Да будет тень. Чародеи. Курс первый

В общем, на вид, конченный сноб, от которого надменностью разит за версту.

Рядом с ним похожего облика прихвостень. Только одежда на нём серая, словно из мешковины сшита. Сам весь тощий, будто у него не кости, а тонкая проволока вместо скелета. Но рожа такая же, преисполнена превосходства над другими. Вроде, на полосе препятствий я его не видел.

Эльф небрежно ткнул меня тростью в ботинок, когда к нему подошёл лекарь с пепельными волосами. Хотелось пнуть эльфа в коленную чашечку, но именно его поступок заставил меня впервые внимательно осмотреть свою экипировку.

Одежда девушки разительно отличалась от одеяний остальных. На ней были добротные ботинки с высоким берцем, правда без какой-либо шнуровки, липучек, да и вообще, каких-либо застёжек. В то же время, на ноге они сидели как влитые. Свободного кроя штаны, с множеством удобных карманов и карманчиков, и свободная куртка на молнии, с болтающимся сзади капюшоном. Под курткой была тёмно-синяя майка.

– Эта та самая? – спросил эльф.

– Она. – ответил лекарь.

– Действительно, так хороша? Отдай её нам. Зачем губить судьбу девочке?

– Не могу. – уверенно ответил отправитель в лабиринт. – Её привёл сам.

Имени не прозвучало, но эльф, думается, этого «Сама» никак не мог принять за кого-то иного.

– Жаль. – совсем неравнодушно выдохнул эльф. – Такой потенциал загубите.

– Не наговаривай. – возразил лекарь.

– Муссабад, если тебя привели Ашбу, это вовсе не значит, что все приведённые, будут столь же высокого уровня. К тому же, второй смутьян нам не нужен. Достаточно того, во что ты превратил Квадим Ахад.

– Перестань, две тысячи лет прошло.

– Я помню, но болит, словно вчерашняя рана. – словно делая одолжение, согласился эльф. – Я буду присматривать за ней, если ты не возражаешь.

– Не возражаю, если ты не станешь вербовать.

– Ничего, что я здесь сижу? – возмутился я.

Оба мужчины улыбнулись. Вот только эльф улыбнулся так, что захотелось дать ему в рожу.

Я поднялся, но быковать не стал. Впрочем, проходя мимо, не упустил возможности ударить эльфа плечом, чтобы не стоял на пути.

Мне жутко хотелось курить. Где-то глубоко я понимал, что тело девицы в этом не нуждается, но мне, этот процесс был необходим. Слишком бурно развивались события.

Разглядев на полуюте какого-то флотского, смолящего трубку, я направился к нему.

– Батя! – привлёк внимание. – Очень неудобно, но, не позволишь пару затяжек?

Флотский, приличных годов мужчина, и явно не рядовой матрос, глянул на меня, с крайне выраженным подозрением. Нахмурился сначала, потом, как-то насмешливо хмыкнул, предвкушая результат, но, для успокоения совести, решил уточнить, знает ли юная госпожа, что находится у него в руках.

– Очень надеюсь, что табак. – ответил я.

Мужчина удивлённо изогнул бровь, но уточняющих вопросов задавать не стал. Протянул мне трубку, обтерев загубник подолом своей рубахи.

За спиной стало как-то тихо. Я обернулся. Ватага молодых людей внимательно смотрела, что произойдёт дальше.

Сел на рундук рядом с флотским.

Демонстративно, и даже театрально, в несколько коротких вдохов растянул трубку, а потом сделал полноценную затяжку, задержав дыхание.

Позориться не пришлось. Девичий организм выдержал это издевательство и не раскашлялся.

Не знаю, табак ли это был, или какая иная смесь, но дым был приятным, не дерущим горло, чуть сластил, и имел ярко выраженный медовый вкус.

Под всеобщее изумление, я сделал ещё одну глубокую затяжку, и выпустил кольцо густого, плотного дыма.

– Спасибо, батя. – поблагодарил и вернул трубку.

– Не за что, юная госпожа. – отозвался чуть охреневший флотский, но при этом довольно крякнул, принимая трубку обратно.

Я вернулся на своё место у фальшборта.

Вскоре засуетились матросы, подняли паруса, и судно вышло в море.

Солнце светило, морской ветер приносил с собой прохладные капли, корабль мерно покачивался на волнах, бьющих своими пенными ладошками о деревянный борт. Даже не заметил, как меня укачало, и я заснул.

