скачать книгу бесплатно
– Проходи в гостиную, – пригласила женщина и забрала янтарный напиток.
По просторной и светлой гостиной разносился запах индийских благовоний, исходивший от тлеющей на журнальном столике ароматической палочки. На угловом диване располагалась девушка лет двадцати пяти в сером свитере, надетом поверх пепельно-кремового шифонового платья. Она сидела, опустив голову. На худых коленях лежала раскрытая книга.
– Приятный запах, – заметил мужчина, обращаясь к молодой особе. – Что это?
Девушка встрепенулась от неожиданности и отняла взгляд от страниц. Сияющий взор прозрачно-голубых глаз впился в Элиота.
– Сандал, – ответила она по-детски звонким голосом.
– Элиот Мармел, – представился мужчина и протянул ладонь для рукопожатия.
Девушка привстала для знакомства.
– Агнес О'Каллахан. – Изящная длань с длинными белыми пальцами обвила кисть мужчины. – Мармел – редкая фамилия. Я никогда не встречала ваших однофамильцев.
Она снова опустилась на диван, а Элиот присел рядом.
– А О'Каллахан – ирландская фамилия, верно?
– Все фамилии, начинающиеся с приставок «О» или «Мак», ирландские. Тут не ошибешься, – улыбнулась Агнес.
В памяти Элиота вновь возник образ Маршала Макналти.
– Так вам нравится запах? Я с недавних пор увлекаюсь ароматерапией. Сандал способен излечить утлую ауру.
– Вы интересуетесь восточными учениями?
– Меня занимают синто-буддийские философии.
– Как давно?
– С тех пор как покинула отчий дом. Мои родители фанатичные католики. Они были суровы в воспитании. Софи всегда была послушной дочерью и примерной сестрой, я же – сплошное разочарование. Одна из причуд матери – она не позволяла читать что-либо, кроме Библии. Боялась, что мирская литература навредит неокрепшему детскому уму. Я росла ограниченной, зато могла процитировать любое место Писания.
– Мы не можем строить какие-либо постулаты, не видя картины целиком, со всех возможных точек зрения. На мой взгляд, лучшее средство постижения Бога – изучение атеистических трудов.
– Вы хотите сказать, нельзя избрать что-либо истиной, если это единственная истина, с которой ты знаком?
– Пожалуй, вы правильно истолковали мою мысль. Наверстываете упущенное? – Элиот бросил взгляд на книгу в руках Агнес.
– Уолт Уитмен, – улыбнулась девушка, показывая обложку «Листьев Травы».
– «Песнь о себе»? – прочел мужчина на открытой странице. – Моя любимая поэма.
– И моя. – Глаза девушки просияли под порхающими белесыми ресничками. – «Песнь о себе» – хвалебная ода своему эго. Но что прекрасно в этой поэме, так то, что Уитмен, воспевая себя, вместе с тем воспевает всё человечество, всю вселенную, считая, что он и она неразделимы. «Ибо каждый атом, принадлежащий мне, принадлежит и вам», – пишет он.
– «И все они льются в меня, и я вливаюсь в них, и все они – я, из них изо всех и из каждого я тку эту песню о себе», – процитировал Элиот. – Какая красота сокрыта в идее всеобщего единства! – воскликнул мужчина в наслаждении.
– А вы быстро нашли точки соприкосновения! – На пороге появился Бен, вытирающий жирные руки о подол фартука. Рот мужчины был искривлен в довольной ухмылке.
Элиот, распалившийся от увлекательной беседы, при виде друга поспешил придать лицу привычное невозмутимое выражение.
Мужчины и девушка вышли на террасу, где орудовала Софи, разливая напитки по стаканам. Бен и Элиот взяли по кружке пива, Софи и Агнес пили «Горную росу». На металлической решетке над открытым огнем томились несколько говяжьих стейков, камберлендская сосиска, бараньи ребрышки и овощи-гриль. Хозяева дома усадили гостей за небольшой деревянный уличный стол.
– Как тебе Калифорния, Агнес? Где именно ты там работала? – обратился к девушке глава семьи, уплетая свиную колбаску с копченым запахом.
