Проект «Мышинария»

Первым чудовенным существом был мужчина, крепкий, высокий, загорелый, с абсолютно человеческим лицом и телосложением. За тем лишь исключением, что рук у него было четыре. Вторым, а точнее второй, была женщина. Это я определил, как по более женственной фигуре, так и по наличию вторичных половых признаков. Даже с этого расстояния, я разглядел, что женщина была очень красива. И если бы не кошачий хвост, и кошачьи ушки, ничто бы не мешало посчитать её человеком.

– Не стоит так пристально смотреть на оборотней. – предупредил Самсон. – Они этого не любят.

– Да я, собственно и не на них. – соврал я. – Это что за техника такая?

На самом деле, я откровенно пялился на женщину-кошку. Как-то гобелены не передавали и десятой части красоты этих существ. Может, потому что на них изображались в основном мужчины. Да и вообще, оборотни в моём понимании, это какие-то ужасные, и скорее всего, крайне отвратительные создания. Но нет, виденное, противоречило этому заблуждению

Женщина заметила нас, и с кошачьей грацией направилась в сторону калитки. Бёдра её изящно покачивались из стороны в сторону, осиную талию обвил пушистый хвост, а лёгкий ветерок, разбросал по плечам длинные, чередующиеся локоны чёрных и белых волос.

– Балахон одень. – рыкнул на меня Самсон. – Стоишь, буркала свои выпучил.

Я тут же натянул капюшон как можно глубже.

– Здравствуй, Самсон. – поздоровалась, подошедшая к нам женщина.

– Здравствуйте, тётя Миа.

– Ну, надо же, у неё и имя кошачье. – подумал я, ещё больше зарываясь в капюшон и опуская голову.

Вблизи женщина оказалась просто неотразима, и я чувствовал, что мне нужно как можно скорее покинуть это место, так как смотрю на незнакомку с животным аппетитом, которому не судьба реализоваться.

– А кто это у нас тут свои глазки прячет? – игриво спросила Миа, взяв меня за подбородок, и взглянув кошачьими глазами в темноту капюшона.

Я постарался отстраниться, но женщина не дала мне этого сделать, уколов и приподняв мой подбородок острым ноготком. Всё, что ей было нужно, она увидела.

– Молодой, хорошенький. – улыбнулась она.

Мне стало совсем тяжко. Её прикосновение и медовый голосок, вскипятили кровь. Надо не просто уходить, а бежать отсюда, и как можно скорее. Лучше сразу бежать бегом.

– Как зовут твоего друга? – поинтересовалась Миа у Самсона.

– Тимофей. – отозвался мальчишка.

– На обратном пути, заходи за гостинцем для отца. – женщина перевела взгляд на меня. – Ну и ты, заглядывай в гости, когда будет время. Будем рады.

– Красивая она, правда? – зачем-то спросил Самсон, когда мы продолжили свой путь.

– Не то слово. – согласился я, прикидывая в уме свои шансы.

– Но ты даже не думай, дядя Мар тебя в раз покалечит, если заподозрит чего такого.

– А дядя Мар у нас кто?

– Её муж. Оборотень, что с четырьмя руками.

– Так оборотни, они же вроде как обращаться под луной должны. – сообщил я, и тут же задумался, откуда мне это известно.

– А луна, это что?

– Ну, даже не знаю. Такая холодная звезда, что слабо светит только ночью. – ответил я, как мог, ибо всплывшее слово спутник, не мог объяснить и себе самому.

– Возможно, где-то так и есть. – рассудил Самсон. – Но у нас нет никаких луней, а оборотни всегда обращённые. Тётя Миа, из кошки обратилась, кто-то из волка, кто-то из медведя.

– А Мар? – решил полюбопытствовать я соображениями мальчишки.

– Дядя Мар. – Самсон задумался. – Наверное, пауком был.

– А что это за приспособления у них такие, что собирали виноград?

– Не знаю. Я не разбираюсь, но дядя Мар, он техномаг, ты у него сам спроси, если захочешь.

– Да что-то мне после таких предупреждений, с твоим дядей техноМаром, совсем встречаться не хочется.

Самсон рассмеялся.

Так, за разговором, мы добрались до деревни, которая встретила нас рукописным названием «Чудовицы», на покосившемся дорожном указателе.

