Цвет будущего

             Колба (36,5%). Крыло Грина.

Два дня Владислав лежит бессознания в психиатрической клинической больнице, именовавшейся крыло Грина. Хотели построить больницу для душевно больных, но в процессе решили, что целесообразней отправлять их в другие города. Больницу стали перестраивать в большую поликлинику, но после наплыва людей с психическими отклонениями в 80-х годах выделили крыло.

На стойке регистрации:

– Ты провела собеседование? – обращался к пожилой медсестре.

– Неделю назад, вела в курс дела.

– То есть он знает свои обязанности.

– Да, но не знает ваших требований.

– Если хочешь сделать что-то хорошо…

– Делайте это сами.

Главный и единственных психиатр крыла пошел на обход пациентов.

– Когда появится, отправь ко мне в кабинет. – Говорит, отдаляясь от неё.

– Он неделю уже как работает. – Крикнула вдогонку. – Притворится, что не слышал.

В начале спрашивал как самочувствие пациентов, которые лежат в коридорах, среди желтоватых белых стен и обшарпанных полов, под сквозняками и флуоресцентными лампами, где горели через одну.

После обхода зашел в кабинет, там сидел "стажер".

– И долго ты тут сидишь? – спросил Вадим Ильиич Линк.

– Здравствуйте. Полтора часа. – Сказал парень с зализанными волосами назад, в красных кедах и с последствиями от ветрянки на лице, он встал..

– Сколько тебе лет? – Подошел к столу и стал собирать истории болезни.

– Двадцать один.

– Она с ума сошла что-ли. – Пробубнил он. – Пошли за мной, на ходу буду обучать и в следующий раз не опаздывай.

– Но я пришел вовремя.

– Я тебя не видел в кабинете.

– Понял.

– Истории справа твои с медсестрами, в день должен брать три истории и как минимум одному назначить лечение. – Парень взял три анкеты и они вышли, – Знакомься это Мария и Джоли. Будешь обучаться с ними.

– Брок, – он улыбнулся полноватым девушкам, – но я шел на вакансию медбрат.

– А будешь медсестрой. – Девочки хихикнули. – Если что-то не понятно спрашивайте старших медсестер, но не убивайте глупыми вопросами, их всего две осталось, работают с самого открытия. Остальные уволились, либо ушли на пенсию.

– Я не думал, что так много пациентов.

– Мы официально психиатрическая больница "Святого Николая Чудотворца", и поэтому сюда отправляют всех душевно больных с ближних городов.

– Но…

– Берете больных, которые лежат в палатах, в коридорах отдаете мне. – Они проходили десятки кроватей, где трясясь, лежали люди.

– За работу. – Он зашел в лифт, – и лифт для больных, без них ходите по лестнице.

– М-да, повезло с начальником. – Говорит он, но девушки ушли, разговаривая между собой.

Брок посмотрел первую историю и двинулся на третий этаж в 317 палату.

Зашел и первое что в глаза бросилось это ужасно ободранный линолеум, скрывающий бетонный пол. Все люди лежали привязанными к кроватям.

– Кто из вас Любовь Абрагимовна? – Молчание.

Никто и глазом не повел, женщина продолжала бормотать, другие спали, то ли притворялись. Он решительно повторил, но уже громче.

– Да справа лежит. – Сказала девушка с лохматыми волосами.

– Спасибо. – Он подошел к женщине, которая бормотала. – У вас сейчас прием пищи. – В анкете сказано, что больная потеряла ребенка и не может самостоятельно кушать. Это всё что там указано.

Он освободил её и повел к лифту. В столовой набрал куриного бульона, на второе гречки с печенью и кисель. Набор для сотрудников, не для пациентов. Кормил с ложки и часто опрыскивал её. Она глотала и жевала, но не останавливалась бубнить из-за чего давилась и кашляла.

– Скажи вслух. – Брок уверен, что не ответит и зачерпнул остатки супа.

– Почему я не проверила температуру. Теперь он мертв из-за меня. – Она посмотрела на него.

– Вы не виноваты, просто…он был слаб для мира, но ваша жизнь продолжается, вы можете попробовать снова…

– ЛОЖЬ. – Любовь опрокинула еду, встала и направилась к лестнице.

Блок за ней, хотел что-либо сказать или просто взять за руку, но не осмелился. Думал, возьмёт если она не туда повернет, но нет, вернулась на постель и сама пристегнула ноги, а он уже руки.

– Эй, парень. Ты можешь освободить меня. – Сказала та же девушка. – Я Амелия. Я нормальная, серьезно, здоровая.

