скачать книгу бесплатно
Томас притих. Подобные вопросы всегда ставят его в тупик, но по лицу видно – что-нибудь ответить-таки хочется. Изо всех сил, на какие только способен его скудный ум, пытается придумать отговорку. Ну? Нет, не придумал.
– Я вот о чём рассказать хотел, а то со всем этим как-то из головы вылетело. Конрад опять посягает на кузнецкий переулок, – поведал Эд. – Чёртов ублюдок, всё ему мало. Уже и так половина ремесленного квартала под ним. Теперь и на нашу территорию позарился.
– И что будем делать? – встревожился Томас.
– Нельзя ему уступать, – решительно заявил Тео в присущей ему спокойной манере. Даже когда злится, он повышает голос не более чем на полтона. Лицо, скупое на эмоции, отражает сосредоточенность.
– Вся беда в том, что он пойдёт собирать барыши после смены, как раз когда мы заступаем в караул, – разъяснил Эд причину своей нерешительности.
– Уйдём с караула. Не впервой, – порой Тео не понимает, почему подобные вопросы вообще нужно разъяснять. Разве ответ не очевиден? Впрочем, это он рисковый парень. Эд любит осторожничать, а Томас попросту трусит.
– У Конрада больше людей. Как мы с ними справимся, если дойдёт до драки?
Ей богу, иногда не поймёшь, кто из них главный. Вроде бы, все дела улаживает Эд, но в проблемной ситуации и шагу сам ступить не может.
– Подумаешь, – воспользовался заминкой Томас, – Тео один стоит троих. Только покрутит в руке нож, как он умеет, те сразу в штаны наложат.
– Не спорю, с ножом Тео обращается мастерски, да и с мечом управляется лучше любого в страже, – подтвердил Эд, скривив губы, как он делает всякий раз, когда Томас несёт чушь, – вот только за мечи-ножи хвататься не будем. Они же не бандиты, не отрепье из трущоб, а такие же стражники, как мы. Нам бо?шки поотрубают, если их прикончим.
– А мы тела в реку, – нашёлся Томас.
– Те же кузницы нас сдадут лишь бы пару недель пожить без мзды. Нет, так вопрос не решить. Если драться, то на кулаках, – подытожил Эд, покосившись на Томаса. – Тут у нас загвоздка. Допустим, я возьму на себя Конрада. Тео справится с двумя, троих вряд ли потянет – без обид, – обратился он к хмурому другу. – А с остальными двумя что делать? Томас, дай Бог, хоть одного бы уложил.
– Э-э-э-эй! – возмутился оскорблённый стражник. – Я справлюсь
– Это ты сейчас так говоришь, а после будешь оправдываться. Мол, солнце ослепило, замаха не заметил или об камень споткнулся, – ухмыляясь, припомнил старое Эд.
– А если будем рядом с рынком, то его шум толпы отвлёк, – поддержал потеху Тео, и даже позволил себе слегка улыбнуться.
– Или церковный колокол.
– Или случайный прохожий.
– Смейтесь-смейтесь, – обиделся Томас. – Может, тогда без меня пойдёте? А я посмотрю, как вас отделают.
– Нет, в честном бою нам не выиграть. Нужно подстеречь Конрада одного подальше от ремесленного квартала и переломать ему все кости, – предложил Тео. Томас одобрительно закивал, а Эд напрягся в раздумьях, он сторонник мирных решений. Поди, уже думает, как бы с Конрадом договориться. Нет, с этим боровом не выйдет. Эд, конечно, попробует, но, в конце концов, сделают так, как предложил Тео.
Он человек молчаливый и лаконичный. Если и разевает рот, то лишь по существу. А если не по существу, то очень кратко. Эд же любитель поболтать. Порой так увлекается, что не заткнёшь. Речь пытается выстроить красиво, но то и дело проскакивает мат. Впрочем, говорит страстно, с душой, и оттого проникновенно.
Томас тоже всегда рад потрепаться, а по количеству брани Эда, пожалуй, переплюнет. Как выпьет, так и вовсе ругается словно пьяный паромщик под конец дня. Как правило, сказать ему особо нечего, но слово вставить очень уж охота, прямо, невмоготу, и потому он постоянно брешет. Но мозги у него куриные, к середине истории забывает, с чего начинал, и завершает невпопад. К счастью, его заткнуть намного легче, а главное – он к этому располагает.
Когда явились в казарму, уже совсем рассвело. Как не спешили, а опоздали-таки, пропустили построение.
– А этому что здесь нужно? – Томас указал на храмовника, тот общался с капитаном на дальнем конце плаца. Проговорили они недолго. Вскоре расстались, храмовник ушёл, а Бернард поправил тунику (такая уж у него странная привычка, осталась с тех пор, как служил при дворе старого короля) и уставился сердито на опоздавших. Спас положение гонец, шепнувший ему на ухо что-то неприятное. Бернард поманил их к себе рукой.
