скачать книгу бесплатно
Вот как это понимать? Генрих стоял перед входом в гостиницу Мара. Его окружала реальность – серый асфальт, беленые бордюры, кусты с синими гроздьями. В гостиничных оконных проемах обычные стекла в пластиковых рамах (не дивьи зеркала). Красное солнце выплыло перед Генрихом, слепя ему в глаза. И окажись рядом белый кот – его тень не смогла бы покрыть гостиницу. Нормально. Или?.. Разумеется, Генрих не знал – рады ему здесь или не рады. Но испытывал некоторое неудобство. Хорошо хоть не удушье, как тогда, перед угрозой покушения на Негоди (а таблеток под рукой не было). За ним никто не следил из окон – не дрогнула ни одна штора. Известно, что коты – чувствительные и даже мистические животные. Несомненно, Кефирчик бы почувствовал. Генриху удалось не сразу.
Все так и не так. Сказочная сила Пятигорья, что уже вторгалась в течение событий – эти флюиды, сладкие брызги, достигавшие легко через сотню километров Кортубина, таинственный синий туман, красная река из диворов, ветер от взмахов корыльбуньих крыльев, тьма от сгустившихся голов – подобная чудесатость затронула Генриха. Постучала (нет, не как Панька грубо Щаповской палкой) – легонько постучала по лбу олигарха: дескать, ты чего? не заносись!..
И впрямь, чего? Генрих вдруг ощутил себя измученным, усталым, словно прошагал сотню километров по жаркой степи, пресытился яркими впечатлениями (особенно на Негоди).
– Пап! Пап, тебе плохо?
– Герман Прович, что с вами? – встревожился Поворотов.
– Эх… Чего уж там… Вертолет вызывать не будем. Флаг висит себе – и пусть висит. Если находятся те, кто считает важным… Кто еще тешит себя сказками… Пойду передохну… Даже спать хочется…
– Конечно, конечно. Прошу. На второй этаж. Все приготовлено. Освежитесь с дороги. Я позабочусь, чтобы принесли обед. У нас по-простому…
– Фу-ух… Часика на два прилягу… А вы, Поворотов, лучше позаботьтесь собрать всех – директора, местное руководство. У вас правильная идея – проведем совещание. В России завсегда совещаются, когда не знают, что делать – и делать ничего не собираются… За явку отвечаете вы лично!.. Дэн, ты со мной?
– Сейчас иду!
– Ни о чем не беспокойтесь, Генрих Прович. Спите спокойно…
Олигарх отправился отдыхать. А у Поворотова – тонкого хитреца в огромном теле – возникла серьезная проблема. Даже неразрешимая. Он обдумывал, взвешивал (и колол себе язык за озвученную идею про собрание) – кого позвать? НЕКОГО. И мэрия, и заводоуправление опустели – все разбежались. Вахтеры, курьеры, специалисты, начальники отделов и служб, чиновники, депутаты, общественники сгинули в синем тумане. Кричи – не докричишься.
Разве позвать мужиков с завода? для воплощения массовой поддержки. Если же они ляпнут чего пред светлы очи олигарха? Главный механик ТыМЗ Ю.Д. Анютин – серьезный товарищ, сугубый технарь, к кормушке не допущен, никакими обязательствами и компроматом не опутан и может много рассказать. Да ну его!.. Привычный шаг, чтобы пустить пыль в глаза – позвать ветеранов, но М. Пятнашков, Цыбин и другие сильно переменились после смерти бабы Лиды. Старики словно с цепи сорвались – недавно чуть милицию не разгромили, вызволяя внуков из заточения. Среди них имеются такие уникумы, как Мобутя – с виду добрый Дед Мороз, а на самом деле он и танком задавить может, ниче не дрогнет у сталинского сокола (корыльбуна? танкиста?). И не приструнишь их – пенсионеры народ обидчивый.
Только если не пенсионеры – тогда пионеры. Создать красивую картинку встречи (единение эксплуататоров с эксплуатируемыми) способна молодежь. Пусть не с горнами и барабанами, галстуками и пилотками, красными флагами, бодрыми речевками – и без этого хороши юноши и девушки, будущее Утылвы. Но какое здесь будущее? Именно молодежь первой взбунтовалась и начала митинговать, флаги вешать.
Что делать? Мэра позвать? Но отношения Колесникова с исполнительным директором Пятилетовой испортились до безобразия, и Варвара обещала Сережкиной карьере перекрыть кислород. Защелкнуть на Сережкиной шее ядкины челюсти и голову ему откусить.