– Я… я поговорю с психиатром.

– Нет, не надо с ним. Ты, ты новенький, тебя убьют, если задержишься допоздна. Освободи меня, прошу. Вместе сбежим.

Блок вышел.

– НЕТ…

Он направился к следующей пациентке…

– Ты идиот?

Изумлено смотрел на старушку.

– Больных сопровождать могут только медбратья, опасных санитары. А если бы она тебя пырнула? Вскрыла бы тебя как банку!

– Я…я не знал…

– Я… я не знал, – передразнивала старшая медсестра, – чем думал. Знаю чем. Изучи анкеты и поставь время приема, когда будешь и в какие дни их принимать, потом передай мне.

– Понял. – Так и сделал, правда, на стойке регистрации её не было и он оставил на столе.

Сел ждать в переговорной с анкетами.

Говорилось о мальчике страдающем гематидрозом.

*Прилеплены фото*

Какой ужас. В такой сильной форме разве бывает?! Он должен лечится в больнице.

Следующая: девушка с анозогнозией. Её помнит.

*Назначил на завтра встречу*

Глория Фичер: 68 лет, грубое обращение с младенцами; было досрочно освобождена, но с периодическим посещением психиатра. Последняя встреча 29 мая.

*Пометка: разузнать о посещаемости*

Следующая анкета: мужчина, который считает цитата "Освеженный массажист делал массаж кровью. Парализовал меня. Стал целовать спину, а потом съел меня."

Способ лечения: лоботомия.

*Назначил встречу на завтра*

Последний, ВИЧ/СПИД инфицированный гей. Возраст 40 лет. Страдает слабой степени шизофрении, мания преследования и уверенность, что каждую субботу его насилуют. По описанию пациента таких работников в Крыле Грина нет.

*Назначил встречу на завтра*

Кто-то постучал, Блок быстро собрал записи, прокашлялся и сказал:

– Входите.

Перед ним села привлекательная девушка, в запутанных белокурых волосах, и очень худая.

– Итак, в вашей анкете указано, что…– он посмотрел на фотографию, когда она пришла сюда, пухлые щеки, испуганный взгляд, сейчас в глазах лишь отчаяние и усталость и…– ничего не указано.

– Правильно, со мной за полгода так и никто не говорил.

– Почему?

– Вы мне скажите! Санитары меня игнорируют, как и эти сучки медсестры. Я в глаза не видела психиатра. – Она уставилась угол.

– Давайте начнем сначала, меня зовут Брок Норман. Вас?

– Я пришла сюда сама, вылечить гребаное обсессивно-компульсивное расстройство, а в итоге…– её глаза наполнились слезами, – в итоге, стало только хуже.

– О чем вы?

Она неуверенно задрала форму, где виднелись на животе большие синяки.

– Кто вас так? Санитары?

Она покачала головой и показывала дальше, теперь руки. Брок пригляделся на шрамы на пальцах, указательный больше всего, а на мизинце свежие.

– Сама?

Она кивнула.

– Лера. – Он записал. – Вы же не бросите меня?

– Нет, конечно. Расскажи, зачем это делаешь? Как будешь готова, я не тороплю. – Стал добавлять в анкеты новые пункты, точнее собрал все разбросанные в историях.

– Попробую, хоть и вряд ли поймете. – Он выпрямился и готов слушать. – Когда собираются убить человека, и тот осознает что сейчас умрет, загнан в угол и видит убийцу в лицо, вдруг происходит чудо, и ты спасаешься, но в памяти он будет жить и продолжит гнаться, разрушая тебя, – она вздохнула, Блок достал бутылку воды и протянул ей, Лера сделала два глотка, – у меня в сто раз хуже: Монстр пытался убить меня… ОНО оставляет пустоту в душе, наслаждается тем, как мы сходим с ума. Наносим себе увечья, чтобы заглушить невыносимую боль сменяющуюся пустотой. Вот что я чувствую. Сейчас я будто мертва, но когда вернусь в камеру, буду страдать, биться в истерике, – она делала много пауз, – пытаться умереть.

В последнее Блок не поверил, потому что шрамов на венах не было, да и видно, что она хочет выздороветь.

– Это сложно понять, но не значит невозможно. – Он что-то записал в историю. – Я узнаю, какие лекарства тебе давали, и в процессе наших бесед назначу новые.

– Ты в хороших руках.

Дальше Брок беседовал с ней как с обычной девушкой в кафе, интересуясь её жизнью.

