сон. Кажется, я потерял сознание! Будто бы я постарел и прожил всю жизнь без тебя. А ты пришла и спасла меня, Мария!

– Ох, Теодор, ты такой глупый. Я же говорила тебе, что задержусь на смене.

– Как я люблю тебя, моя Мария! Я безумно тебя люблю.

Эпизод 4: Кощей

В игровом клубе звучала негромкая веселая музыка. Мело и Арни любили забредать сюда на выпрошенные у родителей деньги. Поочередно шмыгая носами, они подходили к стойке и всегда покупали десять фишек. Десяти хватало на два их любимых автомата с Крутым Джонни и Бесконечной магистралью.

– Нам десять!

Мело обладал высоким звонким голосом, которого он сам иногда пугался. Он кинул на стойку пару бумажек и выжидающе уставился на рослого продавца. Мело видел его впервые, хотя ходил в этот клуб пару лет. Продавец был очень стар, таким уже помирать пора, и худ: кожа скапливалась вокруг костей как у шарпея. Его глаз было почти не видно, зато улыбался он широко и ярко. Так, будто ему в губы запихнули дольку апельсина. Арни поежился и уцепился за рукав Мело. Арни был младше и не таким смелым.

– Сегодня у нас акция. При покупке десяти жетонов молодые люди могут получить бесплатный абонемент на всю ночь. Доступны любые автоматы. Желаете?

Старик выложил на стойку фишки, а рядом – прямоугольную карточку. Мело ее узнал: у Гая из параллельного класса была такая. Она давала свободный проход ко всем развлечениям, не только автоматам. Любые аттракционы. Папа Гая был очень богатый и позволял Гаю все. Конечно, Мело ему страшно завидовал. Его-то папа всего лишь работал водителем и развозил коробки с едой с утра до ночи.

Мело поднялся на цыпочки, его глаза зажглись радостью и недоверием. Первым делом он схватил карточку и тут же прикусил ее на зуб – настоящая.

– Офигеть. Круто как!

Мело воодушевленно подпрыгнул и глянул на Арни. Тот смотрел с сомнением, но когда и сам подергал карточку, завизжал, кинувшись обнимать Мело. Они предвкушали долгую ночь в зале. И совсем не думали о родителях, которые могут их потерять. За весельем они забывали обо всем.

– Спасибо, дядя…

– Джек. Можете называть меня просто Джек.

– Спасибо, дядя Джек!

Держась за руки, мальчишки побежали к Крутому Джонни. Этот автомат был популярным, обычно около него толпился пяток ребят, но сегодня место пустовало. Еще одно сказочное везение! Мело тут же встал за пульт. Но вместо того, чтобы привычно вкинуть фишку в прорезь, он сунул в соседнее окошко карточку. Автомат вспыхнул неоновым светом, а счетчик в правом верхнем углу закрутился с бешеной скоростью, пока не остановился на девятьсот девяносто девяти – максимальное число игр.

Все еще не веря своему счастью, мальчишки притулились ближе. Мело схватился за рычажок управления и нажал кнопку старта. Крутой Джонни появился на экране слева, держа наперевес тяжелый автомат. Первый уровень начинался в прериях. На заднем плане красовались насыпанные барханы, поросшие колючками, а впереди располагалась деревня разбойников, которую Джонни отправили зачистить. Джонни был элитным бойцом спецназа, среди всей отправленной группы выжил только он. Их вертолет разбился (эту сцену показывали в интро), но он продолжил задание и в одиночку отправился в деревню.

Стреляя направо и налево, Джонни устранял разбойников один за одним. Те прятались за деревянными ящиками, внезапно появлялись из-за дверей, а то и вовсе спрыгивали с крыш на голову. Джонни приходилось уворачиваться и прыгать. В такие моменты Мело остервенело жал красную кнопку, опасаясь пропустить удар. Жизней у Джонни было всего три на уровень, а восполнялись они только аптечками, какие еще надо было найти.

– Вали, вали его! – поддакивал Арни и хватался за плечо Мело.

– Не мешай! – огрызался Мело и сбрасывал ладонь друга.

