Чёрный дождь

Вспыхивает свет. Подъем! Ванна (б-р-р!), завтрак, комбинезон, лифт, подземка… Ну и народу сегодня, как никогда. Опять, наверное, нижнюю линию перекрыли. Половину дней в году не работает – то авария, то профилактика, то вода прорвалась… Работнички, чтоб им сдохнуть! И за что только налоги платим!

Духота, теснота, даже не уснуть… Да! Опять мне тот же сон снился! Всю ночь снился. Что же это такое? Долина, собаки, хромой вожак… светящиеся развалины… Может, я читал где-нибудь такое или в кино видел? Вроде нет… Скорей бы Макса увидеть, узнать, как у него.

Подземка выплевывает из вагонов слипшиеся комья людей и, облегченно клацнув дверьми, исчезает в темноте тоннеля.

Три лифта не работают, поэтому приходится ждать довольно долго, но вот я уже поднимаюсь на свой этаж. Интересно, а Максу снилось сегодня что-нибудь?

Коридор отдела пуст, все уже разошлись по местам. Дверь нашей комнаты приоткрыта, я торопливо вхожу – но кресло Макса пустое. Странно, он всегда приходит раньше меня, наверное, просто вышел куда-нибудь, вон и халат его на столе валяется. Из шкафа вынул, а переодеться не успел – вызвали, похоже.

Надеваю халат, проверяю датчики, сажусь в кресло, машинально нажимаю кнопки. Где же все-таки Макс? Тройной сигнал – начало рабочего дня. Теперь все лифты заблокированы, и между этажами можно перемещаться только по сцеплениям, а ими пользуются – исключительно сотрудники Службы Контроля. Если Макс опоздал, у него будут крупные неприятности… Впрочем, может, он у Начальника отдела? Поколебавшись, я нажимаю клавишу вызова.

Кабинет Шефа не больше нашей комнаты, но выглядит куда просторнее, ведь в нем всего один стол, кресло и два экрана на пульте – обзорный и канал связи. Ах да, еще терминал с дисплеем. Сам Начальник отдела как раз стоит у красной панели компьютера и сверяет какие-то цифры на экране с записями в блокноте. Услышав зуммер вызова, он недовольно оборачивается и свирепо глядит на меня.

– Ну?– резко бросает он. Это его манера разговаривать. Ни "здравствуйте", ни "до свидания"… Что поделать, начальников не выбирают…

– Доброе утро! – здороваюсь я, стараясь говорить энергично и уверенно, хотя вообще-то здорово его побаиваюсь.

– Ну? – уже более спокойно спрашивает он.

– Дело в том, что сегодня не вышел на работу мой напарник Максим Клейн…

– Это не ваше дело, – обрывает меня Начальник. – Предоставьте это администрации!

– Да, разумеется… – нерешительно пытаюсь продолжить я. – Но его вещи в комнате… Он просто вышел куда-то…

– Куда?

– Не знаю… Я подумал, может быть, вы его вызвали…

– Занимайтесь своим делом, – приказывает Начальник,– и не отвлекайте меня по пустякам. Все! – Он протягивает руку, чтобы отключить связь, но перед тем, как экран померк, я успел заметить, что он бросил на меня быстрый сочувственный взгляд, словно пожалел за что-то.

Некоторое время я сижу, уставившись на погасший экран, потом корчу рожу своему изображению в стекле и откидываюсь на спинку кресла. Вот так всегда, хочешь сделать как лучше, а получается только хуже. Выходит, я на Макса настучал… Да черт с ними со всеми! В конце концов, почему у меня голова должна болеть за других? Макс и сам не маленький, понимать должен… Но куда же он все-таки подевался?

Этот день тянулся удивительно долго. Может быть, потому, что я постоянно гляжу на часы: цифры на них словно замерли и почти не меняются. Но всему на свете приходит конец, и 16.28 на циферблате сменяется 16.29. Я выпрямляю затекшую спину и встаю из кресла. Сейчас прозвенит звонок, и я отправлюсь искать Макса. Он живет где-то неподалеку: как-то раз мы вместе возвращались с работы, только он сошел двумя станциями раньше. Ничего, найду. Надо ведь разузнать, что с ним.