– Увидимся завтра.

– Угу.

Смотрел в след, санитары зашли с ней в лифт, Лера бросила взгляд и двери закрылись.

Направился на пятый этаж по лестнице, оправдывал себя, что укрепляет здоровье. На стойке приема передал истории с датами.

– Анна сказала, чтоб сделал обход этаже и с результатами кВадиму Ильиичу.

– Хорошо. – Отошел на пару шагов и вернулся. – Я долже-н-н…

*Старуха вздохнула*

– Проверь у всех ли пусты контейнеры с таблетками, когда все палаты проверишь, выключишь свет. ВСЁ. Иди. – Сказала своими красно накрашенными губами.

*У кабинета к психиатру*

– Чего так долго?

– Из-за тебя опаздываю в ресторан. – Говорили разгневанные дамы.

– Сами чего не заходите?

– А ты как думаешь? Не пускают по одному.

– Пошли уже. – Сказала Джоли.

– Давайте истории пациентов. Рассказывайте..

– У моего много паранаедальных мыслей, которые вызывают суицидальные действия. Лечение: таблетки понижающие активность мозга и беседы.

– Какие таблетки, фирма, дозировка, а на какие темы разговоры, как начнешь, закончишь, вопросы?

– А-а-а…

– Ясно два из пяти.

– Но…

– Следующая.

– Нужно больше бесед и времени, я не могу…

– Нуль из пяти

– Следующий.

– Девушка страдающая обсессивно-компульсивным расстройством, в добавок нахождение без лечения и своей закрытости, появились симптомы шизофрении. Лечение…

– Я не говорил, что можно уходить! – Линк обращался к Джоли, которая приблизилась к вешалке. – Имейте уважение к коллеге. Продолжай.

– Лечение: кломипрапин, десять встреч на диагностику появления и лечение яркими жизненными примерами и…

– Три из семи. Свободны. – Брок догадывался, почему такая оценка (именно низкая), но он может лучше.

– Я хотел спросить? – Девочки уже без халатов открыли дверь.

– Стоять. Коллега задал вопрос.

Они яростно вздохнули.

– Почему Моя пациентка не получила помощь? Почему мальчик с гематидрозом лежит в психиатрии? и…

– Ты уже задал три вопроса. Больная сама пришла к нам, а могла бы узнать о количестве свободных мест и уточнить когда лучше ей записаться на прием, но нет сразу решила сюда переехать, словно этот коттедж своим древним видом излечит её. Дальше: все болезни начинается с головы. Узнай, как мыслит мальчик, что в последнее время его пугает или напугало. Если здоров психически, мы незамедлительно отправим в больницу. ВСЁ ВСЕМ ПОКА.

Девочки побежали к выходу, а парень не спеша, обдумывая услышанное, выходил.

Дома решил проверить сказанное, загуглил как лечится гематидроз, проверял множество сайтов. Падали последние лучи дня, поднялся ветер и деревья расшумелись. Прикрыл окно. После он вбил " в честь кого назвали крыло Грин". Снова пришлось полазить сайтах, потому что многие говорили о мистике. И нашел источник, которому поверил. Там говорилось, что Юрий Грин первый психиатр города и всех ближних местностей. Его убил уборщик, после этого случая всех сотрудников стали проверять на психическое состояние и крыло переименовали из "Святой день" в "крыло Грина". Видимо здоровых уборщиков нет, ведь крыло в ужасном состоянии. "Тело психиатра до сих пор не найдено."

Уже поздно, легу спать, завтра трудный день.

             Колба (44%). Запись на приём.

Лили корила себя, как могла выключить телефон. Она узнала, что сын находится в психиатрии на следующий день. С одной стороны немного, сосем чуть-чуть рада, что он не узнает как поздно она пришла, а с другой Влад два дня не приходит в сознание. Говорят, что скоро-скоро, но где это скоро, когда?

Перекусывала бутербродами, которые принесла Лизи, помимо этого были пудинги, яблочный пирог, холодец и прочее. Почему в случае чего-то плохого приносят еду?

Он приоткрыл глаза и смотрел, как Лили черепашьей скоростью поедает бутер. Ширма скрывала их или скрывались пациенты соседи.

– Я тоже хочу. – Сказал Влад и мать подскочила и обняла его.

– Ты так меня напугал. Я не знала что и думать…

– Всё в порядке. А…а где мы?

– В психиатрии.

– Почему здесь?

– Врач сказал, если хотим получить консультацию психиатра вне очереди то должны полежать неделю тут.