Деревня была насыщена жизнью. Тут и там проходили люди, идущие по своим делам, в придорожной луже нежилась свинья, задорно похрюкивая и подёргивая задней лапой. За покосившимся редким забором, петух гонял по двору курицу, а в сторону реки, величаво следовала гусиная процессия, с громогласным вожаком. Мимо нас, сломя голову, пролетела девчонка, босоногая и в затасканном сером сарафане, на котором ещё кое-где можно было разглядеть розовые ромашки. У поилки рядом с коновязью щипал траву конь, мерно пофыркивая и гоняя хвостом назойливых насекомых. Рядом находилась деревянная телега, без одного колеса, от чего была подпёрта чуркой.

Деревня не имела никакого генерального плана застройки. Дома были натыканы хаотично, как кому на душу легло, от чего дороги, проходящие между ними, извивались причудливыми зигзагами. Возле некоторых домов, что выглядели побогаче, и напоминали добротные усадьбы, были вымощены деревянные тротуары. Сквозь крыши торчали каменные трубы, из которых, кое-где, поднимались тонкие струйки дыма.

Каменных зданий в деревне оказалось только три. Кузница, куда мы сегодня должны были попасть, местная мэрия, в одной половине которой находилась администрация, а в другой, отделение почты и банка. И последнее здание, это трактир, на пороге которого мы оказались.

Трактир «Добрый папа», красовалось на вывеске рядом с дверью. «Круглосуточно. Обед. Выпивка. Ночлег. Бабы». Без всякого лукавства, было перечислено ниже. Вот тут мне и предстояло поселиться, да пожить какое-то время, пока буду служить подмастерьем у кузнеца.

Трактир был классическим, в моём понимании. Серые стены крупного камня, были прорезаны несколькими узкими высокими окнами. По стенам располагались чучела диких животных, где-то целиком, где-то только голова, металлические бра с шарами синего огня, вроде тех, что горели в факелах Горыныча. На мощных деревянных балках, поддерживающих высокую крышу, на металлических цепях, весели обручи, так же снабжённые светящими шарами. По двум длинным сторонам обеденного зала, расположились простенького исполнения камины, на дымоходе которых, весели картины, с изображением моря. Зал был оборудован десятком длинных деревянных столов, с приставленными к ним деревянными лавками. Через зал, напротив входа располагалась барная стойка, выполняющая ещё и функцию раздачи. За стойкой открытое помещение кухни с большой печью посредине. Слева и справа от стойки, лестницы, ведущие на второй этаж, и опирающиеся на внутренний балкон, протянувшийся поперёк всего здания.

На втором этаже располагались несколько номеров, предназначенных для постояльцев, и пара небольших помещений специфической направленности для представительниц самой древней профессии.

За стойкой нас ожидал крепкий, бородатый мужчина, с крайне добродушным лицом.

– Здравствуй, дядя Рафат. – поздоровался первым мальчишка. – Я тебе постояльца привёл.

– Ну, здравствуй-здравствуй, Самсон. – с располагающей улыбкой отозвался владелец заведения. – Как там, батя твой поживает? Давненько он ничего не передавал.

Я задержался на несколько секунд, не дойдя до стойки пары шагов. Моё внимание привлекли странного вида часы, что весели на парапете балкона, как раз по центру помещения. Большой квадрат, в центре которого располагалась полусфера, окружённая резными лучами. Судя по всему, это была Радуга. На расстоянии от центра, по прорезанному пазу окружности, перемещается ещё одна сфера, меньшего размера, и обозначающая планету. Окружность разделена на четыре сегмента, а там, где на часах двенадцать, три, шесть и девять часов, расположены совсем иные цифры. Где двенадцать, там, через чёрточку, ноль и четыре, где три, там один, ну а потом два и три, соответственно. Ещё через расстояние, по пазу второй окружности, движется вторая звезда, чуть меньше центральной, она, наверное, и есть Афелиста. Её орбита так же поделена на сегменты, но уже на шестнадцать, каждый из которых подписан, в соответствии с годом и местом нахождения планеты. Например, один-два, один-три, или четыре-один.

Я быстро сообразил, что это календарь, позволяющий определять наступление настоящих ночей, в зависимости от положения звёзд и планеты. И хоть я и задержался, буквально на пару секунд, этого времени и моей задранной головы хватило, чтобы Рафат рассмотрел, что прячет будущий постоялец под своим капюшоном.

– Да ты не прячься, драконоборец. – улыбнулся владелец, протягивая руку для знакомства. – Я в курсе. Но при посетителях, конечно, лучше глазами не светить. Рафат.