Три резких сигнала. Тут же в коридоре слышатся голоса и торопливые шаги. Я поворачиваюсь к двери, и в этот момент резко звонит видеофон. Вообще-то мой рабочий день кончился, можно и не отвечать, но я все-таки нажимаю клавишу, и на экране передо мной появляется багровая физиономия Контролера в форменной фуражке.

– Добрый день! – Экран так и вспыхивает от ослепительной улыбки. – Если Вас не затруднит, загляните, пожалуйста, на минутку к Начальнику Службы Контроля. Административный этаж, сектор "А". Спасибо! – Экран гаснет.

Вот тебе и раз! К чему бы это? Вроде ничего за мной нет… А однако улыбающийся краснорожий Контролер – это что-то новое. Зачем же меня вызывают? Неужели из-за Макса?

Машинально собираюсь, прячу в шкаф халаты и выхожу в коридор. Пустой лифт забрасывает меня на самый верх. Тут мне доводилось бывать только один раз, когда поступал на работу, сразу же после Высшей Школы Техников – четвертый по баллам в выпуске! Но тогда я был в секторе "С" – Инспекции отдела кадров.

Очень похоже, только обивка стен и ковер на полу там светло-коричневые, а здесь нежно-голубые.

В коридоре ни души: тоже, видно, все поразбежались. Одна из дверей, почти в конце коридора, приоткрыта. Стараясь ступать бесшумно, что вовсе не трудно на таком ковре, подхожу и заглядываю внутрь.

На мое удивление, кабинет весьма скромный, ничего лишнего: стол, два кресла, куча экранов на пульте. На стене над столом – портрет какого-то старика с длинными кудрявыми волосами. Единственное, что отличает кабинет от других, – так это здоровенный, как в Вычислительном Центре, терминал Главного Компьютера Комбината, занимающий весь левый угол.

За столом, уткнувшись в бумаги, сидит забавный маленький человечек. Правой рукой он что-то быстро чертит на большом листе бумаги, а левой постоянно дергает свои и без того торчащие, как иглы у ежа, волосы. Я совсем по-другому представлял себе Начальника Службы Контроля, самого серьезного (если не сказать больше!) отдела на Объекте. И только две большие темно-синие звезды на рукавах его форменного комбинезона показывали, что я не ошибаюсь – передо мной действительно сам "Зоркий Глаз Комбината".

Зоркий Глаз закончил писать, удовлетворенно хмыкнул и неожиданно поднял на меня веселые маленькие глазки.

– Что стоим? – осведомился он. – Проходите, садитесь. Я сейчас.

Он собрал в папку разложенные на столе бумаги, сверху добавил только что дописанный лист, прихлопнул рукой и вдруг, подмигнув мне, приподнял папку на уровень моих глаз. Ничего не понимая, я с удивлением вгляделся и увидел на обложке свое имя, напечатанное большими черными буквами.

глава четвертая

Я лежу на спине и смотрю в темноту. Ничего не видно, и нет особой разницы – лежать с открытыми или с закрытыми глазами, но стоит мне зажмуриться, как веки почти сами собой раскрываются, так что лучше их и не закрывать. Спать совершенно не хочется, да и не уснешь, пожалуй, столько всего произошло за вчерашний день.

Часа три я у Зоркого Глаза просидел, не меньше. О чем он только меня не расспрашивал! Про папу, про маму, где родился, где жил, чем болел, как учился… И все с улыбочками, со смехом, будто я его лучший друг. Анекдоты рассказывает, байки разные – ну, прямо рубаха-парень! А мне отчего-то тоскливо сделалось, и чем он веселее держится, тем у меня на душе тяжелей… Ну, думаю, плохи мои дела. Видно, крепко ему от меня что-то понадобилось, раз он так распинается, да еще в нерабочее время… Но виду не подаю. А что делать? Как сказал один умный человек: "Оказавшись в одной яме с волком, не выказывай ему своего пренебрежения". Вот и ухмылялся во весь рот, головой кивал, как китайский болванчик, подхихикивал.

