скачать книгу бесплатно
Они ходили в кино и в театр, в сауны и даже на баскетбольный матч. Тогда местная «Парма» ожидаемо продула московскому ЦСКА. Они ужинали в недорогих кафе, это не считая «Старого друга», где Василий продолжал лабать в сопровождении своих приятелей.
Подарки от Бэзла Мирослава если и принимала, то неохотно. Дело в том, что, оказавшись в Прикамске, она жила очень скромно: аренда квартиры, кредит за тачку, дочь-школьница, а это вечные траты непонятно на что. Короче, ее зарплаты хватало лишь на самое необходимое. Поэтому телодвижения Василия по приобретению различных побрякушек она считала лишней тратой денег, а походы в дорогие рестораны, как говорится, пресекала на корню. «Деньги, что ли, девать некуда?» – молча негодовала она.
Кроме того, Мирослава была девушкой гордой и независимой и подарки считала если не подачками, то каким-то актом снисхождения, унижающим ее девичье достоинство. Она верила, что времена подарков, настоящих подарков, которые идут от души, еще не наступили.
Ей как простой русской бабе хотелось простого человеческого счастья: надежного мужика, хорошей работы, уютной квартиры и, а это самое главное, чтобы с дочерью все было в порядке. Собственно, ради этого мы все и живем.
Козел
Так прошел февраль. В один из первых субботних мартовских дней, как раз накануне очередного отъезда Бэзла в Васюган, Мирослава по заданию своей редакции отправилась на офисной машине в Соликаменск, куда отбыл губернатор с проверкой строительства детской больницы и нового микрорайона «Татищев». Материал был заказным, отказаться было невозможно, причем он должен был выйти не только в «Звезде», но и на ТВ и в «Эхе» – в воскресных утренних и вечерних новостях. Кстати, за него Мирославе полагался тройной гонорар.
Рано утром, мчась в машине, она ради прикола хотела отправить Василию эсэмэску с поздравлением. Дело в том, что по православному календарю именины у Василия случаются чуть ли не каждую неделю. Но, просмотрев Интернет, она с сожалением и со смехом обнаружила, что вместо Василия именно в этот день родились Акакий, Агафья и Парамон. Надо же было кому-то имена такие придумывать. Так что – штанга. Поздравлю вечером, решила она.
Время краткосрочной командировки на север Прикамского края (два часа – туда, два – там и два – обратно) пролетело достаточно быстро. Похоже, что глава региона тоже спешил к кому-то на романтическое свидание.
К сожалению, у Мирославы сдох телефон, позвонить Василию она не могла. Но и Василий почему-то тоже не обременял себя напоминанием о своем существовании.
Когда машина с нашей счастливой от радости предстоящей встречи героиней въехала в город, она попросила водилу остановиться у дома Василия, а его дом располагался по пути в редакцию.
Во дворе стояла его «японка». Видно было, что к ней сегодня никто не подходил. В окне его квартиры на пятом этаже горел свет. Значит, он дома. Но она решила сначала метнуться в ближайший магазин, прикупить чего-нибудь к ужину при свечах, тем более что третьего дня была зарплата. Причем на этот раз без задержек.
В домофон Васильевой квартиры она звонить не стала, а ткнула пальцем в первую попавшуюся кнопку. На вопрос, кому это там приспичило, она представилась врачихой из бригады скорой помощи, приехавшей по вызову, но забывшей номер квартиры больного.
Войдя в парадную, она лихо, на одном дыхании, взбежала на пятый этаж и, переведя дух, два раза нажала на звонок.
Дверь открыл Бэзл.
– Это ты? – спросил удивленно и несколько растерянно.
– Ты не рад? – ответила Мирослава, переступая порог. – Раньше ты был более гостеприимным. Где поцелуй?
Но Бэзл никак не отреагировал на призыв.
– Что-то случилось? – Мирослава почувствовала неладное.
– Да нет, что ты…
Дверь из прихожей в гостиную была открыта. На диване сидела девушка в домашнем халате, ноги ее были голые. Перед диваном стоял сервировочный столик с дежурным набором Казановы.