В конце четвертого уровня вырос босс: дородный детина со свисавшим над ремнем животом. Его грудь украшал бронежилет, а в обеих руках он держал по автомату. Его особая атака заключалась в том, что он за раз выдавал две автоматные очереди. От них удавалось спрятаться только если вскочить на движущуюся панель.

Кривляясь, высунув язык от усердия, Мело покачивался из стороны в сторону, будто бы это помогало реагировать. Этого босса он еще не разу не проходил. Крутой Джонни отличался высокой сложностью, потому и был так популярен среди мальчишек. Стоило сказать “Я прошел свинью” (так в простонародье называли этого босса), как в глазах остальных это сразу прибавляло очков крутости.

Два сердечка исчезли, от последнего осталась половина. Здоровье босса опустилось до одного удара, и именно тогда он сдал свою проклятую атаку. Мело не успел вовремя прожать кнопку, и Джонни скоропостижно скончался, разлетевшись по экрану красными брызгами. Босс повернулся в анфас и звучно загоготал, широко открывая рот. Мело с психу пнул автомат.

– Мело, я хочу пить, – жалобно проговорил Арни.

– На и отстань.

Мело сунул ему помятую купюру, Арни отошел. Мело, сцепив зубы, вернулся к автомату. Стоять было не очень удобно, так что он подтащил высокий барный стул и сел на него. Ноги не доставали до пола, и он уперся носками в перекладину.

– Я тебе покажу!

Нахмурившись, Мело начал заново. Раз за разом он доходил до босса и раз за разом ему проигрывал. Он уже знал, откуда появятся разбойники, и убивал их на автомате. Его интересовала лишь одна цель, к которой он шел – свинья. Мело ненавидел его всеми фибрами души. Наконец, ему удалось одолеть босса. Тот рухнул на землю, жирное пузо колыхнулось волной. Мело победно закричал, вскинув руки.

– Арни, Арни, ты видел? Я его сделал!

– Ты крутой, Мело!

Арни сидел за соседним автоматом и играл в Бесконечную магистраль. На его экране катились дорогие машины, а кругом мерцали придорожные деревья, сменявшиеся афишами высотных городов. Игра поглощала его: синие и фиолетовые огни отражались в глазах. При этом он часто пил через трубочку.

Потерев вспотевшие ладони, Мело вернулся к Крутому Джонни. Его ждали новые уровни, на которые он раньше не попадал. Целый неизведанный мир, какой хотелось опробовать и узнать, куча врагов и еще больше приключений! Настоящий рай.

Уровни с городской застройкой промелькнули, не успел Мело и глазом моргнуть. Боссы попадались все хитрее и изощреннее, их было все сложнее устранить. Все нервы вытрепала канализация, где приходилось часто разговаривать с неписями.

– Мело, я хочу домой.

– Так иди!

Мело не обернулся, когда Арни прошел за его спиной. Он ответил скорее машинально, все его внимание съедал экран. Там из зеленой трубы вылез осьминог-мутант, разбрасывавший ядовитые кляксы. Мело весело и задорно прожимал кнопки на джойстике: он стал почти профессионалом. Когда-то осьминог завершал первую часть Крутого Джонни, но вот во второй, которую сейчас Мело проходил, он стал обычным мини-боссом.

После осьминога канализация кончилась и начались крыши. Здесь летали вертолеты, а с них палили спецагенты, одетые в одинаковые черные костюмы. Джонни перепрыгивал щели между домами и то и дело карабкался по пожарным лестницам. Мело крутил джойстиком во все стороны. Он потерял всего одно сердце на уровне, после чего вышел на финальный этап в небоскребе.

Под руку поставили стакан с соком. Мело, не глядя, выпил.

Офис главного босса располагался на последнем этаже. Сам босс стоял спиной к Джонни и смотрел из окна на город, простиравшийся внизу. Красное закатное солнце висело над горизонтом, а дома отбрасывали глубокие синие тени. Над головой босса появились субтитры: “Я ждал тебя, Джонни”. Джонни вскричал: “Ты ответишь за все!” И ринулся в драку.

