Паруса пустыни د صحرا کښتۍ

Капитан дождался, когда отодвинут кресло, водрузил в него своё иссохшее тело, велел налить ему вина.

Несколько минут он сидел молча, потягивая из бокала, смотрел на меня умертвляющим взглядом. Мне казалось, что взгляд прожигает насквозь, и раскаляет мачту, к которой я привязан.

Появилась леди Софи́к. Она подошла сзади капитана, положила ему обе ладони на плечо, обозначив своё присутствие. Тоже дождалась, когда отодвинут кресло, изящным движением присела.

Выглядела она как принцесса, в пышном белом платье, расшитом серебром и золотом.

В глазах Софи́к я пытался отыскать какое-то сопереживание моему положению, но, как мне показалось, видел лишь стороннюю заинтересованность, словно она просто наблюдала, чем же окончится дело. Впрочем, ровно так же она смотрела и на капитана, за тем лишь исключением, что уголки её губ, чуть клюнули вниз, и мне показалось, что если это не призрение, то, как минимум, неприязнь.

– Значит, – начал каптан. – это ты нашёл Адилана Бад?

– Я. Только к чему этот допрос? Уверен, леди Софи́к Вам всё передала.

– Ты утверждаешь, что корабль разобран, а на его борту никогда не было серебра? – уточнил каптан.

– Да.

– А где то, что находилось в каптан кибане?

– Табличка? – я вспомнил о сувенире, что скрутил когда-то.

– Нет, необычный предмет.

В общем, мне пришлось рассказать, свою историю, включая то, что будучи с пиратами, нам пришлось разобрать корабль. И если что в каюте капитана и оставалось, то оно наверняка находится у них. А из остатков, я смастерил кораблик попроще.

Каптан выслушал мой рассказ и рассмеялся.

– Говоришь, что не помнишь своего прошлого. – напомнил мне, мои же слова, каптан. – Тогда как ты смог, один, собрать корабль?

– У меня была книга по устройству парусных судов.

– Больше всего на свете, ненавижу лжецов. А ты лжец, и разговор у нас с тобой не ладится.

Тролл велел всыпать мне десять плетей, якобы в воспитательных целях, чтобы отвадить меня от напрасной лжи, но, матрос, что исполнял приговор, был большой энтузиаст своего дела, и я пережил только семь ударов, после чего потерял сознание.

Возможно, мне бы удалось пережить и больше, но вот привязан я был к мачте спиной, и секли меня в грудь и живот, а это, значительно больнее, чем удары по спине. На третьем ударе в глазах потемнело, на пятом пропал слух, на седьмом, исчезло сознание.

И не думайте, что я стойко переносил избиения. Орал, как резаный, уже после второго удара. Орал бы и на первом, да вот только был полностью поглощён шоком, от не самых приятных телесных ощущений. И страху было очень много. Пороли меня не в первый раз, и хоть память не может воспроизвести былые ощущения, зато, она прекрасно реанимирует тот ужас, который предвещают последующие удары.

В клетке, где я вновь очнулся, меня посещал местный эскулап, который обрабатывал мои раны слабым спиртовым раствором, только для того, чтобы не случилось загноения. Никакой другой медицинской помощи мне не оказывали.

Через два дня, после первого избиения, меня снова выволокли на палубу, где меня встретила уродливая, ехидная улыбка того матроса, что так нещадно сёк меня до потери сознания. Причём, в прошлый раз, когда я отключился, он ведь не остановился, и всыпал мне столько раз, сколько велел капитан-смерть.

Сегодня меня привязали лицом к мачте, и нагретый на солнце металл, тут же прижёг свежие раны.

– Может, вместо того, чтобы лишать меня здоровья, вы дадите мне карту, да я покажу, где находятся останки Адилана Бад? – решил я предотвратить своё избиение.

По лицу капитана расползлась ужасная, зигзагообразная улыбка. Он с ехидцей посмотрел на меня и велел подать карту.

– Это приблизительно, но я помню, как там выглядит местность, и без труда смогу довести до нужного места.

– Приятно иметь дело, с умными людьми. – сообщил каптан. – Ну а чтобы ты не вздумал завести нас в какую-нибудь засаду, мы закрепим твои добрые намерения, скажем, десятью плетями. А потом посмотрим, изменятся ли указанные тобой координаты.

Ударов было девять. Десятого я просто не помню.

Однако, к жестокой реальности и горящему от боли телу, меня вернули очень скоро, окатив водой.

Теперь с картой в руках стояла леди Софи́к.