Только ведь он не дурак, быстро понял, что впустую время тратит, сразу серьезным стал и ласково так, но твердо говорит: "Сынок!" Ну, думаю, вот мы и родственники!

Значит, говорит он:

– Сынок! Ты умный, простой, талантливый парень, я буду говорить с тобой начистоту!

И началось… Про тяжелое положение в мире он мне рассказал, про угрозу делу демократии, про происки внешних и внутренних врагов, про высокий патриотический долг… Хорошо так говорил, со слезой в голосе, красиво говорил. Чувствуется, что не в первый раз говорит, наловчился. Потом к Комбинату и комбинатовским делам перешел. И так этот вопрос повернул, что вышло- термоядерные боеголовки, которые Комбинат выпускает, это чуть ли не единственный оплот мира во всем мире! Не было бы, значит, наших самонаводящихся пятисотмегатонников – все, хана стране! Набросились бы на нее со всех сторон алчные супостаты и разорвали на части. Растерзали бы. Заливается он соловьем, аж волосы топорщатся, как перья у голубя мира.

Остановился он передохнуть и произведенным эффектом полюбоваться – я, как положено, сижу, гляжу на него выпученными глазами, дышать боюсь – внимаю.

Вот тут он меня про сны и спросил. Как и что, когда началось и содержание – подробно. Удивился я, но виду не подаю – мало ли, откуда он про сны мои узнал и зачем они ему понадобились… Рассказываю, стараюсь ничего не пропустить, даже сам увлекся. И он слушает, не оторвется, глазами в меня впился и диктофон включил.

Все рассказал: и про Дом, и про Черный Дождь, и про кусты с лиловыми листьями, и про Стаю… А когда закончил, попросил меня он все это еще и на бумаге записать.

– Зачем? – спрашиваю.

– Надо, сынок, – отвечает. И объяснил, что, когда человек говорит, у него одна память работает, а когда пишет – другая. И ведь верно, начал я писать и много такого вспомнил, чего вроде бы и не знал раньше. Пишу, пишу – рука затекла, писать-то редко приходится. А Зоркий Глаз диск из диктофона достал – и к компьютеру. Все ясно, думаю, значит, и Макс тут побывал, только до меня, и назад почему-то не вернулся… Опять мне тоскливо стало, но виду не подаю, листочки аккуратно сложил, жду.

Начальник за стол сел, папку мою раскрыл и говорит:

– Не буду скрывать, сынок, дело серьезное. Ты парень простой, умный, я думаю, поймешь все, как надо. Ты про "Союз Одиннадцати" слыхал?

Только этого мне еще не хватало! "Союз" – это ж самая что ни на есть запрещенная организация. Тут ведь и разбираться особенно не будут – живо угодишь на Золотой Остров!

– Слышал, – говорю, – как не слышать! Бандиты они, государственные преступники. А он усмехнулся:

– Бандиты-не бандиты, а вот преступники – это точно. На вот, смотри, – и протягивает мне карточку, а там напечатано: "СТРОГО СЕКРЕТНО. ИНФОРМАЦИЯ ТОЛЬКО ДЛЯ СЛУЖЕБНОГО ПОЛЬЗОВАНИЯ СТАРШИХ СОТРУДНИКОВ ОТДЕЛА КОНТРОЛЯ БЕЗОПАСНОСТИ".

Я голову поднимаю, а Начальник кивает – ничего, мол, валяй, читай дальше.