Последняя мысль Поворотова была о последнем разумном человеке. О бессменном руководителе отдела акционерной собственности ТыМЗ Цыбиной Наталье Матвеевне. Приятная, вежливая женщина, всегда помнившая свое место. Интеллигентная. Эта не станет орать и матюгаться, демонстрируя пролетарский гнев. Вообще, можно весь бабский отдел привести на совещание, сделав им строгое внушение – нарядиться, накраситься и в рот воды набрать. Но в тихом омуте черти водятся, а во рту пузырьки. По своим каналам Поворотов дознался, кто выдернул в Утылву корреспондента областной газеты Родные просторы А.Г. Порываева – кто подначил корреспондента на написание скандальной статейки «Ситуация на местах накаляется – и не только там». После чего в области поднялся шухер, и даже олигарх сюда пожаловал. А Поворотов (который ничего из выше перечисленного не творил и с ума не сходил, которого все устраивало и не мешало ему иметь свой гешефт от заводской неразберихи) вынужден отдуваться перед обозленным начальством. Вот справедливо или нет? Вдобавок информация о случайной встрече Витьки Пятнашкова с Сатаровым на Негоди достигла Поворотова, и он схватился за голову – не сумел Витька до Казахстана добежать без происшествий? или просто сгинуть по дороге?
**
Не забылось еще, что Тамаре Кулыйкиной было обещано абсолютное счастье? По списку. Бриллианты, модные наряды, соболиная шубка. Дворцы, яхты, автомобили, шикарные рестораны, казино. Лондон, Париж. Путешествия, курорты. Бананы, кокосы. Новые континенты, острова, моря, океаны. Собственное королевство… Уф-ф! все перечислено? ничего не пропущено? Кто ж от эдакого счастья откажется?
Тамара – девушка здравомыслящая, приземленная. Она твердо знала, чего хочет. И представляла, какими путями достичь. Но сейчас вдруг готовы материализоваться все возможные и невозможные женские хотелки. Только пожелать – и желание исполнится. Взмахнуть волшебной палочкой. А что взамен? Ерунда, думать не стоит.
Тамара и не думала. Она погрузилась в странное состояние. Словно падала вместе со своим женихом в Сыродиевский колодец – только Колесников падал стремительно, а Тамара застревала в дырке (и смотрела на все со стороны). Ей некуда спешить – мир опустел, затих, замер как тогда на городской площади. И Тамара словно сама замедлилась. Движения обрели плавную неспешность, душевным и телесным настроем овладела апатия. Лицо застыло. Девушка не вздергивала брови, не кусала губы, не улыбалась, не кричала и не плакала. Она чудесато похорошела – красотой мраморной статуи. У Тамары пропал здоровый аппетит (он раньше был и ничуть не портил ее стройную фигуру). Тут же она просто не хотела ни есть, ни пить. Голод не ощущала. Глаза стали больше и выразительней, щеки впали, талия утончилась. Это за какие-то два дня! Мечта любой девушки, озабоченной внешним совершенством!
В семье увидели разительные перемены. Людмила забеспокоилась: ее любимая дочь заметно тормозила, отвечала невпопад – да совсем не отвечала. Тамару ничего не трогало, не волновало. В эти дни она подолгу занимала ванну – напустив горячей воды, даже не садилась, а стояла в облаке пара странно синего цвета и рассматривала себя и свое тело в запотевшее зеркало. Сестры стучали в дверь, кричали, что нельзя часами мокнуть – кожа сморщится, и так свариться можно. По-сказочному: бух (бульк)! в котел, и там свариться.
Тамара потеряла интерес, аппетит, румянец – еще и сон потеряла. Ночью просто лежала в постели. Леся – соседка по комнате – пробудившись, обнаруживала, что Тамара сидит, привалившись спиной к настенному ковру. Молчит. И во тьме белеет ее идеальное тело в короткой ситцевой ночнушке. Атласная кожа, бурно вздымающаяся грудь – будто Тамара не отдыхает, а бежит или падает – все вниз, вниз и довольно стремительно, и будто внутреннее напряжение давит на нее. Но это внутри, а снаружи великолепная статуя: обнаженное бедро на простыне, согнутое круглое колено, ступня и пальцы с маленькими нокотками под сиреневым лаком. Разве такая красавица не достойна, чтобы все бросили к ее ногам? Что там по списку? Бриллианты, модные наряды, соболя, дворцы, яхты, автомобили, рестораны… Если Сережка Колесников медлил, то тем хуже для него.
Тамара угодила в ловушку, устроенную коварной ведьмой. Привычные с детства представления рушились. Воспитанная на патриархальной морали (в ее совковом варианте) Тамара, конечно, не пренебрегала выгодой, но откровенная купля-продажа для нее дикость (и для всех в Утылве). Да, Тамара искала выгоду – она искала мужа! И что значила выгода в ее случае? Она обоюдна. Девушка, несомненно, стала бы хорошей женой, и ее муж был бы счастлив. Но Варварино заманчивое предложение замужество не предполагало (даже последняя дурочка поймет). Действительно, сравнятся ли муж, семья, дети – скучные, устаревшие глупости – с соблазном получить целое королевство? наслаждаться жизнью, а не прислуживать мужу, корячиться горничной и кухаркой, родить детей и окончательно лишиться покоя. Выбирай предпочтительный вариант, если имеется голова на плечах. Хотя тут обман. Варвара не откусила красивую Тамарину голову (она, голова-то, понадобится), но порядочно заморочила.
