Жажда

– Хороший коньяк… – протянул хван, разглядывая бокал, в котором ещё оставалось полглотка прекрасного напитка.

– Спасибо, – выдохнул шас.

– Хорошая скидка…

– Рад, что тебе понравилось.

– Что тебе нужно?

Томба поставил свой бокал на столик и улыбнулся со всей возможной приязнью:

– Неужели так заметно?

– Я наблюдательный, – не стал скрывать Терс.

– Это профессиональное?

– Нет, с детства. Алтай – суровое место.

– Медведи?

– Сельское хозяйство: нужно знать, когда будет дождь, когда заняться прополкой… – Хван тоже поставил бокал и закинул верхние руки за голову. – Сельское хозяйство развивает наблюдательность не хуже занятия астрономией.

– Астрономией? – уточнил сбитый с толку Томба.

– Ты хоть представляешь, сколько во Вселенной звёзд?

– К-ха… – Несколько секунд шас смотрел в тёмные глаза хвана, пытаясь отыскать в них тень улыбки, не отыскал, вновь кашлянул: – К-ха… – Начал: – Мне нужен помощник…

И тут же был перебит четырёхруким. Не грубо, но твёрдо:

– Помощника ты можешь нанять по объявлению.

– Твоего уровня? – Магар хмыкнул. – Кого я могу нанять? И где? В интернете? Там можно отыскать посудомойку, курьера. Настоящие профессионалы объявления не дают – за ними бегают.

– Тебе нужен специалист моего профиля?

– Нет… То есть пока не знаю. – Шас почесал подбородок и без спроса долил в бокалы коньяк. – В первую очередь мне необходим специалист, способный провести умелое и деликатное расследование против жителя Тайного Города.

– Против тебя?

Шас вежливо посмеялся над не очень смешной шуткой и тем окончательно убедил четырёхрукого, что дело важное и срочное.

– О ком идёт речь?

– А ты примешь моё предложение?

Хван открыл было рот, но тут же его захлопнул, помолчал и произнёс:

– Если мы продолжим разговор, я опоздаю на самолёт.

– Я организую ночлег, – тут же произнёс Магар. – И возьму на себя все расходы по замене билета. – Пауза. – Если ты всё-таки соберёшься на самолёт.

Покладистость шаса поражала воображение. Томба уже предлагал на порядок больше, чем должен был, если исходить из его происхождения и положения в обществе, и Терс решил определить границы внезапно проснувшейся щедрости.

– Если я останусь, мне надо будет где-то жить.

– Об этом не беспокойся.

– Побеспокоюсь, – твёрдо произнёс хван. – Три года назад ты поселил Мубу в каком-то курятнике.

– Не совсем.

– Он рассказывал, что в комнате воняло навозом!

– Свинарник… – потупился Томба.

– Что?!

– Рядом оказался свинарник, – выдавил из себя шас. – Случайно.

На хвана он при этом старательно не смотрел.

– В общем, мы должны сразу обговорить, где я буду жить, – произнёс четырёхрукий, выдержав многозначительную паузу.

– У меня есть квартира…

– Покажи фотографии.

– Зачем?

– Муба описал, как выглядел тот гадюшник.

– Свинарник…

– Фотографии покажи.

– Я их дома забыл, – промямлил Магар. – Дома. У себя.

– Если я останусь, то буду жить в отеле, – поведал Терс и жёстко закончил: – Я скажу, в каком.

Несколько томительно долгих секунд в душе Томбы шла суровая схватка между шасом и шасом, закончившаяся безоговорочной победой обстоятельств над естеством прирождённого торговца.

– Ладно, – вздохнул Томба. И дополнительные расходы увлажнили его чёрные глаза печальными слезами. – Это всё?

– Мы ещё не обсудили гонорар, – напомнил Терс, не зная, что ещё можно стребовать с попавшегося на крючок шаса.

– Я помню.

– И скажи, почему ты не обратился к навам?

Тёмный Двор требовал налоги не просто так: взамен подданные князя обретали лучшую защиту, которую можно было получить на Земле. О могуществе навов слагали легенды, их умение решать проблемы вызывало зависть у всех Великих Домов, и в первую очередь Магар должен был обратиться к сюзеренам.

Но…

– В силу определённых обстоятельств я считаю привлечение Тёмного Двора преждевременным, – уклончиво ответил Томба.

В переводе с хитроумного это означало:

– Ты надеешься сорвать огромный куш, устроив аукцион Великих Домов, – прищурился Терс. – Но дело кажется тебе опасным. – Магар промолчал. – Что ты ищешь?