"43/076. "Союз обеспокоенных ученых", более известен как "Союз одиннадцати" (по первоначальному числу членов). Основан в 1996 году группой нобелевских лауреатов (математика, физика, биофизика, физиохимия, биология, медицина). Первый руководитель – Хей Бергер (физиохимия, 1996 г.). Программа "Союза" – широкое использование новейших открытий и достижений научно-технического прогресса в борьбе против Оборонно-Промышленного Комплекса.

В деятельности "Союза" прослеживаются два основных периода. Первый легальный (1996 – 2003). Освещение программы и задач организации с помощью печати, радио- и телепередач, широкое вовлечение новых функционеров и сочувствующих. Издание собственного журнала "День завтрашний?". Организация забастовок и демонстраций на заводах и Комбинатах ОПК.

После Зимнего марша 2003 года на основании Закона об антигосударственных и подрывных организациях Скотта-Тимоти (1954 г.) деятельность "Союза" была запрещена, а штаб-квартира была разгромлена членами движения "Истинных патриотов". В результате этого произошел отток из рядов "Союза" большей части сочувствующих, но полностью ликвидировать организацию не удалось, и она продолжила свою враждебную деятельность, перейдя на нелегальное положение. Как удалось выяснить, этот вариант был заранее отработан руководством "Союза".

Второй (нелегальный) период длится с января 2004 года по настоящее время. Изменившееся положение привело к тому, что был сделан упор как на скрытый и явный саботаж, так и на прямые диверсионные акты. К сожалению, в силу специфики своей профессиональной подготовки многие активные функционеры "Союза" имели доступ к разработке и внедрению в лабораториях и на Комбинатах ОПК новейших образцов технологии производства Изделий, что позволило им выделить наиболее важные участки и наиболее уязвимые точки для нанесения ударов. Результатом этого явился целый ряд диверсий, к наиболее крупным из которых (по степени нанесенного ущерба) можно отнести: выведение из строя Объединенного Компьютерного центра, что привело к срыву очередного этапа ОМ (Оборонной Модернизации); авария на испытательном полигоне "Космической Гвардии", приведшая к практически абсолютному уничтожению опытных образцов разработанной модели; систематическое искажение исследовательских программ 1 и 1прим разрядов, а также публикация в открытой печати совершенно секретных данных, что не всегда удавалось предотвратить. Все перечисленное выше принесло ощутимый ущерб стране и в определенной степени затормозило необходимые темпы развития и усиления оборонной мощи государства.

В мае 2009 года была арестована часть руководящей группы "Союза Одиннадцати" и осуждена к различному сроку принудительной изоляции на Малом Золотом Острове. Во время транспортировки ими была предпринята попытка побега, при которой погибли двое охранников и пятеро из семи преступников.

По имеющимся сведениям, в настоящее время "Союз" готовит новую серию диверсионных актов, для чего проводит скрытое, но широкое внедрение своих агентов на предприятия Оборонно-Промышленного Комплекса.

Новым руководителем "Союза Одиннадцати" является врач-психоневролог Александр Корач (медицина, 1997 г.), дополнительные данные – код СХ 3806А".

Читаю я – интересно все-таки, а сам никак не могу взять в толк, при чем тут мои сны. Прочел, карточку Начальнику протягиваю, головой солидно покачиваю и брови хмурю.

Он усмехнулся, карточку скомкал и в утилизатор бросил. Хлоп – одна пластиковая пыль осталась.

– Понял? – спрашивает.

– Нет – отвечаю.

– И правильно. Молодец, сынок, что честно ответил. Не люблю я, когда слишком понятливыми прикидываются. А что ты не понял?

– Про "Союз" все, конечно, любопытно, – говорю. – Но сны-то мои непонятные при чем? Я же там ничего знакомого не вижу – так, ерунда всякая… Собаки, кроты, кусты…

– Так уже и ничего знакомого? – переспрашивает он и идет к терминалу. Вот, погляди, это по твоему рассказу получается…

Защелкал он клавишами, экран загорелся, а на экране- вот это да! Серая, бесконечная равнина, тучи над ней низкие нависли, как комья грязной ваты, солнце из-за них еле-еле мохнатый бок высовывает. Справа внизу – пятно лиловое, кустарник листья расправил, а на горизонте холмы какие-то, высокие холмы, бугристые и совсем черные. Выпучил я глаза, не могу понять – сплю или нет, а Начальник опять ухмыляется:

– Похоже?