Если предположить, что сутки здесь как на Земле, то по положению местного светила, что по обыкновению буду называть солнцем, наш путь по морю занял, приблизительно пару часов. И хоть чудес уже было достаточно, как я думал, этот мир вновь нашёл, чем меня удивить.

Поскольку мы находились на баке, я без труда смог рассмотреть место нашего прибытия.

В отлогий берег, густо поросший сочной травой, кустарниками и пальмами, врезалась уютная подковообразная бухточка, с небольшим причалом на дальнем от моря берегу. Рядом с причалом находилось несколько зданий, предположительно хозяйственного назначения, что вполне логично для портовой инфраструктуры. Но, пара каменных зданий, что вырастали просто из воды, никак не вписывались в ландшафт. Каждое из них было опоясано деревянной набережной, а между ними, был переброшен узкий деревянный мосток.

Узкое горлышко пролива охраняли две массивных скалы, что могли бы посоперничать в своей высоте с корабельными мачтами, и густая россыпь подводных камней, торчащих кривыми зубами над поверхностью, представляя непреодолимую преграду даже для вёсельной лодки, не то, что для нашего корабля. К тому же, между скалами была такая отмель, что человек вряд ли замочил бы колени. Не уверен, что даже с приливом, путь в бухту был безопасен.

Однако, наш капитан уверенно направлял судно между скал.

Команда тоже не выражала беспокойства, ровно, как не паниковали и остальные организаторы нашего недавнего испытания.

Ни как в кино, ни на последней секунде, а загодя, когда до камней оставалось метров сто, набежала приличной высоты волна. Подхватила нас с кормы, и, разбиваясь в пушистую пену о мелководье и торчащие камни, перенесла корабль в бухту, где почти на средине, вновь вернула его на водную гладь.

Теперь, когда волнение отступило, я смог получше рассмотреть, выступающие из воды строения. Вода в бухте почти прозрачная и чётко просматривалось, что фундаменты этих домов уходят до самого дна. А глубина здесь, метров двадцать, если не больше.

Сквозь рябь, и разгоняемую носом корабля пену, я увидел в толще воды тех, кого сначала принял за морских млекопитающих. И в принципе, был не столь далёк от истины, когда существа поднялись с глубины, и в одно движение оказались на набережной. Пышные, мокрые, искрящиеся в лучах солнца, сочные женские груди, однозначно подтверждали мою догадку о способе кормления потомства. Это были русалки. Настоящие, классические, хвостатые, абсолютно голые, и непозволительно красивые. Не удивляюсь теперь, почему к таким, моряки добровольно бросались за борт.

Не удержался и помахал им рукой, и только после этого сообразил, что сам прибываю в женском теле.

Чувствую, нелегко мне тут будет.

К моменту нашего исхода на берег, все раненые и бесчувственные после полосы препятствий, уже пришли в себя.

Никто не жаловался и скорее даже, наоборот, с преисполнено восторженными чувствами, делился впечатлениями о том, как и на каком этапе был сражён. А вот те, кто добрался до паука, особо не радовались. Может как раз по причине того, что не прилегли отдыхать где-то на полпути, а дошли до конца и были изрядно измотаны. Не радовался и синий. Кусты лабиринта имели шипы, через которые впрыскивали сильный нейротоксин, и, не смотря на то, что подвижность и чувствительность человеку вернули, говорить он начнёт только дня через два, не раньше. Так что он только мычал, да дёргал окружающих за рукава, жестом прося повторить некоторые фразы. Очевидно, и со слухом у него были проблемы.

Впрочем, синий, наверное, тоже не человек. Уж больно он похож на надменного эльфа, и такой же четырёх палый.

Четырёхрукий подал мне одну из своих рук, наверное, хотел проявить галантность, помогая даме спуститься по трапу. Пришлось демонстративно сунуть руки в карманы, и улыбнуться в душе, такому дешёвому подкату.

Однако, четырёхрукий не расстроился, и помог спуститься кошкам и ящерице, благо, рук у него хватало на всех.