От напряжения Мело придвинулся к экрану. Он почти не дышал. Сейчас он испытывал такие же эмоции, какие впервые почувствовал, победив свинью. Он был взбудоражен, сильно нервничал и пытался запомнить тактики. Босс прыгал от стены к стене, иногда из ниш вылезали турели, которые стреляли в Джонни. В такие моменты можно было прятаться за столом или прицепляться к потолку рукой-крюком. Атаковать следовало в промежутках, когда босс выдыхал от перегрузки. Но это лишь в первой фазе. Чтобы добраться до второй, Мело потребовалось шестнадцать попыток. К счастью, во второй части Крутого Джонни не требовалось проходить всю игру заново, достаточно было пробежать уровень. Потому дело пошло быстрее.

Босс сорвал пиджак, мускулистые руки обратились в ружья. После двух выстрелов с каждого из них босс грузно топал в направлении Джонни, попутно перезаряжаясь. Турелей по бокам вылезло еще больше. Бой оказался очень напряженным. В финальном ролике Джонни запихнул в рот босса гранату, и того порвало на мелкие металлические ошметки. Джонни криво усмехнулся в камеру и выпрыгнул в окно.

– Вот это бой, да, Арни?

Мело с удовольствием отодвинулся от клавиатуры и глотнул пива. Однако ему никто не ответил. Удивленно поведя подбородком, Мело не обнаружил Арни, зато рядом возник улыбающийся консультант. Мело прищурился: он стал подслеповат, потому ему было тяжело разглядеть лицо, но вот яркая улыбка от уха до уха ему точно кого-то напоминала.

– Вышла третья часть Крутого Джонни для VR. Хотите попробовать? Сегодня бесплатно.

– Да, конечно хочу!

– Пройдемте.

Оживившись, Мело подскочил со стула. За соседним монитором сидел худощавый парень лет двадцати трех и рубился в гонки. Мело походя подумал, что парень отстал от жизни да и вообще какой-то неприятный – грязные сальные волосы и замызганная пивом футболка. К тому же, от него плохо пахло. Пройдя мимо, Мело задержал дыхание и отвернулся.

Впрочем, получив VR-шлем, Мело быстро забыл о парне и погрузился в чудесный мир приключений. Контроллеры заменили клавиши, оттого автомат ощущался как настоящий в руках. Полное погружение. Мело отстреливал инопланетян, заселивших улицы родного города Джонни, и адски хохотал, когда их головы лопались с характерным хлопком. Ему нравилось, как выглядела зеленая жижа, остававшаяся после них.

Уровень за уровень Мело продвигался дальше. Он давно привык к механике, потому проблем почти не возникало. Игра его не удивляла, под конец он и вовсе заскучал. Последний босс оказался гораздо легче аналогичных из предыдущих частей. Мело устранил его играючи всего с седьмой попытки и разочарованно стянул шлем.

Запястья опутали провода, подключенные к нервным окончаниям. Сев, Мело вынул их. Сухие жилистые руки, дряблая кожа и крючковатые пальцы, постоянно болевшие – Мело не любил думать о реальности.

– Надеюсь, вы остались довольны нашим сервисом.

Улыбающийся консультант помог подняться с койки. Мело подслеповато нащупал очки и водрузил их на нос. Оглядевшись, он подсчитал закрытые капсулы с играющими – двенадцать штук – и, хрустнув позвонками, размял шею.

– А где Арни?

– О, он уже ушел.

– Вот как. Ну и мне тогда пора.

Мело пожал руку консультанту и направился к выходу, чуть покачиваясь. Его худое тело не было привычно к ходьбе, мышц почти не осталось. Он больше напоминал скелет, чем человека.

Джек проводил его долгим взглядом. Когда Мело исчез за разъехавшимися в стороны дверьми, Джек снял фирменный фартук, сложил его на столе и тоже пошел к выходу. Здесь он закончил.

Эпизод 5: Кривое зеркало

У Энн-Розмари были костлявые желтые руки. Они лежали поверх больничного одеяла двумя усохшими ветками и отвратительно выделялись на фоне безукоризненной белизны. Каждый раз, когда Энн просыпалась, она первым делом смотрела на свои руки, будто бы за время сна могло что-то измениться. Энн чудилось, что с каждым разом они становятся все меньше и худощавей.

– К вам посетитель.