– Укажи ему место. Тогда я договорюсь, чтобы тебя больше не били. – прошептала она.

– Латай малимта, та санга мата вакхора. – процедил я. – Место тоже, оно не меняется. Я вам сразу сказал правду.

– Зря ты так. – бросила Софи́к. – Я и так делаю всё возможное.

– Иди в жопу. Не нужно было меня в да Янат Кхаре трогать, не пришлось бы теперь напрягаться.

– В жопу, говоришь?! Свинья неблагодарная! Десять плетей! – крикнула она матросу.

Я присутствовал только при трёх.

Теперь я не мог лежать ни на спине, ни на животе. Приходилось сидеть, кривясь от боли и клоня голову, чтобы не биться ею о решётку клети. В таком же положении я засыпал, а потом просыпался от боли, когда моё тело падало.

К счастью, меня больше не избивали, но и медицинского ухода за мной не было, и моё тело, медленно, но верно, покрывалось безобразными шрамами.

Вот интересно, что теперь скажет Поуока, когда увидит мою спину, располосованную шрамами крест-накрест? Первый-то раз, когда она увидела рубцы, чуть слезу не проронила, а теперь, точно на сырость изойдёт.

Очень надеюсь, что с девчонкой ничего не случится, и она сумеет добраться до дома. Она смышлёная, схватывает всё на лету. Должна справиться.

Если мы направлялись в Грам самандар не тем путём, каким прибыл я в да Янат Кхар, а пошли через Янби самандар и Шмали бахар, то при средней скорости бриза в сорок пять километров, на дорогу должны затратить около двадцати дней. Я на корабле уже третью неделю, так что, скоро меня вновь выволокут на палубу, для очередного избиения.

С момента моей последней порки, Софи́к лишь дважды спускалась ко мне. Садилась напротив клетки, и несколько минут молча смотрела.

Я же старался не глядеть в её сторону. Не то, чтобы презирал её, или ненавидел, но с удовольствием влепил бы ей оплеуху, за то, что подошла ко мне в городе. Не будь этой случайной встречи, которой я на мгновение даже успел обрадоваться, ничего бы этого со мной не приключилось.

А может… Может вовсе и не случайная была встреча?

Да не. Не может быть так, что Софи́к намеренно меня искала. Дикий нелепый случай. Чистейшее совпадение, из тех, что одно на миллион, но со мной оно случилось.

Не исключено, что Софи́к увидела мою яхту в порту. Хотя, тоже, нет. Тогда бы она непременно задала вопросы по поводу судна. Да и вообще, откуда она могла знать, что яхта моя. Нет, бред. Впрочем. Имя судна. Это могло сыграть со мной злую шутку.

***

Но вот, в один из дней, корабль резко сбросил ход, и снаружи донёсся характерный портовый гам. Топот ног, скрип колёс тачек и подвод, треск лебёдок, команды портовых служащих.

По тому скудному свету, что всё же достигал чрева трюма, в котором я находился, определил, что прибыли мы в разгар дня. Ради одного пленного в клетке, здесь не жгли ламп, и освещение появлялось только тогда, когда меня кормили, или кто-нибудь спускался в гальюн или на склад.

Меня держали в носовой части, и для каких-то целей, клетка была отгорожена плотной шторой, перекрывающей мне обзор на содержимое трюма, хотя ничего интересного здесь не было.

За время пребывания в полумраке, глаза привыкли к слабому освещению, а слух обострился. Я слышал каждый шорох, что случался на лестнице и возле неё. А каждый шаг по ней, внушал ужас. Казалось, что, непременно, спускаются за мной.

Спустя пару часов после разразившейся суеты, на корабле всё стихло, и в трюм спустился кашти. Он деловито осмотрел содержимое мешков, ящиков и бочек, сверяясь с журналом, сделал на листке необходимые выписки. Стандартная инвентаризация перед пополнением запасов.

После ухода кашти, спустя минут тридцать, по лестнице зацокали каблучки. Не было никакого сомнения, что это спускается Софи́к. Правда, шла она не одна, но шаги сопровождающего, скорее всего не принадлежали капитану.

Шаги от кормы направились в мою сторону, и край занавески отодвинулся.

– Вот он, – сказала кому-то Софи́к. – постарайтесь его не убить.

Рядом с Софи́к показался мужчина, тёмный эльф, с насыщенно синей кожей.

– Тебе уже известно место? – эльф смотрел на меня, но вопрос был адресован девушке.

– Да, давай карту, я покажу.