Таким образом, из трех девиц Кулыйкиных на ведьмин крючок попалась самая рассудочная и яркая старшая сестра. Жалко девку! Заглотнула наживку, а Варвара подсекла (как обыкновенно подсекала очередных карасиков). Тамара оторвалась от привычных вещей, привычной жизни, от семьи.
Что же Кулыкины? Глава семейства Кирилл Яковлевич – сейчас просто Килька – пил и в последнее время скитался вне дома. Кто-то приютит, а если еще и нальет, то вообще, жизнь сказкой покажется. Сейчас приютил в своей каморке Мобутя. Килька до того обнаглел, что для отдыха от жизненных тягот ездил на рыбалку на Виждай. Прохлаждался! А жена вынуждена пахать в гостинице по двенадцать часов и вдобавок с готовностью соглашаться на любые подработки. Даже серьезно рисковала – как в тот раз, когда в Мару проник злоумышленник, и Людмила столкнулась с ним в коридоре. Но семье требовались деньги. Особенно старшей, любимой дочке – она должна следить за собой, красиво одеваться, дабы не упустить завидного жениха. Свободных от ежедневных трат денег едва хватало на Тамарины дешевые наряды и косметику. Людка давно не покупала себе ничего – никаких обновок. Из последних приобретений (не приобреталось вовсе, а по наследству досталось) – бабылидина блузка (голубая, с присборенными рукавами и резными деревянными пуговицами), пуховая шаль, шерстяной сарафан. Вещи крепкие, добротные, потому Людка их взяла.
Другие дочери пока не требовали отдельных расходов. Средняя Олеся безропотно донашивала одежду за Тамарой, но была не такой фигуристой, и Тамарины наряды на ней в самых интересных местах топорщились. Сейчас не вылезала из платья невероятной расцветки – желтые горошины, зеленые стручки на синей клетке. Бледная Леся в платье не видна. Третьей в очереди Машутке доставалось совсем не пойми что. Людмила без угрызений совести говорила:
– Она ничего не оценит. Ничего не бережет. Горит на ней, что ли… Вот сарафан – самое то!..
С Людкой никто из Кулыйкиных давно не спорил – ни муж, ни дочери, ни старая свекровь. Тем более Людка сейчас – рабочая лошадь в семье. Кильку выгнали с завода, единственный источник денег в семье – Людкина зарплата в гостинице Мара. И тылки не ввязывались в свары с ней – любого утопит своим словоизвержением. Людка – это подлинно стихийное бедствие, с которым все уже смирились. А как иначе? Она – тутошняя, тыловка. Когда Агния выбирала жену для сына Кирилла, то заключила: тихая, скромная, ему такая и нужна. Вышло так, как вышло. Уже после рождения первой внучки обратно отыграть нельзя. Ребенка обратно не засунешь, считали дремучие тылки. И еще одна житейская мудрость, что не выпячивается на глаза – супруги Кулыйкины живут как кошка с собакой (собака – Людка), но порой глазам и ушам верить не стоит – с супружеской половинкой, ненавистной тебе, не приживешь троих детей. А тут три девочки – три наследницы знаменитого тылвинского рода Чиросвиев. Красавица Тамара и обликом, и характером в Фаину. Машутка – вылитая Калинка, любимица котов и бабушек – бабы Лиды и Агнии. Вредная, шебутная и искренняя девчонка. Особенный типаж в Пятигорье изначально идет. Тыловки не завидуют: дивьим девочкам здесь суждено счастье, как у самой первой, что спрыгнула с горы Марай и разбилась. Дивье счастье – одуряющее и мимолетное. И кто-то одновременно со счастьем расстается с жизнью, а кто-то живет дальше. Как Калинка и Фаина. Только сложно объяснить, как правильно. Например, Тамаре сейчас не объяснить.
– Что с ней? – испуганно спрашивала Олеся. – Она сама не своя. Вперилась в темноту, и не оторвать ее… Что она там видит?
– Головы откусанные! Собственной-то лишилась, – шипела Машутка. – Тьма от столпившихся голов!
– Ох, Машутка! ну, как головы могут толпиться? Как без ног толпиться можно?
– Запросто! Много-много голов. Колыхаются, ерзают, но не цепляются друг за дружку. Все зыбко… Голые головы. Без носов, губ, щек, бровей. Без кожи. Обыкновенные черепа с пустыми глазницами. Черепа без шеи, плеч, без туловищ…
– Кошмар… Мороз по коже…
– Бывает кошмар, а бывает по правде.
– А если ее опоили? Синяя ведьма опоила – ядка своим ядом… – Олеся замирала от ужаса.
– Только не опоила, а поманила. Наобещала золотые горы. А Томка как дура повелась… – разоблачала Машутка.
– У нее жених есть. Не последний тылок – самый настоящий мэр. Томка говорила, что у них свадьба скоро. Они хотели в бабылидиной квартире пожить. А ты взяла и квартиру оттяпала!