– Тимоха. – ответил я, пожимая крепкую руку. – В курсе чего?

– Ты ж драконоборец. Причём умелый, судя по глазам.

Я было открыл рот, чтобы объяснить, но тут же получил пинок в голень, от стоявшего рядом Самсона.

– Батин знакомый. – спас ситуацию малец. – Хочет кузнечному делу обучиться.

– Вот как? А сейчас ты кто по профессии? – поинтересовался добряк.

– Картограф. – ответил я, только потому, что так учил Горыныч.

Эту профессию Гор специально подобрал для меня. Не так уж много людей, кто этим занимается, да и большинству, это занятие просто не интересно. Нет никому дела до одиноких, замкнутых в себе бродяг, что ходят по земле, перерисовывая, где что поменялось. Бесполезные люди, по мнению большинства. Какой смысл перепроверять то, что не меняется веками. Ну, разве что, наткнутся где-нибудь на новый алтарь, про который раньше не знали.

Большая часть населения, бывает, разве что в соседних городах, да и то, по необходимости. Что уж говорить про то, что бы побывать в соседнем государстве. Ну, естественно, торговцы не в счёт. А вот картографы границ не знают, ходят везде и всюду, рассказывают всякие небылицы. За счёт этого можно будет списать все мои причуды, по поводу незнания некоторых элементарных вещей этого мира. Все картографы с причудами, вот и я, не буду исключением. Может по этой причине, моя новая жизнь начнётся из места, с говорящим названием «Чудовицы».

– Дядя Рафат, ты покажи нам комнату, да мы дальше пойдём.

– Надолго остановиться собираешься? – спросил у меня владелец.

– Точно не знаю, но пока дела не закончу, ходу мне отсюда нет.

– Тогда предлагаю следующее, комната на месяц, будет стоить серебряник. Если с питанием и обслуживанием, то три. Кормим сытно, трижды в день. В комнате уберём, да и прачка у нас есть.

– Меня устраивает. – я потянулся в мешочек с монетами, что мне наполнил Горыныч.

Из глубины кухни, откуда-то из-за печки, выпорхнула девчушка, лет шестнадцати, с тряпичным свёртком в руках, прошмыгнула мимо нас и удалилась за дверь.

– Дочка моя, младшенькая. – расплылся в улыбке Рафат. Потом нагнулся ко мне, и типа по секрету добавил. – Тебе если надо будет, ты скажи, я тебя с разгульными девками сведу.

– А? – начал я, указывая в сторону вывески, что у дверей снаружи.

– Ну, можешь и с этими, если денег не жаль.

Моя комната оказалась по-спартански проста. Несколько крючков для одежды и полка, сбоку от двери. Дощатая просторная кровать, застеленная матрацем и повидавшим виды постельным бельём. Подушка, мягкая такая, возможно даже пуховая. Небольшой квадратный стол и два табурета. Сундук, обитый металлическим уголком. Два одинарных бра на противоположных стенах, разгорающихся, привычным уже синим огнём, как только входишь в помещение. Ну а что ещё можно желать, от коморки, прямое назначение которой, ночлег.

Смущало только наличие крыс, что чувствовали себе в комнате крайне вольготно и, я бы даже сказал, по-хозяйски. При этом выглядели они очень ухоженными, словно ручными, шёрстка холёная, блестящая. Глядя на них совсем не возникало впечатление, что это разносчики всяческой заразы. Впрочем, в комнате была чистота, и никаких продуктов жизнедеятельности грызунов я не заметил.

– Не обращай внимания. – предупредил Самсон, кивая в сторону крыс. – Они здесь повсюду. Не бойся, не кусаются, но мелкие вещи, лучше держать взаперти. Бывает, что мыши и крысы подворовывают. А бывает, что и наоборот, что-то приносят. Мне, как-то раз, крыса белый кристалл принесла.

В кузнице нас встретил настоящий гном. Низкорослый дядька с широченными плечищами, мускулистым торсом и ручищами, ладони которых были как три моих. Поверх покрасневшего, от жара печи, тела, длинный кожаный фартук, и огромная борода-лопата.

Гном внимательно осмотрел меня с ног до головы, очевидно прикидывая, насколько я хил, и как быстро он меня загоняет до момента, когда я испущу дух.

– Выходит, это про тебя Гор говорил? – пробасил гном, протягивая свою ручищу. – Рома.

– Тимофей. – отозвался я на приветствие, с опаской глядя на размеры руки.

