Ллойс

– Да иди ты, Пью. – Зажмурившись, прошипела наемница. – Тебе что, бабы не хватает? Так иди попроси у Ытя Куклу. Или саму Куклу попроси. Мне почему-то кажется, она не откажет. Вон как на вас смотрит. Пару минут тебе точно хватит. Ах, да, забыла я, ты, ведь, у нас некрофил… Ну, что же, не повезло тебе тогда, сладкий. Придется тебе самому себя… ценить. Только, смотри, не переусердствуй, а то зрение испортится и волосы на руках вырастут.

– Вот, стерва, – восхищенно цокнул языком снайпер. – Ты ей слово, она тебе десять. О! А вот и твой кавалер. Легок на помине.

Из фургона выбрался держащий что-то в охапке скриптор.

– Вот, – со вздохом положив свою ношу у ног наемницы, выдохнул он. – Руки подними.

– Зачем еще? – Подозрительно нахмурилась Ллойс.

– Чтоб я смог его на тебя надеть, – пояснил, кивнув в сторону принесенного им массивного даже с виду бронежилета, Райк.

Окинув взглядом броню, Ллойс нахмурилась, поджала губы, а потом неожиданно рассмеялась, – ты меня за дуру принимаешь? – Простонала она. – В этой штуке не то, что воевать, на нее смотреть тяжело и жарко.

– Это шестой класс защиты. Последнее поколение. Наносталь, как в клинке твоем. Он легкий, – зачастил подросток и, склонившись над вяло потянувшейся за сигаретой девушкой, принялся расстегивать ее портупею. – И жарко в нем не будет, тут система вентиляции и контроля температуры встроенная. Вон, видишь, солнечные батареи. Летом холодит, зимой греет. Потому таким большим и выглядит. Ладно, не шевелись, я сам все сделаю.

– Я это не надену, – попыталась оттолкнуть руки наемника Элеум. – Броня только мешает. А эта штука вообще бесполезна…

– Почему? – Не прекращая попыток расстегнуть, пересекающие грудь наемницы ремни поинтересовался подросток.

– Потому, что прошлого владельца она уже не защитила, – пояснила Ллойс. –Видишь на воротнике кровь? Замывали а все равно осталась. А меня эта штука только замедлит.

– Ну и что, что кровь. Подумаешь несколько пятнышек… И ничего он не замедлит. И вообще не спорь. Я тебя нанял, заплатил аванс, а значит, будешь носить, что скажу. – Безапелляционным тоном заявил подросток, и отобрав зажигалку у никак не могущей справится с ней девушки, помог ей прикурить. – Я еще и шлем где-то там видел… Хороший шлем, тактический, с активными наушниками, проецируемым на забрало целеуказателем…

– Хм, и с чего ты это взял? – Проворчала явно утомившаяся от попыток скриптора добраться до застежек девушка. – Отстань, парень… Да не туда… Да успокойся, не тормоши, давай лучше я сама..

– Даже смотреть не хочу, что вы там делаете, – коротко хихикнул на крыше стрелок.

– Иди в задницу, Пью, – тут же отозвался скриптор.

– Э-э… Райк, это, ведь, мой бронник… Ты, ыть, что, в моих шмотках копался? – Нахмурился выглянувший на мгновение из-за капота торговец.

– А тебя, вообще, в душе волнует? – Прищурился Райк. – И с чего это ты решил, что он твой? Упырей Ллойс и Пью валили, пока ты в сторонке стоял. А значит это их трофеи.

– Райчик, а ты, когда в барахле нашего толстого друга копался, ты автомата там не видел какого-нибудь, случайно? – Поинтересовалась девушка.

– Да чего там только нет, – сделал неопределенно всплеснул руками подросток. – Принести?

– Ага, – улыбнулась Ллойс. – Знаешь, я немного пересмотрела свое мнение насчет автоматического оружия…

– Э-э. Вы чего, – искренне возмутился толстяк, – без штанов меня оставить решили? – У меня каждая железка на счету, мне еще новую лавку открывать.

