скачать книгу бесплатно
– Да пошёл ты… – скривился он.
– Сам пошёл, – огрызнулся я, впрочем, уже почти примирительно, – Настя, извини!.. Мы просто две дубины стоеросовые…
– Пожмите друг другу руки, – очень серьёзно попросила девочка.
Мы не возражали.
– Миру – мир? – спросил я.
– Дружба – дружбе, – кивнул Миха.
Мы и не заметили, что уже стоим около кафе.
Нечего и говорить, что в кафе было самообслуживание. И, поскольку про деньги тут никто ничего не знал, всё было задаром. Потому мы набрали всяких вкусностей и уселись за столиком, а стулья тут же подладились так, чтоб нам было удобней.
– С подгужками хохила? – проговорил Миха с набитым ртом.
– Хохила! – беззлобно передразнила Настя. – Прожуй! Подавишься.
– А правда, мы про тебя ничего не знаем, – проговорил я, предусмотрительно прожевав кусок булочки и запив соком.– Ты в школе учишься? А в каком классе? А школы-то тут есть?
– Есть, конечно. В шестом учусь. И уроки у нас такие же, как у вас. Русский, математика, химия, физика… я ж вам про естественнонаучные законы рассказывала…
– Ну да… – буркнул я, – рассказывала. Ясно.
– А магию тоже проходите? – встрял Мишка. – Зельеварение там… трансфигурация…
Настя так и прыснула со смеха.
– Миша!.. Ну как тебе сказать?.. Вот у тебя дома есть… ну, техника всякая?
– Ну? – подбодрил её Миха. – Есть. И что?
– А то… Телефон, да?
– Да, телефон, ноут, пылесос, телевизор, холодильник… ещё целая куча всего… Уже ставить некуда.
– И?.. – Настя глянула вопросительно. – У вас в школе есть предметы такие – холодильники изучать? Или пылесосография какая-нибудь?
Мы засмеялись.
– Прости, – сказал Миха. – Это я книжек начитался.
В общем, в кафе мы провели с полчасика. Пока сидели, я с любопытством понаблюдал за тем, как управляются со столовыми приборами всякие копытные. А управлялись они ловко. При помощи напяленных на копытца маленьких перчаток-манипуляторов, заменяющих им человеческие пальцы. На моих глазах под управлением (так и хочется сказать: в исполнении!) двух зебр, что сидели напротив, эти пальчики, летая над тарелкой, мгновенно разделали пирог, а после отправили кусок за куском в рот. Я тут же подумал, что они, наверное, таким манером и письма в сети, ну, то есть, в «поле» пишут.
– Пора! – прервал мои размышления Боб.
Мы сыто заулыбались и вышли из кафешки.
– Так как? К Лиловому или к Оранжевому? – проговорил я, чувствуя себя витязем на распутье.
– Нет! – словно рубанул бобр; кажется, он уже успел всё обдумать. – Нам помимо зёрен много всячины всякой добыть надо. Наперво к пасечнику пойдём. За мёдом. Настя, как я припоминаю, пасечник – твой дядя?
Девочка кивнула.
– Тогда веди нас.
– И Элли снова повела их по дороге, вымощенной жёлтым кирпичом, – на память процитировал я.
– Дороти, – незамедлительно сумничал Мишка.
– Пусть Дороти, неважно, – великодушно согласился я.
– А я тогда – Арагорн, или ладно… Фродо! – Миха сделал вид, что примеряет на палец Кольцо Всевластия.
– Договорились, – сказал я.
– А Боб? – принимая нашу игру и сверяясь с «полем», спросила Настя.
– О, Боб, конечно, магистр Йода! Который нас всему учит, – заулыбался Мишка.
– Окей, – подытожил я, – тогда я буду дедом Мазаем. И вас всех спасу.
– Рад знакомству, дед! – Миха хлопнул меня по плечу.
– Принято, – рассмеялась Настя. – Пошли, Фродо и Мазай! Магистр Йода, вы тоже!
– С вами не соскучишься, – покачал головой Боб.
И наша компания направилась дальше.
– А «полем» научишь пользоваться? – обратился я к Насте. – А то тут наша сеть не ловит. Да и поучится хочется. Уж больно лихо у тебя выходит.
– А, ничего сложного, – ответила она. – Вот.
Девочка протянула руку вперёд и словно что-то схватила.
– Тут краткая статья про ваш мир, – она развернула синеватый полупрозрачный рулончик.
