Душа и краски

Никого поблизости не было, я рухнула на пластиковое сиденье и принялась рассматривать карту города, которая подсвечивалась изнутри. На ней были все остановки и все маршруты автобусов, что редко ходили в поздние часы. Я же находилась в центральной части города, мне это сразу стало понятно, когда я увидела красный флаг вместо круглого голубого значка.

Кроме маршрутов на карте были названия улиц, и мои глаза искали лунный переулок, третий дом. Взгляд скользил по районам, уже пол карты было изучено. И его мне удалось найти, это было достаточно далеко. Не только в другом районе – вообще почти на краю города.

Мое тело поднялось со скамейки, ноги отправились в долгий путь. Схема города в точности отпечаталась в моей памяти, я знала, где надо свернуть, по какой улице идти, где находились ближайшие остановки. Непонятным были только голубые и зеленые пятна на карте, они расплывались как кляксы среди других обозначений, имеющих более угловатые формы.

Город продолжал вызывать у меня новые чувства. Громкие звуки заставляли вздрагивать, из-за некоторых запахов становилось мокро во рту, попадались и новые цвета, новые оттенки, от которых что-то приятно сжималось внутри меня.

Вдруг впереди показались деревья. Я подошла к стволу и оказалась под густой кроной, которая заслоняла небо. Запах рядом с ним немного отличался от воздуха в городе, только не само дерево было причиной этого. В нескольких метрах от него располагалась цветочная клумба, чьей пыльцой был пропитан весь парк.

Я еще немного посмотрела на листья, ветви и кору и пошла дальше по тропе. Асфальт сменила трава и клумбы, чьи яркие краски я не могла увидеть ночью, но даже в темноте они привлекли мое внимание. Форма их лепестков и самих бутонов казалась гармоничной, для меня они были как звезды, что находились совсем близко.

Внезапно воздух снова изменился, уже не был таким сладким, наполненным цветочным ароматом. Неприятный запах тины ударил в мои ноздри. И через пару минут ноги привели меня к реке, к гигантскому водному пространству, которое поразило меня.

Под звездами проносились волны, не останавливаясь ни на миг, словно вечный двигатель. Вся эта черная живая поверхность была покрыта яркими бликами, которые ползли по ней словно тысячи безголовых белых змей. Я подошла ближе и посмотрела на небо, которое стало казаться ярче. Звезды для меня стали ближе, как и облака, которые медленно плыли темно-серыми рваными и неоднородными клоками.

Следом мой взгляд опустился на воду, на волны, до которых мне хотелось дотронуться. А они продолжали плескаться, катая на себе белые блики. Все мое тело наполнилось спокойствием и прохладой, которая исходила от реки. Мой организм, каждая моя клетка наполнилась приятным ощущением, похожим на движение этого водного пространства.

Некоторое время надо было идти вдоль берега. Идти, наблюдая ночные виды, где уже почти не было высоких зданий и ярких вывесок. А через несколько минут передо мной появился мост. Мне надо было пройти по нему на другую сторону, но сначала захотелось разглядеть его конструкцию. Еще издалека я заметила сплетение прямых и плавных изогнутых линий, которые пересекались и соединялись вместе.

Я шла по этой конструкции с такой легкостью, осознавая, что подо мной плескались волны. Их было почти не видно, но до меня доносились их звуки, сплетенные в шум. Приближался противоположный берег, показались дома, а перед ними разместилась широкая набережная. Даже в темноте был заметен узор на ее поверхности. Круги разного размера, выложенные из тротуарного камня. Мои ноги ступили на них, а глазам стало видно, что те круги состояли из квадратных кусков.

Мне оставалось пройти несколько улиц, глаза уже нашли дорогу, по которой предстояло идти, но тело устало, ноги болели. И я решила немного отдохнуть и разместилась на одной из скамеек, и тут же мой взгляд устремился на противоположный берег, откуда я пришла. Был виден небоскреб, где находились такие как я. Я даже не задумывалась об их судьбе, продолжала разглядывать здания и небо, что стало светлее.