– Грубая ты душа, Ыть! – Наставительно поднял палец снайпер. – Тут на твоих глазах волшебство творится, а ты за хабар свой волнуешься. Смотри лучше внимательно – вот как настоящая любовь выглядит, нам о таком только мечтать…

– Пошел ты! – Хором отозвались Райк и Элеум.

– Точно, любовь. – Расхохотался наемник. – Вот, ведь, парочка… И, хоть, я на земле, где делать нехорошее похвально. И безрассудно совершать добро. И чем родней по крови человек, тем кровожаднее [38]…

– Что за хрень ты несешь? – Подозрительно нахмурилась Ллойс.

– Это Вильгельм – Потрясатель копья. Древний поэт, – пояснил скриптор. И как бы невзначай растер подошвой сапога темнеющее рядом с протектором, почти успевшее засохнуть пятно желчи, в котором плавали маленькие кусочки металла. – До Черных лет его считали великим.

– Поэт? Это что-то типа тех, которые в Сити и Хабе на площадях задницы за деньги показывают? – Удивилась Элеум.

– Нет, то жонглеры, – покачал головой Пью. – А поэт, это типа тех, кто песни поет. Только не поет, а декламирует. Читает с выражением, то есть, и без музыки.

– Чушь какая-то – заключила после некоторого раздумья Ллойс и, хрустнув липучкой бронированной горловины жилета, покрутила головой из стороны в сторону. – А действительно, не очень и тяжелый.

– Девять с половиной кило всего, если с набедренниками и шлемом, – обрадовано заявил скриптор. – Зато, если я правильно спецификации помню, такая штука даже пятидесятый калибр в упор держит. Тут особая система демпфирования – от полноценной винтовочной пули даже синяков не останется. Так, давай-ка сюда ногу, сейчас остальное пристегнем…

– Да? – Недоверчиво покосилась на скриптора Ллойс. – Точно?

– Точно-точно, – заверил ее подросток. – Потом сама почитаешь, в планшете описание должно быть… Ну, давай ногу-то…

– Лучше я сама. – Проворчала Элеум. – Только придержи. Не хочу я, чтобы ты меня за задницу лапал… – И наклонившись вперед, притянула к себе голову подростка. – Во всяком случаи не при всех. И не сейчас. – Прошептала она скриптору в ухо. И отпустив его затылок, подмигнув, откинулась обратно на колесо. – Спасибо, Райк.

– За что? Отвел взгляд, – залившийся краской до корней волос скриптор.

– За то, что вытащил. За то, что беспокоишься. Обо мне редко кто заботится и, вообще, ты… еее-о-о, твою мать!!.. – Внезапно высунувшаяся из-под днища фургона когтистая лапа, сграбастав девушку за ворот бронежилета, отправила наемницу в долгий полет, закончившийся в центре растущих, как минимум, в десятке шагов от фургона зарослях колючего кустарника.

– А-а-а-а!! Что это!? – Шустро откатившийся в сторону подросток, округлив глаза смотрел как из-под фургона рывками выбирается массивная, покрытая струпьями и наполовину зажившими язвами фигура. Рука подростка, будто на автомате, цапнула рукоять револьвера, но неизвестно почему шестизарядное чудовище, обычно легко выскальзывающее из кобуры, решило показать характер и застряло на середине пути, за что-то зацепившись. Со времени их последней встречи упырь изрядно похудел. Видимо, тварь так и не смогла до конца регенерировать. Неоткуда было брать материал. Проступившие на грудной клетке ребра туго натягивали кое-где так и не зажившую, покрытую ожогами кожу, лапы истончились и теперь больше напоминали конечности насекомого. Скособоченная пасть, так и не отрастившего нижней челюсти монстра, выдвинулась, удлинилась, слилась с носом, превратившись в мерзкое подобие усеянного щипами хобота. Массивный горб, видимо, основной запасник энергии упыря, заметно опал, но обзавелся покрытым короткими роговыми наростами костяным панцирем.

