Пекло. Книга 2. Генезис

– Какая жуть, – передёрнул плечами Фёдор. – Я так ждал весну. Мне осточертел этот снег, но сейчас я бы хотел вернуть всё как было.

– Дорога назад отрезана. Придётся возвращаться в обход, – прагматично отнёсся к ситуации Артём.

– Надо поторапливаться, мужики. Сейчас, как никогда раньше, нам нужно присмотреть новое место для переселения. Будь у нас связь, я бы попросил Игоря собирать вещи. – Денис посмотрел на Фёдора. – Не хочешь вернуться в лагерь?

– Один? – испуганно переспросил он. – Ни за что.

– Тогда идёмте дальше.

Лодку оставили здесь же. Из неё взяли оружие и верёвку, без которой двигаться по грязным оренбургским топям стало небезопасно. Были уже два случая, когда неприметная лужа оказывалась входом в какую-то яму, заполненную жижей. Только удача спасла людей от смерти. Чтобы такого не повторялось, ходили по двое или по трое, на расстоянии нескольких шагов друг от друга и держась за общую верёвку.

Впереди шёл Денис, проверяя шестом подозрительные места. Они миновали большой участок, покрытый грязной жижей, и вышли на полого поднимающуюся вверх дорогу. Денис не был уверен, но ему казалось, что это улица Розы Люксембург. Он редко бывал здесь и знал о её существовании только из необходимости несколько раз заходить в санаторий, расположенном недалеко от её начала.

По дороге идти было легко и безопасно. Если бы не подсвистывающие время от времени паровые столбы за спиной, пугающие своим внезапным появлением, дорогу и вовсе можно было считать лёгкой прогулкой. Денис рассматривал окрестности. Справа от них остались развалины многоквартирных домов, затянутые грязью. Слева от дороги, если ему не изменяла память, раньше располагался частный сектор, который из-за меньшей стойкости к весеннему половодью сохранился ещё хуже. Такими темпами через несколько лет на его месте могло не остаться никакого напоминания о живших здесь людях.

Природа оказалась безжалостна к человеческой памяти. У неё не было термина «историческая ценность» по отношению к созданному людьми. Она стирала с себя напоминание о них, как человек стирает выступившую на стене плесень, без всякого сожаления и сомнения.

Слева также виднелись проступающие кое-где бетонные плиты перекрытия теплотрассы, идущей вдоль дороги. Во время катастрофы их местами вздыбило. Ещё издалека можно было определить по торчащим вверх трубам, что место это будет перегорожено ямой. Хорошо, что такие дыры не имели большого размера. И вообще горе Маяк повезло с разрушениями. По эту сторону не было видно ни одного серьёзного провала.

Остовов легковых автомобилей осталось совсем мало. Чаще попадались застрявшие в неровностях ландшафта рамы грузовиков с остатками двигателей, либо совсем без них. Тонкий металл кабин и кузовов легковушек на глазах превращался в рыжий прах. Даже оцинкованный ангар, в котором жила община, с наступлением тепла покрылся лишайниками окислов.

Предусмотрительно захваченная из торгового центра посуда, произведённая из нержавейки, была для лагеря настоящим спасением. Железо как основной продукт производства предметов человеческого обихода быстро теряло свою популярность. Оружие и то приходилось постоянно держать в масле, чтобы оно не портилось.

По земле снова пробежала дрожь, вылившаяся через несколько секунд в грандиозный выброс пара широкой полосой. Ветер подхватил его и понёс в сторону лагеря. Денис замер, с тревогой глядя на беснование природных сил.

– Что задумался? – спросил его Артём.

– Возвращаться надо. – Денис направился назад, не ожидая решения товарищей. – Идёмте скорее.

Он махнул рукой и пустился лёгким бегом. Братья побежали за ним. От лодки они отошли недалеко, поэтому вернулись не запыхавшись. У воды появилось ощущение горячей влажности, как в бане.

– Ты собираешься переплывать? – изумлённо спросил он у Дениса.

– Собираюсь, но подальше отсюда. Хватайтесь, столкнём лодку в воду и потянем её вдоль берега, чтобы не тащить на себе.

Они вытолкали лодку на воду, которая перестала уходить и замерла в нескольких метрах от прежнего уровня. Проваливаясь в грязь, люди направились в сторону центра города.

– Ты почему решил вернуться? – спросил Артём.

