Из ниоткуда в никуда. Часть 1

Глава 6

Галина Сергеевна приехала без предупреждения, и поэтому сбежать из дома Тая не успела. От грозной свекрови она спряталась в детской на втором этаже. Отношения у них не сложились с самого начала. Галина Сергеевна – властная женщина, прошла все ступеньки от простого продавца в гастрономе до директора райторга. Проведя полжизни в женском коллективе, была уверена, что может раскусить любую девушку с первого взгляда.

Таю она считала очень ветреной и ненадежной. Совершенно недостойной её единственного сыночка. Если первое время после свадьбы и рождения ребёнка она пыталась делать вид, что довольна своей невесткой, то после того, как Тая сначала ушла к Максиму, а потом вернулась, Галина Сергеевна решила избавиться от неё любой ценой.

Это было непросто. Её сын Евгений, которого она воспитала без отца, боготворил свою жену. Они были одноклассниками, и его любовь началась ещё в школе. Всё это время Тая считала его лишь хорошим другом. Сразу после школы она начала встречаться с Максимом и уже не думала ни о ком другом.

Эта её недоступность ещё больше распаляла и будоражила Евгения. Возможность что-то изменить у него появилась, когда Максим ушёл в армию. Свой шанс он не упустил. К тому же, навязчивая опека матери, которая никак не могла понять, что её сын давно вырос, раздражала его так сильно, что любое её желание он воспринимал как вызов своей свободе. Поэтому пока Галина Сергеевна сделать с невесткой ничего не могла.

Но сегодня она приехала не ругаться с Таей. Три года назад Евгений окончательно решил, что путь работника советской торговли, который ему определила мать, не для него. Он считал, что обвешивать и обсчитывать покупателей, торговать гнилыми овощами, спекулировать импортным дефицитом из-под прилавка унизительно и пошло. Евгений презирал вечно пьяных заведующих продуктовыми магазинами, грубых хабалистых тёток-продавцов, высокомерных директоров универсамов, надменных официантов в гремящих ужасной музыкой ресторанах.

Во время отпуска в Грузии он познакомился с местными цеховиками, которым нужен был канал для реализации своего товара. Центральная московская власть давно закрыла глаза на то, что творилось в маленьких закавказских республиках. Там на небольших фабриках полуподпольно шили хорошие классические и спортивные костюмы, неплохую обувь и делали много всего другого.

Евгений с такой мамой был для них находкой. Через сеть магазинов торга можно было продать любое количество их теневой продукции.

Первое время мать благосклонно отнеслась к новому делу своего сына. Но со временем это сотрудничество стало её пугать. Грузинские торговцы поначалу были очень обаятельны и вежливы. Любили красивые застолья с длинными льстивыми тостами. Но со временем их аппетиты увеличивались. Каждый день Евгению звонили чьи-то родственники, желающие реализовать свой товар. Их просьбы становились всё более напористыми и даже угрожающими.

Эта нелегальная торговля становилась опасной. Как директор торга, Галина Сергеевна давно уже сама почти никогда не рисковала. Заведующие магазинами сами приносили ей деньги. Она тоже не жадничала и делилась с кем надо. Часть денег она передавала наверх, в Москву, чтобы им на торг выделяли больше хорошего товара и предупреждали о возможных проверках.

Но дела с грузинами, хоть и приносили хороший доход, не были согласованны с московским начальством, и поэтому, если бы это открылось, были бы большие проблемы.

– Женя, можешь сказать своим многочисленным грузинским знакомым, что мы с ними прекращаем все дела. Завтра тебе на склад привезут все остатки с товаром и деньги за проданное. И на этом всё.

Евгению уже давно и самому не нравились эти взаимоотношения. Грузины уже не церемонились. Диктовали условия и не хотели слушать никаких объяснений о сокращении торговли.

– Давай хотя бы распродадим то, что осталось, – неуверенно попросил мать Евгений.

– То, что осталось – неликвид. Мы таким товаром можем долго торговать. Всё это плохо кончится. Жадность – вещь плохая. Вот соседи твои жадничали и вот итог. Год назад муж исчез, а теперь жену его задушили…

– А почему ты думаешь, что из-за жадности? Мне кажется, это интеллигентные люди… Он вообще художник.

– Я, Женечка, много чего знаю… Задушили её совсем не случайно. Не в свои дела она ввязалась… И мы с тобой тоже не туда влезли, – тяжело вздохнула Галина Сергеевна. – Вот пошёл бы ты директором в «Спорттовары» – никаких проблем бы не было.