– Ниче не оттяпала. Баба Лида мне квартиру завещала. Почему я должна отказываться? Для противной Томки? Ее хваленый мэр служебную квартиру получит. В Утылве они не заживутся.
– Ты, что ли, в квартире жить собралась? Тоже замуж выходишь? За кого? Ах, знаю я! За кортубинского красавца с длинной синей челкой? Фантазерка!.. Во-первых, Машутка, тебе четырнадцать. В таком возрасте не женят. Во-вторых, неужели не слышала? Твой ухажер киоск поджег. Сядет как миленький. Ждать будешь?
– Сколько ждать?
– Ну-у… лет пять, наверное… У Тинкиного отца – у Клима Григорьевича – надо уточнить. Лейтенант милиции должен знать. Ачетаково? Калинка Гранита тоже ждала и дождалась. И ты, если любишь…
– Зато мэр Томку не любит. Не спасает ее.
– Он работает. У мэра работа сложная, – нравоучительно молвила Олеся.
– Скоро отдохнет. Как завод закроют… Мэр наш молчит, трусит перед директоршей. Надо кулаком по столу стукнуть, власть показать. И невесту спасать! Она что – чужая невеста?!
– Да куда он пропал-то? После собрания в управе не видать – тогда переругались и разошлись. Больше всего деду Цыбину досталось… Где Колесников?
– Где-где… Спрашиваешь, где этот козел – ой, жених? Утонул он. В колодце. Среди голов и красных диворов… И у нас всех положение аховое… То ли еще будет, Леська!
Средняя Кулыйкина – добрая душа. Олеся не обижалась на Тамару за пристрастную материнскую любовь. Тихо отступала в тень сестер. Привычно втягивала голову в плечи. Не чудила как Машутка. Девчушка не совсем справная – хроменькая с рождения, и если присмотреться, то кривовата на один бок. Особо не красавица – лицо круглое (мамино), а нос папин (заметно расширяющийся на конце). Прочие собственные черты мелкие – глаза глубоко посажены, надбровные дуги нависают, губы узкие, бесцветные. Щечки пухлые, не окрашенные румянцем. Кожа бледная, и даже летом не загорает. Волосы пепельно-русые, тонкие, мягкие как пушок – не соорудишь из них прическу. Средняя длина до плеч. Челка коротко стрижена – выше середины лба. Облик бледный, чистый, словно умытый – не приукрашенный ничем. Не идет в сравнение с Тамариной яркой внешностью. Леся – тихая скромница. Настолько безответная, что даже Людмила не находила поводов к ней цепляться. Почему-то Людка решила, что хроменькой дочери суждена участь старой девы – в противном случае ей очень повезет. А самой яркой, удачливой в семье была, безусловно, Тамара. Имеющий глаза и уши с этим не поспорит. Средняя сестра везде – и в семье тоже – незаметна. Хорошо, что Варвара ее не заметила.
В Лесе чувствовалась неуверенность (даже без внешних причин). Она не смотрела в упор – вглядывалась украдкой и, поймав чужой взгляд, сразу отводила глаза, краснела. Никаких видимых талантов. За школьные годы ничем себя не проявила – просидела на третьей парте в третьем (ближайшем к двери) ряду. Не было претензий – ни к ней, ни у нее. Агния легко смирилась, что ее средняя внучка не заслуживает оценки выше тройки – ну, вот такая она. С Тамарой пробовала заниматься, подтягивать ее по математике, но все заканчивалось вспышками раздражения у бабушки – почему же так? или вернее, почему не так? Наделенная от природы яркой красотой девочка просто обязана быть яркой, одаренной во всем. В человеке все должно быть прекрасно – и душа, и тело, а Агния добавляла – и ум. Чем больше питаешь надежд, тем больше разочаровываешься. Язык не поворачивался, назвать красавицу внучку тупицей. Тамара мыслила конкретно, догматично, и неочевидные абстрактные материи и логические повороты ей не давались – как говорится, ни в зуб ногой. Но и ножки, и зубки чудно хороши. Агния отступила и замолчала. Разочаровавшись в Тамарином уме, бабушка не стала даже проверять, что там с Лесей – есть ли у нее, вообще… Нет – так нет, ну и что? она же девочка. Теперь посмотрим (и объективно оценим), что удавалось Лесе – она не обижалась, не конфликтовала, и внутри семьи и вне ее никому не была в тягость. Проявляла поистине ангельское терпение и незлобивость – великолепные качества! Агнии не мешало бы добавить – еще и ум, поскольку доброта – самое умное свойство человеческой натуры. Да, да, у Леси доброе (умное) сердце, хотя она никого не принуждала так думать.