Занавеску задёрнули, но не плотно, и я мог видеть небольшой фрагмент стены за ней, вдоль которой стояли бочки. Софи́к чуть слышно взвизгнула, и оказалась на одной из них. Зашуршала бумага. Я увидел уголок карты, которую спутник Софи́к, расположил у неё на коленях.

– Вот здесь. – сказала она. – Но это приблизительно. Точное место нам покажет Найдёныш.

– Почему нам не убежать сейчас? Ведь ты же знаешь место.

– Говорю же, место приблизительное. Он не разбирается в картах, да и ключей от клетки у меня нет.

Снова послышался шелест бумаги, а потом последовала возня совсем иного толка.

– Ну, куда ты так торопишься? Не здесь и не сейчас. – со сдавленным стоном произнесла Софи́к.

Но её спутник был настойчив. Софи́к откинулась на борт корабля, её руки поднялись к скруткам верёвок, что висели над ней на крючках. В одну из них она просунула кисти, и накрутила верёвку на свои запястья. Свет от лампы задрожал, закачался, полупустая бочка стала размеренно ударяться о борт судна, раздались приглушённые женские стоны. Я видел только спину Софи́к, да край задранного подола её длинного платья.

Ближе к отбою Софи́к вновь спустилась в трюм. Она сама принесла мне воду и кашу, подала еду в клетку.

– Презираешь меня? – спросила она.

Я не ответил, но и взгляда не отвёл.

– Ну, что ты смотришь? Скажи что-нибудь. Ну, хоть что-нибудь. Что я блядь, что не хочешь меня видеть и слышать, что ненавидишь. Хоть что-нибудь, только не молчи.

В свете лампы её глаза заблестели.

Я отвернулся.

Одновременно, я не верил её слезам, и не хотел их видеть, если они были искренними. Безусловно, она играла собственную партию, но меня не покидало чувство, что кто-то из вне, её принуждает.

– Я делаю это ради нас. – дрожащим голосом прошептала Софи́к, и опустилась на колени перед клеткой.

Она коснулась моего плеча рукой, осторожно дотронулась до затягивающегося рубца.

– Ты же помнишь, как нам было хорошо вместе.

Я обернулся. Лампа стояла позади Софи́к, и я не мог разглядеть лица, но увидел, как блестит от слёз щека. И вновь ничего ей не ответил.

***

Два дня мы простояли в порту, и ещё два с половиной двигались к указанным мною координатам.

В этот раз я уверенно указал место, и у последнего пристанища пиратского корабля, мы оказались безошибочно.

Среди камней до сих пор лежали аккуратные стопки панелей бортовой обшивки, части такелажа и каркаса, мачты с остатком парусов. После того, как я построил новый Адилана Бад, никто не посещал это место.

– Где корабль? – прохрипел капитан-смерть, отдавая приказ, привязать меня к мачте.

– Вы оба в уши долбитесь? – заорал я. – Вам сразу было сказано, что его разобрали. Сначала пираты, потом я. На каком языке я должен это повторить, чтобы вы, наконец, услышали меня?

В этот раз меня били не розгой. Кожаный кнут подарил мне целый букет новых ощущений. Незатянувшиеся раны тут же брызнули свежей кровью. Всего одного удара хватило, чтобы в глазах потемнело и подкосились ноги. Я взвыл от боли, и свалился на колени.

– Где серебро, которое ты вынес с корабля? – спокойным тоном спросил капитан, усаживаясь в кресло.

– Не было на нём серебра.

Новый удар кнута, выбил меня из реальности.

Вода вернула в чувства, оказав медвежью услугу.

– Так на тебя воды не напасёшься. – заметил капитан. – Но не переживай, времени у меня много, и я буду ждать твоего возвращения в сознание, столько, сколько потребуется.

Я уже стоял на коленях и даже не планировал подниматься на ноги. По спине текла кровь, капала на палубу.

К своему сожалению, второй удар я выдержал.

Так я терял и обретал сознание до тех пор, пока в один не прекрасный момент, меня не вернули в чувства водой с солью. Причём это был не раствор, для обработки ран, что чуть пощипывает, а едрёный концентрат, в котором можно без труда засолить овощи.

Вопросов мне уже не задавали, а в кресле, вместо капитана, сидел мой палач, смиренно ожидающий моего пробуждения.

Солью же меня окатила Софи́к.

Она присела передо мной, глядя прямо в глаза.