– Разве не ясно? Наш лагерь теперь находится в центре буквы «П», написанной провалами. Я чувствую, что надо спешить. Где-то под землёй зреет какая-то сила. И судя по всему, она может оказаться как раз на месте нашей общины.

– У нас могут быть месяцы на переезд, – предположил Артём.

– Их нет. Не могу объяснить, но у меня такое же чувство, как перед тем, когда мы выбрались из расщелины. Я знал, что скоро торговый центр ухнет вниз, и сейчас чувствую, что лагерь находится в опасной зоне. Если ошибусь, буду только рад.

– А Игорь? Он будет выступать, что мы не сделали, как он просил, – нашёл ещё одну причину Фёдор.

– Это не ваша забота. Я сам с ним поговорю. Он должен нас поддержать.

По земле прошла волна. Сочные шлепки грязи о берег раздались вслед за ней. Столбы пара со свистом вскинулись вверх.

– Чайник закипел. – Фёдор прибавил шаг, заставив брата и Дениса ускориться. – Это «фьюу-у-у» неспроста.

С ним нельзя было не согласиться. Гейзеры, возникшие всего несколько часов назад, не успокаивались, а, наоборот, с каждым выбросом становились всё сильнее, будто заточённый под толщей земли кипяток наконец-то нашёл слабое место и готовился к серьёзному выбросу.

Отойдя на полкилометра от бьющих в небо паровых фонтанов, Денис распорядился спускаться на воду и переправляться на противоположный берег. Воздух вокруг извержения волновался, делая очертания за собой зыбкими. Вкупе с постоянно дрожащей землёй от мощи происходящих под ней процессов мнилось, что весь мир становится каким-то ненадёжным.

Это место оказалось не очень пригодным для плавания из-за неровного дна. Лодка натыкалась на мель, обойти которую не получалось. Приходилось по колено и выше в воде перетаскивать её через такие участки.

– Вам не кажется, что дно тёплое? – спросил Фёдор.

Денис тоже это заметил. Вода была ещё ледяной после весеннего таяния. Он ожидал, что грязь, аккумулирующая холод лучше воды, будет ещё холоднее. Но она была будто бы теплее.

– Кажется, – согласился он с Фёдором, – и меня это пугает.

– Мужики, хватит нагонять ужаса, – искренне попросил Артём. – У меня уже коленки дрожат.

Вдруг раздался взрыв, от которого заложило уши. Огромный грязевой пузырь, поднявшийся над водой, разорвало горячим паром. В воду полетели куски земли. Парни спрятались от них за бортом лодки. Через несколько секунд всё пространство вокруг наполнилось сливающимся шумом падающих в воду ошмётков грязи.

К счастью, до лодки они не долетели. Осторожно выглянув из-за борта, люди увидели воронку вывороченной земли с торчавшими по краям кусками бетонных плит, труб и прочего наследия человечества. Из воронки поднимался пар, гораздо спокойнее, чем до взрыва.

– Сработал перепускной клапан, – пошутил Артём, – и сбросил давление.

– Надеюсь, что так. – Денису очень хотелось с этим согласиться. Последствия взрыва, будь они чуть ближе, могла оказаться для них катастрофическими.

– Теперь с Игорем не придётся даже разговаривать, – успокоил себя Фёдор, до сих пор считавший гнев начальства более опасным, чем природный.

Парни добрались до сухого участка, бросили лодку, чтобы не терять время, и спешно направились к лагерю. Дорога была знакомой, поэтому добрались менее чем за час. Ещё издалека они заметили непривычную для этого времени суток активность людей за воротами. Денис перешёл на бег, чтобы поскорее узнать о причинах этого.

– Что у вас? – спросил он у Влада, складывающего у забора какие-то вещи.

– А ты сам не видишь? – кивнул он в сторону, чуть ниже лагеря.

Денис посмотрел туда и замер. Братья подбежали к нему следом и тоже уставились в сторону водоёма почти круглой формы, которого здесь ещё несколько часов назад не было. Денис бросился за ворота, чтобы поскорее найти Алёну и мать.

Его женщины держались вместе. Вероника шла за матерью, ухватившись за её пояс. На плече Алёны висел рюкзак. Мать Дениса тащила в обеих руках по большой сумке. Увидев Дениса, они громко обрадовались.

– Как хорошо, что ты вернулся, – прижалась к грязному плечу Дениса Алёна. – Мы испугались, когда начался этот свист.