Эта ее доброта обезоруживала людей. И не то, чтобы у Леси везде подруги (дружба строилась на ее безотказности). Устина Жадобина откровенничала с Лесей о своей симпатии к Петьке, а та сочувствовала. Леся в Утылве вхожа всюду. В ячейку Правого Блока ее привела опять же Устина, и тылвинские парни не возразили. Даже первые умники Лешка Имбрякин с Петькой Глазом со снисходительностью (и даже с симпатией) относились к девушке. Она умела быть полезной – ночами корпела в библиотеке, оформляя плакаты для митинга (раскрашивала гуашью паровоз, рисовала холдинг в виде главного буржуина в цилиндре и с сигарой и пр.), кипятила электрочайник, мыла посуду, постирала пыльное красное полотнище для его водружения на башню. На митинге Лесю не взяли в протестный круг – не девчоночье дело. Сексизм! И все же почему Людка считала, что ее средняя дочь не найдет себе мужа и не выпорхнет из родительского гнезда? Вопрос.
Сейчас сестры Кулыйкины в грустной тревоге. Тамара не расколдовывалась. Даже Машутка ее не растормошила, как ни старалась. Хотя именно младшая Кулыйкина способна отчебучить что угодно – например, прицепить фальшивый рыбий хвост или приятельствовать со сказочным корыльбуном, или крикнуть ведьме, что она ведьма. И наплевать! Но сейчас Машутка не скандалила и не плевалась – она как-то сникла. Девочка интуитивно чувствовала свое бессилие. А кто бы мог вытащить Тамару из ее помраченного состояния? Кто бы мог разбудить? И гадать не нужно – в сказках все указано. Спящую принцессу отрывает от сна принц своим поцелуем. Опять Колесников! Он пил эти дни и только напоследок протрезвел и уехал в Чагино. А покинутая Тамара падала в колодец. И некому ее удержать.
Отец давно потерял авторитет в Тамариных глазах. Еще мать приложила руку к развенчанию отца. Напрасно она! И напрасно Людмила думала, что имеет влияние на старшую дочь. Да, Тамара открыто не выпрягалась как Машутка – у той, что на уме, то и на языке. А Тамара обыкновенно немногословна – может, ума в ней не больше, но всего другого на поверхности меньше. Меньше пузырьков лопается. Завлекла ведьма наивную девушку. Пожалуй, лучшим выходом было выдать Тамару замуж. И ведь почти получилось… Где этот
жених Колесников?!
Машутка права: ведьма словно загипнотизировала Тамару. Та следовала полученным инструкциям четко, как автомат. Но не совсем досконально. Она даже прочувствовать не смогла долю приятностей, что содержались в Варвариных инструкциях. Но обо всем по порядку.
Тамара сбегала в местный модный магазин, повстречала там владелицу Г.В. Авдонину. На Дюшу было больно смотреть. Нет, она не стала менее красивой. Темные с проседью волосы сколоты шпильками в старомодную прическу. Низенькая, плотная, удивительно женственная. Теперь ее красота звенела на страдальческой нотке – морщинки прорезались глубже, веки покраснели и подпухли, синяя жилка под горлом пульсировала. Смуглое лицо казалось мягким, вялым, каким-то отстраненным. Что-то чуждое притаилось в изломе бровей, в том, как приподнялись изящные ноздри, как проблескивали зубы во рту. Тем не менее, это была Дюша! Одета со спокойным вкусом. Ее вкус не в безупречном подборе цветов и фасонов, не в материальных возможностях, не в тщательном копировании модных тенденций – именно во внутренней гармонии, равновесии ума и сердца, чувств и мыслей, и в вытекавшем отсюда глубоком равнодушии к внешним признакам. Дюше безразлично, что на ней надето – и одежда не видна. Например, Леся Кулыйкина совершенно терялась на фоне платья – желтых горошин, зеленых стручков на синей клетке. Однако даже подобный аляповатый фон Дюшу не испортил бы – она осталась бы Дюшей. Сейчас же хозяйку бутика мучило другое.
Открылась страшная тайна. Кто отец Костяни – младшего Авдонина (старшие-то Дюшины дети носили фамилию Имбрякина). Мальчик родился уже после развода. Дюша была сама себе хозяйка. Работала на ТыМЗ на нижайшей должности – техничкой. Жила в Имбрякинской квартире. Бывший муж Вениамин Имбрякин женился повторно на Ларисе Нифонтовой, и в браке появился его третий сын Алексей. Хотя в свидетельстве о рождении Костяни в графе «Отец» стоял прочерк, в Утылве не сомневались в отцовстве Имбрякина – получается, у него уже четверо сынов. Богатства привалило! Дюша не претендовала на алименты, Имбрякин не оправдывался, смолчала и Лариса. Тылки пообсуждали повороты в семейной жизни, поохали и тоже успокоились. Потекли годы.
Теперь же Утылва поразилась из-за обнаруженного адюльтера. По наивным воззрениям аборигенов Дюша, даже будучи в разводе, считалась женой отца своих детей. А тут вон оно что! Костяню-то, выходит, нагуляла. Не от мужа. Имбрякин умер – некому попрекать в супружеской измене. Пострадавших нет. Прочих тылков формально не касается. Дюша ни у кого ничего не просила. Мужики ухмылялись, бабы чесали языками, наслаждаясь обличительством местной богатеихи. Это все так, мелочи. Зато два следующих обстоятельства задевали Дюшу за живое – за ее гордость и материнское чувство.