– Один к одному! – отвечаю.

– И ничего не узнаешь?

– Вроде нет… Что-то чудится, а что – понять не могу…

– А если вот так…– и он нажимает кнопку на пульте.

Тут же, на моих глазах, картинка из странного сна начинает постепенно изменяться. Черно-серая земля покрывается травой, лиловые кусты сменяются аккуратно подстриженными деревьями, а самое главное – далекие бесформенные холмы начинают худеть, вытягиваться вверх и превращаться… Да ведь это же дома! Это же город! Даже дыхание перехватило.

– Город! – сиплю. – Это развалины Города! Я же чувствовал – что-то неправильно, что-то беспокоит…

– Да, – кивает Зоркий Глаз. – Это развалины Города. Вид со стороны бухты.

– А море где?

– А нет моря, – спокойно отвечает он. – Было и сплыло. Так выглядел бы наш город с высоты примерно двух километров после взрыва ядерного заряда средней силы.

– Но почему же мне все это снится?

– А вот тут-то, сынок, и собака зарыта…

Присел он на край стола и рассказал мне про операцию "Морфей".

То, что можно образы и мысленные сообщения на расстояние передавать, все знают. Теория "скачущих биополей" Петрова-Филби, энергетическая коррекция информационного шума – программа средней Школы. Но до сих пор никому не удавалось добиться стабильности передач. Никому не удавалось, а ребятам из "Союза Одиннадцати" удалось. А чему тут удивляться – у них одних только нобелевских лауреатов чуть не два десятка… В общем, разработали они у себя в лабораториях и собрали усилитель-ретранслятор биоинформации, и вот с его помощью по ночам страшные сны про гибель цивилизации в ядерном пожаре простакам вроде меня показывают…

Все это Начальник мне очень популярно объяснил. По полочкам, можно сказать, разложил. И такое меня зло разобрало! Нет, мне и самому многое в нашей жизни не нравится, но за каким чертом мне кто-то будет в голову, да еще во сне, всякую чепуху всовывать! Так ведь и свихнуться недолго! Ну, думаю, чтоб вас! Кто позволил надо мной опыты проводить: что я – морская свинка, в конце концов!

Киплю я от негодованья, а Зоркий Глаз взглянул исподлобья и говорит:

–– Это только начало, первый этап операции. Трансляция идет на целые районы города. Правда, не все пока ещё могут четко передачи воспринимать, но это уже дело техники. Постепенно будут сферу воздействия расширять, "сны" менять и формировать устойчивое общественное мнение. Ловко, а?

– Ничего не "ловко", – отвечаю. – Подлость это, и все, промывание мозгов. Мало ли, чего напридумывать можно, зачем же другим силой свои идиотские выводы навязывать?

– Что поделать, – пожимает он плечами, – так эти люди действуют. На все идут, чтобы своего добиться, чтобы страну ослабить. Сам понимаешь, кому это выгодно.

– Понимаю, – говорю, – что ж не понять…

– А раз понимаешь, то обязан нам помочь. Враг-то у нас общий. И не думай, что мы всех подряд зовем. К тебе тоже долго присматривались и проверяли, скрывать не буду, – и руку на папку положил.

Дорого б я дал, чтобы в эту папку заглянуть. Там ведь вся моя жизнь собрана, расписана, отпечатана и пронумерована. Каждый шаг на отдельной страничке отмечен. Правительственная программа "Все обо всех", девять ступеней доступа к информации о личности. Здесь, похоже, девятая ступень.