От причала, по отлогому склону ровной сочной травы, тянулись несколько тропинок, упирающихся в здания у самого подножья отвесной скалы. Старые, многовековые здания, напоминающие часть какого-то замкового ансамбля средневековья, стояли в окружении пышных пальм и частично врастали в каменную породу. Несколько одноэтажных строений с черепичной крышей мостились на склоне ближе к бухте, и образовывали некий полукруг, с небольшой брусчатой площадью между ними и центральным четырёхэтажным зданием, с пристроенной к нему круглой башней, возвышающейся над крышей ещё метров на десять. К этому зданию нас, собственно, и вели.

Перед высоким полукруглым крыльцом нас построили в две шеренги. Всех низкорослых и девушек в первую, верзил во вторую.

Построение касалось только новичков, поэтому мы принялись внимать речам мужчины с пепельными волосами, в то время, как остальные, под смешки и разговоры, проследовали в здание.

– Меня зовут Муссабад. – представился мужчина. – В течение следующих пяти лет, я буду вашем учителем и наставником, так что, прошу обращаться ко мне истад Муссабад, или магистр Муссабад. С остальными учителями и наставниками вы познакомитесь завтра. Сейчас, старшие ученики проводят вас, и проведут небольшую экскурсию, достаточную для ознакомления со школой.

Думаю, вопросы появлялись уже у многих, по крайней мере, у меня их была целая пригоршня, но я, как и остальные, слушал, не перебивая оратора.

– Парни живут на первом, втором и третьем этажах. – продолжил магистр Муссабад. – Эта часть здания называется андроном, так что, прошу запомнить. Девушки занимают четвёртый этаж – гинекей. Предупреждаю сразу, отбой в школе формальность, вы все взрослые люди и сами ответственны за себя, но после отбоя, посещение чужих этажей запрещено. У вас хватит мест, чтобы проявлять симпатии друг к другу. Вас проводят к кастеляну, где вы получите школьную форму. На занятия вы являетесь только в ней. Всё остальное время вы вправе носить что угодно. Есть только одно исключение, – магистр остановился у крепыша гнома. – дворфам дозволено носить килт.

Лица гнома я не разглядел, хоть и стоял рядом, но по вздымающейся груди понял, что тот был очень доволен подобным положением вещей.

– Так же, вас посвятят в распорядок дня для первокурсников, ну и… – магистр сделал паузу. – расскажут о студенческих традициях, неведомых преподавателям. – после этих слов он широко и искренне улыбнулся, давая понять, что в школе нет ничего такого, о чём было бы не известно преподавательскому составу.

Попасть в гинекей можно было двумя путями – через круглую башню и с парадного входа.

Нас повели через парадный. Часть здания занимал вестибюль с широкой лестницей, поднимающейся на межэтажную площадку, и двумя полукруглыми, более узкими маршами по бокам, разворачивающихся в обратную сторону. На последующих этажах лестница повторяла свою геометрию. Из вестибюлей, вдоль внешних стен, тянулись два коридора в сторону спальных расположений. Из коридоров можно было попасть в уютные читальные залы, где студенты собирались не только для того, чтобы посидеть над книжками, и в общую душевую с уборными.

Спальные расположения простецкие, и в какой-то мере, напоминают казармы. В простенках между оконными проёмами гардеробные шкафчики, несколько длинных рядов кроватей, сдвинутых попарно. Прикроватные пеналы, один на двоих с раздельными верхним и нижним отделениями. Некоторые кровати пустовали.

По старой традиции, правда, это касалось в основном мужчин, пятый и четвёртый курс находился на первом этаже. Считалось, что они уже опытные маги, и способны дать отпор, в случае нападения на школу. Поговаривали, что подобное случалось.

Чуть не завернул на мужскую половину, но встречающая и сопровождающая нас старшекурсница вовремя дёрнула меня за рукав, напомнив, что у меня ещё будет время для знакомства с мальчиками.

Гинекей от андрона отличался не сильно. Разве что тем, что порядка тут было чуть больше, на окнах были шторочки, присутствовала пара журнальных столиков с плетёными креслами, да на верхней половине пеналов весели зеркала. Кстати, нас, девочек, сразу предупредили, что учителя не приветствуют появление студенток на занятиях с косметикой на лице.

Поскольку девушек в школе значительно меньше парней, все барышни умещались на четвёртом этаже, ещё и оставались пустующие кровати. Так что, от греха подальше, я пока выбрал себе место без соседей. Ящерица обосновалась в крайнем ряду, напротив оконного проёма. Сёстры кошки, что они сёстры выяснил чуть позже, заняли три коечки в моём ряду, но через один проход. В принципе, как я понял, мест хватает, чтобы не соседствовать с кем-то.