Только сейчас Райк осознал, насколько огромна была эта тварь. Взвизгнув от нахлынувшего на него ужаса скриптор, все же, справился с кобурой и навел срез длинного, тяжелого ствола прямо на покатый лоб монстра. Выстрел. Промах. Взвести курок. Выстрел… Прыгнувшая было в сторону копошащейся в кустарнике Ллойс тварь споткнулась, раздраженно затрясла лишившейся изрядной части скальпа головой и развернулась к подростку. Глухо, словно отдаленный гром, рявкнула винтовка Пью. Покачнувшись, нацелившийся было на подростка урод, зарычал и короткими скачками, виляя при каждом шаге из стороны в сторону, метнулся к фургону.

– Святые Атомы. – Успел прокомментировать ситуацию передергивающий затвор снайпер прежде, чем тяжелая туша, врезавшись в бронированный борт, заставила грузовик ощутимо качнутся. Не удержав равновесия, Пью нелепо взмахнул руками и с криком свалился с башни.

– Кукла! Спасай! Куколка!! А-а-а! – Неожиданно заорал Ыть. С удивительной для подобной комплекции скоростью толстяк подпрыгнул и, распластавшись животом на двигателе, попытался захлопнуть капот изнутри. Человеку нормальной комплекции этот трюк наверняка бы удался, но торговцу мешало огромное пузо и обтянутый брезентом чем-то сейчас напоминающий перекачанный баллон аэростата зад.

– В пузо, Райк! В башку бесполезно, в солнышко стреляй или в пах! – Заорала выбирающаяся из кустов наемница. Девушку шатало. Она явно с трудом держалась на ногах, но в ее руке уже был зажат меч.

Райк выстрелил. Раз, другой, третий. Чудовищно тяжелый, неудобный, да еще одинарного действия револьвер проигрывал пистолетам почти во всем. Скорострельности, боезапасу, ухватистости, точности. Но все недостатки он искупал калибром и мощью крупнокалиберного винтовочного патрона. Дульной энергии почти в семь тысяч джоулей и тридцати двух граммовой пули хватило бы и медведю. Мутант как-то просел, дернулся, зашатался. Раскинул в сторону лапы и, издав высокий, на грани ультразвука крик-вой, ринулся на подростка. Поняв, что у него остался один единственный выстрел, а перезарядиться он точно не успевает, Райк, опять вскрикнув, вскинул оружие и тщательно прицелился. Попасть в глаз. Точно в глаз. Это, ведь, не так уж и трудно, Ллойс попадала в подброшенную монетку за пятьдесят шагов. Захлопали частые выстрелы – от прикрывающей спину зомби костяной брони во все стороны полетели осколки. Отбросившая в сторону меч Ллойс от бедра палила по чудищу.

– «Словно в древних фильмах. Как звали тех погонщиков скота? Ковбои? Да, кажется». – Успел подумать Райк.

А потом монстр просто перестал существовать, обдав скриптора и всех окружающих целым водопадом крови и кусочков дурно пахнущего мяса. Спустя мгновение по ушам ударил тихий, но невероятно болезненно ударивший по органу слуха, а казалось, по всему организму, хлопок.

– Под машину, Райк, живо! В укрытие! – Рявкнула Ллойс и, подавая пример, нырнула обратно в кусты. Вернее, попыталась нырнуть. Ее движения можно было бы назвать даже в какой-то мере изящными, если бы в определенный момент, девушка не запуталась в собственных заплетающихся ногах, и прыжок не превратился в падение. Вырвавшийся из ладони наемницы револьвер описав широкую живописную дугу с чуть слышным лязгом ударился о борт фургона.

Прежде чем Элеум под аккомпанемент треска и отчаянной ругани исчезла в густом переплетении колючих ветвей, моментально оценивший обстановку скриптор в несколько прыжков, стараясь двигаться, как его учила наемница, пересек расстояние, разделяющее его с броневиком, и кувырком закатился под днище.