Видя мою реакцию, гном аккуратно, я бы даже сказал, двумя пальчиками, во избежание травм, пожал мне руку. Даже такое, рукопожатие оказалось очень чувствительным.

Я протянул гному письмо, что наколдовал для него дракон. Именно наколдовал, по иному, процесс написания назвать нельзя. Лист бумаги, что материализовался из воздуха, покрылся письменами, словно их выжгли раскалённым предметом, скатался в трубочку, и залепился сургучовой печатью.

– Это для гнома. – напутствовал Гор, когда я прибирал письмо во внутренний карман куртки.

Вскрыв письмо, гном бегло ознакомился с его содержанием, после чего письмо обуглилось, прямо в руках, и осыпалось тлеющей золой на пол.

– Ну, нечего стоять. – гулко заключил Рома. – Вон там человеческая одежда, переодевайся и бегом за работу.

Работа закипела в прямом и переносном смыслах. Не смотря на то, что все мои обязанности были примитивными, обязанностей было много. Мне необходимо было натаскать воду, напилить и нарубить небольшое количество дров, натаскать угля. Нужно вовремя убирать из печи золу и подкидывать уголь, пополнять водой паровой котёл, который приводил в движение меха и молот. Воды уходило много, она выкипала в котле, а ещё её нещадно лил на себя гном, сбивая жар печи. Не понимаю, как он вообще мог так долго находиться рядом с горнилом, у меня уже через минуту нахождения возле печи, начинала трескаться кожа, а этот, ещё и тяжеленным молотом машет. Необходимость пополнить запасы воды, становилась для меня отдыхом. Пока на телеге доедешь до реки, пока начерпаешь пару бочек воды, пока обратно, вот тебе и получасовой перерыв. И не сказать, что бы работа была сама по себе тяжёлая, но невыносимая жара кузницы и необходимость крутиться ужом, вносила дополнительные сложности. Но я не жалуюсь, Горыныч сказал, что надо. С гномом они были если не в дружеских, то точно, в крепких приятельских отношениях, но чтобы гном начал учить, нужно было пройти проверку.

Кстати, что меня удивило, Рома и Роман, как оказалось, это совершенно разные имена. Рома, имя северных гномов, означающее горную породу, в которой рождаются алмазы. Роман, имя гномов, обитающих на юге, и означает холодный ручей, текущий внутри горы.

Кормил меня Рома как на убой. Простая, но очень вкусная и сытная похлёбка, с огромными кусками мяса, и обилием овощей и специй. Обед готовился на открытом огне, в казане, отчего ещё и напитывался запахами дровяного дымка, делая похлёбку удивительно вкусной. Плюс свежий, только что испечённый хлеб, и огромная кружка кваса, превращали обед в настоящее пиршество. Готовила, как я сначала думал, гномиха, ну, или гномка, но оказалось, что это не совсем корректно, хотя и нельзя сказать, что в корне неверно. Сами гномы в отношении своих женщин говорят – «гнома». Ну, в принципе логично. Он гном, она гнома. Так вот, готовила нам гнома по имени Оли. Симпатичная барышня, а по меркам гномов, так и вовсе красотка. Но по человеческим предпочтениям, её конституция, напрочь перекрывала очарование черт лица. По своей комплекции, Оли мало чем отличалась от Ромы, за тем лишь исключением, что прикрывала свою грудь топом. Голос у неё был глубокий, гномий, совсем не девичий писк.

Вечером была баня. Не совсем та, что привычна нашему пониманию. Просто помещение с тазиками, холодной и горячей водой, мылом и мочалками, где можно смыть грязь и пот, наработанные за день. Очень актуальное помещение, надо заметить. Особенно полезным оно оказалось в тот день, когда прибыл гномий обоз из Синих гор, с несколькими подводами угля. К моим повседневным обязанностям добавилась ещё и перегрузка угля с подвод в углярку. Чёрной мелкой пыли было столько, что я стал похож на негритёнка, и даже тщательная помывка не особо исправила положение. Пыль, растворённая потом, успела въесться в кожу, а брови и ресницы, ещё целую неделю сохраняли следы чёрного макияжа. И был этот день седьмым днём декады, после которого наступали три выходных дня.

За день я уставал настолько, что сразу после ужина вырубался без задних ног, и дрых беспробудно, до самого восхода Радуги. За эти дни, сон мне был всего единожды, но это был не тот сон, а просто какая-то игра воображения.