Встретили нас радушно. Вопреки ожиданиям, не было ни насмешек, ни подколов. Доброе дружеское отношение.

Гидом для меня и ящерицы стала собака, та самая, что поила меня противным зельем. Кошек сопроводила их хвостатая соплеменница.

При внимательном рассмотрении собака была очень даже ничего, можно даже сказать, симпатичная. Вот только немного смущал хвост. Кстати, хорошо, что у хвостатых всё это было пушистым. Иначе, выглядело бы это как крысиные хвосты, и было бы просто омерзительным.

Раса собакообразных людей называется Анубисы, совсем как те существа с волчьими или собачьими головами на изображениях древних египтян. Только эти собачьих морд не имели.

Звали девушку Пифита. Была она очень ладненькая, где нужно, округлая, и очень аппетитная. Коричневый длинный прямой волос до ключиц, и милые черты лица. В общем, она мне ещё на корабле приглянулась.

Кастеляном оказался пожилой дядька-добряк, радостно встречающий всех первокурсников. Приходили мы к нему небольшими группами, так что он, находил о чём поговорить с каждым. В основном спрашивал, кто из какого государства, и иногда искренне удивлялся, если вдруг слышал незнакомое название.

– Не обращай внимание. – посоветовала Пифита, когда добряк пристал с расспросами ко мне. – Он у нас все миры объездил с торговцами. Проще назвать где он не был, чем перечислить где он был.

Я и не обращал. Вообще старался помалкивать, и делать вид, что половину вопросов не расслышал, ибо посыплюсь на элементарном, как меня зовут.

За меня отвечала Пифита. Она оказалась очень общительной, и скоро я выяснил, что в эту школу она стремилась попасть с самого детства. Родители у неё не очень богаты, и сумели накопить только на обучение дочери, а вот на всё остальное, зарабатывать приходится самой.

Она второкурсница, природница, и очень рассчитывает, что по окончании школы получит звание мастера-врачевателя. Ну а если позволит магический дар, то обязательно останется на магистратуру. Как оказалось, в этом магическом мире, маг магу рознь. Всё зависит от природного дара, и некоторая магия просто может не поддаться.

О школе Пифита знала всё абсолютно. Где и что расположено, какие истории с этими местами связаны. Знала уйму местных легенд и традиций. Историю всех преподавателей, чуть ли не от момента их рождения.

Одним словом, с гидом мне повезло.

– А что значит самим зарабатывать? – переспросила Пифи́ту ящерка Яшма.

– Ну, это по-разному. – засомневалась с ответом анубис. – На первом курсе, я собирала лекарственные травы для местного врачевателя. Он, в прошлом, выпускник нашей школы, и с удовольствием нанимает студентов. Рассказывал, что и в его годы, всё выглядело ровно так же.

Вообще, вариантов множество, и всё зависит от потребностей и фантазии. Самое простое, пройтись по берегу рано утром. Иногда море выбрасывает на берег самородки маки, но, сколько я не пробовала, всё без толку. Местные мальчишки, по-моему, вообще спать не ложатся.

– А в нашем мире нет морей. – заявила Яшма. – У нас маки прямо в песке спекается. Многие тем и живут, что ежедневно просеивают песок.

– А ты из какого мира? Из Рия́т или Далдал. – уточнила Пифита.

– Рия́т. – как-то обречённо выдохнула Яшма.

Мне это ни о чём не говорило, но очередь вопросов добралась и до меня.

– А ты? Ты из какого мира?

Нужно было отвечать, но что-то подсказывало, что история моя слишком сложна, даже для местных.

– А у нас есть всё. И моря, и горы, и леса с бескрайними полями. И пустыни с болотами тоже есть.

Про пустыни я, наверное, зря ляпнул, видя, как смутилась Пифита, но, слово же не воробей.

– Так ты из Тисра Сияра? – выручила Яшма.

– Ага. – торопливо согласился я.

Получил комплект постельного белья и школьной формы. Подушка, как сказали из водорослей, наволочка и пара простыней. Одна, очевидно, вместо одеяла. Значит, ночи тут тёплые. Два полотенца маленьких. По логике вещей, одно для рук и лица, второе, скорее всего для ног. Большое банное. Два комплекта формы в виде свободных штанов, аля шаровары, и столь же свободная рубашка с длинными рукавами и завязками на вырезе. Рубашка длинная, до средины бедра, носится на выпуск. Плотный плащ с капюшоном для походов и всякой непогоды, и плетёные сандалии.