– А ты видел, как у нас тут грунт просел? – спросила мать.

– Видел. Мы сами чуть под гейзеры не попали. Проскочили их за минуту до извержения.

– Ой, слава богу, обошлось. – Мать поставила сумки и прижалась к Денису со свободной стороны.

– Что задумал Игорь? – спросил Денис.

– Не знаем. Сказали брать вещи и уходить отсюда подальше, – произнесла Алёна.

– Нам что, придётся жить под открытым небом? – жалостливо, со слезами в голосе, спросила мать.

– Это пока меньшая из бед, – успокоил её сын. – Давай мне рюкзак, – обратился он к жене, – а ты, мам, сумку. А вы с Алёной берите оставшуюся с двух сторон.

– А тебе не тяжело, Денис? – забеспокоилась мать.

– А тебе легче было? – Он взял самую тяжёлую ношу из её рук. – Ух ты, с кирпичами, что ли?

– Нет, это мне на кухне дали. Крысятина, судя по запаху.

– Дали, значит, доверяют самое ценное, почти как инкассаторам.

– А вы, Денис, присмотрели для лагеря новое место? – спросила Алёна.

– Какое там, не успели. Я как чувствовал, что надо возвращаться.

Вереница нагруженных людей растянулась на сотню метров. Последним лагерь покинул Игорь, взвалив свою ношу на спину и прихватив ещё корыто с грузом, впрягшись в него, как конь. Он надеялся, что напугавшая их неожиданная подземная активность так же успокоится и у них будет возможность вернуться и забрать из лагеря всё необходимое для обустройства нового.

Напоследок он бросил взгляд на круглое озеро, появившееся в результате проседания грунта. В центре него появились пузыри газа, белую дымку которого развеивал ветер. Игорь бросил прощальный взгляд на ангар, приютивший большое количество людей, укрывший их в зимнюю непогоду. Жаль было покидать это место, но обострившаяся интуиция подсказывала ему, что видит он его в последний раз.

У места переправы, где стояла лодка, народ стал собираться в кучу, с облегчением сбрасывая с плеч тяжёлый груз. Алёне дорога далась тяжело. Живот у неё был большим. Ребёнок то и дело обозначал свои действия выпирающими шишками на нём. Приходилось часто останавливаться, чтобы супруга Дениса смогла отдохнуть. В самом начале пути он забрал лямку из её рук и нёс две сумки сам и одну напополам с матерью. И всё равно, глядя на то, как Алёна мучительно переносит дорогу, Денис стал опасаться, что у неё могут случиться преждевременные схватки.

Они поравнялись с ожидающими людьми одновременно с Игорем. Глава общины тоже выбился из сил из-за непомерно тяжёлой ноши.

– Ух ты, блин. – Он утёр бегущий со лба ручьями пот и сел на груз в корыте. – Денис, не приглядели место?

– Не успели.

– Они чуть под гейзеры не попали, – заступилась за сына мать.

– Серьёзно?

– Да, мы задержались под мостом из-за ливня.

– Прямо не пошли?

– Нет, дорога там не очень, путаная.

– А теперь её и вовсе нет. Что вы видели? – спросил Игорь.

Народ подтянулся послушать.

– Мы как раз через Коростели перебирались, когда прямо рядом с нами в воде начала появляться воронка. Мы гребли как ненормальные. А потом из неё поднялся первый пузырь. Он пах сероводородом, что меня напугало. Правда, это помогло нам справиться с течением и выйти за его пределы. Потом начали бить гейзеры, а дальше я решил, что надо возвращаться, поскольку появилось чувство, что это извержение как-то заденет и наш лагерь.

– И оказался прав, – закончила мысль мать Дениса.

– Я вижу, Инна, Денис толковый парень. Всё правильно сделал. Скажи, а Маяк с виду безопасен?

– С виду да, безопасен.

– Ладно, хорошо, будем переправляться на гору.

Помимо лодки, на которой плавал Денис с товарищами, имелись ещё и две другие. Первая экспериментальная, с кучей огрехов и сомнительных конструкторских решений. Её использовали под вещи, потому что она была слишком неустойчивой. В ней даже грести было страшно, потому что она опасно раскачивалась с борта на борт.

Денис перевозил Алёну и мать самостоятельно, не доверив самый ценный груз никому. Переправа затянулась до самой ночи. Когда уже стало совсем ничего не видно, её прекратили. Ночи после катастрофы сделались намного темнее, чем прежде. Сумерки быстро переходили в непроглядную тьму.