– Офис VOID находится неподалеку от городка Ред-Блафф. Это один из крошечных безликих населенных пунктов, которыми усыпана Америка. Они как веснушки на конопатом лице нашей страны. Мое знакомство с этим местом не было продолжительным, но во время пятиминутной поездки от аэропорта до Уолнат-стрит, по которой мы выехали из города в западном направлении, я не заметила ничего примечательного: несколько школ, магазин уцененных товаров, незатейливые парки и множество одноэтажных провинциальных домишек.
– Так офис находится за городом? – уточнил Бен.
– Да. Как я уже сказала, западнее Ред-Блаффа. Самолет высадился там. У аэропорта ждала машина. Она вывезла меня из города по Уолнат-стрит. Название улицы я прочла на указателе. Потом мы несколько раз свернули и часа два ехали по ухабистой загородной дороге. Пейзаж был примитивный – бесхозные поля, поросшие жухлой травой. Штаб-квартира находится прямо посреди такой равнины. Стеклянный офис переливается на солнце и выбивается из лишенного красок ландшафта. Здание разделено на два павильона: в первом находятся рабочие помещения, второй используется как жилой комплекс для сотрудников.
– Вам можно разглашать местонахождение штаб-квартиры? Ее даже нет на картах, а в интернете упомянуто лишь, что она находится где-то в северной части Калифорнии. Я читал, что мистер Макналти – весьма скрытная персона и большинство вещей о компании держит в секрете.
– Нет ничего критичного в том, чтобы рассказать вам то, что вы вскоре сами увидите воочию. Бен говорил, вас пригласили на конференцию в VOID. Я лишь удовлетворяю его нетерпеливое любопытство.
– Меня, в первую очередь, заботит, как мы будем добираться до Ред-Блаффа, – заметил Бен.
– Об этом не стоит беспокоиться. Компания оплатит билеты на самолет.
– В том и дело. – По лицу мужчины пробежала мрачная тень. – В последние месяцы у меня развилась фобия в отношении самолетов. Мне часто снится сон об авиакатастрофе. Я лечу бизнес-классом, сижу у окна. Ранний час, солнце только поднимается. Облака топорщатся под нами, словно заснеженные верхушки гор. В руке стакан виски. Я весь трепещу от страха. В попытках успокоиться, кручу в голове: «Самолеты – самый безопасный транспорт. По статистике, люди чаще разбиваются на автомобилях». И вот, слышу, что-то хрустнуло в устройстве самолета, и мы рухнули. Тут я вздрагиваю и просыпаюсь. Этот сон мне снился не раз. Может, это предостережение свыше?
– Вы можете попросить компанию оплатить билет на поезд. Думаю, разницы никакой, – успокоила Агнес.
– Вы, стало быть, очень умна, – заметил Элиот. Он избегал смотреть на Агнес. Его взгляд был прикован к шпажке, на которую были нанизаны шампиньоны, помидоры и кусочки кабачка, которыми он лакомился. – Я полагаю, нужно отличаться особой образованностью, чтобы быть приглашенной в одну из передовых IT-компаний. VOID – наш главный конкурент. Конечно, у них нет поисковой системы, но их часы могут потягаться в функционале с любым из наших смартфонов. Многие, кто прежде пользовался нашей почтой, сейчас переходят на v-mail. Они стремительно развиваются.
– Критерии отбора кадров в VOID отличны от тех, что приняты в других компаниях, – поделилась Агнес. – На образованность или креативность мышления внимание обращается в последнюю очередь.
– Тогда на что в первую? – удивился мужчина.
– Каждый кандидат проверяется на социальные взаимосвязи. Все сотрудники подобраны так, что при других обстоятельствах, они никогда бы не встретились. Между всеми работниками лежит как минимум пять уровней общих знакомых. Но я говорю о кадровом менеджменте только моего отдела, потому что с другими не знакома. Департаменты изолированы друг о друга. Нельзя было делиться информацией о порученных заданиях, нельзя называть настоящее имя, место жительства, какие-либо контактные данные. Все разговоры прослушивались.
– Как ты выдержала год в таких каторжных условиях? – Лицо старшей сестры выражало сочувствие.