– Дети! – сурово прикрикнул Боб. – Я понимаю, что «поле» – это чрезвычайно интересно, даже захватывающе, сам люблю там покопаться, но нам, мягко говоря, некогда. Давайте игрушки на потом отложим.
– Так точно, господин генерал! – рявкнул Мишка. – На потом!
– Боб, ну щас, одну секундочку… – умоляюще протянула Настя. – Пробуй. Задумай что-нибудь и постарайся поймать. Для начала в руку лови, в голову – это потом научишься.
Я остановился, закрыл глаза. Почему-то вспомнился первый том Детской Энциклопедии – «Наша планета». Что ж… И тут же в ладони что-то затрепетало. Я сжал кулак, глянул.
– Ура! – закричала Настя. – Получилось! Читай!
Увы, текст про нашу планету имелся, но в нём зияли многочисленные белые лакуны. А поверху алела помаргивающая надпись: «Вход на страницу выполнен некорректно, возможно, это неполный вариант статьи. Через 20 секунд вы можете направить повторный запрос».
– Для первого раза не хило, – подбодрил меня Мишка.
– А то, – буркнул я.– Идём.
Я раскрыл ладонь, и листочек, вспорхнув, растворился в воздухе.
Минут через двадцать мы вышли на окраину городка, где малость на отшибе стоял домик пасечника. Хозяин сидел на ажурной веранде и пил чай. Приметив нас издали, он радостно замахал рукой. А ещё минут через пять мы уже сидели за круглым столиком рядом с хозяином и угощались.
– Ну, понял уж, понял, вы ко мне не просто… – проговорил пасечник, когда Настя сбивчиво рассказала ему о нашем деле, – а с просьбицей какой… Сказывайте уж…
Я достал телефон, открыл записную книжку, прочитал.
– Агатовый… – потерев нос, проговорил пасечник. – Хм… опосле дикого звездопаду… Дикий токо третьего дня был, а топерь когда?.. Через годок… и то – в лутшем случае… Я-то набрал, да… Но он-то впополам – агатовый и гагатовый. Впротчем… – он пощипал себя за бороду, – выход есть! Подложу под медогонку гагата, а агатовый наверьх сберётся. Я его и вычерпаю осторожненько. Прям ноне и займуся. И художнику снесу. Так что, робяты, не беспокойтеся! Сделаю!.. А вот… что с иными вашими гридиентами поделать?.. Про много не ведомо… Но… Как там? Фиалковая пыльца?.. А знаю, кто споможет! К смотрителю ступайте, на маяк. Знамо дело, есть у него. А нет, так сдобудет… Настюха, егоза, ты-то как?
Глаза его слово засветились. А что ж тут удивительного? Была б у меня такая племяшка, я б тоже сиял.
– Всё хорошо, дядь, мама-папа в норме, в школе тоже. Ты б к деду зашёл, а? Он по тебе скучает.
– Да, тут ты права, – развёл руками пасечник. – Зайду. Вот мёд понесу и зайду. И вам всем мёду разнесу. А то получается, что сижу на ём, аки пёс на бураке… Ни собе, ни людям… Вы чайку-то подливайте. Я вам чичас щёлки покажу, это нас со смотрителем Чирики-Мигирики наснимали, когда мы в опрошлую середу аллейку вдоль горизонта ладили. Ох, знал бы кто, как там всё в упадке! Всё покошено, всё вкривь да вкось!.. Сердце аж зашлось, егда поглянули!.. Ну, мы и давай – и скамьи подчинили, и деревов насажали, и поподмели окружно… Натягались так, что спина цельну седмичку ныла. Но оно ж, коль не мы – то хто? Оно ж, кажный с собя зачинать должон, а не на соседа кивать… он, мол, мызгун да оболтус, так и я таким же буду… Ежли мы этак мыслить заначнём, то тут-то нам и хана…
И он разложил перед нами стопку «щёлков». Как говорится, до и после. Что тут сказать? – молодцы деды! Горизонт после их работы просто блестел – ни тучки, ни пылинки, ходи себе по нему и радуйся! Я, конечно, поймал себя на мысли, что горизонт – это воображаемая линия, где небо как бы сливается с… и так далее… Но в этом мире она – линия – как я только что убедился, воображаемой вовсе не была. А была чертовски реальной.
– Кстати! – спохватился тут пасечник. – Тень енота! Это ж вам как раз-то к Чирикам! У них животинных теней уймы! Они их уж под ноги заместо ковров швыркают.