Вдруг фонари в городе погасли, в них больше не было необходимости. В реке белых бликов стало больше, они начали сливаться, а потом поверхность воды стала светлой, а по волнам начала проноситься темно-синяя рябь. Звезды исчезли, слабым серым пятном виднелась луна. Ночь закончилась, и окружающие краски изменились. Прошло еще пару минут, и я впервые увидела рассвет. Я наблюдала за тем, как солнце поднималось, наполняя все вокруг светом. И когда светило словно застыло в высоте, мой путь продолжился.

Та часть города была совсем другой, здания были заметно ниже, с совсем другими фасадами. На улице, по которой мне пришлось идти, больше никого не было. Почти весь город еще спал, только в пекарне, мимо которой лежал мой путь, кипела работа. За красными кирпичными стенами пекли хлеб и другие изделия, запах ванили и корицы внезапно ударил мне в нос, и внутри меня тут же раздался урчащий звук, который сопровождался странными ощущениями в животе.

Мое тело слабело, мне хотелось есть, но мне самой это было непонятно. Я продолжала идти, оставалось совсем немного. Я повернула направо и попала во двор старого дома, чтобы попасть через него на Лунный переулок. Надо было пройти через еще одну арку, после которой передо мной возникла старая деревянная дверь. Над ней была вывеска «Лунная галерея». Темно-фиолетовые буквы на фоне серой кирпичной стены, меня снова привлек цвет.

Потом моя рука потянула за ручку, и я оказалась в небольшом холле, из которого уже были видны полотна. Кроме меня внутри больше никого не было, только я и десятки работ местных художников. Я отправилась к ним, а мое тело, словно, забыло про слабость. Моим глазам предстали пейзажи, натюрморты, портреты и другие жанры. Тысячи мазков, штрихов, пятен и линий. Акварель, гуашь, масло, пастель, карандаш и другие краски. Все это наполнило меня чем-то безграничным и невесомым.

Я ходила по залу, смотрела на картины, не ощущая ног. Только после осмотра первой стены я заметила небольшие таблички под полотнами, на которых были написаны названия и имена авторов. Пришлось вернуться немного назад, чтобы познакомиться с той информацией. Букет пионов, ночной мост, спящий кот, яблоки – простые и понятные названия. Загадкой для меня стали человеческие имена, ведь у меня имени не было, только порядковый номер. Но даже его я не знала.

Мои глаза продолжали рассматривать картины, еще пол зала оставалось. Иногда возникало желание дотронуться до мазков, но вспоминалась табличка у входа «Работы руками не трогать». Только мои руки так к ним и тянулись, а мой нос начал различать запах краски. Особенно меня привлекал запах масла, который был самым сильным.

Вдруг входная дверь открылась, вошли три девчонки лет двенадцати. Они тоже принялись рассматривать работы.

– Вот она! – вдруг воскликнула одна из них, глядя на лесной пейзаж.

– Красиво, – тихо произнесла вторая.

Как оказалось, та троица пришла посмотреть на картины своего учителя. Они продолжали ходить по залу и искать работы с его именем, Камиль Дано. В основном он рисовал лесные пейзажи и город. Его ученицы быстрее меня осмотрели весь зал и удалились, и я снова осталась одна, а в моей голове звучало только одно слово.

– Красиво, – прошептали мои губы незаметно для меня.

– Согласна, – вдруг раздался голос за моей спиной.

Она подошла незаметно, и мы с ней стояли перед «Ночным лесом» и обе смотрели на луну, которая висела в центре неба. Небесное светило было абсолютно белым, не было кратеров и неровностей, просто белый круг. Я уже видела настоящую луну, она выглядела иначе. То, что было изображено в центре неба, имело только схожие цвет и форму. Оно, словно, было не закончено, но сама работа выглядела гармонично и завершено.

– Иногда то, что не закончено, прекрасно, не всегда стоит в точности что-либо передавать. Здесь это – луна, – произнесла незнакомка, заметив, что меня заинтересовала эта особенность.

Луна, мне стало известно название этого небесного светила. В моей голове уже был набор определенных знаний, которыми мне каким-то непонятным образом удалось пользоваться. Но меня привлекло само слово. Луна. Оно крутилось в моей голове, пока незнакомка продолжала что-то говорить и говорить. Она рассказывала мне что-то про технику рисования, но мне, словно, ничего не было слышно.

– Через месяц вывесят новые работы, среди них будут картины моих знакомых творцов, – произнесла она и замолчала.