– Свои заморашки можете сдать сегодня или завтра. – предупредил кастелян.

– В прачечной постирают и вернут. – шепнула на ухо Пифита, заметив мою нервозность.

Застелив постель и разложив вещи, отправились в душ.

После полосы препятствий, чего греха таить, не только наша одежда была в грязи, но и наш собственный вид, оставлял желать лучшего. Я, например, всё это время ходил с перепачканной щекой, но на это никто не обращал внимания, и учтиво не делал замечаний по этому поводу.

Очередной вывод – с душем надо что-то делать. Иначе, сердце моё не выдержит.

Во-первых, горячая вода здесь не предусмотрена, и маги сами нагревают её до нужной температуры. Со слов Пифиты понял, что первое время, а возможно и почти весь первый курс, в душ мне придётся ходить с кем-то из старшекурсниц. Ну, если только меня не устроит холодная вода. А я-то ещё хотел было посмеяться над кошками, что трогали струи не только рукой, но и подставляли ножки, словно боялись воды, или пытались договориться, чтобы та не слишком мочила. Кошки были хороши. Все четыре, но сёстры особенно.

Во-вторых, сам факт наличия в душе голых девок.

Вид Пифиты, явившейся передо мной, в чём мать родила, заставил проглотить густой липкий ком в горле.

– Потрогай, так нормально? – спросила она, подставляя ногу под воду.

– Нормально. – выдавил я, хотя вода была чуть тёплой.

Впрочем, мне бы сейчас подошёл душ ледяной. Мокрые соблазнительные кошки, упругие ягодицы Пифиты, и даже искрящаяся в водяных струях Яшма, возбуждали. Последняя искрилась в прямом смысле. Её зелёно-голубые чешуйки переливались от одного оттенка к другому, при каждом движении, а пробегающие по ним капли зажигали микроскопические вспышки.

– Ты чего так смотришь? – спросила Яшма. – Не видела раньше ануннаков? Ну, да, мы такие. – она продемонстрировала себя спереди.

От подбородка по шеи шла полоса светлых, почти белых чешуек. В области груди белый окрас раздавался к подмышкам, а потом длинным сужающимся треугольником спускался до самого паха. Ни груди, ни сосков у девушки не было.

– Всем мужчинам нравится грудь. – как-то опечалено подметила Яшма. – Даже мужчинам моей расы. Но мы не живородящие и молоком не кормим.

Я замер, но Яшма ответила сама, предвещая мой вопрос.

– Яйца. В моей кладке было, аж, двенадцать яиц. Спину потрёшь? – неожиданно перескочила с темы ящерка, и я даже не сообразил, как в моих руках оказалась её вехотка.

В детстве, я держал в руках и змей и ящериц, и приблизительно помнил те ощущения. Нет, они вовсе не были противными, но однозначно были специфичными. Одновременное ощущение сухости и прохлады.

Здесь же, прикосновения к коже были приятны. Не шёлк и не бархат, конечно, но отторжения не возникало. Чешуйки были мягкими, словно ворсистыми.

Вскоре, к этой голой женской вакханалии присоединилось несколько старшекурсниц, возможно, из тех, кто принимал участие в нашем испытании. По крайней мере, блондиночка с ехидной улыбкой была. А ещё, была четырёхрукая красотка. Высокая, возможно даже чуть выше меня. Ну, меня Земного, здесь-то я пигалица в метр шестьдесят.

Я почувствовал, как мне поплохело, и поспешил ретироваться под свой едва тёплый душ.

– Помочь? – спросил приятный девичий голос.

Скосился через плечо. Та самая блондинка, что колдовала с брёвнами и кольями.

– Ты не дуйся. – радушно сказала она. – Все через это проходят. Вот будешь на третьем курсе, возможно, сама будешь встречать новичков.

– А ты на третьем? – спросил я, не особо стремясь к радушию.

– Да не дуйся ты. – повторила девушка, и дружелюбно стукнула меня кулачком по плечу. – Нас потому и отправляют на встречу, что мы ещё некудышные маги, и вряд ли кому можем серьёзно навредить. Вот четвёртый-пятый курсы, это да.

Из вежливости я улыбнулся.

– Меня Мира зовут. – представилась она. – Ну, так что, мир?