– Так уж и бросают? – усомнилась Настя.
– Ну, мож, энто я загнул, – посопел пасечник, – но что много, то много.
– Дядь Петро, мы тогда пойдём. А то нам ещё кругом и везде надо. Ладно?
– Коли надо, то поспешайте. Я вам с собой перекус заверну – печеньку там… конфект… хрукту всяку-разную…
Мы поблагодарили, уложили «перекус» в рюкзаки и распрощались. Дедок он был, конечно, малограмотный, но очень славный, правильный какой-то, настоящий. Кабы все такими были…
– К Чирикам? Аль к смотрителю? – я невольно спародировал говор Настиного дядьки.
– Конечно, к маяку пойдём, – безапелляционно произнёс Боб. – Это поблизости.
– Так тут море есть? – спросил Мишка.
– Да, вон за тем холмом. Минут с полчаса пёхом. Кабы не дымка, так вы б его ещё с утёса рассмотрели… Не устали? Хотя, я в ваши годы…
Я глянул на часы. На них значилось 10. 15. Этак мы тут неделю проживём, а нас не хватятся.
– Квест нешутейный вырисовывается, – проворчал Миха, – пойди туда – не знаю куда, найди то – не знаю где.
– Благородный муж не ищет лёгких путей, – заметил я. – Или вы, Михал Юрьич подобного мнения не придерживаетесь?
– Ой! – Настя даже руками всплеснула. – Ты Юрьевич? Как Лермонтов?
– Интересное кино, – проговорил Миха. – А ты-то здесь откуда про него знаешь? Из «поля»?
– Нет! Он же был тут! Давным-давно, правда, моя пра-пра-пра… какая-то бабушка с ним встречалась. Он тогда ещё мальчиком был. Как вы сейчас. Даже младше. А я уж, конечно, в «поле» про него читала. И стихи его читала. Он мне очень нравится!
– И нам нравится, – сказал я. – Мы «Княжну Мэри» уже пять раз перечитали.
Мишка воздел очи горе и бросил на меня косой взгляд.
– У нас его рисунки есть, – сказала Настя. – Он даже, когда маленький был, уже тогда здорово рисовал. Я вам потом покажу.
– Фигасе, – присвистнул Миха. – Неизвестные автографы Лермонтова! Представляешь, сколько они могут стоить!
– Стыдитесь, Михаил, – грозно пророкотал я, – Этому миру неведома корысть…
– Да вот же… – улыбнулся Миха, – неведома… а потому не станем лезть в это болото со своим куликами. Пускай всё остаётся как есть.
И тут мы вышли на вершину холма.
– Взойдя в гору, – со значением произнёс Боб, – обрети не высоту, но – середину. Очень мне нравится придумывать красивые фразы!
А вид открывался невероятный! Лучилось всё – и море, и небо, и облака, и стаи птиц, и скалы. Цвета – розовый, бирюзовый, миндальный, яблочный, охряный, мандариновый – смешивались, переливались, взлетали и падали струйками и мелкими блёстками. Наверное, мы б так простояли долго, но спустя несколько минут нечувствительный к прекрасному Боб, снисходительно усмехнулся, откашлялся и скомандовал:
– А теперь все посмотрели направо!
Мы машинально повернули головы. Там, у самой кромки моря возвышалась – темная на фоне неба – башня маяка.
– Нам туда.
И мы, пытаясь смотреть под ноги, а не на чудесный пейзаж, пошли по тропе.
Мы машинально повернули головы. Там, у самой кромки моря возвышалась – темная на фоне неба – башня маяка.
Под горку бежалось весело, и вскоре, отворив скрипучую дверь, мы уже поднимались по узкой винтовой лестнице, пыхтя и держась за перила. Боб с нами не потащился, попросил, чтоб мы его втянули потом в корзинке, которая, он знал, у смотрителя имеется.
– Триста ступенек… – сказал он грустно, – это мне уж не по летам…
Когда мы, постучавшись, вошли, смотритель полулежал в кресле и, нацепив очки, читал какую-то толстую книжку.
– Здравствуйте, – сказал я. – Мы – по совету пасечника.
– Пётр Святогорыч – мой дядя, – добавила Настя.
– Рад вам, – вставая навстречу, произнёс смотритель. – Сказывайте, как звать вас, да зачем так высоко забрались.
– У нас бобр там ещё, – проговорил Мишка. – Нам его поднять бы.
Смотритель сделал пару шагов, выглянул в узкое окошко.