Ночью случился дождь. Небольшой, но промочивший одежду. Периодически дрожала земля, а со стороны новой достопримечательности регулярно доносились пугающие звуки. Утром стало зябко. От воды поднимался туман. Поёживаясь от холода, народ начал собираться в дорогу.

Артём и Фёдор вызвались быть провожатыми, показывая безопасную дорогу. Денис остался на переправе, чтобы помочь с ней, а затем вести по Маяку тех, кто переправится позже.

Через два часа все жители лагеря находились по другую сторону водораздела. Солнце начало пригревать, разгоняя утренний туман. Исходящая паром воронка предстала перед людьми во всём своём разрушительном великолепии. Она пыхтела смрадными выбросами и шипела, как паровоз, пугая детей.

Колонна растянулась далеко и была похожа на огромную змею, ползущую в гору. Денис снова оказался позади всех. Он шёл рядом с Алёной, матерью и Игорем, надрывающимся под тяжёлым корытом.

– Что там? – поинтересовался Денис.

– Запчасти для парового электрогенератора.

– Да? – удивился Денис. – Из пара можно получить электричество?

– А почему бы и нет? Вы же можете получить его, вращая ногами колесо с встроенным динамо.

– Ну да, – согласился Денис. – Я вообще-то в этой теме полный профан. Мамино воспитание, – пошутил он.

– Я научу тебя некоторым вещам, – пообещал Игорь.

По воздуху пронёсся низкий гул, пугающий своей силой. Денис обернулся. При свете дня с высоты горы была видна территория, на которой находился их лагерь, – округлая крыша ангара и часть забора. Но там что-то происходило. Ангар, как сначала решил Денис, из-за горячего воздуха, бьющего из воронки, будто бы заколебался. Но чем дальше он наблюдал, тем отчётливее понимал, что марево здесь ни при чём. Ангар медленно погружался под землю, как в трясину.

Народ замер, наблюдая за тем, как казавшееся день назад надёжным прибежище исчезает, проваливаясь в землю, как в болотную топь. Полное погружение ангара увидеть не удалось из-за пара, появившегося на большой территории. Земля дрогнула и заколебалась гораздо ближе к людям. Кучи строительного мусора, смытые с Маяка вниз, начали медленно погружаться в воду.

– Не стойте, поднимайтесь выше! – выкрикнул Игорь.

«Змея» уныло и обречённо потянулась в гору.

Глава 3

В ста километрах к западу от Оренбурга есть одно интересное место – мужской монастырь. В дореволюционные времена одному человеку пришла идея выкопать в холме, что возвышался над деревней, пещеры и предаться в них богоугодным делам. Так получился монастырь, в тёмных кельях которого служили Богу люди, решившие отказаться от мирской жизни.

Порода, из которой состоял холм, была обычным песчаником, податливым для работ и проницаемым для воздуха. Даже в маленькой келье, где постоянно горела свеча и молился человек, никогда не было недостатка кислорода. Под монастырём из земли бил родник с чистейшей водой. Молва быстро приписала ему целебные свойства, которыми он, скорее всего, не обладал.

В советские времена монастырь прикрыли, а все входы засыпали землёй. Но после окончания советского периода монастырь вернули к жизни. Откопали пещеры, построили церковь, родник огородили красивой деревянной изгородью. Слава о монастыре снова разлетелась по округе.

Накануне катастрофы с деревенскими котами служился форменный ужас. Они, как по команде, превратились в одержимых нечистой силой животных. Человеку из-за особенностей мышления, основанного на предыдущем опыте, сложнее, чем кошке, понять сигналы, которые подаёт природа. Домашние животные намного раньше людей почувствовали наступление грандиозных изменений.

Среди жителей деревни пополз слух о том, что кошками овладела какая-то нечисть. Собрав домашних питомцев, люди понесли их к монастырю, чтобы батюшки провели с ними работу. Собственно, так кошки и остались в тёмных ходах монастыря.

Разрушительная волна землетрясения в мгновение ока уничтожила деревню, а накрывшее через некоторое время пекло добило её. Немногим удалось добежать до монастыря, превратившегося в настоящее прибежище. Те, кто успели это сделать, основали ещё одну общину. Помня о том, что основной причиной их спасения оказались подземные пещеры, выжившие не стали думать о возведении жилья на поверхности. Спасшиеся люди расширяли ходы и копали новые пещеры, которые благоустраивали для полноценной жизни.