– Ну, зачем ты так упрямишься? Скажи где артефакт из каптан кибана. – она понизила голос, и последнее, произнесла почти шёпотом. – Мне плевать на серебро, что было в корабле. Мне нужно то, что ты взял из каптан кибана.

А ведь я уже был готов сдать им свой схрон, а вон как оно всё поменялось. Оказывается, на корабле было что-то более ценное, чем сокровища.

– Я скрутил только табличку. Больше ничего не было.

– Твоё упорство говорит об обратном. – в руке Софи́к блеснул кортик.

– Ну, вот и всё. – подумал я. – Сейчас меня прирежут, и страдания мои завершатся.

Но нет, был не прав. Софи́к упёрла лезвие клинка в мачту, и оттянула в сторону мой мизинец. У меня не было сил сопротивляться ей, и когда раздался хруст, только сдавленный стон, вырвался из моей груди. Сил не осталось даже на то, чтобы кричать от боли.

– Я отрежу тебе все пальцы. – прорычала Софи́к. – Кончатся на руках, займусь ногами. Будешь упрямиться, отрежу всё, что можно отрезать. Нос, уши губы, и даже то, что мне так понравилось. Где артефакт?

Угроза была весома, но я уже мечтал о смерти. Желательно о быстрой, и менее болезненной. Переубедить упёртых, было не возможно.

– Отсоси, Софи́к. – я скривил сквозь боль улыбку.

Она поднялась, и что было сил пнула меня под рёбра.

– Только не убей. – кинула она палачу с кнутом. – Я ещё с ним не закончила.

– Обижаете, леди Софи́к. – смеясь, отозвался матрос.

***

– Ну, надо же, как интересно, а куда это они собрались, на ночь глядя? – спросила Салари́н, практически, сама у себя.

Ржавый подал знак, и из его команды, ушли в темноту только коты, следуя за котами Салари́н.

Через пятнадцать минут один из разведчиков вернулся с докладом.

– На корабле четверо, может шестеро. Остальные, судя по всему, вместе с каптаном, ушли на юго-восток. Следов много, человек тридцать, скорее эльфы.

Ржавый провёл ребром ладони по горлу, глянул на Салари́н, передразнил, как она сморщилась от его жеста.

Пираты не спеша, не создавая шума, двинулись вперёд, туда, где только что, в темноте ночи растворился разведчик.

Когда сводный пиратский отряд достиг корабля, коты уже сделали своё грязное дело. Перед судном, у откинутого ремпа, лежало шесть мёртвых эльфов. Умерли они быстро, беззвучно, возможно, даже толком и не успели сообразить, что с ними произошло.

Светила только одна луна, дальняя, едва-едва, давая возможность предметам, отбросить робкую, размытую, почти растворённую в темноте ночи тень.

Из глубин мрака послышались крики и лязг металла. Кто-то кричал тревогу. Разносилась брань.

Джентльмены удачи переглянулись, оскалившись в кровожадной улыбке, и столь же тихо, но уже более быстрым шагом направились в сторону звуков сражения. Под конец, они перешли на откровенный бег, не сбавляя хода, зарубили нескольких раненых, что отступали им на встречу, и с абордажными криками ворвались в открытые ремпы. Засвистели кошки, зацепились за фальшборты, и по верёвкам на палубы взмыла часть пиратов. Раздался гул срабатывающей тетивы, и пронзительный визг пролетающих болтов. Лязг металла усилился, слился во всепоглощающую какофонию, и через пять минут стих, когда на средней палубе бриза, встретились друг с другом два пиратских отряда. Уже некому было оказать им сопротивления.

***

Я очнулся. Кожу, красную и опухшую, изрядно щипало. Рядом с кроватью стоял табурет, на нём таз, через край которого свисала тряпка. На меня смотрел кот, улыбался, и смазывал мою грудь чем-то прохладным. Этого кота я знаю, это Ной.

– Очнулся? Молодец. Жить будешь. Эта мазь с того света возвращала. Быстрого выздоровления не обещаю, но через пару недель, будешь почти как новый. Ох и располосовали же тебя, брат.

Я попробовал поднять левую руку.

Ной прижал её к кровати.

– Потом посмотришь. Я обработал рану и стянул кожу. Будешь теперь слева, как эльф. Живут же они как-то с четырьмя пальцами.

Я осмотрелся. Это каптан кибан Салари́н. Узнаю эти подсвечники, и особенно этот книжный шкаф.

Мы движемся, но идём очень медленно, может, даже не под всеми парусами, или крутым бейдевиндом.

– Куда идём? – спросил у Ноя.

– В Азад Кхар. – сообщил мелодичный знакомый голос.