Мать посмотрела на лестницу, ведущую на второй этаж, и подумала: «Лучше бы эту твою змею кто-нибудь придушил. Доведёт она тебя до ручки. Чужого ребёнка принесла, а ты, как слюнтяй, обратно её принял».

– Как дети? Не болеют? – невозмутимо спросила она. – У меня в машине сумки с гостинцами и едой. Пойдем заберёшь, – она тяжело встала из-за стола и пошла к двери.

Проводив мать, Евгений поднялся наверх к детям и Тае.

– Мама уехала – можешь спускаться, – сказал он.

– Опять меня ругала? – спросила Тая.

– Нет, сегодня про тебя ни слова не сказала. Требовала прекратить все дела с грузинами.

– В этом я с ней согласна. Это очень опасно. Не нравятся они мне. Улыбаются, а в душе нас презирают.

– Да знаю я, – раздражённо ответил Евгений, – но что делать? Мир такой, какой он есть. Правила давно установлены. Можешь играть по этим правилам, а можешь пить водку. Каждый решает сам.

– А нельзя, как все?..

– Что «как все»? – оборвал Евгений. – От звонка до звонка делать вид что работаешь? Я так не хочу. Для меня жизнь – это соревнование.

– С кем?

– Прежде всего, с самим собой.

Глава 7

Не успел утром Максим зайти в свой кабинет, как раздался телефонный звонок.

– Не ожидал? – услышал он в трубке голос Даши. – Привет! Не отвлекаю?

– Действительно не ожидал, – искренне удивился Максим.

Ему опять стало немного стыдно из-за своего раннего вчерашнего ухода. Максим был уверен, что Даша сейчас предложит встретиться ещё раз, а ему этого совсем не хотелось и пришлось бы что-нибудь придумывать.

Но девушка звонила не для этого.

– Помнишь, я вчера рассказывала про одного художника? – спросила она.

– Помню, конечно. Он не покормил твоего ребёнка, – с облегчением ответил Максим.

– Так вот, он ко мне вчера заходил. Я ему рассказала про это убийство в Кратово, о котором ты мне рассказывал. Это, наверное, не очень правильно, но после твоего коньяка я что-то разболталась.

– Ничего страшного. Про это уже полгорода знает.

– Он почему-то вдруг стал сам не свой. И сразу ушёл. А сегодня позвонил ни свет ни заря и уговорил меня, чтобы я попросила тебя найти время с ним встретиться.

«Только я ушёл, она уже другого нашла», – подумал Максим.

Он полистал свой ежедневник и сказал:

– Я сегодня весь день на работе. Может зайти в любое время.

– Он будет у тебя через пятнадцать минут.

– Хорошо, –  произнёс Максим и подумал, что, скорее всего, художник никуда вчера от неё и не уходил.

Приятель Дарьи выглядел так, как должен выглядеть  художник: длинные чёрные волосы, расчёсанные на прямой пробор, борода, длинная полосатая цветная кофта, выбеленные джинсы и рваные кеды.

– Илья, – представился он, протягивая руку. – Даша сказала, что найдете время со мной поговорить.

– Да, конечно. Присаживайтесь.

Они были почти ровесниками, но Максим сразу понял, что Дарья была права, когда назвала своего приятеля большим ребёнком. Он и сейчас в кабинете смотрел по сторонам так же, как это бы делал десятилетний мальчишка, выискивая что-нибудь интересное для себя. Казалось, он уже забыл, зачем пришёл к Максиму.

– Дарья сказала, что у вас ко мне какое-то дело, – вернул его в реальность Максим.

– Да, Максим Сергеевич, – художник мгновенно поменялся и стал серьезным. – Дело вот в чём. У нас, недалеко от котельной, где я работаю, на озере собирается одна компания. Играют в карты, выпивают. У нас с ними часто бывают конфликты…

– У кого у вас? – поинтересовался Максим.

– У нас? Ах да… – Илья растерялся, как будто уже забыл о чём говорил, – у меня с моими друзьями. Но это неважно. Так вот, вчера утром два парня из той компании принесли ко мне на работу две иконы, – он замолчал, рассматривая репродукцию картины Левитана на стене кабинета.

– А зачем они приносили иконы? – нетерпеливо спросил Максим.

– Я так и не понял. Спрашивали, сколько они могут стоить. Думаю, хотели продать.

– А почему к вам пришли?

– Наверное, потому что я художник. Я точно не понял. Но эти иконы я видел в доме той женщины, которую убили.