– Привет, парень, – улыбнулся ему уже успевший обосноваться в укрытии и высматривающий что-то в прицел Пью. – Не пойму, где эта сволочь сидит, – спустя некоторое время пожаловался снайпер. – Надо же, гауссовку где-то достал, гад.

– Гауссовку… Райк почувствовал, как в низу живота зашевелился ледяной ком страха. Винтовка Гаусса. Редчайшее и баснословно дорогое оружие, которым имели право пользоваться только самые лучшие паладины Железного легиона. Оружие, за каждый найденный экземпляр которого платили столько, что счастливчик мог бы купаться в роскоши всю оставшуюся жизнь. За сокрытие которого нарушителя предавали медленной и мучительной смерти через сожжение в стальном ящике. Кроме Старейшин и сильнейших паладинов пользоваться ими могли себе позволить только лидеры крупных рейдерских банд. Причем, учитывая редкость, дороговизну и невозможность изготовления боеприпасов, у рейдеров обладание гаусс-винтовкой носило скорее статусный, чем прикладной смысл. А еще им пользовались отъявленные негодяи и профессиональные убийцы высочайшего класса, те, кого и так ждала смерть при поимке.

– Эй, Райк! Тебе в рот и глаза ничего не попало? – Отвлек его от размышлений донесшийся из кустов голос Элеум.

– Нет, вроде! – Со вздохом облегчения отозвался скриптор. И с удивлением осознал, что все это время он больше переживал не за себя, а за то, что неожиданно затихшая девушка могла при падении удариться головой или напороться на какой-нибудь острый сучок…

– У тебя, вроде, фляга на поясе. Умойся на всякий случай! – Крикнула в ответ Ллойс. – И киньте мне мою пушку! Она рядом с колесом лежит.

– Не вздумай, – придержал за плечо поползшего было к корме фургона скриптора, стрелок. – Заметит движение – всем каюк. Этой пушке броня не проблема. Не хочу кончить, как наш безбилетник.

– Пью. Не там смотришь! Он ближе! Видишь, куст маленький, за ним овраг. Он там засел! – Снова раздался из зарослей голос девушки. – И дайте мне кто-нибудь мою драную пушку!

– Помогите! Я застрял! Меня в ногу ранило! – Неожиданно заголосил Ыть! – Горячо! Движок раскаленный! А я кровью истекаю. Ллойс?! Кукла?! Пью?!

– Толстый, вжик-вжик? – Неожиданно раздалось за спиной скриптора. Практически растворившаяся в густой тени огромного колеса, забившаяся в щель между полуосью и кузовом андроид, молниеносным движением вытянула руку, подхватила за ствол револьвер и точным броском отправила его в сторону зарослей.

– Плохой. – Пояснила она открывшему от изумления рот Райку. – Вместе. Если вместе, то всегда. До конца. Как один. Тогда хорошо. Вжик-вжик.

– Спасибо Куколка, я тебя люблю! – Колючие ветки чуть заметно шевельнулись. – Все, сука! Я тебя вижу! Из ямы деваться тебе некуда! Кидай сюда ствол и вылезай! – Неожиданно громко заорала наемница. – У меня тут импульсная граната! Не хочешь вылезать – вылетишь!

– Райк, у тебя, что, и гранаты были? – В полголоса поинтересовался Пью. И дождавшись отрицательного жеста подростка, удовлетворенно хмыкнул. – Огонь девка. С таким сотрясением, что на ногах не стоит, а сообразила…

– Не надо, летать! От баба летать совсем плохо! Я вообще не летать! Я вылезать! Только обещай не стреляй! – Раздался откуда-то со стороны указанного наемницей ориентира низкий и хриплый, будто простуженный, голос.

– Чего, ыть, тебе обещать?! – Неожиданно решил включиться в разговор Ыть. – Стреляй в него Ллойс! Кончай его и вытащите меня отсюда. Я вам весь хабар даром отдам, только вытащите!! Пью, Куколка, Райчик! Я застрял! Тут короб почти до красна раскален. Я, ведь, сейчас заживо зажарюсь, сучьи вы дети. – В голосе толстяка слышались плохо сдерживаемые слезы. – Я уже ноги не чувствую. Достаньте меня отсюда!!! А-а!!! Суки!! Достаньте!! Достаньте!! ДОСТАНЬТЕ!! – В плачущем голосе толстяка неожиданно прорезались басовитые рычащие нотки. Фургон ощутимо качнулся.