Звучала музыка. Работал ящик. Короче, все как тогда, в первый раз, когда Мирослава впервые очутилась в этой квартире.
Надо было обладать очень большой фантазией, чтобы предположить, что Бэзл и Марианна, а это была именно она, занимались только обсуждением фа-мажорных достоинств «Чикагской рапсодии».
– А это кто? – спросила Мирослава, зло указав на девушку.
– Это Марианна. Риелтор. Мы квартиру продаем… Ищем покупателей… – запинаясь, ответил Бэзл.
Марианна, испуганно кивнув на приветствие, встала и резко выбежала в другую комнату, а это была спальня, закрыв за собой дверь.
– Под музыку? В моем халате? Ну-ну, весело продаете, как я посмотрю: коньяк, кофе, камамбер. Продали? – снова спросила Слава.
– Чего?
– Квартиру, спрашиваю, продали?
– А, нет еще… Ищем…
– Я заметила. Только не там ищешь, Васенька.
– Ты не подумай… Это совсем не то…
– Я и не думаю ничего. Мне и так все ясно.
– Да перестань ты, я серьезно говорю. Подожди.
– Пошел вон, видеть тебя не могу. – С этими словами она звонко звезданула ему по морде.
– Не подходи! Да не трогай ты меня, а то рожу твою поганую исцарапаю! – С этими словами она резко открыла входную дверь. – Скотина. Забудь меня. Не звони больше. Да пошел ты…
Когда дверь за ней с грохотом закрылась, Мирослава прислонилась лбом к стене, чтобы перевести дух. Затем губной помадой написала на двери «Козел!», как когда-то в проклятое царское время обманутые деревенские женихи мазали дегтем ворота своих неверных избранниц.
Потом достала из сумки флакон духов, которые недавно подарил ей Бэзл, и долбанула его об пол. А для верности еще с треском раздавила его каблуком. Во дворе она на заснеженном лобовом стекле его машины нацарапала пальцем «Урод!».
– Это кто был? – спросила Василия уже переодевшаяся в цивильное Марианна.
– Да так. Проехали, – махнул рукой он.
– Я что-то сделала не так?
– Ты сделала все, что могла.
– Мне, наверное, лучше уйти?
– Да. Иди.
– Я позвоню? – спросила она, одевшись.
– Да, конечно… – рассеянно ответил Василий.
Как только Марианна ушла, он сразу же позвонил Мирославе. Она была уже дома.
– Чё тебе надо, скотина?
– Это совсем не то, что ты подумала. Мы действительно занимались продажей квартиры.
– Это теперь так называется? «Рапсодию» вы слушали, фа мажор. Мажор-то хорошо работал? Как надо? Не подвел парня? А граммофон свой сраный вместе с «Чикагской рапсодией» засунь своей Марианне в пизду. Или себе в жопу! – горько прокричала она в телефон. – А я, как дура, верила тебе. Вот, думаю, наконец-то у меня появился настоящий мужик… на которого можно опереться… А ты… Тебя только секс со мной интересует, как и со всеми другими бабами. Все, забудь меня. Не звони больше. Скотина! И не приходи. Собаку натравлю.
– Мам, не расстраивайся, – сказала ей дочь Иришка, слышавшая весь ее эмоциональный, но очень искренний диалог.
– И ты туда же? – громко спросила зареванная Мирослава. – Пошли гулять, забирай Синтию.
Страшный сон
Прошло больше месяца. Так все оно, может быть, и продолжалось бы еще некоторое время: Мирослава проклинала бы себя за свою горячность и несдержанность, а скотина Базилио, как думалось ей, развлекался бы с разновозрастными телками на своей одинокой кровати, охмуряя их «Чикагской рапсодией» в фа-мажорной тональности, мотаясь из Прикамска в Нижневартовск, туда и обратно.
«Привычка, привязанность, любовь… Что это? Я разучилась ждать? Давай начнем все сначала», – ей хотелось первой позвонить ему и сказать эти слова.