– Ограничений, конечно, было много, однако если бы они перевешивали преимущества, я бы не стала там работать. Нам предоставили роскошные апартаменты, спа, бассейн, пятиразовое питание. Работы было не много. Часто отправляли в командировки. За год я успела повидать всю Америку, и побывать кое-где за границей. Кроме того, таких денег я бы больше нигде не заработала. Бен, не переживайте, – Агнес обратилась к главе семьи, – я у вас надолго не задержусь. У меня есть средства, чтобы купить жилье. Мне лишь нужно время, чтобы подыскать хорошую квартиру.
– Выбери что-нибудь поскромнее, – посоветовала Софи.
– Я сама решу, как распорядиться своим заработком, – отрезала Агнес.
– Ты никогда не умела рационально распределять средства. Лучше отправь денег родителям, им бы не помешала помощь.
Мужчины почувствовали повисшее в пространстве напряжение. Негативные волны, исходившие от обеих сестер, электризовали воздух. Но ни Бен, ни Элиот не решились вмешаться в спор и прекратить его.
– Я не просила совета. Мне не кажется, что родители особо нуждаются. Где они сейчас? В Риме? Доход отца позволяет им большую часть года проводить в путешествиях. В свое время они скупились потратить на меня лишнюю копейку. Это ты была любимицей.
– Не будь неблагодарной!
– Причин для благодарности у меня не много.
– Эгоистка! – выпалила Софи.
Агнес приложила к губам салфетку, вытерла руки, после чего встала из-за стола и одним непринужденным движением отряхнула юбку.
– Прошу прощения. – Казалось, девушка обращалась только к Элиоту. – Вынуждена покинуть вас. Мне нужно прогуляться.
Когда Агнес ушла, Бен сверкнул гневным взглядом в сторону Софи.
– Зачем ты так?
– Она всегда думала только о себе. Я надеялась, она изменилась за год, что мы не виделись. Ничего подобного.
– Я составлю девушке компанию, – отозвался Элиот и поспешил спуститься с террасы.
***
Элиот выскочил из парадной многоквартирного дома и оказался в сумерках. Сентябрьскому вечеру еще не была присуща стужа окрепшей осени. На улице царила мягкая прохлада.
Оглянувшись по сторонам, мужчина заметил тонкий женский силуэт, удаляющийся по направлению к Бруклинскому мосту. Темное пятно стремительно растворялось в полумраке.
Элиот настиг девушку у подъема на подвесной гигант. Пешеходная полоса находилась на некотором возвышении, а по обеим сторонам сновали машины.
– Агнес, – окликнул мужчина.
Она остановилась, но не повернулась. Девушка утерла слезы и лишь затем обернула лицо, с распухшим и раскрасневшимся носом, к Элиоту.
– Мистер Мармел, вы решили ко мне присоединиться?
Агнес улыбнулась и, насколько Элиот разбирался в невербальных сигналах, то было искренне.
– Надеюсь, вы не против?
– Я только за.
Элиот поравнялся с девушкой, и они стали неспешно прогуливаться по деревянным подмосткам в полном безмолвии.
Стальные прутья моста, ветвями отходившие в стороны от неоготических башен, вырисовывались на темно-синем, с лиловыми разводами, небосводе, словно металлическая паутина. Внизу рябила черная вода, казавшаяся в темноте густой и вязкой.
Первой нарушила молчание Агнес, выдав внезапной репликой предмет занимавших ее размышлений.
– Я против цирков с животными.
Элиот растерялся от неожиданного высказывания и нелепо улыбнулся.
– Вы находите это забавным? – рассердилась Агнес.
– Отнюдь. – Мужчина поспешил придать лицу серьезности.
– Дрессированные животные напоминают мне детство, – поделилась девушка, поникнув головой. Ее хмурый взгляд был прикован к мостовой. – Свободолюбивые существа не сразу понимают, что попали в плен, и до последнего сражаются за свободу, проявляя строптивость и непокорность. Дрессировщики приучают их к послушанию, подвергая регулярному избиению, пока из горделивых животных не получатся безропотные и покорные существа. А если случается, что зверь никак не хочет покоряться воле хозяина, его обрекают влачить крайне жалкое существование в условиях неволи.