– Так ты принимаешь моё предложение или нет?

Прямой вопрос требовал по возможности прямого ответа.

– Приму или нет – будет зависеть от самого предложения и от гонорара, размер которого я назову, узнав подробности дела. – На этих словах шас уныло кивнул, показывая, что не ожидал ничего иного. – Но я клянусь, что всё, услышанное от тебя, останется тайной и я буду нести полную ответственность перед тобой за её раскрытие, – твёрдо закончил хван.

– Что ставишь?

– Моё сердце.

В комнате возник короткий всплеск магической энергии, которая скрепила созданное заклятие обещания настолько прочно, что его не смогли бы разорвать даже лучшие маги Великих Домов, и Томба кивнул:

– Договорились.

– О чём идёт речь?

Повеселевший шас – все знали, что хваны редко отказываются от контракта, узнав условия, – откинулся на спинку кресла и неспешно начал:

– Я живу в Ростове уже пятьдесят лет. С перерывами, конечно, но так получилось, что большая часть моих деловых интересов и вся жизнь связаны с этим городом. И жизнь моей семьи. Мы в Ростове с ХIХ века, да… – Магар повертел в руке бокал. – Я привык говорить, что это мой город, но с недавнего времени, сразу после Великой Отечественной войны… – Пауза. – Слышал о такой?

Хван молча кивнул.

– Так вот, сразу после Великой войны к Ростову стали проявлять интерес представители одной достаточно известной рыцарской семьи.

– О ком речь?

– Веберы. Ложа Мечей.

– Знаю, – кивнул Терс. – Что им тут понадобилось?

– Это тебе и предстоит выяснить, – тихонько рассмеялся Магар. – Первоначально я думал, что они проводят длительную разведку, планируя экспансию в интересах Ордена, и не лез, поскольку стараюсь держаться подальше от интриг Великих Домов. Мы общались, но и только… – Снова короткий смешок. – Я знал старого Йоргена, который и принялся сюда наведываться после войны. Знал Валентина, который продолжил работу папаши…

– Валентин вроде погиб, – прищурился Терс, припоминая, что слышал об этой семье. – Он поддержал Франца де Гира и остался в Бастионе Лучников.

– Верно, – подтвердил шас. – И поэтому сейчас мой город периодически навещает Виктор Вебер. Внук Йоргена.

– Общаетесь?

– Да.

– Но он ничего тебе не рассказывает…

– Виктор молод, но столь же скрытен, как его отец и дед, – притворно вздохнул торговец.

– Ты его боишься? – прямо спросил хван.

– Не в этом дело… – Томба вновь выдержал паузу. – Несмотря на все усилия… А за эти годы я приложил их немало…

– Догадываюсь.

– Ага. – Магар помолчал. – Так вот. Несмотря на все усилия, я до сих пор не знаю, что Веберы ищут в моём городе. Но пару недель назад ко мне заходил Виктор, и я случайно – совершенно случайно! – увидел в кармане его куртки вот это.

Томба протянул хвану телефон, и тот несколько секунд внимательно изучал снимок. После чего, не выдержав, язвительно заметил:

– Случайно увидел, говоришь?

– Случайно, – кротко подтвердил шас. Но в его глазах появились весёлые огоньки. – Я ведь не заставлял его идти в туалет, оставив куртку на вешалке. А вот фотографию я сделал намеренно, это да. Чтобы потом не тратить время на объяснения того, что видел.

– Предусмотрительно, – кивнул четырёхрукий, вновь уставившись на изображение кованого ножа с костяной рукояткой, на которой был изображён танцующий журавль.

– Молодой чуд разгуливает по моему городу с древним ритуальным ножом Зелёного Дома в кармане. – Магар прищурился. – Согласись, интересно?

* * *

Это произошло как-то… не вовремя. Да, именно так – не вовремя. А обиднее всего то, что насильник и убийца умер тихо, подобно ветхому старцу – во сне. Разве он заслужил такую лёгкую смерть?

«Где в таком случае справедливость? – с грустью подумал Брагин, рассеянно постукивая пальцами по столешнице. – В чём она? Только в том, что Смирнов умер?»

– Фёдор Семёнович, разрешите? – осведомился заглянувший в кабинет Литвинов. Увидел рассеянный взгляд подполковника и не удержался: – С вами всё в порядке?

– Смылся, скотина, – горько усмехнулся Брагин. – Сбежал.