– Я не хочу…

– Это не обсуждается. Ты же мне не говоришь, что с тобой происходит.

– Но…

– Всё, я сказала. Ешь пудинг. – Она ущипнула пятно, Влад злобно на неё посмотрел.

Утром Брок распечатал новые анкеты, которые постепенно будет заполнять. Сейчас побеседует с мальчиком, имя которого не знает, оно утеряно.

Он в палате, мальчику запрещено выходить. Это наверно, единственный больной с личной палате.

На вишневой простынях лежал мальчик. Укрыт одеялом. Все части тела, которые были видны покрыты ярко-алым потом. В палате невыносимо душно.

– Привет. Я Брок Норман, а тебя?

– Били. – Он взглотнул.

– Долго тут находишься Били? – Чем ближе подходил Брок, тем сильнее был незнакомый запах.

– Два месяца.

– Это невозможно.

– Почему? – Он сглотнул.

– Гематидроз проходит быстро. Я хочу сказать, что раны должны были зажить давно. Почему…почему они не затягиваются. – Брок хочет заглянуть под одеяло, но тот мотает головой.

Брок аккуратно задрал одеяло и на свет предстала картина из желтых коричневых рубиновых красок. Десятки больших и маленьких гнойничков из которых он сочится, от одеяло растянулись прилипшая кровь с гноем, вонь разлагающегося тела ударила в нос и Брок наконец опустил одеяло. Били плакал, но и слёзы были кровавые.

– У тебя гемофилия и гематидроз, – в одном флаконе. – Тебя кто-то пугает?

– Монстр. – Он сглотнул. – Смерть.

Вопрос о родителях не осмелился задать.

– Он никто, он ничто. Не бойся того чего не существует и тебе станет намного легче…– На тему страха говорил часа два, получая короткие ответы. Потом направится в терапевтическую комнату, но прежде скажет медсестре Анне, чтобы заменила постель Били, провела дезинфекцию и связалась с родственниками.

Амелия ждала девять минут в комнате.

– Привет.

Она молчала.

"Возраст: Двадцать два года…      "Возраст: Двадцать два года…

Диагноз: анозогнозия…"      Диагноз: анозогнозия…"

– Сколько ты здесь?

– Год. – Хладнокровно сказала она.

– Ты употребляла спиртное?

– Нет.

– Знаешь, что указано в истории? – Он не стал ждать ответа, – что ты не можешь критически оценивать свое состояние.

– У меня нет зависимостей, а даже если бы и были, то спустя год ничего не осталось.

– Если тебе не оказывали психологическую помощь, если просто пила успокоительные, не значит, что избавилась от зависимости. Достаточно одного запаха и потом не остановишь от соблазна…

– Я здорова, и никакими зависимостями не страдаю. Я уйду отсюда либо с твой помощью, либо сама.

– Давай так, я узнаю, были ли у тебя какие-либо зависимости, если нет, то ты выйдешь в этот же день.

– Я ЗДОРОВАЯ…

– Я не буду с тобой разговаривать, если будешь кричать!

– Договорились. – Смотрела в густые темные брови Нормана. – Я тут помру. – Прошептала она.

– С тобой побудут друзья, пока я съежу домой, приму душ. Нормальную пищу приготовлю. – Лили надела ветровку.

– Хорошо.

С каждым днем ветер набирал мощь. Тучи ходили с серыми масками.

– Передавали, 8 метров в секунду. Будь осторожна.

– Хороша. Я ушла. – Она закрыла дверь, постояла немного…и пошла.

Буквально через 10 минут ворвались девочки.

– Он не спит, я же говорила.

– Вы пришли. – Улыбка сама собой появилась.

– А ты сомневался? – спросила Анна-Мария.

– Конечно сомневался. Ты видела, страшные коридоры, не больница, а заброшка какая-то.

– Рада, что ты в порядке. – Сказала Надя.

Её он не ожидал увидеть.

– Да. Напугал нас. – Фредова присела с краю, пока девочки стояли справа от него. – Мама считает, что ты споткнулся и влетел в зеркало.

– Сам та…

– Фредова!

– Что? Уже спросить нельзя?!

– Всё нормально. Я…мне показалось…вы подумаете, что я спятил.

– Да, куда хуже! Кались, давай. – Сказала Фредова.

– Я увидел как из головы растёт грибок, похожий на дерево только белое и начала раскалываться голова, тяжело дышать и…я увидел как из глаз что-то вылазит и…вы знаете, что дальше.