– Ну и где вас носит? Опять опоздали. Это уже в который раз? Я вот со счёта сбился, – ответа не последовало. – Так, всё, лишу вас жалования за эту неделю.
Эд и Томас завозмущались, оправдываются каждый по-своему, прощения просят. Далось им это жалование. Крохи в сравнении с тем, что получают не за службу. Главное – из стражи не вылететь.
– Заскулили как шавки безродные. Смотреть на вас тошно, – отругал их брезгливо Бернард. – Берите пример с Тео. Сразу видно – человек закалён войной, молча принял наказание, а ведь ему в отличие от вас жену кормить.
Не любит Тео лесть, не знает, как на неё реагировать. Вроде бы ответить что-то нужно, но что? Себя похвалить или Бернарда поблагодарить? Ай, не из тех он, кто так делает. Вот и молчит, отрешённо глядит в пустоту, будто не о нём речь.
– По полной бы вас отчитал, – продолжил Бернард, – но ваше счастье, мне только что доложили про труп в порту, а все, кроме вас, уже при деле. Идите, разберитесь, что там к чему. Мне в замок надо. Вернусь, доложите, – в очередной раз расправив складки на тунике Бернард хотел удалиться, но Томас его придержал.
– А что хотел храмовник? – спросил он.
Прежде чем ответить, Бернард со злостью уставился на руку, ухватившую его за локоть. Вырвался, разгладил рукав, и лишь потом ответил:
– Потеряли они кого-то. Просил не выпускать из города священников и никого другого с большой суммой на руках?
– А может, нам его поискать?
– Я вам уже дал поручение. Вот им и займитесь, а за священником пусть храмовник гоняется.
Едва Бернард ушёл, Эд со всей дури влепил Томасу подзатыльник.
– Ты что, баран, творишь? – закричал он на безмерно болтливого друга.
– Да я просто спросил.
– Просто спросил, а потом просто предложил. Ты ведь обычно так и поступаешь, да? На любую работу вызываешься добровольцем. Бернард, в отличие от тебя, не конченый кретин, сообразит, что ты странно себя ведёшь.
– Или подумает, что я не хочу с трупом возиться. И это правда. И вообще, нам в порту сейчас лучше не показываться.
– Наоборот – хорошо, что именно нас туда послали, – взял слово Тео. – Разберёмся с трупом, а потом займёмся своими делами. Бернард до обеда в замке проторчит. Как раз всё успеем.
– Тео прав, – резко подобрел Эд, и даже улыбнулся. – Скажем, что он бездомный, много раз его на улицах видели. Отвезём на кладбище и кинем в общую могилу.
Вот и Томас успокоился и просеял улыбкой.
Порт уже пробудился. Народу – не пропихнуться, хоть в реку кидай. Утром особенно многолюдно. Это потом рыбаки отчалят, паромщики перевезут на другой берег первую партию, и станет чуть свободнее. Останутся только купцы, да грузчики. Вечером всё как-то плавней, народ расходится постепенно, а утром все разом как завалятся.
Тео при такой давке сразу вспоминает штурм того злосчастного замка – как же он… а-а, неважно. Когда через ворота пробились, он в числе первых шёл. Тогда его кипящим маслом и накрыло. Вся левая рука в ожогах и изрезана. С тех пор не снимает на людях перчатку. Он сам ножом кромсал рукав, чтоб его скинуть. Щека обожжена от уха до шеи. Кабы не щит над головой, совсем уродцем бы остался. А не было бы в нём дыр от стрел, так и обойтись могло. Не обошлось и хватит об этом, ничего уже не изменишь. Щит-то скинул и рукав сорвал, но кожу жжёт неимоверно. Охота в бочку с водой нырнуть, он даже вспомнил, где в лагере стоит ближайшая, но люди, что напирают сзади, нещадно толкают в другом направлении, прямиком на врага.
С тех пор Тео не любит столпотворений. Со злостью расталкивает всех на своём пути. Эд и Томас привыкли к подобному. Пристроились за ним, как за тараном, и идут спокойно.
Труп нашли быстро. Скопление людей, которые стоят на месте и глазеют в то время как все остальные мельтешат – явно, там что-то интересное. Вот и начальник порта Адалар рядом, общается…
– Это что, опять тот храмовник? – удивился Тео, и даже остановился.
– Да, он, – подтвердит Томас. Хоть и сутулится, он наголову выше обоих друзей. – Здесь-то он что забыл?
– Не знаю, но этот назойливый прыщ начинает действовать на нервы, – высказался Эд и первым двинулся к ним. Однако перехватить храмовника не успел, тот распрощался с Адаларом и ушёл.