Дюша – успешная бизнесвумен в Утылве. Она здесь своя – не с чужой (рыночной) планеты. Всего добилась сама – без блата, жульничества, внезапного наследства или другого неслыханного везения. То есть, не благодаря, а вопреки. Благодарить должна была только себя. Дюшу слишком уважали за сметливость, приязненный характер, жизненную мудрость. Но и завидовали. Как ей удавалось годами вести свой маленький бизнес? держать магазин одежды и галантереи, успешно торговать, не вылететь в трубу. Не подвергаться опасности со стороны бандитских братков типа Тулузы, Бабая или даже ворпаней. Обеспечить старших детей с их семьями в Кортубине. Сделать евроремонт в трехкомнатной квартире в Кашкуке (пусть в старой двухэтажке), обставить дорогой мебелью. Выглядеть великолепно для своих немалых лет. Как возможно такое чудо?! Откуда взялись столь блестящие деловые качества? в среде ленивых, упертых тылков. Теперь пазл сложился. Дюша пользовалась щедрой поддержкой отца Костяни – наверняка Сыродь спонсировал ее магазин.
– Эдак любой дурак может! не прогореть, даже если стараться, – хмыкали мужики.
Бабы чувствительно охали: каково бедной матери, когда сын вырос и ушел, польстившись на обещания бессовестного папаши? Ведь мальчишка-то ущербный умом – обмануть легче легкого. Никто не отрицал, что Дюша – хорошая мать. И теперь на нее больно смотреть.
В другое время (и в другом настроении) Тамара мечтала прийти в Дюшин бутик – объект притяжения и соблазна для всего женского населения Утылвы. С гордым видом и так небрежно выбрать чего-нибудь, не спрашивая о цене. Тем самым принизить хозяйку. Но сейчас ни молодую девушку, ни пожилую женщину не занимали подобные выкрутасы. Тщеславие слилось в дырку. Дюша встретила Тамару рассеянно, не задала вопросов, лишь махнула рукой: выбирай! заплачено…
Приятное занятие – выбирать наряды. Естественно, скромный Дюшин магазин не сравнится с модными брендовыми бутиками в торговых центрах Кортубина и даже с забитой шубами комнатой в Сыродиевском доме. Здесь проще и дешевле. Дюша заботилась, чтобы цены на ее товары были посильны для кошельков аборигенов. Ассортимент явно определяли не бренды (никто не ведал, что за зверь такой – бренд – не ворпань же). Для лета предназначались вороха одежды: футболки, майки, топы, купальники, шорты, сарафаны, джинсы, лосины. Вещи преимущественно ярких (даже каких-то кислотных) цветов, с золотистой фурнитурой, отделкой стразами, крупными надписями Adidas, D&G, Versace, Dior, Prada, Gucci и т.д. (во всю грудь или во всю ж…) и с ярлыками, на которых красовались китайские иероглифы. Безжалостно развенчаны практичные, невзрачные изделия Кортубинского ПШО (в чем щеголяли тылвинские бабушки – Агния и Лидия Грицановна). Городские девушки выбирали смелые открытые наряды, презрев дедовскую мораль. Тамара Кулыйкина по праву считалась одной из первых модниц Утылвы.
Тамара все знала наизусть в Дюшином магазине – что и где висит. Сама же здесь работала. Она сразу направилась к нужным стойкам. Пальцами перебрала маечки, юбочки, лифчики, свысока посмотрела на хозяйку. Дюша издала непонятный всхлипывающий звук – как рыдания сдавливали ей горло – и снова отмахнулась. Выбирай, что хочешь! Вот счастье-то… И что же могла выбрать неискушенная провинциальная девушка? То, что выбрала.
Справедливости ради (тылки всегда за справедливость) отметим следующее. Хотя Дюша подтвердила, что все оплачено, Тамара не кинулась, очертя голову, в безудержный шоппинг. Не надо переходить разумные рамки – поддаваться наваждению. Разум еще сохранился у Тамары (если не забыли, то ведьма ей голову не откусила). А чувства предательски изменили девушке. В таком помрачённом состоянии она ухватила с вешалок пару-тройку нарядов. Как сорока тащит блестящие вещи. При этом, не внявши Варвариному совету насчет достойного обрамления красоты и насчет естественности, что ценят мужчины. Не раздраконивать себя, не напяливать обдергайки (когда майки до пупка, а юбки лишь куньку прикрывают). Туфельки, а не стрипы, в которых стриптиз танцуют. Полезный совет! да что в нем толку. Тамара выбрала по привычке все короткое, яркое, декольтированное. Ни с кем не болтала – даже со старыми знакомыми. Покинула магазин, как и пришла. Следом заторопилась и хозяйка. Вообще, могло показаться, что Дюша явилась в собственный магазин лишь для того, чтобы обслужить одну клиентку – Тамару. Убедилась, что договор (заключенный не ею) выполнен. Дюша даже снизошла до объяснения своего быстрого ухода (дабы это не породило разные невероятные слухи – особенно в свете недавних событий) – постаралась выдвинуть самые прозаичные причины.