"НА ДЕВЯТУЮ СТУПЕНЬ ДОСТУПА ИМЕЮТ ПРАВО ВЫСШИЕ ГОСУДАРСТВЕННЫЕ ЧИНОВНИКИ (ПО СПЕЦИАЛЬНОМУ ЗАПРОСУ) И СОТРУДНИКИ СЛУЖБЫ КОНТРОЛЯ БЕЗОПАСНОСТИ (ПО СЛУЖЕБНОЙ НЕОБХОДИМОСТИ)".

(127-я поправка к Конституции).

Сижу я, как оплеванный, размышляю. Да что же делать, Господи Боже ты мой! И так плохо, и так паршиво. Одни за тобой с самого рождения следят, другие прямо в голову норовят забраться! Ладно, думаю, черт с вами! Правильно умные люди говорят: "Плохо плыть против течения в грязной воде", только зря тины наглотаешься. Махнул мысленно рукой и спрашиваю:

– Что я должен делать?

– А ничего, – отвечает Начальник, – живи как жил. Ешь, пей, гуляй, спи побольше, И жди. С тобой вступят в контакт.

– Кто?

– Те, кто сны показывает.

– А если они не появятся?

– Появятся, не волнуйся. Обязательно появятся. Должны же они знать, как на тебя их "произведение" подействовало.

– Так что ж они раньше этим не интересовались? Он усмехнулся и отвечает:

– А с чего ты взял, что они этим не интересовались? Они, сынок, это абсолютно точно узнали, в подробностях!

Тут меня прямо как ошпарило.

– Макс?! – шепчу. – Быть не может!

– Почему же "быть не может"? – Зоркий Глаз даже плечами пожал. – Так оно и есть. Максим Клейн – один из наиболее деятельных и опасных функционеров "Союза" по Комбинату. Он давно был под нашим контролем, еще с Университета. В последнее время от активной деятельности отошел, мы уж думали, что за ум взялся… Выходит, нет…

– А можно с ним поговорить?

– Нет, нельзя.

– Почему?

– Во-первых, это бессмысленно. Все террористы – фанатики. Он бы просто не пожелал с тобой беседовать. А во-вторых… Когда он понял, что выведен на чистую воду, то попытался покончить с собой. Сейчас его пытаются спасти в Реанимационном центре…

глава пятая

Похоже, что сегодня так и не уснуть. Зря только две таблетки снотворного проглотил. Эффекта никакого, а вот голова утром будет как свинцовая. Придется опять африкол пить, чтобы на работе не задремать. Хотя бояться мне вроде бы и некого – я теперь чуть ли не сотрудник Службы Контроля! Член "единой и дружной семьи", как Зоркий Глаз выразился.

Здорово он меня вчера огорошил, когда про Макса рассказал. Ведь вот что главное – и не то, чтобы нравился он мне особо, и не слишком близки мы были, скорее наоборот, сколько я злился на него: и за молчание, и за высокомерие… А тут вдруг как резануло – и обидно; что ж он надо мной эксперименты-то проводил? И жалко его: хороший он, все-таки, парень. Не могу объяснить, почему, а вот хороший, чувствую.

У меня раньше друг был. Давно, еще до Комбината. Чем-то Макс его напоминает. Высокий, волосы светлые… Меня после Школы Техников в систему ОПК распределили, а его – в Силы Обороны. Я уже потом узнал, что попал он на Юго-западный полигон, где наши Изделия испытывают. А год спустя (мы как раз новую серию в производство запускали) была большая авария. Такое случается иногда – редко, но бывает… В общем, я случайно на секторальную конференцию попал, видел отчет следственной комиссии. На каток похоже, только вместо льда – застывший базальт. Черный, горячий лед.

Тихо щелкнула входная дверь. Интересно, кому это не спится в такой час? Приглушенные шаги по коридору к ванной комнате. Все ясно, Служба Жилья. Вот тоже работка – не приведи Господь! Круглые сутки на ногах – то здесь, то там, дел хватает: течет все, сыплется – дома-то паршивые, системы жизнеобеспечения из строя выходят, да и мало ли что… Я вот работаю, через весь Город ездить приходится, а те, кто на соцпособии сидит? Целый день дома, ни одного живого лица рядом, сплошные телевизоры – озвереть можно! Вот и вызывают Жилищников по поводу и без повода – все-таки разнообразие, а иногда и приключение, особенно для одиноких, стареющих женщин. Во всяком случае, больше всего анекдотов про Жилищников ходит может, зря, а может, и нет.