– Ну, наконец-то, – не то обрадовался, не то упрекнул за нерасторопность начальник порта. – А мои балбесы где? До сих пор не пришли.
– Нам откуда знать, мы за ними не следим. Нас послали с телом разобраться, – ответил Эд. – А этот что тут делал? – спросил он, указав в ту сторону, куда ушёл храмовник.
– У них тоже что-то стряслось. Просил не выпускать из порта священников или кого другого с сундуком, полным золота.
– Что, прям, целый сундук золота? А сундук-то большой?
– Вот и я спросил. А он не ответил.
– Вечно эти святоши что-то темнят. Как о делах божьих говорить, так их не заткнёшь, а о своих помалкивают.
– У меня тут дел невпроворот, – поторопил Адалар.
– Ладно, взглянем на мертвеца.
– Расступись, – крикнул Томас, просачиваясь в толпу. Народу поглазеть собралось немало и на визгливый тонкий голосок они никак не отреагировали.
– Блядь, разойдитесь, кому говорят. Ещё шаг назад, – уже изнутри распоряжались стражники.
Пока Тео и Томас отгоняли толпу, освобождая место возле трупа, Эд и Адалар склонились над телом. Голый мужчина. На вид ему лет тридцать пять. Весь в грязи, горло перерезано.
– А я его знаю, – сказал Эд и попытался отчистить лицо от грязи. – Это же попрошайка из ремесленного квартала, только вчера его из переулка кожевников пинками прогоняли. Тео взгляни.
– Да, похож. Только не от кожевников, а от кузнецов. Думаю, надо бы первым делом к ним заглянуть.
– Ты прав, так и поступим. Вот что, – Эд обратился уже к Адалару, – везите-ка его на кладбище, пусть хоронят в общей могиле.
– Мне за свои деньги телегу нанимать? Это же ваша работа, – возмутился портовый начальник.
– Нет, мы, конечно, можем сходить, запросить у казначея денег, но его хрен разыщешь в это время, он сейчас все заставы и посты обходит. До обеда мертвец пролежит, как пить дать, а на таком солнцепёке он скоро вонять начнёт. Да и отвлекать вас лишний раз от дел. Вы ведь можете потом сделать запрос на возмещение, всё выплатят, – убеждал Эд.
– Бог с вами, на, – Адалар залез в мошну?[4 - Мошна? – небольшой мешок для хранения денег.] и выудил из неё надломанный обол[5 - Обол – мелочь, медная разменная монета.].
– Адалар, – улыбнулся Эд, – полжизни в порту, а до сих пор не знаешь, что за перевоз трупов возницы берут полновесный?
Начальник порта скривился, но залез в кошель за цельным медяком. Его вручили Томасу и послали за телегой. Вряд ли возница получит хоть какую-то плату. В такое только наивный Адалар поверит. В обед на этот обол стражники купят два шоппена[6 - Шоппен – старинная мера жидкостей (в том числе напитков) и сыпучих тел сначала в Южной Германии, затем в ряде других германских, швейцарских и французских регионов.Согласно ЭСБЕ (данные на конец XIX века) старый шоппен во Франкфурте = 0,448 литра.] пива. Или даже раньше. Например, после того, как разберутся с делами в кузнецком переулке. Горло промочить уже смерть как охота. Усталость накатила, аж невмоготу. Бессонная ночь даёт о себе знать.
И всё бы хорошо, не явись в порт Гунтрам собственной персоной. Чёртова тень герцога Эбергарда. Зарубил, сука, все планы на корню.
Глава 7
Гунтрам привык не высыпаться. Готов по первому зову подскочить с кровати, быстро приходит в себя. Нет ни вялости, ни растерянности. Но, чёрт возьми, как же сладки объятия с подушкой, когда так хочешь спать.Проснуться – словно младенцу от сиськи отпрянуть.
Делать нечего, поднялся и открыл дверь. На пороге один из слуг герцога Эбергарда.
– Его Светлость велит явиться к нему, – доложил тот. Его Светлость и сам не спит и другим не даёт. Не дай Бог на старости лет таким же сделаться. Ни покоя, ни умиротворения. Нет, у Гунтрама старость пройдёт в тиши и без забот, где-нибудь на отшибе, чтобы ни души вокруг.
– Сейчас буду, – ответил он и хотел закрыть дверь, но слуга придержал её рукой.
– А ещё Саид беспокоится за брата. Юсуф ушёл ночью, да так и не вернулся.
– Если к вечеру не объявится, тогда и будем бить тревогу, – отмахнулся Гунтрам. Сейчас ему некогда заниматься подобным. Он закрыл дверь, но что-то вдруг щёлкнуло в голове. Гунтрам вышел в коридор и окликнул слугу. – Гвардеец Манфред покидал ночью свои покои?
– Не знаю, – слегка задумавшись, ответил тот. – Могу выяснить.