– Подожди, – Максим от неожиданности перешел на «ты». – Когда они к тебе приходили? Время помнишь?

– Я только на смену заступил. Значит, в начале девятого.

«А убийство произошло накануне ночью, – прикинул Максим и задумался. – Неужели всё так просто? Наверное, Саша вчера говорил именно про них. Только он упоминал мелкие кражи, а здесь убийство».

– Я, собственно, почему к вам пришёл… Мне не очень хотелось, чтобы я где-нибудь фигурировал. Понимаете, я художник. И очень не люблю все официальное. Я и в школе-то проучился всего восемь классов…

– Спасибо, Илья, что рассказал. Сейчас мы всё это оформлять не будем. Оставь свои координаты, я с тобой свяжусь. Там посмотрим, что можно сделать.

Когда художник дошёл до двери кабинета, Максим задал ещё один вопрос:

– А когда ты видел эти иконы у убитой?

– Я иногда заходил к ней, – доверительно улыбнулся Илья и пропел: – Листопад, листопад, если женщина просит…

Глава 8

В то самое время, когда Максим беседовал с художником, оперуполномоченный Саша Бочков ехал на встречу со своим приятелем.

Гера Гранкин, худощавый молодой человек с выпуклыми вечно недовольными глазками, работал младшим лаборантом в московском НИИ. На своей работе он появлялся редко – только в дни зарплаты. Чтобы иметь такие привилегии, Гера иногда делал хорошие подарки директору института. Точнее его дочери, которая числилась с ним в одном отделе.

Все свое свободное время Гера занимался спекуляцией или как ему больше нравилось говорить: фарцовкой.

Его родители почти непрерывно находились в заграничных командировках. Отец, талантливый инженер, участвовал в строительстве и запуске нескольких атомных электростанций по всему миру. А сына выгнали с третьего курса финансового института.

В Кратово у них была дача, доставшаяся еще от деда-писателя.  Чтобы не слушать нравоучения отца, Гера больше времени проводил на даче, чем в московской квартире.

Последнее время он решил, что спекулировать импортными шмотками стало уже не престижно, и решил заняться антиквариатом: иконами и другой стариной. «Джинсы – это для рабочих и крестьян. Солидные люди интересуются солидными вещами, а хорошо заработать можно лишь на богатых».

Год назад Гера случайно познакомился с молодым местным опером Сашей Бочковым. И теперь рассчитывал, что тот поможет провернуть ему пару дел.

Ещё издалека, подходя к месту встречи, Гера заметил, что Саша опять не додумался оставить свой милицейский УАЗик где-нибудь в сторонке и прийти на встречу пешком. Он стоял у машины и болтал с другим милиционером, которому знать про Геру совсем не обязательно.

«А ещё мент. Чему их там учат? Хотя некоторых, сколько не учи – не в коня корм».

– Привет, мой друг! – нацепив радостную улыбку, подойдя ближе, воскликнул Гера. – Отлично выглядите, товарищи милиционеры! – пожал им руки, достал из кармана пачку жвачки в виде сигарет с фильтром и протянул милиционеру-водителю.

– Мы немного пойдем погуляем, а ты пожуй пока. Там ассорти: вишнёвая, клубничная, мятная…

– Спасибо. Гуляйте сколько хотите. Солдат спит – служба идёт. А мне идёт ещё и зарплата.

Они пошли вниз в сторону озера по узкой, заросшей травой дороге, с двух сторон которую поджимали высокие деревянные зелёные заборы. Некоторые участки были огорожены штакетником, и тогда за высокими соснами можно было увидеть типичные кратовские дачи с большими террасами с множеством стёкол в больших и маленьких переплётах деревянных рам.

– Ты говорил об иконах. Я по телефону мало что понял, – сразу перешёл к делу Саша, – Кто тебе их предложил?

– Местная шпана, – пренебрежительно ответил Гера.

– А иконы хорошие? Стоят они того, чтобы ими заниматься?

– Не хуже тех, что ты привез месяц назад.

– А я-то тебе зачем? Почему ты у них сам не взял?

– Мы же с тобой компаньоны и это твой район, – улыбнулся Гера. – Как я без тебя?

«Хочет, чтобы никто не связал его с этими иконами. Потому что не уверен в этих ребятах. Могут разболтать. А если получит из моих рук, то они как бы уже отмытые. Уверен, что в случае чего, я его не выдам», – усмехнулся Саша.

– А когда они тебе их предложили?

– Когда я тебе звонил? Вчера? Вот вчера и предложили.