Ной накрыл мою грудь чистой тканью, помог перевернуться на живот.

– Дальше я сама, спасибо Ной. – поблагодарила Салари́н, присаживаясь на край кровати.

– Прости, я оккупировал твой кибан. – попробовал пошутить я.

Капитан зачерпнула из склянки мазь. Принялась обрабатывать ею кожу на моей спине. Её прикосновения были аккуратными, нежными, а мазь приятно холодила, успокаивая воспалённую кожу. Салари́н намазала спину и поясницу, спустила покрывало, оголив мне задницу.

– Что, и там? – поинтересовался я.

– Нет, просто любуюсь. – отшутилась Салари́н, но пальчик её явно касался свежей раны.

– Кому расскажу, не поверят. Сама каптан Салари́н обрабатывала мне раны на заднице.

– Только попробуй – кошка нагнулась, и шепнула мне в ухо. – Всем расскажу, что Ваба был прав.

– Да плевать, я теперь любому рад. – отшутился я. – Выходит, не отрезали.

– А обещали? – я услышал удивление в голосе капитана.

– Угрожали. – поправил я.

Салари́н снова нагнулась к уху.

– Было бы жаль, если бы отрезали. Сдаётся мне, Ваба жестоко тебя оклевитал.

Меня накрыли покрывалом.

– Всё, Хафзи, отдыхай, поправляйся. Рада, что мы оказались тут, как нельзя кстати.

– Я тоже рад тебе, каптан Салари́н.

– Просто Салари́н. – она погладила меня по голове. – Отдыхай. В принципе, эльфа нам всё рассказала, считай, что мы отомстили за издевательства над тобой.

– Эльфа? – я попробовал приподняться, но кошка меня остановила.

– Ну, да. Тёмная эльфа. Леди Софи́к, кажется.

Не знаю, по каким причинам я не выложил сразу всё про Софи́к. Возможно, потому что сейчас ей некуда было деваться. Наверняка, она с нетерпением ожидает моего прихода в сознание, вот и пусть удивится, что её не скрутят сейчас по рукам и ногам. Пусть поживёт в страхе. А поквитаться, я успею.

Через пару часов пришла миленькая эльфа. Помогла мне приподняться, подложила подушку под спину, и принялась кормить меня бульоном. Хотел попробовать поесть сам, но вновь доверился в руки девушки, ибо мои колотило, как с лютого похмелья. Меня кормили с ложечки, как дитя малое. И знаете, было забавно, но приятно.

– Ты, прости, кто? Служанка? – спросил я, боясь незаслуженно обидеть.

Девушка улыбнулась, и пожала плечиком.

– Не знаю, вроде как, член команды. Валлак.

– Хорошенькие нынче валлаки у Салари́н. – улыбнулся в ответ.

Щёки эльфы чуть порозовели.

Потом приходил Ной, то же кормил меня бульоном, но в отличии от эльфы, из ложечки не стал, а перелил бульон в пластиковую кружку. Осмотрел раны, как-то странно, на мой взгляд, улыбнулся, но сказал, что всё хорошо.

Вечером пришла Салари́н, с тем же меню.

– А где ты собираешься спать? – спросил я.

– Нигде. Ночью я пойду к штурвалу, так что не переживай, спи спокойно.

– Может, меня в офицерский кибан переселить?

– Ммм. – многозначительно промычала Салари́н, и улыбнулась. – Хочешь, чтобы я положила тебя с валлаком? Не выйдет, это у нас Санжи подженился.

– А что, так можно было? – рассмеялся я, и тут же скривился от боли.

– Вооот. – протянула кошка. – Сразу в карму получил.

– Она меня с ложечки кормила. – я состроил плаксивую гримасу, будто меня только что обидели.

– Не плачь. Покормлю я тебя. – сжалилась Салари́н.

После ужина она уложила меня на живот, смочила слабым солевым раствором прикипевшую к спине простынь, обработала раны, намазала мазью и накрыла свежей простынёй. Такие же манипуляции проделала и с грудью.

Пожелала доброй ночи, и погасила лампу.

– Салари́н. – окликнул я капитана, когда она была уже в дверях. – Не спускайте с Софи́к глаз.

– Не переживай, она у Ржавого, а с ним не забалуешь.

***

Ржавый, действительно оказался тёртым калачом, и раскусил Софи́к на раз-два. Правда, не пренебрёг воспользоваться её же тактикой, уложив эльфу в койку в первую же ночь. Без всякого труда и усилий, ибо она сама напросилась в его кибан.