– Выясни.
Слуга ушёл по коридору, а Гунтрам вернулся в комнату. Облачился во всё чёрное, как и подобает тени; одел ремень. На нём в ножнах меч и нож. Ещё один засунул в левый рукав. Покинул свою комнату, отправился в кабинет герцога Эбергарда.
Днём не попадаться на глаза труднее. Сперва один из восточных купцов подсел на уши, но Гунтрам сослался на срочные дела, а после наследник какого-то мелкого графства где-то в Бургундии пожаловался на шум за стеной его спальни.
Что ни день в замке два десятка ссор между гостями. Герцогу Эбергарду надоело слушать их стенания и он поручил это Гунтраму. Что, впрочем, подразумевало разрешение конфликтов, а не прислуживание всем и каждом. К несчастью многие таки решили, что он теперь заботится обо всех хлопотах, и, как ни пытайся, переубедить их не выходит. Стоит ли говорить, что Гунтрам не рад новым обязанностям. Он и раньше-то был не в восторге от всего этого скопа, а теперь готов их поубивать. Уже продумывает план. Нет-нет, серьёзно. Уже и яд купил.
– Милорд, я верю, что вам и без моей помощи по силам разобраться с вашей проблемой. Поговорите с соседом, пожалуйтесь на шум. Вот если дойдёт до драки, тогда зовите меня.
В коридоре, за поворотом, столкнулся с Бернардом. Капитан городской стражи, как всегда, прилизан и аккуратен. Улыбнулся, подслушав их разговор.
– Да как ты смеешь?! А ну быстро пошёл и разобрался с шумом у меня за стеной, а не то голову с плеч! – пригрозил малолетний (ему двенадцать) лорд. Сейчас ему, наверно, невдомёк, что он на чужой земле в гостях у циничного и расчётливого герцога угрожает его самому доверенному и полезному человеку.
«Вот тебе подходящий жених, Ингрид. Тупой, как пробка. Сможешь вертеть им, но вряд ли он знает, что делать с тобой в постели. А ещё капризный, словно девка. Придётся его уламывать».
– Прошу меня простить, милорд. Я не хотел вас обидеть. Вот только доложусь Его Светлости – это быстро – и сразу займусь вашей проблемой, а вы пока подождите у дверей соседа, чтобы лично убедиться в моей исполнительности, – учтивым тоном, едва ли не кланяясь, пообещал Гунтрам.
– Да-да, и поторапливайся, – сказал избалованный молокосос и ушёл прочь.
– Что, и впрямь займёшься? – с недоверием поинтересовался Бернард.
– И пальцем не пошевелю.
– Ох он и разозлится.
– Плевать. Как же там его… А! Графство Форе. От нас до Вюрцбурга дальше, чем от одной границы графства Форе до другой. Я вообще в Бургундию не собираюсь. Дались мне их красоты. Горы, озёра и у нас есть. Да и виноградники их как-то не манят. После испанских вин ничьи другие пить не могу. Вот где встречу старость. Буду есть апельсины с веток и пить молодые вина.
– Там неспокойно.
– А здесь у нас рай, да? – На этом их разговор прервался, двери герцога Эбергарда за следующим поворотом. Правитель Франконии пусть и практичный человек, а родной край любит безмерно. Любой намёк на то, что жизнь в его владениях не сказка – он кипятится. А когда герцог Эбергард в дурном настроении, страдают все. Поэтому луга во Франконии самые зелёные, реки самые чистые и вся рыба с икрой.
– Ваша Светлость, – поприветствовал Бернард.
– Ваша Светлость, – поприветствовал Гунтрам.
– Проходите, – пригласил герцог. Сидя за столом, читает донесения. На вошедших не отвлёкся, даже не глянул. Оторвался, лишь дочитав.
– Про Манфреда что-нибудь есть? – спросил Гунтрам, подойдя к окну.
В проём не выглянул, прислонился к стене, смотрит вниз, на внутренний двор замка. Ничего примечательного. Конюх тащит в стойла вёдра, кухарка у колодца набирает ещё. Кузнецкий подмастерье растапливает печь, а сам кузнец на улице насвистывает мелодию, завязывая кожаный фартук. С солдатской кухни в казармы возвращаются стражники, а им навстречу идут прачки. Один ущипнул пухлую за зад, та визгнула, все засмеялись. Пышка раскраснелась, но улыбается. Прачки ушли, шушукаясь, стражники остановились, о чём-то сговариваются. Варин – капитан гарнизона – пялится на них со второго этажа. Гунтрам его не видит (он прямо над ним), просто услышал знакомое ворчание.
– Ничего. Он ещё не покидал покои, – ответил герцог.
– До сих пор спит? – удивился Бернард. – Устал с дороги?
– Тебе он вчера усталым показался? – Гунтрам отошёл от окна.