О чем мне с ней вообще можно было говорить, я не знала. Мне хотелось только смотреть и чувствовать что-то внутри себя. Но и она не стала продолжать этот односторонний диалог, как и я, незнакомка ходила по залу и смотрела на работы. Я же обратила внимание на ее внешний вид.

Рост у меня с ней был примерно одинаковый, телосложение тоже, только ее формы были более округлыми и женственными. На ней была темно-серая футболка, что была ей велика на размер. Ноги полностью закрывала темно-красная юбка с восточными узорами, бежевые и белые капли и другие формы сплетались в нечто растительное.

Ее длинные каштановые волосы были собраны в высокий хвост. На круглом лице разместились серые глаза с длинными ресницами, а над ними были густые брови. Нос был небольшой, аккуратный и немного вздернутый.

Это был второй раз, когда чья-то внешность привлекла мое внимание. Она ходила по залу и смотрела на картины вместе со мной, а ее выражение лица было таким довольным и умиротворенным. Она была в своей родной стихии, среди предметов искусства, среди десятков картин.

Вдруг к нам присоединилась еще одна женщина. Она была в годах, в ее коротких волосах белела седина. На ней было бежевое платье с длинными рукавами, а на шее висели бусы из темно-зеленого камня. Она подошла к девушке, которая рассказывала мне про луну. Ей от нее определенно что-то было нужно.

– Доброе утро, Лилия, – произнесла женщина, подойдя к ней ближе.

– Доброе утро.

– Ты сегодня на своем фургоне?

– Да, – коротко ответила Лилия.

– Я хотела бы передать холсты для твоей бабушки. Сможешь ей их отвезти?

– Конечно. А я для нее как раз приобрела новые краски.

– Раз сейчас ты здесь, можешь забрать их у меня?

– Без проблем. Мой фургон как раз стоит у заднего входа, я приехала увести картины с прошлой экспозиции.

Они отправились к выходу, а мне стало известно, что где-то в фургоне тоже были картины. Мне хотелось на них взглянуть, но сначала я решила посмотреть на оставшиеся работы. На натюрморты, семь натюрмортов с вазами и фруктами, выполненные акварельной техникой.

В галерею вошла шумная толпа, они сразу принялись осматривать работы и обсуждать увиденное. Уже был день – город окончательно проснулся. Снаружи улицы наполнились прохожими, и через некоторое время выставочный зал тоже наполнился теми, кому надо было где-то побывать на выходных. Мне же стало неуютно, в пустом зале мне было комфортнее. Последней каплей стал запах духов одной из посетительниц, он был такой сладкий и резкий, что мне не хотелось дышать. И я отправилась наружу, желая найти фургон, о чьем внешнем виде у меня не было и малейшего представления.

Я вышла наружу, мой нос сразу же освободился от раздражающего аромата. Кожа почувствовала тепло солнечных лучей, и мой взгляд устремился вверх, в небо. Солнце светило, мимо медленно проплывали почти прозрачные облака. Высота менялась почти каждую секунду, как и обстановка в городе.

Вдруг я заметила Лилию, которая куда-то шла с большим свертком. То были холсты, предназначенные для ее бабушки, они были надежно упакованы в несколько слоев бумаги, замотанных скотчем. Девушка направлялась к своему фургону, а я незаметно следовала за ней. И мы зашли за угол, где стояло ее транспортное средство.

Лилия открыла скрипучие дверцы и положила сверток с холстами между коробок. Потом одна дверца закрылась, и раздался звонок. Она взяла трубку, забыв про вторую дверцу. Ее брови немного нахмурились, и она куда-то поспешила. А я подошла ближе к ее фургону.

Транспорт был достаточно старым, но меня он не интересовал. Мне же хотелось взглянуть на картины, которые лежали внутри. Я подошла ближе, и мне стало их видно. Внутри было достаточно темно, их краски сложно было различить. Я подошла вплотную к фургону, мне стало лучше видно. Но мне этого было мало, и я залезла внутрь.

В фургоне было пыльно и немного грязно, пахло бензином и еще чем-то. С обеих сторон стояли коробки, окон не было. В потолке была небольшая дыра, откуда внутрь проникал луч света. Это был единственный источник освещения, но его не хватало, чтобы хорошо все рассмотреть. Я подошла к картинам, но мне было видно слишком мало – только форму и размер полотен. Краски почти исчезли в темноте, остались только темные пятна. Мне было непонятно, что было изображено.