– Это вы о Смирнове? – уточнил Борис, зачем-то с опаской покосившись на дверь.

– А о ком ещё? – поморщился подполковник. – Избежал заслуженного наказания, сволочь… Лёгкая, безболезненная смерть… Эх…

Брагин искренне считал, что преступники, особенно такие звери, как этот Смирнов, должны в обязательном порядке «понюхать» каторги, взвыть там от страха и тоски, взвыть в ужасе и начать активно призывать смерть, которая не станет торопиться.

Таким должно быть наказание, а не прямой билет на тот свет.

Борис Литвинов разделял мнение начальника, однако сейчас счёл нужным заметить:

– У него разрыв сердца приключился, Фёдор Семёнович. Так совпало.

– Да не имеет значения, совпало или нет. Важно, что он сейчас там. – Брагин указал вниз. – Горит себе в аду и в ус не дует. А нам с тобой его сообщника искать и разбираться, кого убил сам Смирнов, а кого – его подельник… Впрочем, и не такие дела распутывали, верно, Борь?

– Да, Фёдор Семёнович, – отозвался капитан.

С каждым годом работать вместе с подполковником становилось тяжелей – чем дальше, тем больше он нервничал, срывался из-за мелочей, хотя в нужный момент всё ещё мог взять себя в руки. Борис искренне верил, но не рисковал говорить об этом вслух, что Брагину нужна работа поспокойней, иначе к пенсии он рискует сойти с ума.

– Охранники-раззявы подъехали?

– Один, – доложил Борис. – Емельянов в коридоре ждёт. Позвать?

– Зови.

Борис кивнул, вышел в коридор и через пару секунд в приоткрытую дверь осторожно заглянул совсем молоденький полицейский:

– Разрешите, Фёдор Семёнович?

Тот самый, который вчера, во время инструктажа, то и дело заглядывал в свой мобильник.

«Раззява!»

– Заходи, садись.

Емельянов робко, едва ли не бочком, протиснулся в кабинет, подошёл к столу и уселся на указанное место. В правой руке он держал сложенный пополам лист бумаги, который, усевшись, положил перед собой.

– Это рапорт?

– Так точно. – Емельянов сглотнул. – Мой начальник… Голубев… Распорядился… Приказал написать…

– Давай сюда!

– Но…

– Отдам!

– Слушаюсь.

Несчастный Василий привстал, протягивая Брагину лист, а затем буквально плюхнулся обратно, так, словно ноги его не держали. Похоже, отдавая приказ писать рапорт, начальник Емельянова – капитан Голубев – не удержался от пары-тройки «вставок».

Брагин пробежал глазами текст и вновь перевёл взгляд на охранника.

– Арестованный обращался с жалобами на плохое самочувствие?

– Никак нет.

– Да, я-то в курсе, ты сказал по телефону. Почему в рапорте не отразил?

– Извините…

«Раззява!»

– Передо мной зачем извиняться? – поморщился подполковник. – Это твоё дело, Емельянов, я просто подсказываю, как его нужно делать. Укажи, что арестованный ни на что не жаловался, иначе нюхачи вцепятся и напридумывают всякого…

– Понял, спасибо… – Емельянов вытер пот со лба. – А-а… Нас ведь… нас с Игорем ни в чём не обвиняют?

– Пока нет… – Брагин приподнял бровь. – Хочешь ещё о чём-то доложить?

Он помнил, что Емельянов рассказывал по телефону о странном поведении напарника, но пока относился к той оговорке без особенного интереса. Люди по-разному реагируют, оказавшись в стрессовой ситуации: кто-то замыкается в себе, кто-то паникует, кто-то развивает суетливую деятельность, а кто-то сдаёт напарников, надеясь вырваться из трясины, опираясь на их головы. Всё, что скажет Емельянов, может оказаться правдой, а может – плодом его воображения, помноженного на желание утопить приятеля, чтобы выйти сухим из воды, поэтому Брагин пока сохранял полнейшее равнодушие.

– Говори.

Василий заёрзал на стуле.

– Не стесняйся, Емельянов.

– Да нет, ну я просто… не могу поверить, что Смирнов только-только в камере сидел, а тут уже… всё, каюк… – промямлил бедняга.

– Не можешь поверить, могу организовать тебе пропуск в морг, – поморщился Брагин. – Посмотришь на него во всей красе…

– Не надо.

– Тогда заканчивай ходить вокруг да около, Емельянов, – чуть жёстче велел подполковник. – О чём ты хотел сказать?