– Мир. – ответил я и пожал протянутую руку.

Моего имени Мира так и не дождалась, и глянула на меня как-то особо. Нет, не обиделась, а как на человека со странностями.

Спину мне всё же потёрли. Сделала это Яшма.

Средство для мытья у неё, надо заметить, потрясающее. Тонкий, чуть слышный кофейно-пряный аромат, с нежным послевкусием какого-то цветения. Это я не к тому, что сразу начал вести себя как баба, а к тому, что девушку с таким ароматом, обнюхивал бы, как кот валериану. Никогда не любил резкие сладкие запахи.

В общем, с горем пополам я помылся, и покинул душ с ощущением стояка и горечи. Если я и сумею присмотреть за этим телом, то вот кто присмотрит за моей психикой. Уж даже и не знаю, что лучше, овощем, или вот так вот.

Перед зеркалом задержался.

А я ничего так. Симпатишная. Фигурка стройненькая. Грудь высокая, чуть остренькая, и при таком росте, объём кажется очень даже внушительным. Бёдра красивые, явно приятные на ощупь. Обернулся в пол-оборота, заценил попку. Персик попка. Личико округлое, приятное, вот прям девичье. Тонкие бровки стрелками. Губы и не тонкие и не пухлые, прямые, и только самые уголки, чуть вздёрнуты кверху. Медного цвета волосы, которые я так толком и не промыл, щекочут поясницу. А потом я остановился на её глазах, и словно под гипноз попал. Огромные чёрные зрачки, с еле заметным узким колечком тёмно-тёмно-коричневой радужки, засасывали в себя аки чёрная дыра. Даже головой пришлось потрясти, чтобы оторваться от собственного взгляда. А вот белки у девчонки почти голубые.

В общем, вверенным мне телом я был доволен. Ну, разве что совсем плоский живот, с проявляющимися кубиками пресса. Я такое у девчонок не люблю.

Ну, ничего, накормлю это тело булками и доведу до совершенства. Что-то мне подсказывает, что не день-два мне за ним присматривать.

Поскольку собственная одежда была определена в стирку, облачился в школьное. Сокурсницы мои ничем от меня не отличались, и похожи мы были на наложниц восточного гарема. Старшекурсницы же, уже имели собственный гардероб, и многие были в сарафанах и платьишках.

Никогда во взрослой жизни не носил сандалий, но тут смерился, хоть и испытывал некий дискомфорт. Впрочем, ножки у девчонки были красивые, и ради этого, можно было потерпеть.

Старшекурсницы устроили небольшой сабантуй по поводу прибытия новичков. И до ужина мы успели попробовать несколько наливок и настоек, приготовленных местными зельеварами с факультета природников.

Алкоголь я не приветствую, но даже малой дозы хватило, чтобы в голове заискрилось, язык развязался, и разговоры пошли легче и непринуждённее. Скорее всего, тут делают ставку на качество спиртного, нежели на его количество.

Моих подруг по испытанию всё больше интересовали дальнейшие перспективы да парни, а я вот старался отмалчиваться. Понимал, что молчком мне проколоться гораздо сложнее, чем открывая рот.

С парнями всё было просто, тут, как говорится, на вкус и цвет, а вот с перспективами… Всё зависело от завтрашнего ритуала определения.

На ужин мы не пошли. Вместо этого, одна из старшекурсниц предложила спуститься к мужчинам. У тех и заточить есть что, и зелья они готовят почти в промышленных масштабах.

У парней мне как-то сразу не понравилось. То ли бабье тело так на меня влияло, то ли меня просто бесили их дешёвые подкаты и разводы. Особенно эти вот поглаживания руки, да попытки положить руку на коленку. А может вообще, фак того, что присутствующий здесь ящер-старшекурсник, каким-то повелительным жестом, усадил Яшму себе на колени. Она вроде и кривила мордочку, изображая улыбку, но я-то видел, что подчиняется она без особого энтузиазма.

Да ещё этот перец, что получил от меня по яйцам, всё подкалывал да норовил на что-то спровоцировать. В общем, я послал его на хер. Тем более, он мне не нравился. Такой неприятный, белобрысый, истинный ариец, с угловатыми чертами лица, и нос горбинкой. Я почему-то подумал, что будь он землянином, непременно был бы кем-то из скандинавов, шведом переростком, например, с учётом его габаритов.