Вдруг дверцы хлопнули, и я оказалась заперта. Стало слишком темно, все вокруг стало одним черным пространством. Исчезли стены и потолок, и только луч света продолжал пробиваться сквозь небольшую дыру. Следом громко хлопнула водительская дверь, ключ оказался в замке и повернулся. Двигатель завелся, фургон немного затрясло, потом он резко тронулся. Я потеряла равновесие и упала, ударившись головой о край картонной коробки.

Сначала я попыталась снова оказаться на ногах, но фургон слишком сильно трясло, да и у меня почти не осталось сил, чтобы подняться. Еще немного я пыталась что-то сделать, но потом я просто потеряла сознание.

Куда ехала Лилия, я не знала, а путь был долгий. Несколько часов с остановками у светофоров и на заправке, следом несколько десятков километров по загородной трассе. Когда фургон остановился, и заскрипели тормоза, я так и не пришла в себя.

Прошло некоторое время, Лилия вспомнила о свертке с холстами, и ее руки распахнули дверцы фургона. Внутрь проник солнечный свет, из-за которого стало видно каждый угол внутри. Это грязи тоже касалось, но, конечно, она не могла не заметить меня, лежащую на полу. Ее брови немного нахмурились, она стояла, держась руками за створки. Она осмотрела меня, а потом залезла внутрь и присела рядом.

– Что ты тут делаешь? – произнесла она тихо.

Она видела меня только со спины, поэтому не узнала. Я была для нее незнакомым человеком, который каким-то образом оказался внутри ее фургона. Она похлопала меня по щекам, но никакой реакции не было. Потом шлепки стали немного сильнее, а она схватила меня за плечи и начала трясти.

– Очнись! – тревожно сорвалось с ее языка.

Я услышала ее голос и ощутила ее руки, вцепившиеся в мои плечи. У меня почти не было сил, и мои глаза с трудом начали открываться. Сначала я увидела теплый солнечный свет, а потом передо мной начали появляться знакомые мне черты. Она была взволнована и прикусывала нижнюю губу.

– Эй, ты в порядке? – спросила она, заметив, что я пришла в себя.

Я молчала. Молчала, не зная, что ответить. Мой разум еще дремал, сложно было понять, где была я, что со мной происходило. Меня приводил в чувства незнакомый мне человек, моя одежда испачкалась, болела голова и правое плечо.

– Кто ты? Как тебя зовут? – спросила Лилия, глядя мне в глаза.

– Лууу…на, – лениво прошептал мой рот, неправильно поставив ударение.

– Выглядишь неважно, – произнесла она, обнаружив синяк на моем виске.

Лилия помогла мне подняться, и мы вылезли из фургона. Под моими ногами оказалась трава, и я снова увидела зелень. А когда мой взгляд оторвался от земли, я поняла, что оказалась в очень зеленом месте. Я впервые увидела лес, тысячи деревьев и ни одного фонарного столба, никакого асфальта и неоновых вывесок.

– Я отведу тебя в дом, – сказала Лилия.

За спиной у меня оказался старый деревянный забор с синими железными воротами. Мы отправились за это ограждение и оказались у небольшого кирпичного дома. Под ногами трава не заканчивалась, она была всюду, как асфальт в городе. Мы следовали дальше, вошли через деревянную дверь.

– Садись, – произнесла Лилия, помогая мне устроиться на небольшом диване.

Я снова закрыла глаза, просто закрыла глаза, не потеряла сознание. А Лилия отправилась в соседнюю комнату, ее шаги торопливо ступали по деревянному полу. Вернулась она также быстро, в ее руках был белый флакон и небольшой кусок ваты. Она начала протирать мои виски нашатырем, чей запах заставил меня открыть глаза.

И я увидела небольшую кухню. Передо мной стоял стол, на котором лежала клетчатая бело-красная скатерть. Стены были деревянными, потолок тоже, на нем висела старая люстра, чьи хрустальные подвески отражали оранжевый свет солнца. Я подняла голову и посмотрела на Лилию, которая немного успокоилась.

– Луна? Как ты? – спросила она.