– Потерпи, Ыть, я уже иду! – Отозвалась не спешащая вылезать из кустов девушка. – Минутку, только на ноги встану!..

– Ы-ы-ы… Жалобно отозвался толстяк.

– То-то я чую, свининой жареной потянуло, – прокомментировал Пью. И закричал, повернувшись к оврагу. – Ладно! Не будем стрелять! Только пушку свою сначала выкинь. И руки держи так, чтоб мы их видели!

– Ладно! Хорошо!! – Сначала на землю упала громоздкая, больше похожая на обмотанный проводами кусок рельса винтовка. Потом куст дрогнул, и над колючими ветками поднялись две огромные словно противни для запекания хлеба ладони. А уже потом показался и их хозяин.

– Твою мать, Райк, отдай, он у тебя, все равно, не заряжен, а пристрелить всегда успеем, сначала узнаем, что ему от нас надо, – зашипел, перехватывая ствол вскинутого скриптором револьвера снайпер.

С некоторыми усилиями отобрав у подростка оружие, стрелок, сунув его за пояс и взяв на изготовку свою снайперку, выбрался из-под фургона.

– Ну и кто ты такой? – Поинтересовался он, с интересом разглядывая приближающуюся к ним фигуру.

А посмотреть было на что. Рост два с половиной метра. Прикрытые кевларом, видимо, выдранным из нескольких бронежилетов, предплечья толщиной не уступающие бедру взрослого человека, совершенно невероятной толщины шея, на которой огромная в два раза больше человеческой, морщинистая, словно сушеная слива, совершено лысая, покрытая множеством застарелых шрамов голова выглядела мелкой и незначительной. Необъятная, прикрытая чем-то подозрительно напоминающим несколько небрежно обрезанных автогеном и сваренных в подобие кирасы канализационных люков грудная клетка, кажущаяся еще больше из-за сшитой, минимум, из четырех обычных разгрузки с плотно набитыми чем-то карманами. Подойдя к фургону, серокожий медленно опустил руки и добродушно оскалился. Райк невольно попятился и зашарил по поясу в поисках револьвера.

– Моя, звать Умник. – Громко возвестил мутант. Я ваша давно ходить. Вкусный консерва хотел брать, но меня баба –железный башка ножом тыкать. Я обидеться. Уйти. Потом ваша дом старого зубастого ходить. Мне интересно стать. Никто мозга пока иметь в дом старого зубастого не ходить, а вы ходить. Тогда я за вами хотеть. У зубатого в дом много хороших штук. Вам хватить, Умник хватить. Все бы были друзья. Но тут кочевые человечки пришли. Я решить помочь. Стрелять маленький машинка. Стрелять зубатого. Я вам помочь. Вы теперь мне тушенка давать. Я с вами поехать мир смотреть! Я хороший! – Явно утомленный длинной и сложной речью серокожий утер выступивший на лбу пот и гордо выпрямился.

– А с чего ты решил, что мы тебя с собой возьмем? – Прищурился стрелок.

– Маленький машина стрелять, зубатого стрелять, весь зверь, что вас есть хотел, пока вы пешком трава ходить душить, – терпеливо повторил, загибая пальцы, гигант. – Баба железная башка меня ножом тыкать, я не бить. Умник хороший! Друг!

– А где твоя стая? – Не спеша опускать винтовку поинтересовался Пью.

– Я выгнатый! Нет, стая, – плечи великана поникли. – Вождь говорит, Умник слабый, Умник глупый, Умник много болтать. Умник не давать еда, не давать баба. Тогда Умник брать гром палка и уходить.

– Вот ведь… – Восхищенно покачал головой Пью. – А ты нас обижать не будешь, если проголодаешься?..