– Мне домой надо. Нехорошо там. Жиличка меня тревожит.
– Какая жиличка? Дамочка из Кортубина – племянникова супружница? Ты что, в квартиру пустила пожить? С деньгами трудно стало? Понятно, сейчас у всех в Утылве проблемы. У богатых жемчуг мелкий… Какие сейчас из тылков покупатели? с дырявыми карманами. Кризис. Дюш, и твой бутик прогорел? Жалко…
– Сочувствие твое мне в уши льется…
– Ну, все равно что-нибудь да купят. Вон Томка Кулыйкина отоварилась на сколько тыщ? И почему ты у нее денег не взяла? Сказала, что заплачено. Кто бы за меня заплатил…
–Не вашего ума дело! Работайте.
– Не нашего – так не нашего… Клиентов же нет… Или заскучала ты? Сынок-то к отцу ушел. Опустела квартира. Костяня не вернется. Он сейчас в Чагино с Танькой Веселкиной. Как взрослые в одной постели почивают. Сыродь обещал мальчишке, чего ты дать никогда не сможешь.
Дюша, не дослушав сочувственные речи, удалилась. Между прочим, она говорила правду (насчет жены Максима Елгокова). Достаточно умна, чтобы не врать беззастенчиво.
Важные приготовления Тамара успела совершить до своего первого рабочего дня в гостинице Мара. И ничего не сказала дома. Очень разумно. Людмила искренне желала дочери добра. В единодушном представлении тылков – удачного замужества. Как безнадежно отстала Утылва от прогрессивного мира, где женщина не домашняя курица и не самка, которая менструирует – не жена и не мать, не бабушка и не тетка. Она, прежде всего, ЧЕЛОВЕК (без привязки к полу, традиционным ролям, обязанностям, предрассудкам). Тамара не доросла до столь глубоких философских понятий, но ей хватило ума сообразить, что ее мать тоже не бессловесная… гм… просто не бессловесная, и лучше не давать повода ее словесам – подлинному словоизвержению. Еще Тамара предусмотрительно запихала обновки из Дюшиного бутика себе под матрац, заподозрив, что сестры будут допытываться, что с ней и почему. Назойливые прилипалы!..
Утром – к началу своей первой смены в гостинице – Тамара проснулась точно по команде и принялась наводить сказочную красоту. Положила на веки суперские тени – как вазелин с блестками. Начернила брови и ресницы, нарумянила скулы, обвела пунцовой помадой рот. Завила локоны, сцементировала их лаком. Выдохнув резко, напялила топик и набедренную повязку (юбку, если что). Взгромоздилась на каблуки. Критически обсмотрела себя в зеркало, вздернула согнутую руку над головой и поправила завиток.
– К борьбе за собственное счастье всегда готова!!
Сегодня Тамаре выпало работать с напарницей Ларисой Имбрякиной. Ночь в гостинице отбыла Людмила, которая с утра пораньше, не заходя домой, потопала на огород. Это через подвесной мост и далее по берегу Кляны – дорога старая, можно пешком или на велосипедах, на автомобиле уже не проедешь. Ну, Кулыйкины машину никогда не имели. Глава семейства Кирилл Яковлевич мыслил технически и разрабатывал всякие технические штуки (нестандартное оборудование для завода), но вот чтобы непосредственно управлять механизмами… Да и пил он, и мечта о правах его не сдерживала. Уходя, Людка попросила напарницу.
– Ларис, ты, пожалуйста, обскажи дочке, что и как. Пусть осмотрится. Поручи несложное. На ресепшене стоять, на звонки отвечать. Томка быстро поймет. Не дура… Да, прошу не забывать, что моя дочь – не уборщица. Грязь вывозить – не ее забота! Я бы осталась, но еще до жары надо на огород успеть. Все, пошла…
– Исполню, не беспокойся – заверила Лариса.
Тамара в гостиницу опоздала. Неудивительно. Наряжалась и красилась особенно тщательно. И на высоченных каблуках не побежишь и быстро не пройдешь. Таким образом, пожаловала на работу почти к десяти часам. И нисколько не смутилась. Ее красивое лицо неподвижно и непроницаемо. Девушка никак не отреагировала на шуточки персонала про ее боевой раскрас и боеготовность. Кратко вымолвила.
– Мне на ресепшен.
– Да, Томочка, да, – Лариса проводила девушку на место, а сама вернулась к делам.