– Теперь-то вы взрослая, свободная и независимая девушка, – попытался подбодрить Элиот.
– Только на первый взгляд. Всю жизнь я провела словно в заточении из-за собственных психологических барьеров. Комплексы, уходящие корнями в самое детство, словно прутья решетки, огораживающие меня от настоящей свободы и счастья. В глубине меня по-прежнему сидит запуганный ребенок, готовый на всё ради одобрения взрослых, даже если придется ущемить собственные интересы, и Софи напоминает мне об этом.
– Не принимайте ее слова близко к сердцу, – посоветовал мужчина.
– Вы вегетарианец. Я права?
– С чего вы это заключили? – Элиот едва поспевал за тем, как Агнес меняла направление разговора. Он предположил, что девушка волновалась и пыталась предупредить возникновение неловких пауз неожиданными вопросами и репликами. Казалось, Агнес пребывала в каком-то лихорадочном расположении духа. Ее выражение лица менялось со скоростью урагана. То над ней нависала грозовая туча, а на глазах появлялись крупинки слез, то она веселела, то впадала в задумчивость.
– За весь вечер вы не притронулись к мясу и довольствовались овощами-гриль.
– Вы наблюдательны. Это верно, я вегетарианец.
– По какой причине?
– Повышенный уровень холестерина, тромбы в сосудах, жир вокруг органов, а как итог – преждевременная смерть от инфаркта или инсульта. Не слишком перспективное развитие событий. На мой взгляд, люди переоценивают свою звериную сущность. В отличие от хищников у нас слишком короткий кишечник и недостаточно кислотная среда в желудке.
– То есть, вы придерживаетесь здорового питания? – заключила девушка.
– Именно. Агнес! – вспомнил мужчина. – Вы ведь тоже не ели мяса.
– И зажгла ароматическую палочку, чтобы по гостиной не разносился запах копченого мяса, пока Бен его жарил. Бен и Софи не слишком внимательные хозяева, коли, прежде чем устроить барбекю, не удосужились узнать, не вегетарианцы ли гости.
Молодые люди дружно рассмеялись.
– А отчего вы не едите мясо? – поинтересовался мужчина.
– Я считаю, Бог всё создал для Вечного Бытия и дал животных нам в попечение, а не в рабство или пищу.
– Вечное Бытие, – повторил Элиот, – звучит жутко, не находите? На кой черт людям вечность, когда мы не знаем, как убить время в свободный день?
– Я недавно размышляла об этом. Знаете, когда я попала в VOID, мне всё казалось знакомым: лица коллег, рабочее место, апартаменты, в которых я жила. Как будто я видела это прежде. Я с легкостью справлялась со всем, что надлежало в соответствии с должностными обязанностями, словно проделывала это уже тысячу раз. Это навело меня на мысль о реинкарнации. Что если мы в самом деле, умирая, перерождаемся? Но не в другую личность, не в собаку, и не в травинку, а в себя самого. Проживаем одну и ту же жизнь снова и снова, таким образом, являясь не только пленниками сансары, но и одного тела и одного бытия. А знаете, что в подобном мироустройстве самое пугающее?
– Что же?
– То, что совершив ошибку однажды, ты обречен повторять ее вновь и вновь, в каждой последующей жизни, бесконечное множество раз.
– И ничего нельзя поправить?
– Нет. Ведь ты остаешься самим собой. С прежними взглядами и страстями, а главное – склонностями, которые будут подталкивать тебя на те же ошибки.
Элиот задумался о беспрерывной череде его безликих дней и вспомнил слова Томаса Андертона: Вы застряли во вселенной, ограниченной вашим скудным разумом. В жизни Элиота жуткая фантазия Агнес уже воплотилась в реальность.
– Пожалуй, это самая безжалостная модель ада – застрять навсегда в одной бессмысленной жизни. Считаете, Бог настолько суров, чтобы обречь свое чадо на такое?
– Нет, Бог не так суров. Это лишь моя выдумка. Вы ведь не сочли, будто я всерьез верю в такой уклад Вселенной?
– Я уже и не знаю, что думать. Во что же вы все-таки верите?