Я сидела, смотрела на нее и молчала. А она вдруг сорвалась с места, подошла к кухонному шкафчику, открыла его, достала два стакана, что через секунду наполнились водой из стеклянного кувшина. Один из них был протянут мне, а из второго она начала пить. Ее шея немного двигалась от торопливых глотков, пила она, не отрывая от меня глаз. Мне же что-то подсказало, что надо за ней повторить. И я взяла у нее стакан и поднесла к своему рту. Мой первый глоток был приятным и прохладным, и вся та вода отправилась в мой желудок.

– Как же ты попала ко мне в фургон? – спросила Лилия, опустошив свой стакан.

Я продолжала молчать и смотреть на нее.

– Сильно же ты ударилась, – продолжила она и приложила к моему виску свой стакан.

Прохладная стеклянная поверхность уменьшила боль, стало даже приятно. В глазах больше ничего не расплывалось, и мне удалось лучше рассмотреть обстановку. Справа от дивана, на котором я сидела, стоял холодильник. Кухонный гарнитур был деревянным в цвет стен, с обеих сторон от входной двери висели две картины. На правой был натюрморт с кувшином, а слева – портрет Лилии, когда она была еще ребенком. Я сразу заметила знакомые черты, немного курносый нос и глаза с длинными ресницами.

– Я принесу тебе чистую одежду, – предложила Лилия, убрав стакан от моего виска.

Я проводила ее взглядом, она прошла через арку, потом под ее торопливыми шагами заскрипела лестница, ведущая на второй этаж. Вдруг я заметила еще одну картину в соседней комнате. Я поднялась, поставив пустой стакан на стол, и отправилась в гостиную.

Она оказалась просторной, стены были деревянными, как и во всем доме. Справа располагалась лестница, ведущая на второй этаж, скрипучие ступеньки были покрашены темной морилкой, как и перила. Слева стоял коричневый угловой диван, над которым висело два пейзажа, а перед ним разместилась старая печь, переделанная в камин. Рядом с ней стояло зеленое кресло, а правее у окна старый письменный стол вместе с таким же старым стулом.

Я прошла дальше, чтобы лучше рассмотреть картину, которую заметила. Это был еще один пейзаж с цветущим садом, а с другой стороны от окна висели еще две картины. Мост через реку и цветы на закате. Я обернулась и увидела еще портрет мужчины рядом с дверью, за которой разместился небольшой санузел. Вдруг мое внимание от картин оторвал книжный шкаф – двенадцать полок во всю стену, от потолка до пола, сотни старых и не особо книг. Сотни названий и слов, которые мне были понятны.

Я подошла ближе, рассматривая разноцветные корешки. Моя рука потянулась к зеленой обложке, за которой скрывались рассказы Чехова. Я ее открыла и начала листать, изучая немногочисленные черно-белые иллюстрации. Страницы были такими приятными на ощупь, еще от них приятно пахло. Текст меня тоже привлек, слова были понятны, но сюжет для меня оставался загадкой. Но потом я заметила диалоги, слова героев.

– Тебе уже лучше? – спросила Лилия, спускаясь с лестницы.

В ее руках была зеленая майка и желтая юбка, она подобрала тот комплект для меня. И, спустившись вниз, помогла мне переодеться. Снова повторялось то, что было со мной в небоскребе, меня приводили в порядок, только теперь я могла самостоятельно шевелиться. Одежда, конечно, была мне немного велика, но у меня появилось новое для меня чувство защищенности.

– Спасибо, – произнесли мои губы.

– Не за что, – ответила она, поправив на мне футболку, – меня зовут Лилия, но меня называют просто Лила.

Теперь я официально знала ее имя, а в моей голове крутились прочитанные ранее слова. Фразы и диалоги продолжали крутиться в моей памяти, но я продолжала молчать. Лила же тем временем положила мое изумрудное платье в стирку, а точнее, в таз с мыльной водой.

– Луна, давай пообедаем вместе? – предложила Лила. – Надеюсь, тебе нравится омлет?

Я ничего не ответила, продолжая рассматривать картины в доме. Но потом они на первом этаже закончились, и я заметила, что на лестнице тоже что-то висело. Мне пришлось преодолеть пару ступенек, чтобы лучше рассмотреть их. То были небольшие натюрморты, состоящие из двух-трех объектов. Лимон и чашка чая, перец, помидор и огурец, бутылка, ромашка и кубики сахара. Мазки были похожи, их рисовала одна еще не очень опытная рука.