Кошки поначалу воспринимались как неприкосновенный запас на случай голода. Их было много, бегающих в тёмных ходах монастыря, и множились они ещё активнее. В какой-то период времени кошки даже стали чуть не основным блюдом, особенно зимой. Однако старец, батюшка Кирилл, напомнил людям, что именно эти животные спасли многих, предупредив о надвигающейся катастрофе. Оставшиеся животные были спасены. Народ озаботился поиском пропитания, исследуя окрестности и забираясь во все места, в которых нашлось чем поживиться.

Так, в подвалах фирмы, занимающейся выращиванием вешенок и шампиньонов, удалось найти живой мицелий и с божьей помощью научиться выращивать грибы для собственного потребления. Под толщей пропёкшейся пшеницы на элеваторе были найдены несколько центнеров живого зерна, оставленные на выращивание урожая. Большое количество испорченного зерна всё же годилось для пропитания, и использовали его с умом.

Для сотни человек, набравшихся за более чем полугодовой период, наступали времена, которые должны были научить их использовать для жизни то, что они сохранили. Как и в прочих общинах, помимо выживания ими владели и другие мысли. Выжили ли остальные, как сильно затронула катастрофа прочие места, чем стоит поделиться, а что и перенять у других.

После зимы и сильных разливов в общину не влилось ни одного человека, несмотря на оставленные ещё до её наступления многочисленные таблички с указателями направления и расстояния до монастыря. Среди людей появилось мнение, что выживших на обозримом расстоянии больше нет.

Батюшка Кирилл, снявший после катастрофы с себя сан и религиозное звание, преисполнился идеей во что бы то ни стало найти прочих выживших. Катастрофа произвела с ним странную метаморфозу: вместо того, чтобы утвердиться в религиозных взглядах ещё сильнее, он категорично отрёкся от них.

– Я не от веры отрекаюсь, – объяснил он людям, – я понял Бога только через конец света. Мы слишком много кривлялись, не будучи теми, кого изображали, а что может быть более богомерзким, чем это. Смотрите, каким простым и понятным сразу стал мир после апокалипсиса. Жить не стало легче, но это оказалось проще. Я даже благодарен Богу, что у него хватило милосердия покончить с былым содомом одним махом. Мы все стали теми, кем являемся. Я больше не батюшка, не религиозный сановник, я человек.

Не все бывшие коллеги Кирилла приняли его откровения. Многие пытались сохранить в общине религиозный уклад, считая его идеальной моделью для жизни. Поэтому, когда Кирилл в конце мая объявил о желании отправиться в одиночное путешествие с целью сбора полезной информации, некоторые восприняли эту новость с огромным облегчением.

Кирилл сделал для путешествия большой заплечный ящик, в который уложил шестерых котят из разных помётов.

– Я беру их не с целью пропитания. Много ли такой живности осталось, я не знаю, но уверен, что мало. Люди многое отдадут за желание вернуть себе напоминание о прошлых временах, а может, и ещё с какой целью. Я собираюсь выменять их на полезную информацию.

Он взял компост с белыми нитями грибного мицелия, мешочек пшеницы килограмма на два, тоже для обмена на что-нибудь полезное. Оставшееся в ящике пространство забил продуктами и необходимыми в дороге вещами.

– Прихвати дубину от дураков каких-нибудь, – посоветовали ему жители монастыря.

Вместо дубины он взял длинную палку. Дороги сейчас стали топкими, таящими много сюрпризов, в том числе смертельных. Кирилл, конечно, боялся встретить по дороге оголодавших людей, готовых поживиться человечиной, но был уверен, что больше стоит опасаться природных опасностей.

– А куда направляешься и когда тебя ждать обратно? – спросили его.

– В Оренбург. А вернусь тогда, когда сочту, что сделал всё, что смог, – ответил он уклончиво.

В первый день лета, ранним утром, Кирилл отправился в путь. Его провожали человек десять. Остальные либо уже были заняты какой-нибудь работой, либо ещё спали. Тяжёлый заплечный ящик заставил немного сгорбиться под его весом.

Отойдя метров на сто, Кирилл обернулся. Народ ещё смотрел ему в спину. Он помахал им, поправил лямки, сделанные из автомобильных ремней безопасности, и бодрым шагом направился в сторону железнодорожный насыпи. Рукотворная дорога непременно привела бы его в областной центр.