Но накануне ей приснился непонятный сон. Будто ночью за ней по снежной городской окраине бегут голодные черные пантеры, готовые ее разорвать. Но тут подходит какой-то мужик и предлагает ей устроиться на работу в лакокрасочный цех полировать машины, естественно, без противогазов и респираторов. И без молока за вредность. Это чтобы ее на войну не забрали – как раз накануне началась Великая Отечественная…
«Что к чему? – тяжело подумала Мирослава, проснувшись. – Опять кто-то накаркал. Не дай бог, что-то случится. Может, нож на столе оставила?»
Есть такая дурная примета, ей об этом бабушка рассказывала: если оставить на ночь кухонный нож на столе, то ночью будут сниться плохие сны, а днем что-то произойдет из ряда вон.
Но нож был на месте, где и положено – в ящике стола со всеми остальными столовыми приборами.
А на следующий день в бизнес-центре Steel Plaza случился страшный пожар. В самый разгар рабочего дня загорелся шестой этаж, как раз под «Реалиями времени». Там располагалась какая-то студия детского танца. Весь дым пошел вверх. Началась паника со всеми вытекающими последствиями: криками, визгами, ором. Про лозунг советских времен «Панике не поддавайтесь и организованно спасайтесь!» даже никто и не вспомнил. Толпа телерадиожурналистов с газетными прихлебателями, сломав на своем пути заводской турникет, ломанулась к дверям, успев похватать впопыхах свои сумки и куртки. Но многие не успели даже взять и этого. Лифты, согласно технике безопасности, были уже отключены.
Как оказалось впоследствии, ответственная за противопожарную безопасность в «Реалиях времени» контуженная на всю голову Ольга Падловна была в этот день в отгуле. Она, скорее всего, уходя в однодневный отпуск, забыла включить пожарный пульт, поэтому двери запасного выхода не открылись (понятно, что это был последний день ее работы в холдинге), оставался единственный выход – общая лестница, переполненная такими же перепуганными до жути людьми.
Здесь стоит сказать, что в огромном вавилонообразном здании Steel Plaza установлено всего четыре лифта. По утрам перед лифтами выстраивается огромная очередь, почти как в мавзолей к Ленину, если, конечно, кто-то помнит то время. И по мере движения кабин вверх разбредается по всем этажам уродливого небоскреба в свои офисы, агентства, студии, бюро, салоны, рестораны, фитнес-залы, магазины и даже в почетное консульство какой-то непризнанной республики третьего мира из числа неприсоединившихся стран.
Самое интересное то, что спуститься с любого этажа на первый можно только на лифте, как и подняться с первого на какой-либо другой. По лестничному маршу можно перемещаться только между этажами, но почему-то кроме первого.
– А в случае пожара? – спросила при устройстве на службу Мирослава.
Тогда у всех был на слуху недавний пожар в торговом центре «Белая вишня» в Новокузнецке. А про сумасшедшую трагедию в клубе «Дикий мустанг», «прославившую» Прикамск на весь мир, и вспоминать без слез было невозможно.
Но ее успокоили, сказав, что в случае ЧС двери первого этажа якобы распахнутся сами собой. При этом автоматически сработают и двери запасных выходов на всех этажах. Так что все под контролем, милая девушка, техника творит чудеса, ее, дескать, не проведешь.
Мирослава не поверила. И, как следует из случившегося, словно в воду глядела. Да и страшный сон также был в руку.
Но вернемся к пожару. Очутившись на лестнице, человеческая волна понесла Мирославу вниз Ниагарским водопадом. Но на шестом этаже она и еще несколько человек забежали в студию танца. Материнский инстинкт как бы просверлил ее мозг: как там дети?
В студии из одного из залов густой пеленой валил черный вонючий дым. Она без разбору хватала детей и охапками, лишь бы успеть, лишь бы отвести беду, толкала их к выходу.
Через какое-то время она стала задыхаться, начали слезиться глаза, к горлу подступила рвота. У нее помутилось сознание, ноги стали ватными и перестали слушаться. Затем в окне зала появились пожарные в шлемах, в противогазах, с брандспойтами…
По официальным данным, огонь охватил площадь шестьдесят квадратных метров. Быстро прибывшими на место пожарно-спасательными подразделениями из задымленного здания было спасено шестнадцать и эвакуировано больше сотни человек. Слава богу, что никто не погиб. Но десять из них были госпитализированы, отравившись продуктами горения.