– По телефону?

– Что Гамбулов вёл себя странно?

– Да.

– Я помню. – Мало ли куда человек торопился после службы? Повод для подозрений есть, но слабый, поэтому Брагин продолжил наседать: – Дальше!

– Что дальше?

– Кроме того, что Гамбулов слишком торопился сегодня, что ещё можешь о нём сказать?

– Ну… – Василий снова сглотнул. – Я потом подумал, что вообще не знаю, что происходило в туалете.

Брагин молча взялся за рапорт и отыскал нужное место – это обстоятельство Емельянов упомянуть не забыл. Перечитал внимательно. Прищурился. Предложил:

– Продолжай.

– Может, он, Смирнов то есть, ляпнул Игорьку что-то обидное, а тот и…

– Что «и»?

– Ну, того… – Василий облизнул губы. – Побил…

– Гамбулов так сказал? – тихо спросил подполковник.

– Нет, – мотнул головой Емельянов. И тут же добавил, не удержался: – А надо, чтобы сказал?

«Надо было, чтобы он избил до полусмерти тебя, – угрюмо подумал Брагин. – И выбросил где-нибудь на помойке…»

Однако вслух он произнёс иное:

– Придумывать ничего не надо.

И Василий молниеносно сориентировался:

– Нет-нет, ничего такого Игорёк не говорил! Я просто… предполагаю…

И глаза выкатил, демонстрируя предельное рвение.

– Бери рапорт и марш к Голубеву! – велел Брагин.

– Есть.

– Исполняй.

Брагин откинулся на спинку и устало вздохнул.

«Неужели действительно сердце? Так совпало, как сказал Литвинов… Неужели?»

В прошлом году от него непостижимым образом ускользнул Бугай – исчез, вырвавшись из кольца окружения, и, видимо, залёг где-то на дно. Как это случилось, Брагин не понимал до сих пор и потому к поимке Филина подошёл предельно внимательно. Расследование провёл блестяще, лично уговорил Шевченко на сложную операцию по внедрению Леры Сулиной в фирму, где работал подозреваемый, месяц «пас» его, взял практически с поличным… И вот, когда казалось, что маньяку уже не вырваться, он берёт и помирает.

Скоропостижная смерть Филина заметно усложняла дело. И полбеды, что чистосердечного от него уже не добьёшься; куда хуже, что имеющиеся улики доказывают его причастность лишь к пяти из восьми убийств, а информацию о подельнике Смирнов унёс в могилу. И как теперь искать того, о существовании которого никто не подозревал, Брагин не знал.

«Ладно, – вздохнул он, открывая папку с делом Филина. – Для начала надо довести до конца то, что можно, а потом уже двигаться дальше. Глядишь, мамаша и бывшая жена чего расскажут… О сомнительных друзьях-приятелях, например…»

* * *

Николай Петрович Корнюшин, официально практикующий маг Тайного Города (лицензия Зелёного Дома № 4598452 – 085 – 32490845843958, сертификат постоянно действующей Временной комиссии Великих Домов по регламентированию магической деятельности на/вне удалении от Тайного Города № 28546 – 78295068092345678534 – 908) и одновременно – знаменитый ростовский экстрасенс в седьмом поколении, не любил принимать важных гостей в рабочем кабинете. В тех двух комнатах, которые он снимал в солидном бизнес-центре и куда давным-давно протоптали дорожку старые девы, не потерявшие надежду овладеть зазевавшимся принцем, опечаленные мужья, жаждущие познать правду о причинах появления на лысых и лысеющих головах костных новообразований; «деловые» обоих полов, интересующиеся завтрашним курсом акций и перспективами заведённых против них уголовных дел; и прочие страждущие, у которых возникала крайняя нужда в услугах колдуна «с репутацией». Репутацию Николай Петрович нарабатывал годами, а точнее – поколениями, поскольку семья его была коренной, ростовской, и отец с дедом тоже оставили свой след на магической карте города. Репутацией Николай Петрович дорожил, однако клиентов своих немножко стеснялся и поэтому привычно предложил молодому чуду Виктору Веберу заглянуть не в офис, а к нему домой. Чуд привычно согласился и прибыл точно в назначенный срок.

– Виктор! Добрый день!

– Николай. – Вебер уверенно прошёл в прихожую и принялся стаскивать с широких плеч короткую кожаную куртку. – Как дела?

– Вашими молитвами.

– Я не верю в ваших богов.

– Он у нас один.

