скачать книгу бесплатно
– И из них вы минут десять провели в пещере, где время для всех общее, – сказала Настя.
– И как это понимать? – с некоторым облегчением, произнёс я.
– И понимать нечего, – весело прощебетала девочка, – у вас там минутка пробежала, а у нас – для вас – целый час прополз. Вот так!
Я думаю, что если б мы были знакомы поближе, то она б тут скорчила какую-то смешную рожицу.
– А если ты к нам попадёшь, тогда что? – я глянул на Настю.
– Зеркально. Наши как-то ходили. Тут – минута, там – час. Так что, всё нормально. И меня искать не начнут, если я у вас там на денёк… – она демонстративно выхватила из «поля» клочок спрессованного воздуха, развернула, прочитала, – ага, на денёк, как у вас говорят, «зависну»! – подытожила она.
Мы рассмеялись.
– А где Боб? – вдруг спохватился Мишка.
За разговором мы совсем про него забыли. А он ковылял далеко позади. Отстав метров на пятьдесят. По всему было видно, ходок из него неважный.
– Совести у вас нет! – прокричал он. – Несётесь сломя голову.
Мы остановились. Город начинался с радуг. Их невысокие переливающиеся арки стояли в ряд друг за другом и образовывали над дорогой анфиладу в несколько десятков метров длинной. Красиво было неимоверно.
– Сэлфи сделаем? – предложил Мишка и тут же вытащил телефон. – Идите сюда.
– Что сделаем? – переспросила Настя, впрочем, подходя.
– Фотку, – сказал я. – Щас покажем, не бойся.
– Ну хорошо, давайте.
Мы поставили Настю в середине, крикнули: «улыбаемся!»…
– Отлично! Вот, смотри.
Настя вгляделась.
– А-а-а… – протянула она, – так это щёлк!
– Ну, в некотором смысле, щёлк, – с улыбкой согласился я. – Мы так иногда и говорим: «щёлкнуть».
– Не, ты сказал «фотка», а мы говорим «щёлк». И… как это?.. Сэфа?
– Сэлфи, – подсказал Миха.
– Она, – засмеялась Настя, – так вот, мы тут говорим «себяшка».
Тут уж мы с Михой не удержались от смеха.
– Смешное словечко какое, – еле отдышался я.
– Хорошее словечко, – проговорила девочка с некоторой назидательностью. – Уж получше вашей глупой сафы!
Мы с Мишкой снова рассмеялись.
– Фиг с ним, – великодушно согласился я. – Себяшка – это круто!
– А можешь сделать? – сказал Миха.
– От нефиг делать! – принимая наш тон, ответила Настя. – Становитесь, только я, чур, снова в центр.
Мы опять придвинули друг к другу головы, улыбнулись, а девочка, протянув вперёд руку, щёлкнула пальцами.
– Всё!
– Всё? – переспросил я.
– Глядите.
Настя подхватила из воздуха синеватый лоскуток, развернула, разгладила. А нам осталось только ахнуть. Пожалуй, это было самое крутейшее сэлфи в мире! Мы там были просто как живые.
– Отпад, – только и сказал Миха.
И добавить к этому было нечего.
– Движение – оно, конечно, жизнь, – послышался сзади хрипловатый басок бобра, – но я себе по брусчатке уже весь хвост стёр.
– Боб, – сказал Миха, – может, ты это… домой пойдёшь, а мы сами… с Настёной?..
– И не надейтесь.
– А мы и не надеялись, – ответила за всех Настя, хихикнув.
– Ничего, – проговорил бобр, – у меня тут велосипед рядом.
Мы прошли сквозь арки и направились по улочке между ладных разноцветных домиков.
– Вот сейчас… это у нас… улица Радужная… – заговорил Боб, – через пять домов – поворот на Лунную… а там, где ворота с оленями, Красный и живёт.
В общем, пять минут – и пришли.
Я толкнул ворота, песчаная дорожка провела нас между кустов, если не ошибаюсь, жасмина, и мы оказались перед дверью.
– Звони! – сказал Боб.
Я оглянулся на Мишку, на Настю. Они кивнули. Мол, раз уж припёрлись, так что ж тянуть?..
Вздохнув, я дёрнул шнурок – тугую косицу из кожаных полосок с бахромой внизу. Где-то в глубине послышался тихий звон – словно пробили настенные часы. И двери открылись. На пороге стоял высокий сухощавый человек в каком-то расписном, едва ль не пиратском, сюртуке, красных ботфортах, в рубашке с пышным жабо. Я пошарил глазами, но шпаги на боку не приметил. Треуголки на голове тоже не обнаружилось. Лет ему было, пожалуй, около пятидесяти. По нашим меркам. Седые волосы, стрижка аккуратная такая с чётким пробором. Щёточка жёстких чёрных усов. М-да… Просто капитан Блад на пенсии. И это – Кощей?..
– Здравствуйте, – нарушила молчание Настя. – Мы к вам в гости. Нам поговорить с вами надо.
– Очень надо, – добавил я.
– Гости? – несколько удивлённо промолвил «пират». – Но гости… это же – замечательно! Проходите же, проходите, – он широко улыбнулся и сделал приглашающий жест рукой. – Чаю? Есть лимонады, соки… Скажите, как вас величать?
Мы скороговоркой назвали свои имена. И прошли в комнату, заваленную бумагами, книгами, инструментами. У стены, напротив окна, стоял мольберт с холстом, повёрнутым к стене.
– Мне морковного, – сказала Настя.
– А мне чайку с вишней, – проговорил Боб.