В МЧС назвали предварительную причину возгорания: короткое замыкание.
«По факту нарушения требований пожарной безопасности сотрудниками следственной части Управления МВД России по Прикамску возбуждено уголовное дело, предусмотренное ч. 1 ст. 219 УК РФ “Нарушение требований пожарной безопасности, совершенное лицом, на котором лежала обязанность по их соблюдению, если это повлекло по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью человека”», – говорилось в официальном сообщении.
О пожаре только что вернувшийся с нефтеразведки Василий узнал из местных новостей. Он немедленно отправился к «Плазе». Площадь у бизнес-центра и улица были перекрыты. Вовсю работали пожарные машины и личный состав. Горящее стеклянное здание было со всех сторон облеплено пожарными лестницами, как космический корабль на старте. В расположенном по соседству Дворце культуры организовался временный штаб по ликвидации последствий. В списке пострадавших он обнаружил фамилию Ромадиной.
Всех пострадавших развезли по разным больницам. Мирославу скорая оформила в «четверку» – в МСЧ № 4, что на Грачёвке. Эта богадельня Василию была хорошо знакома: недавно здесь проходила лечение его мать. Поэтому он знал здесь все входы-выходы. Если есть забор, рассуждал он, значит, обязательно должна быть дыра. Если есть общий вход, то должен быть и служебный. А дальше – дело техники.
Мирославу Ромадину определили в палату интенсивной терапии, иначе – реанимацию.
Она лежала в двухместной комнате под капельницей, на лице – маска подключения к аппарату ИВЛ. Глаза ее, когда вошел Бэзл, были открыты.
Говорят, что глаза не улыбаются и не умеют говорить. Еще как улыбаются! Еще как говорят! Когда она увидела наклонившегося над ней Василия, веки ее дрогнули, и она заморгала быстро-быстро, словно говоря: «Бэзл! Я рада тебя видеть. Я сильно скучала по тебе. А ты? Не смейся надо мной. Я сегодня страшная. Прости меня».
– Выйдите, пожалуйста, отсюда, молодой человек! – зашумела на Василия дежурная медсестра, неожиданно вошедшая в палату. – Здесь нельзя находиться.
– Сейчас, одну минуту.
– Выйдите немедленно. Я сейчас охрану позову.
– Все, ухожу, ухожу.
В дверях он столкнулся с лечащим врачом.
– У Ромадиной как состояние, доктор? – спросил.
– Обычное отравление угарным газом. Состояние средней тяжести. Но опасности жизни нет. Завтра из реанимации переведем в обычную палату. Дней через десять будет как заново родившаяся. Короче, до свадьбы заживет.
– Точно?
– Точнее не бывает. А вы ей кто и что здесь делаете?
– Я? Муж.
– Так вот, дорогой муж, идите себе спокойно домой и готовьтесь ко встрече с любимой женой. И молите Бога, что все так легко закончилось. Да, принесите паспорт и полис.
– Может, нужны лекарства какие-нибудь? Кровь? Могу сдать. У меня вторая группа, – не унимался Бэзл.
– Успокойтесь, ничего не надо.
– А когда ее можно увидеть?
– Завтра вечером. Расписание посещения больных – внизу.
Василий пришел и завтра, и послезавтра. И еще много раз. Привез телевизор и ноутбук. А в завершение больничной эпопеи отвез из больницы домой после выписки.
В один из приемных дней она попросила его:
– Бэзл, запиши мне «Чикагскую рапсодию».
– Фа мажор?
– Фа мажор, – кивнув, улыбнулась Мирослава. – Она мне будет напоминать о тебе.
Вот и сказке конец
У нашей истории счастливый конец. Как в сказке. Кто слушал – молодец.
Вскорости после выписки Мирослава и Бэзл поженились. Свадьба была скромной: только близкие родственники и самые верные друзья. Вместо «Свадебного марша» в момент обмена кольцами проскрипела, как догадался читатель, «Чикагская рапсодия фа мажор». Для этой цели Василий специально в ЗАГС притаранил граммофон.