Мои глаза устремились выше, с лестницы виднелся край еще одной работы. Мои ноги пошли дальше вверх, и я оказалась на втором этаже перед пейзажем с рекой, блики на воде были похожи на те, что мне приходилось наблюдать. Только теперь они застыли в виде мазков на плоской поверхности. Осознание этого заставило меня на секунду задержать дыхание.

А потом я осмотрелась и поняла, что находилась между двух спален, двери которых были открыты. На соседней стене висели еще три картины: еще один пейзаж с рекой, куст сирени и кот, уснувший на кресле. Все это были работы одной руки, которая стала более профессиональной.

Внезапно мой нос почувствовал приятный незнакомый мне запах, он доносился с кухни. Тот самый омлет, он отвлек меня от просмотра картин, потребность в еде напомнила о себе. Я спустилась обратно на первый этаж, снова разглядывая картины на своем пути. Ноги вели меня на кухню, где у плиты стояла Лила.

– Уже почти готово, – сказала она, нарезая помидоры.

Я подошла ближе к плите, увидела сковороду, на которой пузырился желтый блин. Мне сразу стало понятно, откуда шел запах. Но через секунду мой нос уловил еще один, учуяв овощной салат. Он стоял в глубокой миске перед Лилой, которой осталось добавить лишь немного соли.

– Садись. Я уже приготовила тарелки, – продолжила она, немного повернув голову назад.

Я уловила то движение и обернулась. Сзади на столе стояли две белые тарелки, рядом с которыми лежали вилки. Вспомнив некоторые сюжеты из книги, я начала понимать, что будет происходить дальше. Я подошла к столу и села напротив одной из них.

– Чай с мороженым будешь? – предложила Лила, поставив чайник на конфорку.

– С удовольствием, – вырвалось из моего рта.

Мой голос был для меня чем-то непривычным, звуки, доносящиеся из моих голосовых связок, словно проносились по всему телу. Он отличался от голоса Лилы, был немного жестче и ниже.

– Надеюсь, ты любишь мяту, – продолжила Лила.

– Не знаю, – ответил снова мой голос.

– Тогда попробуешь и узнаешь.

Лила подошла к столу, держа в левой руке сковороду, выложила полукруги омлета на тарелки, быстро вернулась к плите, поставила сковороду на прежнее место и взяла миску с салатом, которую поставила на стол. Потом она снова вернулась к плите, где достала из ящика жестяную коробку с мятой. Небольшое количество высушенного растения отправилось в заварник, куда следом был вылит кипяток.

Еда передо мной тем временем остывала, почему-то я не могла есть – чего-то не хватало. И еще я не знала, как происходил процесс приема пищи, но мой организм явно в ней нуждался. Лила поставила на стол две чашки с мятным чаем, пока я рассматривала еду. Ее цвет, форму, текстуру. Неровная поверхность омлета напоминала мазки с картин, а содержимое миски из красных помидоров и желтого перца напомнило мне о красках, которые меня так привлекали.

– Приятного аппетита, – сказала Лила и начала есть.

– Приятного аппетита, – сказала я и начала повторять за ней.

Впервые я ела как обычный человек, впервые вообще в мой желудок начала попадать пища. Ее вкус мне нравился, это чувство было для меня новым. Еще одним новым чувством, что мне доставляло удовольствие. Помидоры имели немного кисловатый вкус, перец был более сладким, а омлет – соленым. Мой язык распробовал все это, и внезапно моя тарелка опустела.

Лила тоже доела свою порцию, отнесла наши тарелки в раковину и снова приземлилась на соседний стул вместе с мороженым. Она мне протянула небольшую розовую упаковку, что оказалась очень холодной, и ложку. Я сначала отхлебнула немного чая, наблюдая за тем, как она открывала свою порцию. Следом начала и я, розовая субстанция оказалась сладкой и таяла на языке. Это был еще один новый вкус, еще одно новое ощущение.

– Так, как ты оказалась в моем фургоне? – спросила Лила, допив свой чай.

Мне надо было что-то сказать в ответ, я немного подумала, но у меня вдруг заболела голова. От этой боли застучало в висках, эти ощущения отразились на моем лице.