– Ладно, нам тогда лимонад, да, Мих? – я оглянулся на друга.
Мишка махнул рукой, мол, не против.
– С чем? – склонив голову, осведомился колдун.
– Ну-у… а с чем у вас есть? – сказал я.
– Со всем! – ещё шире заулыбался Кощей. – Но порекомендую со смородиной и корицей. Мне такой больше всего по нраву.
– Хорошо, спасибо, – буркнул я.
Всё страньше и страньше выходило. Говорящие бобры, это, оказывается, полная ерунда по сравнению с добрым Кощеем.
Между тем, хозяин похлопал в ладоши, и вокруг образовалась немалая суета. Чашки, ложки, бутылки замелькали в воздухе, одни напитки смешивались с другими, что-то сыпалось, звенело, подпрыгивало.
– Присаживайтесь! Угощайтесь! – Кощей указал нам на кресла; так и почудилось, что он мне сейчас подмигнёт.
– А теперь говорите. Так интересно узнать о целях вашего визита!
Он уселся напротив, закинул ногу на ногу.
В начищенном до блеска чайнике я разглядел задумчивую Мишкину физиономию. Он говорить явно не собирался.
– Мы вот с чем… э-э-э… в общем, тут такое дело… – промямлил я, краснея от собственного косноязычия. – Мы из другого мира, из того, что там – за пещерой. И у нас люди всё время воюют. И нам сказали, что вы…
– А, вот в чём… Извините, что перебиваю!.. Я вас понял! Говорят, что из-за меня скоро там у вас будет страшная война… и человечество себя в этой бойне уничтожит… Ядерная. Так у вас говорят?..
Я облегчённо выдохнул, кивнул.
– Жаль, чрезвычайно жаль!.. – грустно проговорил колдун. – И, видимо, да, моя вина в этом есть… но… если б вы знали, как я этому противлюсь! Не подумайте, что я тут с вами затеял игру в парадоксы и софизмы. Вот, полюбуйтесь!
Он стремительно поднялся, прошёл к мольберту, рывком развернул. С полотна на нас взирал, нарисованный чёрным и белым, сам хозяин.
– Автопортрет, – подтвердил он. – Я, видите ли, иногда пишу. Но в этот раз желание запечатлеть себя в красках было столь сильным, что я не мог ему противиться. И взялся. Взялся рьяно. А что вышло? Кляксы!.. Грязь, муть!..
Кощей развёл руками. Устало прошёл к дивану, присел.
– Я брал для этой картины самые яркие, сочные колера, но всё обращалось либо чёрным, либо белым. И никаким другим. Гляньте сами!
Мы встали из-за стола, сгрудились перед картиной. Портрет был разделён на две половины. Белую и чёрную. А посередине тянулась ровная серая полоса. Сказать по чести, я не разглядел на картине никакой мути, и клякс тоже. «Но он – художник, – мелькнуло в голове, – он так видит».
Он стремительно поднялся, прошёл к мольберту, рывком развернул
– Я долго об этом размышлял… но теперь я уже знаю, как это понять, – продолжил колдун.– Эти два цвета – это две правды. И они противостоят друг другу.
– Правда и ложь? – не понял я.
– Нет, нет, – тут же откликнулся хозяин, – не правда и ложь! Ложь тут совсем не при чём! Именно две правды. И они направлены друг против друга.
– Но как же так? – удивлённо сказала Настя. – Ведь так не бывает!
– Ещё как бывает, – подал голос Боб. – Это, знаешь, как если один видит шестёрку, а другой стоит напротив и видит девятку. И оба правы, хоть ты их режь!
– Точно! – обрадованный поддержкой, воскликнул Кощей.
– А серая полоска? Это всё-таки ложь? – спросил Миха.
– Не знаю… – Кощей виновато потёр подбородок, – возможно. Правды смешиваются на границе цветов, мнений, противоречий… И получается полуправда… или полуложь… Кто её разберёт.
– А чёрная правда – плохая? – снова подал голос Миха
– Нет. Просто другая, – ответил Кощей. – Вот у Константина глаза чёрные, они что – плохие?
Все посмотрели на меня.
– Хорошие у меня глаза, – сказал я с улыбкой, приподнимая веки.
– Конечно, хорошие, – с готовностью подтвердил колдун. – А чёрная смородина, на мой взгляд и вкус, лучшая ягода в мире. Так что… Но не в этом дело, – словно б спохватился он. – Дело в том, что я никак не могу закончить картину! Вот если я её всё-таки допишу, то все противоречия будут исчерпаны. И тогда миру больше не будет грозить война.
– Ясно… – сказал Боб. – То есть, не очень… Что мы можем сделать?
– Мне нужны новые, свежие, не побоюсь этого слова, истинные краски! – с жаром проговорил Кощей. – И я буду рисовать.
– Мы попробуем найти, – сказала Настя.
– Да, – произнёс я. – Попробуем.
– Видимо, нам придётся откланяться, – прокряхтел бобр, – tempus ждать не умеет…
– Увы, увы, – покивал хозяин. – Но я буду вас ждать!
Мы деловито попрощались и вышли. Боб тут же с необычной для него прытью метнулся к соседнему дому, залез в самую гущу кустов и через пару секунд выехал оттуда на трёхколёсном велосипеде.
– Так-то оно надёжней! – победно задрав подбородок кверху, гаркнул он. – Вперёд, друзья! За мной!
И нажал на педали. Нам ничего не осталось – только бежать следом.
Боб притормозил домов через тридцать.