«А накануне кто-то залез к жене художника, не оттуда ли эти иконы?»

– Здесь в Кратово какую-то женщину убили. Не слышал? – спросил он у Геры как бы между прочим.

– Кошмар какой!.. Нет, ничего не слышал. Я же мало с кем общаюсь.

«Интересно, действительно не знает или прикидывается…»

– Я переговорю с кем надо, узнаю кто продаёт, и если что-то смогу сделать, то сразу свяжусь с тобой, – пообещал Саша.

«Вот менту счастье привалило. Сейчас поедет к этим гопникам. Припугнёт. Заберет иконы и мне продаст. Ну что же. Мне это от него и нужно. Главное, чтобы эти пацаны не догадались, что я навёл».

– Саша, у меня большая просьба: ты меня не подставь. Эта шантрапа такая мстительная… Ещё подпалят отцовскую дачу из-за обиды.

– Конечно. Не волнуйся, – постучал ему по плечу Саша, – мы же компаньоны.

Глава 9

Найти тех ребят, которых Гера назвал «местной шпаной», было нетрудно. На высоком берегу озера стоял небольшой пивной ларёк, чуть дальше по улице был единственный в этих краях продуктовый магазин, где торговали спиртным. Внизу на берегу расположилась лодочная станция.

Несколько перевёрнутых деревянных лодок лежали на берегу рядом с маленьким сарайчиком. Внутри него в одном углу стояли вёсла, а в другом – старая тахта. В тени под большими ивами, ветки которых опускались до самой воды, стоял грубо сколоченный стол с двумя лавками по бокам. За ним сидела компания молодых ребят. Они и были нужны Саше Бочкову.

Спускаясь с горки, он заметил, как изменились их лица, когда они поняли, что он направляется именно к ним.

– Ну что, тунеядцы-алкоголики, попались! – шутливо поприветствовал он их. – Пивом угостите? – спросил Бочков, показывая на трехлитровую стеклянную банку, стоявшую на столе.

– Здравствуйте, Александр Борисович, – поздоровался высокий парень с длинными волосами и в красной выгоревшей футболке с надписью «Олимпиада 80».

Кроме него за столом были ещё два парня и две совсем молоденькие девушки в купальниках, которым, скорее всего, через несколько дней надо было идти в школу после летних каникул.

Саша выключил небольшой кассетный магнитофон, стоявший на столе.

– Родители знают, где вы? – спросил он девчонок. – Сомневаюсь, что они разрешают вам курить.

– Не ваше дело, – грубо огрызнулась та, в руке которой была сигарета. Несмотря на то, что она была довольно крупная и с большой грудью, которая выпирала из узкого купальника, по её  лицу было видно, что ей нет еще и шестнадцати.

– Присаживайтесь, Александр Борисович, – услужливо предложил длинный. – Ну-ка, соски, бегом отсюда! – махнул он рукой девчонкам.

Те состроили на лицах презрительные гримасы, медленно вылезли из-за стола и, подобрав с травы свою одежду, пошли в сторону небольшого песчаного пляжа.

– После танцев сами за нами бегать будете, – бросила одна из них на прощание.

– Смотрите, пацаны, за малолеток много дают, – сказал Саша, присаживаясь за стол. – А за убийство вообще вышак могут припаять.

– Чего? Какое убийство? – пробубнил парень с прыщавым лбом и кривым носом. – Эти шалавы сами к нам лезут. Как будто мёдом намазано.

– Будто вы ничего не знаете про убийство женщины? – Саша взял двумя руками банку со стола и, задрав голову, сделал несколько глотков.

Прыщавый парень сильно икнул.

– Чтобы икота прошла, надо напугать. Хочешь напугаю? – Саша Бочков ещё раз поднял банку и выпил. – Знаешь, как у нас расстреливают?

– А при чём здесь это? – набычился парень и опять икнул.

– Приговорённого сажают в камеру в специальном крыле тюрьмы. К этому времени он уже знает, что его расстреляют без предупреждения, – сказал оперативник и вытер ладонью губы. – Выведут однажды на обычную прогулку и просто выстрелят из револьвера в затылок.

– Да не убивали мы никого, – обидчиво произнёс молчавший до этого третий приятель.