Приснились мне две драконьи рожи, и рожи эти были явно женскими. Вот как-то сразу это чувствовалось. А может, было, что особенное в физиономиях, что выдавало женское начало. Морды долго рассматривали меня, и даже обнюхивали, а потом одна из них заявила.

– Ну, даже не знаю, возможно, твой Гор и прав.

– Да это точно он. – утвердила вторая рожа.

– Ну ещё бы ты думала иначе, ты, Дара, своему Гору во всём потакаешь. – первая рожа продемонстрировала змеиный язык.

– Ничего не во всём. – возмутилась вторая.

Первая морда снова склонилась надо мной, и теперь уж точно обнюхала, и даже коснулась лица своим языком.

– Хорошенький, и пахнет как мы. – заключила она.

– Это в нём наша кровь. Гор провёл полный ритуал. – объяснила Дара.

– Всё равно хорошенький, жаль, что человек.

– Ила! Ты дура. Твоя нездоровая любовь к людям, тебя погубит.

После этого рожи растворились в сонном эфире.

– Ой, какой ты нарядный. – рассмеялась надо мной Афа, старшая дочь хозяина трактира, что подала мне на стол мой скромный ужин. Приличного размера кусок варёного мяса, картофель на гарнир, краюха хлеба, пара ломтей сыра и кружка эльфийского эля. Да уж, кормят тут везде от души.

– Смейся-смейся. – ответил я, понимая, на что она намекает.

Афа послюнявила палец и попыталась оттереть уголь с моей брови.

– В баню тебе нужно. Хочешь, я затоплю?

– Спасибо, но я уже был.

– Да где ты был? Я тебе про настоящую баню говорю, с парком и веничком. – настаивала на своём предложении Афа.

– Ну, если так, то не откажусь. – не особо сопротивляясь, согласился я.

Через час баня была готова. Афа снабдила меня полотенцем, мылом и свежей вехоткой с пахучими травами. Дала сменную одежду, лёгкие штаны, вроде трико и безразмерную рубаху длиною до колен. Мою одежду дочка хозяина любезно согласилась постирать.

Пока я намывался, Афа в предбаннике выстирала мои штаны с труселями и куртку, развешала сушить всё это на улице, после чего, бесцеремонно, и без какой-либо ноты стеснения, ввалилась ко мне в парную.

На ней была серая поношенная рубаха, типа той, что она приготовила для меня, такой же длины, только без рукавов. Рубаха изрядно промокла во время стирки, от чего теперь прилипала к телу, выставляя на обозрение женские формы. Я тут же почувствовал, что мне срочно нужно прилечь, и желательно на живот.

– Ты чего пришла? – кукожась, как школьник на медосмотре, поинтересовался я.

– Да вот, решила тебе спинку потереть. – без всякого заигрывания ответила Афа. И видя моё смущение и укладывание на живот, поправилась. – Ну, или попарить.

Афа была хорошенькая. Не красотка, но и неприятных или отталкивающих черт не имела. Формы её были округлыми, плавными, без яркого выражения отдельных частей. Про таких говорят, приятная на ощупь. Всего много, но без излишков, такая девушка в теле, кровь с молоком. Аппетитная, одним словом.

От разыгравшегося аппетита, подогретого буйным воображением, стало совсем невмоготу. А тут ещё и Афа сняла с себя полностью промокшую рубаху. Я аж застонал и сжал губы.

– Ну, чего ж ты так мучаешься, глупенький? – сахарным сиропом раздалось в моих ушах.

Внутри что-то щёлкнуло, и я овладел девушкой. Она и не сопротивлялась, и даже была очень довольна, выплеснувшейся на неё страсти.

Одеваясь после бани, Афа намекнула, что не стоит возвращаться вместе, и предложила мне минут десять посидеть в предбаннике. Ну что, вполне разумное предложение. Не думаю, что Рафат будет доволен, что постоялец грешит с его дочерью.

– А я бы с тобой повторил. – подумал я, провожая раскачивающиеся бёдра.

Девушка словно услышала мои мысли, и на мгновенье я решил, что ляпнул это вслух. Афа замерла, и обернулась.

– Мне нравится, когда мужчина сзади. Буду ждать тебя в твоей комнате.

За ночь мы повторили ещё трижды. Афа оказалась очень чувственной. Остервенело грызла край подушки, заглушая собственные стоны, и это меня заводило ещё больше.

Без остатков сил, мы погрузились в глубокий и крепкий сон.