– Как скажете…

На фоне тщедушного и слишком поджарого Корнюшина Виктор Вебер выглядел гигантом: шесть футов и четыре дюйма рост, широченные плечи, длинные, мускулистые руки – казалось, он может без труда взять экстрасенса за туловище и поставить на стол, как статуэтку. Рыжие волосы Вебер стриг очень коротко, а лицо брил, не скрывая и не стесняясь гладкой юношеской кожи, которая отчётливо указывала на возраст Виктора – чуть более двадцати лет.

Кстати, тщедушный Корнюшин свои годы – а ему было за пятьдесят – тоже не прятал и в какой-то мере даже бравировал возрастом, связывая длинные седые волосы в хвост, что вкупе с почти белой бородой делало его похожим на профессора, юность которого прошла под знаменем хиппи.

– Чаю, Виктор?

– Не отказался бы.

– Лимон?

– Всенепременно.

Корнюшин скрылся в кухне, а Виктор прошёл в гостиную, в которой царил знакомый по предыдущим визитам творческий беспорядок: на диване скомканный плед, у дивана – синяя кружка с остатками кофе, на телевизоре – две пустые тарелки, одна в другой, на подоконнике – огромный чёрный кот, который даже глаз не приоткрыл при появлении гостя. Дальнюю стену украшало пыльное чучело ворона – висело прямо над телевизором, а на круглом столике в углу лежали колода Таро в потрёпанном футляре, надорванная упаковка чёрных свечей производства мастерской Амри Кумара (№ 5438 в каталоге «Приспособления простейшие, минимальной магической интенсивности») и помутневший хрустальный шар, рядом с которым чуд заприметил отвёртку, шило и распылитель с «Настоем для магической оптики». Видимо, шар поломался, и Корнюшин пытался самостоятельно вернуть его к жизни.

– Только закипел, – сообщил чел, вкатывая в комнату сервировочный столик, на котором блестели позолотой заварной чайничек, сахарница и две чашки.

Виктор уселся на диван, подвинув плед в сторону, а хозяин устроился напротив, в кресле.

– Прошу, угощайтесь.

– Спасибо.

Чуд дождался, пока Корнюшин нальёт ему чаю, и потянулся за сахаром.

– Не терпится узнать, удалось ли вам перехватить Филина? – произнёс Николай Петрович, наполняя свою чашку. Было видно, что его терзает любопытство.

– Филин у меня. – Чуд размешал сахар, сделал маленький глоток обжигающего напитка и откинулся на спинку дивана. – Это всё, что вам следует знать.

«Не рассказывать же, в самом деле, про «куклу», за которую эрлийцы содрали с меня целое состояние?»

Вебер не слишком-то доверял челам и, хотя с Николаем они общались не впервой, посвящать его во все подробности не собирался. В качестве помощника для мелких поручений Корнюшин был почти идеален, но и только. Правда, чел проявил неожиданную сообразительность и, узнав, что Виктор преследует появляющихся в городе убийц – исключительно серийных, – догадался, для чего это нужно чуду. Однако дальше этого знания Вебер помощника не пускал.

– Вы его уже допросили?

– Ничего нового Филин не рассказал… – Виктор сделал ещё один глоток из чашки. – Я надеялся, что под мощным гипнозом Филин выложит то, чего, возможно, и сам не знает… Укажет на связь с Чёрным Камнем, но… – Ещё одна пауза на глоток. – Нет.

– Жаль…

– И хотя я уверен! – Вебер вскочил так резко, что чел отшатнулся. – Я уверен, что именно Чёрный Камень пробуждает тьму внутри этих убийц… Я уверен! Но при этом… – Виктор постоял, растерянно глядя на Корнюшина, и вернулся в кресло. – При этом они абсолютно ничего не знают о нём. Никто и ничего.

– Жаль, – повторил «экстрасенс».

Больше ему сказать было нечего.

– Кстати, Филин клянётся, что убил только трёх женщин, – хмыкнул чуд. – Всё как раньше.

– А что с остальными? – прищурился Корнюшин.

– Неизвестно.

– Опять Подражатель?

– Похоже на то.

Мужчины помолчали.

Чёрный Камень, таящийся в глубинах Зелёного острова, считался древней ростовской легендой. Именно легендой, не имевшей и не имеющей никакой связи с действительностью.

Так думали обычные челы.

Обитатели Тайного Города относились к этой информации примерно так же, и поэтому случайно оброненная фраза Виктора в своё время изрядно удивила Корнюшина. Фраза, которая показала, что Вебер верит в древнюю легенду. Фраза, которая послужила толчком к признанию молодого чуда.