– Не буду обижать. – С серьезным видом кивнул серокожий. – Большой клятва кровь, сердце, душа даю. Моя ваш баба нравится, – после небольшой паузы доверительно сообщил он. – Не та с плохой волос. Большая баба плохая. Злая. Моя маленький баба нравится – железный башка. Только пусть она меня больше ножом не коли. Щекотно.

– Вот, ведь, денек, – сплюнул себе под ноги стрелок.

– Да вытащите меня отсюда кто-нибудь!!! – Неожиданно заорал придавленный капотом толстяк. – Я сейчас тут сдохну!!!

– Не хочу тебя, конечно, Ыть, расстраивать, но ты и так, считай, труп. – Глухо проворчала, подходя к фургону и тяжело опираясь на поспешившего подставить ей плечо Райка, наемница. – У тебя из ляжки коготь торчит. Высоко пошло. Так что, ногу рубить бесполезно. Да и поздно, пожалуй.

В выглядывающей из-под капота штанине комбинезона, посреди небольшого кровавого пятна, действительно, засело что-то, смутно напоминающее осколок здоровенного обугленного когтя.

– Вот, б…дь, – покачал головой наемник.

– Я не хотеть. – Развел руками великан. – А когда вкусный тушенка есть будем?

****

– А, может, отсосать? – С тоской посмотрел на стягивающий бедро окровавленный бинт торговец. – Как, ыть , думаете?

– Не поможет, – покачала головой устроившаяся в дальнем конце просторного салона фургона Ллойс и, отложив в сторону кусачки, полюбовавшись секунду на дело своих рук, бросила Райку очередной патрон с аккуратно скушенным носиком.

– Боты моментально проникают в мышечные ткани и разносятся кровотоком. Только ампутация в первые тридцать секунд после ранения. – Подтвердил скриптор, подхватывая блеснувший в воздухе «масленок» и с щелчком заталкивая его в чем-то похожий на раздутую противотанковою мину дисковый магазин.

– Сам себе отсасывай, – хмыкнул, нервно дернув баранкой Пью. – Фургон чуть заметно качнуло.

– И когда ты таким мудаком стал? – Тяжело вздохнул толстяк.

– А с чего ты взял, что он им стал? – Удивилась девушка.– Мудак – это врожденное. Патология, вызванная особенностями функционирования мозга. Иногда она скрыта до той поры, пока человек не получает в руки какую-никакую власть. В такие моменты болезнь начинает бурно прогрессировать, мозговые желудочки, не справляясь с охлаждением коры и процессом обмена жидкости, начинают закоксовыватся селитрой. В народе это называют «моча в голову ударила». Или бывает, как у нашего снайпера, закрепившееся в сознании на протяжении жизни ощущение собственного превосходства и неповторимости превращает человека в садиста, некрофила, насильника и морального урода.

– Ну, я зато, во всяком случае, собственной задницей не торговал. – Расхохотался Пью.

– А зря. Ты попробуй, сладенький, сразу свою цену узнаешь. – Передавая скриптору второй магазин, оскалилась Ллойс.

– Злой баба смешная. – Пробасил, на секунду оторвавшись от очередной банки консервов мутант. – Жалко волос цвет плохой. Сыновей такой нельзя делать.

– Только попробуй, сладенький, сразу нечем делать станет, – скусив носик у очередного патрона, наемница ласково похлопала по цевью лежащего у ее бедра, и как бы невзначай повернутого в сторону мутанта извлеченного откуда-то из многочисленных баулов толстяка автомата.

– Баба думает Умник пугать? – Обнажил в оскале истертые пеньки неестественно крупных зубов серокожий. – Умник воин. Умник не страшно! Умник крутой! Может, что хочет взять, но Умник клятва кровь, сердца, душа давал! Большая кровь, сердце, душа клятва, крепче железа! Только, если баба сама просить. И еще два банка вкусной консерва Умник давать. Нет четыре банка… – Гордо выпятив грудь, великан потянулся к стоящему у него под ногами, успевшему уже опустеть больше, чем наполовину, ящику консервов..