В ванной тонко запела струя воды. Что, неужели все? Быстро, однако. Надо встать, принять работу, расписаться. Все равно не сплю, а завтра не нужно будет в контору заходить.

Смотрю на часы. Ого! Скоро утро. Время вроде и незаметно прошло… Ничего, днем бессонная ночь даст о себе знать.

Пол прохладный, ступать приятно. Подхожу к ванной комнате, заглядываю внутрь. Из крана с шумом вырывается широкая струя воды, закручивается, исчезает в отверстии слива. Трогаю воду рукой – температура нормальная, и только тогда замечаю, что рядом никого нет. Странно, а где же Жилищник? Я озираюсь по сторонам, но тут в квартире внезапно гаснет свет. "Только Этого еще не хватало!" – вслух думаю я, и как бы в ответ за моей спиной раздается тихий голос:

– Не пугайтесь, пожалуйста!

Ничего себе, "не пугайтесь!". Непроизвольно дергаюсь всем телом, хорошо, что в темноте не видно. Так можно и инфаркт схватить!

– В чем дело? Что вам нужно? Кто вы такой?

– Не пугайтесь, пожалуйста! – мягко повторяет голос.– Мне необходимо с вами поговорить.

– Какие разговоры в темноте? Что со светом?

– Свет будет через несколько минут. Но мы должны поговорить, пока его не наладили. Это очень важно и не предназначено для посторонних ушей…

– Что вы имеет в виду?

– Да у вас квартира просто нашпигована микрофонами, фонофонами и телекамерами! Вот и пришлось ненадолго нарушить энергоснабжение вашего блока.

– Кому это потребовалось запихивать ко мне микрофоны? Что я, кинозвезда?

–– Вы не кинозвезда, а микрофоны и камеры установлены теми, кто хотел бы помешать нашей встрече.

– Да кто вы такой, в конце концов? – все еще не понимаю я.

– Мне поручено переговорить с вами от имени Исполнительного Комитета "Союза Обеспокоенных Ученых".

Вот оно что! Все точно, мне Зоркий Глаз так и говорил – будут вступать в контакт. И бесцеремонно, как все, что они делают! Да что я им, кролик, что ли, бессловесный!

– Ну, – говорю, – и что же от меня глубокоуважаемый "Союз" пожелать изволит? Чего еще хотят? Мало того, что следят на каждом шагу, мало того, что в голову забираются, так и в собственном доме от вас покою нет! разошелся, аж самому страшно. Все ему высказал, что о "Союзе", о их методах работы, о снах этих дурацких думаю.

Душу отвел, молчу, дыхание перевожу. И он молчит. Ага, думаю, проняло!

Помолчал он и спрашивает негромко:

– Скажите, пожалуйста, откуда такой гнев, такая негативная реакция на мое появление? Ведь, насколько мне известно, никакого вреда мы вам не причинили, а операция со светом – вынужденная, и я еще раз приношу свои извинения…

– Да что мне в ваших извинениях! Объясните лучше, для чего было всякие ужасы из будущего придумывать и другим навязывать, да еще во сне? Ей-богу, лучше со Службой Контроля дело иметь – они хоть в мысли мои не лезут, спасителей человечества из себя не разыгрывают…

– Да, да, – соглашается ночной гость, – я так и подумал, что ваша бурная реакция имеет какое-то простое объяснение… Служба Контроля… Вот откуда и подробная информация о "Союзе", и слова злые, а главное, знакомые слова. Что ж, очень жаль – тем трудней нам будет понять друг друга, ведь для этого вы должны, как минимум, поверить нам.