Сегодня в гостинице царила лихорадочная активность. Уборщицы трудились как пчелки. Освобожденные директоршей и братьями Клобами комнаты приводили в порядок. Вытирали пыль, поливали синие цветы, мыли полы, пылесосили ковры и паласы, проветривали. Меняли постельное белье, убирали вещи прежних постояльцев. У Варвары обширный гардероб. Помните ее наиболее удачные луки? Шелковый халат до полу – темно-синий, с серебряной вышивкой, пояс с кистями, рукава до локтей. Тонкое кружевное белье. Брючный костюм из роскошного серого джерси с вплетенной блестящей ниткой люрекса, синяя атласная блузка с жемчужными пуговицами. Простецкая мешковатая джинсовая куртка и короткая синяя юбочка. Настоящие драгоценности (на серьгах, брошах, перстнях, кулонах с удивительным постоянством воспроизводился растительный орнамент – листья и стебли, и цветы триллиум), еще яркие пластмассовые клипсы и браслеты. Гора дорогой косметики, пузатый, с пульверизатором, флакон синего стекла с оригинальным кислым парфюмом. У Клобов итальянские костюмы, рубашки, галстуки, золотые запонки. Все вещи в наличии, что странно.
Создавалось впечатление, будто таинственная троица в одночасье взяла и испарилась (как пузырьки испаряются на солнечном свету). Директорша и ее клевреты именно испарились, а не ушли, потому что вся их одежда лежала в гостинице. Они могли уйти только голые. Что абсолютно невероятно. Даже чудесато. Как может женщина бросить свои вещи (дорогие для ее кошелька или для ее сердца). Варвара захватила с собой только большую серебряную брошь аграф с растительным узором – очевидна, дорожила ею, несмотря на повреждение (выпал целый фрагмент – один лепесток у центрального триллиума). А ворпаням, вообще, зачем одежда? у них рыжая шерсть.
Имущество исчезнувших злодеев сложили в коробки. В целости и сохранности. Никто не позарился даже на последнюю пустяковину – запонку, сережку, бант, набойку от Варвариных туфлей, обрезок кроваво-красного ногтя. Настолько одиозная репутация у директорши. Коробки вынесли в кладовую на первом этаже, заперли дверь, ключи вручили Ларисе. Понадеялись, что даже кислого духу не останется в гостинице.
Тамара в общей суете не участвовала. Изобразить минимальную заинтересованность не пыталась. Девушка заняла место на ресепшене, и уже ее было не сдвинуть оттуда – застряла намертво. Полукруглая стойка поднималась высоко – под стоящего человека. Тамара, слегка наклонившись, положила грудь на столешницу из искусственного камня – в глубоком вырезе топика образовалась соблазнительная ложбинка. Все смотрелось эффектно – бюст, голые плечи, накрученные локоны. Пальцы с сиреневым маникюром бесцельно постукивали по камню. Вот так Тамара простояла часы на каблуках, не меняя позы. Она ждала. И дождалась!
Черный Audi олигарха Сатарова припарковался к гостинице.
***
На аккуратно подметенном тротуаре перед гостиницей Мара, на фоне клумб с красными тюльпанчиками и припаркованного черного Audi произошла приятная родственная встреча.
– Дэник! Ты приехал… – худенькая девушка в шортиках с возгласом бросилась на шею наследнику олигарха. – Братик, люблю…
– Владка! – Дэн потерся щекой о щеку кузины. – Я скучал! Когда мы с тобой виделись? В Москве на Новый год.
– Да, хорошо потусили… И теперь я рада, что ты приехал!
– Ну, я не мог не приехать. Узнал, как вы тут отжигаете… Ты правда на башню лазила? С ума сойти! А если бы… если бы ты упала с башни?
– Правда! Офигенно было! Чуть не описалась…– от прилива чувств девушка даже слегка пританцовывала. – И я так упала – или же нет… Не помню. Очнулась – лежу на земле. Руки ноги целы, пусть и дрыгают. В голове синий туман… Как видишь…
– Вижу, Владка, вижу. Отчаянная ты.
– Не больше остальных. Я тут с местными ребятами познакомилась.
– С волонтерами, как бы? Друзьями Вано? Везде друзей находит. Чтобы и в огонь, и в воду – и в киоск за пивом и сигаретами… – с тонким намеком прокомментировал Дэн.
– Нет. Волонтеры или нет – я не вникала. У них какая-то ячейка. Библиотечная, что ли? Собирались в библиотеке. Ну, не суть… Они Молодой Гвардией себя называли – книжка толстая есть в библиотеке, в красной обложке…
– Ах, вы книжки читаете? Про войну? из школьной программы? Культурно проводите время. Владка, ты ли это? Тетя Тая силком сажала уроки учить. Она тебя в школу, а ты на дискотеку в Сталькон…
– Ниче не читаем, – Влада отмела насмешку. – Мне учебы хватило! Каникулы скоро. Зачем голову забивать.
– Каникулы скоро, но не настали. А ты не в школе, а здесь.
– Из-за папы. Мы к нему поехали в Утылву. Маме сообщили, что папа совсем плох – ему кот спину расцарапал. Мы так думали…
– Дядя Максим плох? Ну, дела-а… – удивился Дэн.
– Ты не слушаешь! В порядке папа. Спина ему не мешает. На рыбалку съездил. С ночевкой. Костром провонял. Грязный, небритый. В галошах ходит как заправский рыбак. Мама его из квартиры выгнала.