– О-о-о. – Растянула Фредова.

Они посмотрели на него с беспокойством в глазах, и Влад заметил , от чего стало страшно. Анна сгрустнула.

– И долго тут лежать? – Нарушила тишину Надежда.

Он выдохнул и сказал, что неделю.

И рассказал о том, что предстоит ему, а они поведали о корометражке Персидской.

– Как так можно! – Вскочил Влад, пытался, найди подходящие слова, но матов знал мало. – Ненавижу эту страну.

– Что теперь нам делать? – спросила Надежда.

– Мы должны доказать, что это ложь. Но как?. – Он вглядывался в окно в поисках выхода.

– Мы заманим его туда, где есть камеры? – спросила Надежда.

– Я думал на счет камеры в телефоне, но так тоже можно (ни у кого не было телефона для снятия видео).

– Как добудем доказательства, пойдем в милицию.– Сказала Фредова.

Девочки просидели пару часов с ним, обсуждая погоду, еду, быт Тейлоров. Стволы деревьев шатались под порывами северного ветра, тучи сгущались, скрывая солнце. Но друзья ушли и Влад остался один, не считая других пациентов за ширмой. Пытался удержать десятки мыслей в голове и разложить по порядку: завтра я запишусь на прием, в какое место и каким образом заманить мистера Ничто, как отреагируют родители, соседи, лишь бы поверили. Персик крутился в руке, но наконец он откусил.

– Я вам верю. – Сказал мужик, видна лишь высокая тень. Он заглянул через промежуток между ширмами: темное морщинистое лицо с грязной щетиной глазело на меня одним голубым глазом.

– Кто вы? – Влад не на шутку испугался.

– Том Фичер.

– Вы сын Глории Фичер?

– Верно.

– Соболезную. – Он немного расслабился.

– Ага. Я долго искал этого ублюдка и вышел на логово.

– И где?

– Здесь обитает, убивает и бог знает что еще.

– С чего вы решили?

– След из трупов привел сюда. Не в прямом смысле, конечно.

– И как давно вы тут?

– Две недели. – Он просунул голову, через щель, увеличив тем самым её. – Я хожу ночью, чтоб не мешался под ногами.

– Угу. – Том вернулся на свою койку.

Ночь тихо приближалась. Брок после не удачных поисков в архивах, пытался найти одну из медсестр…

– Стойте…э-э-э…

– Татьяна.

– Татьяна, где данные посещаемости Глории Фичер?

– Глория Фичер, Глория Фичер. – Она почесала голову, – вы думаете, что я запоминаю каждого больного?!

– Нет.

– Вот и всё. – Она пошла к лестнице. – Вы идете? – Он ринулся к ней.

На регистратуре выяснилось, что Глория так и не приходила с мая.

– Погодите, я то думаю, что-то знакомая фамилия. – Она стала копаться в картотеке, – её сын ждет своей очереди, у него…да у него умерла мать. То есть…

– Глория Фичер. – Под ложечкой засосало, – не знаете как или когда?

– Не знаю.

– Ладно. Спасибо. – Брок направился к скамейке, смотрел подноги. Заметил какой грязный пол. Желтовато-серые стены давили, он присел уже с головокружением.

Восемь часов вереча, зашел психиатр и сказал:

– Владислав?

– Я.

– Послезавтра прием в два часа дня. Запомнил?

– Да.

– В кабинете на первом этаже, беседка называется. Если не найдешь спросишь у медсестр.

– Угу.

– И не опаздывай.

– Хорошо. – Молниеносно отвечал Влад, который находился на грани сна. Думал, самому придётся искать его…

Влад не смог уснуть и пришлось слушать, как Том скребется у двери. Идиот стоит каждую ночь у двери, высматривая его. Даже не додумался затеряться до того как закроют двери. Хочется лечь под своё одеяло, среди знакомых ароматов, ждать, когда мама уснет и потом переключать на мультики, и засыпать под них; поскорее бы всё это кончилось…

Колба (51,5%). Что значит жить в Кеми?       Колба (51,5%). Что значит жить в Кеми?             Часть 1.

Лили Толстоногова зашла в дом, бегом поднялась в ванную и включила воду. В спальной собрала чистые вещи, закинула на стиралку и залезла в ванну. Регулировала воду, ели как накрутила теплую, намочила волосы и заплакала. Пыталась не скулить, хоть ей этого хотелось, била по лбу лейкой. Как могла второй раз поступить так с сыном и отцом… Десять минут размышляла какая дура была и есть и наконец, взяла шампунь…

В дом кто-то зашел. Лили замотала волосы в полотенце и голой шагала в спальню, легла и закрыла глаза, расслабилась; чуть-чуть не помешает. Кто-то поднимается по лестнице, и она слышит и облегчено вздыхает.