– Знаешь, что самое страшное в такой казни? – не обращая на него внимания, продолжал Бочков. – Не сам расстрел, а ожидание расстрела. Каждое утро ты встаёшь и думаешь: «Сегодня меня точно убьют». А потом, если в этот день пронесло, ты сидишь в камере и представляешь, как твои мозги завтра разлетятся по стенкам коридора, – он немного помолчал. – И так много дней. А потом – бах! – Саша повернулся к прыщавому парню и, рассмеявшись, похлопал его по спине. – Ну что, прошла икота?

– Про убийство мы, конечно, знаем, – вмешался в разговор высокий парень, – но мы, правда, ни при чём. Мы за три дня до этого у этой женщины вещи переносили. Она сама нас попросила. И заплатила хорошо. Зачем нам кого-то убивать?

Бочков решил, что ему сейчас не надо сильно давить на пацанов. Если они действительно причастны к убийству и вдруг неожиданно со страху расколются, то расскажут и про иконы. Тогда забрать их себе не получится. Лучше всего в этой ситуации будет – прямо сейчас отвезти их в отделение. Пусть посидят там пару дней, пока что-нибудь прояснится.

– Вот что, ребята. Надо прокатиться до моего кабинета. Подписать там пару бумаг. Про то, как вы таскали мебель, что видели у убитой. Это ненадолго. Собирайтесь. Там наверху УАЗик стоит.

– А здесь нельзя все написать? – спросил длинный, который был в этой компании старшим.

– Нельзя. Так что закрывай свою лавочку и поехали.

Саше вдруг пришло в голову, что похищенные иконы могут находиться в этом хлипком сарае. Если они стоят больше, чем те, которые он взял у бабки, то ему хватит на «Жигули». Для того, чтобы купить машину, откладывая с зарплаты каждый месяц, понадобится лет десять. Он вздохнул. Подошёл к сараю. Подёргал дверь.

– Никто к вам не лазит? – спросил Бочков.

– А что здесь брать-то? – пожал плечами высокий парень.

Глава 10

«А почему бы и нет? – подумал Максим, вспомнив предложение Ильи заехать к нему в кочегарку. – Даша говорила, что там собирается какая-то интересная компания. Может, что-то о деле разузнаю…»

Конечно, не только из-за этого он решил съездить в Кратово. От котельной до дома, где жила Тая, было совсем недалеко. И Максима безотчетно тянуло быть к ней поближе.

От здания прокуратуры до железнодорожной станции можно было пройти напрямую, перебравшись через рельсы, или обойти как положено, поднявшись на мост. Максим выбрал первый вариант, поэтому успел на отходящую электричку и уже через пятнадцать минут вышел на тихой дачной платформе «Кратово». До котельной он не спеша дошёл минут за десять.

«Вот куда надо работать идти, – усмехнулся он про себя, увидев у озера белое, довольно симпатичное здание в окружении огромных сосен. – Целый день на берегу баклуши бьёшь, и тебе ещё деньги платят».

Это была не классическая угольная кочегарка – котельная была газовой. В обязанности дежурного оператора входил только контроль за приборами, и при необходимости увеличивать или уменьшать температуру в котлах с помощью почти такой же ручки, как на домашней газовой плите. Это было несложно и свободного времени было много.

Дверь была не закрыта. Максим прошёл в большой зал с котлами и трубами. Сразу услышал звонкий смех и чью-то игру на гитаре. Звуки доносились из комнаты отдыха в дальнем конце зала.

Художник Илья не ожидал такого гостя, но очень обрадовался. Кроме него в комнате был ещё один длинноволосый парень с тоскливым, пренебрежительным взглядом всезнающего и всё повидавшего человека. И, что для Максима было очень неожиданным, в углу на диване сидела Лена – дочь его начальника, прокурора Андрея Алексеевича.

Он её почти не знал, лишь несколько раз видел, когда она приходила к отцу на работу.

Максим невольно засмотрелся на её красивые длинные ноги, которые почти не закрывала короткая джинсовая юбка. Лена была  совершенно не похожа на своего отца. Её светлые пушистые волосы были ровно подстрижены на уровне плеч. Длинная чёлка почти закрывала брови. Из‑под них с нескрываемым любопытством, чуть насмешливо и изучающе, на него смотрели карие, по‑восточному раскосые глаза. Максиму рядом с ней сразу захотелось стать моложе и интереснее.

Илья представил гостя. Лена его узнала. А музыкант протянул  мягкую ладонь, сказал, что он Рома и больше не обращал на него внимания. Он ждал, когда можно будет продолжить беседу, которую они начали до прихода Максима.