Медсестра ненадолго заглянула в палату, Энн рассеянно подняла на нее взгляд. К старости ее разобрала дальнозоркость, потому появившегося в дверях человека она рассмотрела отчетливо. Тот был в коричневом твидовом костюме и широкополой шляпе. Он был моложе Энн, но она не могла с точностью сказать, насколько. А еще он ярко улыбался – зубы ровные, как на подбор, но слегка желтоватые. Явно вставленные, настоящие такими не бывают. В руке он держал диктофон.

– Добрый день, – просто сказал он и подошел к постели, присев на свободный стул.

– Эрик, это ты?

Энн прищурилась и повела рукой к посетителю. Трубки, уходившие в вены, качнулись, а вместе с ними и прозрачный мешок капельницы. В лице мужчины Энн привиделся племянник.

– Ты так давно не приходил! Ох, как же я тебя ждала.

Он никогда не приходил. Это тревожило Энн больше всего. Она не помнила, когда они виделись последний раз. Вероятно, позапрошлым летом. У Энн вечно не хватало времени.

– Знаешь, ты мог бы почаще навещать меня. Все-таки я твоя единственная родственница.

Энн сварливо посмотрела на посетителя. Тот, не снимая приклеенной улыбки с лица, поднял диктофон к подбородку и включил кнопку повтора. Приглушенный голос Энн расстроенно проговорил из затертого динамика:

– Я была не права. Я думала только о себе, и меня никогда не волновало, что происходит с тобой.

Энн задеревенела. В страхе пальцы прихватили простыню, забрав ее в кулак. Коротко стриженные ногти скользнули по ткани росчерком.

– Как это… Что это… Я такого не говорила, – задыхаясь, пробормотала она.

Мигнула и погасла зеленая лампочка записи, сменившись на красную. Мужчина нажал повтор, и тогда звук донесся снова:

– По совести говоря, мне всегда было плевать на тебя. Когда твоя мать умерла, я подумала: “Ну, и слава Богу”. Так она меня раздражала. Я тогда еще не знала, что мне придется о тебе заботиться. Эти полгода обернулись для меня сущим адом.

Язвительные нотки, прозвучавшие в конце предложения, настолько развеселили посетителя, что он запрокинул голову назад и громко рассмеялся. Его острый подбородок дергался в такт бурлению, извлекаемому из горла, и напоминал кваканье старой жабы на болоте.

– Нет, неправда! Я не думала так!

Энн приподнялась на подушках, забыв о болезни, снедающей ее день за днем, и яростно уставилась на посетителя. Пришедший не мог быть Эриком, ее чудесным Эриком, которого она знала. Эрик был добрым мальчиком, всегда послушным и спокойным. Он вырос хорошим человеком, стал ученым, обзавелся женой… Нет, это точно был не он.

– Кто ты?

– Можете называть меня Джек.

Мужчина вытер слезинку в углу глаза и опустил голову. По плечам Энн пробежал холодок. Она пожалела, что лежит в одиночной палате и что рядом нет медсестры. Пронеслась мысль нажать экстренную кнопку.

– Что тебе нужно от старой больной женщины?

– Ничего. Это вы нуждаетесь во мне.

Джек поднялся, подошел к датчикам с медицинскими показателями. Они равномерно и успокаивающе тикали, отсчитывая время. Джек усмехнулся и щелкнул кнопку записи.

– Уходите! – Энн прижалась лопатками к стене, с трудом сев. – Оставьте меня в покое!

Повернув голову вполоборота, мужчина скосился на нее и напоказ щелкнул выключателем. Хриплый голос Энн надрывно прокричал:

– Не оставляйте меня одну! Пожалуйста! Я не хочу умереть в одиночестве, мне так страшно!

Энн потеряла дар речи. Джек задумчиво стукнул пальцем по экрану – один из параметров сбился. Пульс участился. Энн приложила ладонь к груди и опустила взгляд на больничное покрывало. Машинально она подтянула его вверх, оголив узкие ступни, покрытые темными пятнами. Синяки расползлись по коже уродливыми пятнами, кое-где обратившись в пролежни. Энн крепко зажмурилась, принявшись повторять:

– Это все неправда… Этого не существует…

– Но я существую.

Джек ухватил двумя пальцами трубку капельницы и сжал ее. Жидкость, медленно поступавшая к телу, прекратила бег. Энн зашипела:

– Иди к черту, кто бы ты ни был. Ты меня не обманешь. Не знаю, что тебе нужно, у меня все равно ничего нет. Наследство? Ха! Да я бедна как церковная мышь! Друзей не осталось, родственников – один неблагодарный племянник. А я его кормила, содержала!.. Что бы ты ни хотел, ничего ты не получишь.