В эту ночь я понял, что странный сон, приходит только после сильных эмоций. В доме дракона, это была боль, после принятия крови, а сейчас это были приятные эмоции после близости с женщиной. Впервые во сне прозвучал звук, и сон продолжился в нормальном течении времени.

Я сижу в узком пространстве, передо мной множество экранов с графиками и текстами, справа какая-то рукоять с кнопками. Пространство напоминает узкую лодку, накрытую стеклянной крышей.

– Алмаз, Заря. – раздаётся в голове. – Это восток.

Потом лодка разгоняется и отрывается от земли. Я проваливаюсь назад, а происходящее вокруг меня ускоряется настолько, что я не в состоянии что-либо разглядеть. В какой-то момент лодка задирает нос и устремляется вертикально в небо. Пропадают облака, теряются краски и передо мной проступает чёрное пространство с резко угосающими звёздами. Грудь только начинает наполняться воздухом, от переполняющего меня восторга, как краем глаза замечаю, что сбоку стремительно что-то приближается. Яркая вспышка и темнота. Потом моя очаровательная эльфа, потом снова темнота, падение и боль в спине.

Утром, за чашкой местного кофе, я проигрывал в уме разговор, представляя, как буду объяснять Афе, что произошедшее между нами, это результат порыва страсти и длительного воздержания.

Афа суетилась между столов, приводя их в порядок, ожидая наплыва гостей к завтраку. В первый выходной декады, трактир наполнялся постояльцами, что направлялись в город и останавливались на ночлег.

Чудовицы, не была деревней перекрёстка семи дорог, но хорошо просматривалась с тракта, ведущую в столицу баронства. А ещё, сюда прибывали специально, что бы посетить кузнеца и виноградники местных оборотней, в погребах которых зрело отличное вино. Козьим сыром тут торговать запрещали, так как за ним специально прибывал обоз из столицы, выгребая всё под чистую, но при этом, не обижая ценой фермеров.

– Афа, – начал я, маня к себе девушку, тщательно подбирая слова.– Нужно кое-что обсудить.

– Хорошо, что ты сам начал, Тимофей. – отозвалась Афа. – Ты должен меня понять. Мне с тобой было очень хорошо, но это не любовь. Пойми, мне нужна страсть и ощущения, и я вовсе не стремлюсь к семье и пелёнкам. Я же понимаю, что ты у нас не навечно, так зачем же мы будем морочить друг другу голову?

– Вот это поворот. – подумал я. Признаюсь, даже в какой-то мене восторженно и с облегчением.

Выходит, она только что сама сказала то, к чему её намеревался подвести я. Было над чем задуматься. Это она действительно так думает и её слова просто совпадение? Или это мои просыпающиеся способности туманят ей разум? Меня больше устраивало первое, так как вовсе не хотелось, попасть под справедливый гнев дракона.

– Мне то же с тобой было хорошо. Но, выходит, что это всё? Ты не хочешь ещё раз повторить?

Афа кокетливо улыбнулась, коснулась пальчиком кончика моего носа.

– Я подумаю, сладенький. – медовым голоском протянула девушка.

– А твой батюшка не натянет мне глаз на задницу, если узнает про нас?

– Боишься!? – Афа склонилась ко мне и прищурила глазки. – Я уже взрослая девочка и сама решаю, как мне жить.

Девушка чмокнула меня в губы, и упорхала по своим обыденным делам.

Вопрос с воздействием на сознание остался открытым. Срочно нужен был подопытный кролик.

Может на крысах попробовать? Вон их сколько. Одна даже на стол взобралась, и с любопытством рассматривает, чем тут сегодня трапезничают.

Половину дня провёл в праздном шатании по деревне. Сходил в гости к гному, сказал, что соскучился уже. Заглянул в магазин пекаря, у которого за медяк купил четыре сладкие ватрушки с творогом. Прогулялся вдоль реки, где обнаружил несколько мальчишек, увлечённо удящих рыбу, и щенка, азартно гоняющего на берегу большущих бабочек. Незаметно для себя дошёл до моста. Хотел было уже возвращаться, но заметил приближающегося Самсона.

– Привет, дядя Тимофей. Ты никак решил к оборотням в гости заглянуть?

– Привет, дружище. – отозвался я. – Рад тебя видеть. Думаешь, всё же стоит воспользоваться приглашением?

– Ну, не знаю, решать тебе. Так-то они люди хорошие, хоть и оборотни. Особенно тётя Миа.