Илья, как гостеприимный хозяин, стал наливать гостю чай, а Рома нетерпеливо продолжил:

– Нельзя усидеть на двух стульях. Работать здесь, потом заниматься семьей, а в оставшееся время пробовать что-нибудь  сотворить… Так ничего не получится. Ни с тем, ни с другим, ни с третьим.

– За наше творчество денег вряд ли кто заплатит, а жить-то на что-то надо, – ответил Илья. – Поэтому и работаю.

– Значит, надо что-то выбирать… Отчего-то отказываться.

– Можно подумать, что если выбрать искусство, то еда не понадобится. Деньги нужны в любом случае.

– Ты прав… Самое обидное, что у безмозглых торгашей и спекулянтов денег полно. Я в прошлом месяце в кабаке лабал на подмене… По десятке за одну песню башляют… Я там за неделю заработал больше, чем до этого за год.

– И чего не остался? – пожав плечами, спросил Илья.

– Да ты же знаешь… Я эти попсу кабацкую не переношу.

– Ну так нельзя… В кабаке тебе не в кайф, работать тоже не нравится… Что же ты хочешь?

– Я хочу много денег, – рассмеялся Рома. – Купить хорошую аппаратуру, найти студию. Чтобы думать только о музыке.

– Где же ты возьмешь много денег? – с улыбкой спросила Лена.

– Придется искать старуху процентщицу, – усмехнулся парень. – Меня и фамилия обязывает. Я же Раскольников.

– У вас здесь позавчера уже кого-то убили, – сказала Лена и вопросительно посмотрела на Максима.

– Да, Розу Швец кто-то задушил, – Роман опустил глаза и взял несколько аккордов на гитаре.

– А ты её знал? – вмешался в разговор Максим.

– Кто же её не знал? Она ни одного мужика не пропустила, – засмеялся музыкант.

– И в гостях у неё был? – продолжил задавать вопросы Максим.

– Да был пару раз.

– А когда последний раз?

– Ты меня будто допрашиваешь, – резко ответил Роман.

– Так он и есть следователь, – замялся Илья, жалея, что сразу об этом не сказал.

Роман  побледнел, отставил гитару в сторону и растеряно спросил:

– Вы, правда, следователь?

Он еще что-то хотел добавить, но не успел: в комнату буквально ворвалась Даша, затянув за собой фарцовщика Геру Гранкина.

– Всем привет! Мы с такого обалденного концерта приехали! Вы не поверите – «Машина марионеток»! – воскликнула возбужденная Даша. – И все благодаря моему другу. Знакомьтесь. Его зовут Гера.

Максим с сожалением подумал, что этот Роман чуть не сказал что-то важное. Но ещё больше его расстроило появление не в меру болтливой и любвеобильной Даши.

Тем временем её новый приятель Гера достал из пакета бутылку коньяка и коробку конфет.

Больше всех обрадовался коньяку музыкант Рома. Он вскочил, вытащил из маленького шкафчика несколько разнокалиберных чашек.

– У меня глаз-алмаз. Не волнуйтесь. Всем поровну. Капля в каплю, – быстро разливая, приговаривал он.

Бутылка закончилась быстро. Даша принялась рассказывать про концерт.

– Дом культуры какой-то картонажной фабрики у метро «Октябрьская». Зал узкий, стулья протёртые, но какие люди вокруг! – восторженно тараторила  она. – Золотая молодёжь!

– А как музыка? – спросила Лена.

– Ты даже не представляешь, – Даша так сильно махала руками, что чуть не сбила чашки со стола, – все так классно! Разноцветные огни мигают на сцене… Волосы длинные… А как одеты!

– С хорошей аппаратурой любой сыграет, – проворчал Рома, расстроенный, что коньяка оказалось так мало.

– Кто же тебе мешает? – обиженно ответила Даша. – Ищи аппаратуру, сочиняй песни. Что ты здесь в кочегарке каждый день сидишь?

– В принципе, Рома прав, – заметил Гера. – Только надо чуть шире на это смотреть. Есть люди, которым разрешают  выступать, а есть те, которым можно бренчать только в своей компании.

Гера залез в карман, вытащил несколько кусочков яркой бумаги и небрежно бросил их на стол.

– Вот, билеты на концерт. На самом деле это лишь обычная поздравительная открытка, нарезанная на кусочки. А на них, – он поднял один из кусочков и показал Лене, – штамп «Уплачено», который есть в любом комитете комсомола. Вот такие кусочки продаются за пять рублей. А в Большой театр официальный билет стоит полтора рубля. Любого другого за такие концерты давно бы посадили лет на десять. А им можно. Вот так.