– Вот и узнали мы твою цену, Дохлая! – Хохотнул, снова бестолково дернув рулем, судя по тому, как тряхнуло броневик в оказавшейся безуспешной попытке объехать увиденную в жесткой степной траве яму, Пью. – Смотри, Райк, у тебя конкурент образовался. Может, с виду и простоват, зато смотри, какой большой, сильный, надежный. За таким, как за каменной стеной. Девки таких любят.

– Мудак. – Покачала головой девушка и повернулась к продолжающему разглядывать перевязанную ляжку торговца. – Ничего не поделаешь, Ыть, смирись и жди. Шанс есть, небольшой, но есть.

– Может, ыть, хоть медшот вколоть? – Тоскливо вздохнул толстяк.

– О медшотах и любых других бланках «ударного» действия забудь. – Отрезала Элеум. – Упырья зараза их мгновенно адаптирует и под себя перепрошьет. Тогда уж точно без вариантов. Ты лучше скажи, это тебя от страха так колбасит?

Жирное тело торговца действительно сотрясала крупная дрожь.

– При заражении нанокультурами некротического свойства запрещено принимать лечебные препараты и боевые стимуляторы на основе бланков и вытяжек других культур. – Согласно кивнул снаряжающий очередной магазин скриптор. – Их применение не только не даст результата, но напротив, ускорит процесс заражения в десятки раз.

– Не от страха. У меня, ыть, по-моему, жар. Вот и колотит всего. – Слегка обиженно ответил жирдяй поправляя пенсне. – Это, ыть, что плохо?

– С одной стороны плохо. Лихорадка – верный признак того, что упырью чуму ты, все же, словил. Я, конечно, не думаю, что у тебя был шанс отвертеться, но… – Ллойс задумчиво пожевала губами и принялась задумчиво разглядывать ногти. – С другой – хорошо. Это значит, иммунитет работает. Плохо было бы, если бы тебе спать захотелось. Да не переживай ты, – улыбнулась она, – если бы все, кого упырь подрал, обращались, то зомби сейчас бы толпами по пустошами бегали.

– Не успокаивай, – отмахнулся торговец. – Сам знаю, что уже не жилец. Лучше скажите, сколько осталось.

– Зависит от того, какие у тебя в крови бланки. – Почесал в затылке скриптор. – Знаю спрашивать не принято, но…

– «Бер», «Хозяин леса», первое поколение «Хаджи», «Логово зверя» форсированное, это то, что от родителей досталось. – Принялся перечислять толстяк. – Себе колол «Песью радость», «Неприкасаемого», «Чистую жизнь», чтоб всякой дряни не бояться, и «Барабаны орды», но они, по-моему, не встали.

– «Логово зверя»? – Завистливо цокнул языком Пью. – Это, значит, ты от него сорвался.

– Если бы я сорвался, то ты бы, ыть, это первым заметил, – невесело усмехнулся Толстяк. – Я себя в руках держать с ранних лет учился…

– Значит, на самой грани метаморфоза тормознуть сумел? – Смерив задумчивым взглядом фигуру торговца, поинтересовалась девушка.

– Ну… да… – неуверенно протянул толстяк.

– Круто… Но первичный выброс нанитов, все равно, прошел. А перевертыши упырями не становятся. У тебя неплохие шансы переварить эту дрянь. – Губы девушки растянулись в широкой улыбке. – Еще побарахтаемся, Ыть.

– Ты невнимательно слушаешь. У меня «Хаджи», Ллойс, – вернул ей кривую усмешку толстяк. – Меня обмануть почти невозможно. Я твою ложь носом чую. Буквально.

– Многовато у тебя бланков, – после затянувшейся паузы со вздохом проворчала наемница. – И то, что ты чуть не сорвался, плохо. Каждый лишний нанит – это для упырьей немочи, как ступенька. Чем ты чище, тем меньше вероятность заразиться и тем дольше проходит само превращение.