После, довольный и удовлетворённый каптан, посадил девицу на цепь, в крошечном кибане полубака. И как только прибыли в Азад Кхар, первым же сообщил Салари́н, что рассказу эльфы не стоит верить.

Я же, через три дня после своего очередного пробуждения, обосновался в трюме с матросами, за тем лишь исключением, что мне возле камбуза организовали лежак, в то время, как матросы спят в подвесных постелях, на манер гамака. Мне было очень некомфортно, от того, что невольно стеснил удобства капитана.

С переселением проблем не возникло. Лежак для меня смастерили люди Вабы, а Санжи, даже выделил матроса, присматривать за мной. Ной прописал солнечные и воздушные ванны, так что, я дважды в день поднимался на палубу, красуясь исполосованным рваным телом, а салор мангари, на всякий случай поддерживал меня, ибо передвигался я, мягко говоря, неуверенно.

Мазь Ноя творила чудеса. Сукровица на ранах уже не выступала, и ткань начала рубцеваться. Грудь я обрабатывал сам, а ухаживать за спиной, приходила девушка Санжи.

Часть команды была мне знакома, так что в коллектив я вернулся без проблем, ну а те, кто на корабле был из свеженьких, восприняли отношение каптана ко мне, как должное. Относились, не то, чтобы с уважением, но с некоей долей почтения. Думаю, не без подачи офицеров и Бахи. В трюмах, когда не видит капитан, всем заправлял именно он, и слово его было закон.

Салари́н и Ржавый отсутствовали на судах трое суток. Вместе с ними, на берег сошла и часть команды трёх кораблей, и Санжи с Эво́кой.

Как же они смешно выглядели в этот момент. Словно школьники, что не могут дождаться момента, когда из дома свалят родители. Отводили друг от друга взгляды, и даже старались не касаться друг друга, но стоило их взглядам пересечься, между ними пробивали молнии. Не знаю, как Санжи, а вот Эво́ка смотрела на салора, как на божество, и пожирала его глазами. Не удивился, если бы они рванули из порта бегом.

Уговорил матроса, приставленного ко мне, прогуляться на Наманлова́р, корабль Ржавого.

Каптан предвидел, что я отважусь на подобное. Посетить Софи́к мне не запретили, но, охраняющий её матрос, сразу предупредил, что если я применю насилие, леди Софи́к должна остаться живой.

Уверил матроса, что в мои планы насилие не входит, да и какой я насильник в таком состоянии? Все трое посмеялись, и я не стал выяснять, только ли мне оказана такая честь, или любой из матросов может заглянуть к Софи́к на огонёк?

Эльфу разместили в крохотном кубрике, полтора на два метра, с высотой потолка, что даже невысокая Софи́к, вынуждена была пригибать голову. К её ноге и к дальней стене, была закреплена цепь, так что, дальше двери она выйти не могла, а для того, чтобы воспользоваться единственным удобством помещения, настилом, заменяющим кровать, цепь не препятствовала.

Увидав меня, Софи́к опустилась на колени, обняла за ноги.

Она не просила прощения, просто плакала, уткнувшись лицом в моё бедро.

Внезапно, мне стало жаль её. И не в том плане, что хотелось пожалеть, тут как раз наоборот, хотелось ей тоже что-нибудь отрезать, а в том плане, что она была жалкой. Никто не виноват, что она оказалась в таком положении. Сама во всём виновата. Всё чего-то мудрила, плела, и в итоге, имеет, что имеет.

Помнится, она предлагала мне поиски пиратских сокровищ. Что мешало, встретив меня в да Яна́т Кхаре, вернуться к этому вопросу? Зачем понадобилось всё произошедшее? Думаю, я с удовольствием согласился бы с её предложением. Ведь тогда, я ещё питал к ней тёплые чувства.

У меня свой корабль, быстрый и удобный. Вернул бы Поуоку дяде…

Как только я вспомнил о девчонке, все мысли переключились на неё. Она же осталась в да Яна́т Кхаре. Только бы не вляпалась в какую-нибудь беду, с её-то характером. Только бы выполнила, что я ей велел, и справилась с яхтой по дороге. Хотя, за последнее, можно было переживать меньше всего. Главное, чтобы не направилась на мои поиски.

С трудом освободил себя от объятий Софи́к, почувствовал, как от приложенного усилия закровил мизинец. Софи́к опустилась на пол, прикрыла лицо руками.

– Пожалуйста, вытащи меня отсюда. – взмолилась она.