Она выплюнула слова отрывисто, слюна капнула на ворот больничного халата. Джек опять рассмеялся. При этом его вставные зубы щелкали, как удила лошади, когда та отказывалась идти вперед. Монотонно заговорила Энн из диктофона:

– Я копила на черный день, и он наступил. Меня отвезли в Швейцарию к лучшим врачам, но даже они не смогли ничего сделать. Я пережила три операции, одна из них на сердце, только зря. Я умираю, я это знаю. Я прожила жизнь как хотела, но я жалею о многом. Я бы хотела все исправить. К чему мне деньги, если за них я не могу купить счастье и здоровье? Я покупала за них любовь, она оказалась насквозь фальшивой. Если бы я могла, я бы хотела увидеть Эрика в последний раз. Я бы хотела извиниться перед ним…

– Прекрати! – Энн закричала, зажав ладонями уши. – Хватит! Остановись!

Ее плечи зашлись мелкой дрожью. Она заплакала, низко опустив подбородок. Рыдания рождались в самой ее груди и выходили наружу с тугим гулом. Внутри нее что-то безнадежно сломалось, и она совершенно не знала, как это починить. А механический голос из динамика продолжал:

– Я бы хотела, чтобы меня любили. Теперь я понимаю. Я вспоминаю, как ценила меня сестра, как она заботилась обо мне. Она всегда была рядом, поддерживала меня в трудную минуту. Я принимала это как должное. Я думала, так будет всегда. Я смотрела на нее свысока, но когда она умерла, лишь тогда я поняла, как много она для меня значила. Без нее в мире стало пусто. Лишь она одна действительно беспокоилась обо мне, только она. В память о ней я должна была заботиться об Эрике, подарить ему то, чего я оказалась лишена. Он слишком рано познал горечь утраты…

Энн закрыла ладонями голову. Крупные слезы падали с ее носа, мешались с соплями. Она утирала их рукавом, но они все продолжали течь, пока рубашка окончательно не промокла.

– Это не так, – словно в беспамятстве прошептала Энн, – я любила Эрика, я заботилась о нем.

– Чтоб он сдох, маленький паршивец, – ответил диктофон, – он забрал у меня любимую сестру. Я так и не смогла простить его за то, что она любила его больше, чем меня.

Опустив руки, Энн упала на подушки. Ее взор коснулся идеально-выхолощенного больничного потолка. Он был полностью серый без единого черного или белого пятна. Ничто в нем не выделялось.

– Зачем ты пришел, Джек?

– Ты хотела убить время.

Он вновь подошел. Энн всмотрелась в морщинистое загорелое лицо, сощуренные глаза. Робко сжала крепкую поджарую ладонь.

– Бог ли ты, дьявол ли ты, я не знаю. Дай мне взглянуть на тебя.

– Мои дни сочтены. Я хочу умереть без сомнений, – вторил ей динамик.

Джек отложил диктофон на стол и снял шляпу, обнажив лысую голову. Вблизи Энн видела хуже, потому откинулась назад, когда его глаза распахнулись. Холодный прищур скрывал чистую первозданную пустоту. За веками не было ничего.

– Ах, так ты и есть…

Договорить не дал кашель. Энн схватилась за горло и скрючилась, на простыню слетели капли крови. Воздуха не хватало, легкие напряглись спазмом, в глазах потемнело. Страшно покачнувшись, Энн обмякла. Сердце с болью пропустило удар и затихло.

Джек водрузил шляпу на голову. Датчики, с секунду назад бесновавшиеся, замолкли. Палата наполнилась звенящей тишиной, в которой шаги прозвучали громко и неуместно. Вбежала медсестра. Джек спокойно прошел мимо нее.

– Я просто хотела быть любимой. Разве это так много? – прокряхтел диктофон. Лампочка мигнула красным и погасла. Теперь уже навсегда.