Много рыжий здоровяк «экстрасенсу» не рассказал, однако стало ясно, что в семье Виктора считают Чёрный Камень реально существующим артефактом, и вот уже три поколения Веберов пытаются до него добраться.

– У каждого серийного убийцы есть подражатель…

– Это напоминает эхо.

– Прекрасное сравнение… – Корнюшин протёр клетчатым платком шею и продолжил: – Чем больше я размышляю над этой странностью, тем больше склоняюсь к мысли, что мы имеем дело не с одним Подражателем, а с влиянием Чёрного Камня.

Версия, которой придерживались и Виктор, и его отец, и его дед, гласила, что именно действие Камня пробуждает в некоторых челах безумную жажду крови. Именно поэтому они многие годы служили «санитарами Ростова», отлавливая серийных убийц, причём некоторых ещё до того, как об их появлении узнавала полиция, – и пытались нащупать связь маньяков с таинственным артефактом.

– Возможно, его действие настолько велико, что в определённые моменты убийцы окончательно перестают себя контролировать и потом совершенно не помнят происходящего?

– Предположение интересное, но как быть со случаями стопроцентного алиби? Во время одного из убийств Филин праздновал день рождения матери.

– Она могла солгать.

– Нет.

– Нет?

– Она – могла, – уточнил Вебер. – И он мог. Но полицейским. – На губах юноши появилась лёгкая улыбка. – Не мне.

– Ах… – Корнюшин был хорошим магом, но значительно уступал и силой, и способностями чистокровному чуду.

– Разумеется, гипноз, в который я погрузил Филина, далеко не «Поцелуй русалки», но для челов его вполне достаточно. Мне Филин соврать не мог.

– Не стану спорить, – пробормотал «экстрасенс».

– А значит, Подражатель существует… – Чуд поставил опустевшую чашку на столик, и Корнюшин принялся вновь наполнять её чаем. – Но что мне толку от этого знания?

– Просто ещё одно порождение Чёрного Камня, – отозвался чел.

– Ага.

Чуд вздохнул.

Дневник гроссмейстера Манфреда, информация из которого, собственно, и положила начало поискам, не был полон. В нём не хватало нескольких ключевых страниц, и если описание Большого Круга Ритуальных Символов поражало точностью и обстоятельностью и Виктор с лёгкостью его изобразил, то о самой церемонии в Дневнике не оказалось ни слова.

Увы…

– А если вместо ритуала попробовать провести заклятие «Вызов Извне»? – неожиданно произнёс хозяин квартиры, выведя чуда из задумчивости.

– Без ритуала Камень не проснётся, – вяло отмахнулся чуд.

– Но если вы узнаете, где он находится, будет легче придумать следующий шаг. – Чел подскочил на диване и хлопнул по небольшой подушке ладонью. – До сих пор мы пытались нащупать магические потоки, которые идут от убийц к Камню, а что, если нужно действовать наоборот? Что, если связь односторонняя?

– Мы всё равно её обнаружили бы, – махнул рукой Вебер.

– Односторонние линии проще замаскировать, – продолжил своё Корнюшин. – И включаться они могут не всегда.

– Гм…

– И если Камень скрыт не только землёй, но и магией, то вероятность его обнаружения именно «Вызовом Извне» весьма высока.

На этот раз чуд не издал ни звука, но явно задумался, прищурившись на продолжающего спать кота. Секунд двадцать он не спускал с вальяжного зверя глаз, а затем медленно произнёс:

– Согласен: мы не в том положении, чтобы брезговать тем или иным заклятием.

– Совершенно верно. – Корнюшин кивнул в ответ, поднялся, вышел в соседнюю комнату, возможно, она служила ему кабинетом, через секунду вернулся и протянул чуду бумажный лист, покрытый рукописным текстом. – Мой почерк, надеюсь, разберёте?

– Ну, до этого ведь разбирал, – ухмыльнулся Виктор, выкладывая на стол пару банкнот.

И поднялся.

– Время не ждёт.

Получив заклятие, а вместе с ним – направление для дальнейших действий, молодой чуд явно заторопился. Однако «экстрасенс» сделал вид, что не понял причину этой поспешности:

– К шасу собираетесь?

– К Магару? А зачем? – удивился Вебер.

– Так ведь «Вызов» требует дополнительных материалов, – напомнил колдун. – Они у вас есть? Краска на крови самоубийцы, проклятый жемчуг…