Природа, несмотря на кажущуюся стерилизацию, возрождалась. Потоки вешней воды, вымывая слои почвы, подняли наверх семена растений, переживших катастрофу. По направлениям потоков явственно зазеленели полосы травы, ростков деревьев и кустарников. При взгляде на это оживание сердце радовалось. В нём зрела уверенность, что всё будет хорошо. Кирилл не загадывал далеко. Пока что его жизнь отмерялась планом дойти до города, и выглядел он таким же смелым, как лезущая из земли, вопреки всему, зелень.

Железнодорожная насыпь была отделена от земли широкой полосой воды, собравшейся под ней. Жители общины использовали железную дорогу для своих целей, а потому брод был разведан. Опираясь на палку, Кирилл преодолел его, погружаясь иногда почти по пояс. Глубже было нельзя. Котята в ящике начинали испуганно верещать.

– А вы как хотели, малышня? – Кирилл снял ящик и поставил его на щебень насыпи. Лямки начали натирать плечи. – Осталось всего ничего, начать и закончить.

Он помахал руками, разгоняя кровь к пережатым частям тела. Серая полоса дороги бесконечной линией терялась за горизонтом. Катастрофа сильно искривила её, порвала и загнула рельсы, но всё равно рукотворное творение являлось самым удобным способом добраться туда, куда нужно.

– Сегодня четверг, а это лучший день для начала новых дел, – поучительно произнёс Кирилл, обращаясь будто бы к котятам, но на самом деле к себе, чтобы подбодриться.

Ему стало немного страшно от ощущения одиночества, вызванного пониманием собственной незначительности на фоне грандиозности природы. Прежде человечество не чувствовало её, когда было многочисленнее. Раньше путь до города занял бы два часа поездом, а вся природа представлялась мельтешением картинок за окном. Зато сейчас это было путешествие с неясным финалом, неопределённым сроком и множеством неожиданных ситуаций.

– Идите вы куда подальше, – ответил Кирилл своим мыслям вслух.

Закинул за спину ящик под испуганные вопли котят и направился на восток, в сторону столицы степного края, Оренбурга. В прошлом году, после всех событий, во время которых природа пыталась уничтожить всё живое, окрестности монастыря в радиусе двадцати-двадцати пяти километров были сплошь исхожены, так что Кирилл примерно представлял, что ждёт его на таком расстоянии.

Обильная на влагу весна внесла свои коррективы в эти знания, но железнодорожной насыпи, как хотелось верить путешественнику, это особо не коснулось. Щебень зашумел под его тяжёлой поступью. Кирилл настроился на то, что идти придётся долго, и решил, что скоротать время он поможет себе чтением молитв по памяти.

Тихим голосом начал нашёптывать их, помогая себе погрузиться в состояние лёгкого транса, когда время идёт быстрее, а организм становится выносливее. Он не забывал смотреть по сторонам, чтобы запоминать путь в надежде рассказать о нём по возвращении в общину.

Прошло, наверное, часа два. За это время Кирилл остановился лишь однажды, чтобы сделать несколько глотков воды. От постоянного шептания во рту пересыхало. Он удалился от монастыря достаточно далеко, миновал соседнюю деревню и вышел к первому оврагу. Вернее, овраг находился здесь до катастрофы. Сейчас это была огромная промоина, образовавшаяся идущей с холмов водой. Часть насыпи, метров сто, снесло потоком.

Кирилл тяжко вздохнул, понимая, что преодолеть коротким путём этот участок не получится. Надо было выбирать: идти влево, чтобы обойти овраг по полям, либо вправо, по возвышенностям. И в том и в другом случае было неясно, как далеко придётся уйти от насыпи, чтобы преодолеть размытые водой территории.

В итоге он выбрал левую сторону, решив, что земля на полях более рыхлая и пологая и там будет топко. После схода снега таких мест стало намного больше, и они пугали своей маскировкой под обычную грязь. На самом же деле они походили на болота, провалившись в которые самостоятельно можно было и не выбраться. Многие такие топи исторгали газ, который не давал крупным частичкам земли оседать, поддерживая их в необычном физическом состоянии газированной грязи. В них тонуло даже дерево. Однако чтобы попасть в такую ловушку, надо было быть совсем слепым.