– Как ты? – Лили раздвинула ноги.

Саша Персидский стал расстегивать штаны, запрыгнул на кровать, снял футболку с кожаной курткой и воспользовался ею, как подростки пользуются дурами. Его обвисший живот прижался к плоскому и он, словно кролик беляк быстро водил задом…

Три минуты спустя оба лежал голые, Саша с одышкой, Лили в слезах.

– Всё хорошо. Всё будет хорошо. – Обнял её, но постепенно рука с живота тянулась к поднимающейся и опускающейся груди, такой мягкой, нежной…

Семья Викандеров собирала чемоданы:

Вещи дочери складывала Аделаида, пока та грустила на кровати.

– Мне тоже не хочется тебя отпускать, но отпуск папа давно планировал. – Говорит Аделаида, не зная из-за чего Анна не в настроении.

– Мы же заглянем к Владу по пути?

– Я скажу Авину. – Она заглянула в шкаф, – всё вроде собрала, и место осталось для игрушки.

– Угу.

– Я пойду, поговорю с Авином. – Пробубнила она.

Анна-Мария проверила, что мама спустилась и достала из подушки книгу "Такова жизнь", положила в чемодан под футболки, накрыла и застегнула. Спустилась, хоть и не хотела слушать, как они ругаются, снова.

– Я готова.

– Я еще не готов солнышко, подожки. – Сказал Авин.

Успенский собор. Убого выглядит снаружи и внутри. Изба без ножек. – Насмехалась Алиса Тейлор.

– Зачем мы сюда пришли? – Алиса до последнего надеялась, что пройдем мимо.

– Поставить свечку за здравие. – Сказала Лизи.

– Я не знала, что ты верующая. – Они зашли внутрь и запах сырого дерева ударил в нос.

– Нет, заставил муж. Да и когда скажу Лили, ей станет спокойнее.

– М-да. – Обе презрительно улыбнулись.

Лизи зашла в одну из комнат и говорит:

– Можно свечку за здравие?

– Сорок рублей за свечку и десять за записку.

– Угу. – Лизи протянула деньги и забрала товар.

– Записки будет писать богу? – Усмехнулась она.

– Имена.

"Владислав Толстоногов Александрович, Фредова Телкер Иоановна, Анна-Мария Викандер Авиновна."

Алиса вопросительно посмотрела.

– Другие обидятся, что их детей не вписала. – Она обернулась и стала искать скозь сотен горячих свечей свободное место. Зажгла и застыла, смотря на пламя.

– Всё?

– Да, пошли. Вечером бывает красивее.

– Александр, так звали мужа Лили?

– Да, – выдохнула она, – работает за границей, занимается импортом товаров и когда ехал домой якобы погиб в поезде, который сошел с рельсов в девяноста седьмом.

– В смысле якобы? – Они шли по рыхлой тропинке к машине.

– Никогда не верила этому лицимеру, – залезли в машину, – знаешь ли я всегда вижу людей насквозь, так вот узнала благодаря связям за границей и выяснила, хоть и через год, что его не было на поезде.

– То есть он живой? А Лили знает?

– Живой или нет, не знаю, мне все равно, а Лили я не рассказывала, не хватило храбрости, но из-за её сакрального отношения к нему порой хочется…

Лизи отвезла Алису домой.

– Спасибо, что поехала со мной.

– Кстати, а почему он не смог?

– Понос…ладно, пока.

– Пока. – Алиса подождала когда машина исчезнет из виду и вошла в дом.

– Лучше б делом занялась. – Сказал Джордж, не успела она и закрыть дверь.

– А ты прям сдвинулся с мертвой точки! – Он схватил девушку за руку, – Мы еще не женаты дорогая.

– Вот и не забывай это. – Вырвала руку из его тисков. – Мы даже не знаем, откуда начать.

– С реки…

Лили проснулась от холода, обнимая чужого мужа, она не согревалась. Светало, но теплых лучей солнца не видно. Надела трусики, лифчик и длинную кофту. Пошла на кухню готовить. Планировала Куринный суп и на второе запеченную картошку по-французски.

Вода с курицей кипела, закинула туда луковицу, морковь, свеклу. На противень разложила филе в майонезе со специями и сверху накладывала нарезанный картофель.