Эпизод 6: Злая королева

Кэнди нетерпеливо разгладила складки кипенного подвенечного платья. Атлас скользнул по ладоням мягко и воздушно. Огненные волосы, скрученные в тугие завитки, выделялись на его фоне как капли крови на белом снегу. В дверь позвонили. Кэнди улыбнулась и царственно поднялась с узорного кресла.

Она спустилась по лестнице. Вуаль, брошенная за плечи, проехала по лопаткам, когда Кэнди отворила дверь. На пороге стоял поджарый мужчина средних лет в коричневом костюме. На его голове была шляпа.

– Я тебя заждалась, – проворковала Кэнди и подхватила его под руку.

Они вышли за порог. Каблуки перестуком прошлись по мраморному крыльцу. Кэнди опустила ладонь в потаенный карман и достала зажигалку. Пальцы с красными ногтями щелкнули колесико.

– Вы меня с кем-то спутали.

– О, я прекрасно знаю, кто ты, Джек.

Кэнди улыбнулась сквозь огонь как безумная и кинула зажигалку назад, не глядя. Пламя коснулось разлитого на ступенях бензина, а потом вспыхнуло, перекинувшись на дом. Оранжевое марево разобрало ночное небо, окрасив острые верхушки елей в красные оттенки.

– Пойдем?

Под руку они двинулись по аллее. Кэнди держалась за локоть Джека, Джек спокойно шел рядом с ней. Кэнди то и дело улыбалась и словно не разбирала перед собой дороги. Ей было все равно, куда идти.

– Как ты это сделаешь? Я хочу знать все в подробностях.

– Мы будем разговаривать. Ты расскажешь мне свои самые страшные тайны. То, что ты не рассказывала никому. Я буду внимательно слушать. Когда исповедь оборвется, все закончится.

Кэнди скривила губы и почти с укором посмотрела на него. Она рассчитывала на нечто большее, а беседа звучала скучно и уныло. Она планировала этот день иначе.

– И все? А что будет с ними?

– Мы их навестим.

Тут Джек улыбнулся широко и властно, костлявая ладонь прижала нежное запястье Кэнди. Настроение улучшилось. Приободрившись, Кэнди повела плечами, рассыпав локоны по вуали.

– Я хочу начать с Барни. Он такая заноза.

Они свернули на шумную улицу. Люди спешили по делам и совсем не замечали мирно прогуливавшуюся странную парочку. У дверей бара паслись подростки, вероятно, еще не окончившие старшую школу. На парнях были куртки футбольной команды, на девушках – обтягивающие короткие платья.

Барни выделялся среди всех. Высокий, с платиновыми волосами и модной стрижкой. Красавец, принц школы, отменный нападающий и сынок местного дипломата. К Барни уже присматривались агенты колледжей, его ждало блестящее будущее. Сейчас, ухмыляясь, Барни обхватывал за талию стройную брюнетку и что-то шептал ей на ухо. Та громко и вызывающе смеялась.

– Он всегда мне изменял, – с раздражением проговорила Кэнди. Ее жгучий взгляд прошелся по широким плечам и застыл на темно-серых глазах. – Да и в сексе был плох, но я ему не говорила. Эти мальчики такие хрупкие, знаешь?

С ее губ слетел сдавленный смешок. Джек ухмыльнулся на одну сторону, а Кэнди повернулась к нему, поднялась на цыпочки и прошептала в ухо: “Покажи мне”. Долго упрашивать Джека не требовалось. На их глазах развернулась целая жизнь.

Вот, Барни поступил в колледж, его отобрали в футбольную команду. Только звездой он не стал, наоборот. Если в школе он был лучшим, то здесь он стал обычным. Это его сломало. Он стал колоть стероиды и подсел на опасные витамины, из-за которых его в конечном счете вышвырнули. Разочарованный в сыне отец отвесил ему звонкую оплеуху и оставил на месяц под домашним арестом. В конце концов, чтобы исправить положение, Барни пристроили в посольство секретарем и заставили жениться на дочери партнера отца. Девушка не была красива, да и любви между ними не было. От возраста лицо Барни изменилось, покрывшись преждевременными морщинами, плечи потеряли былую мощь, а глаза остекленели. Смотря, как Барни тихо напивается вечером все в том же баре, в котором когда-то кутил молодым, лишь бы не возвращаться домой к жене и двум детям, Кэнди презрительно выдохнула.