скачать книгу бесплатно
«Хлыщ!» – Я подвела итог тревожным метаниям.
Молодые стражники переглядывались, дожидаясь решения декана. Ухмылки сделались явственней, наглее. Я поборола желание отступить к стене: подальше от воинов. В любом случае я буду кричать и сопротивляться, насколько позволит метка послушания.
– Я отдал приказ. Исполняйте! – Декан презрительно сжал губы.
Напряжённый узел в груди растворился. Утомлённый Эссар не хотел лишних проблем, поэтому осадил наглецов.
Как же иначе?!
Не ради меня или по доброте душевной декан отправил наглецов за дверь без добычи. Всё равно я мысленно поблагодарила хаос, которому мы оба служили.
– Пустотелая тварь, – развернувшись к двери, пробормотал охранник, предлагавший посторожить ведьму, но тут же получил тычок от старшего.
Воины ушли. Арестованный провёл пятернёй по выцветшим, растрёпанным волосам, выпрямился перед деканом, исполнявшим роль вершителя судеб.
Я с ненавистью сверлила Эссара взглядом.
Проклятый предатель, который помогает властям Союзных земель унижать и истреблять своих собратьев! Поставил на ведьме тавро, точно на телёнке! Его я точно не стану благодарить.
Я не знала как и когда, но верила, что заставлю Гастона Эссара расплатиться за всё и получу свободу.
– Жди. За тобой придут, – точно почувствовав внимание ведьмы, бросил в мою сторону Эссар.
Присутствие студентки при дознании явно было не к месту, но отпускать меня из кабинета декан почему-то не захотел. Он предпочёл сделать вид, что я не существую и сосредоточился на втором заключённом.
«Осуждённые без суда. Мимолётный эпизод в жизни предателя», – подумала я.
Я ощутила досаду, но сама не поняла отчего, чуть заметно пожала плечами, отвечая собственным мыслям. Я не привыкла быть пустотой, бессловесным предметом, а Эссар всеми силами принялся меня игнорировать.
В этот раз он не стал садиться на стол. Снова пролистал бумаги. Затем вложил их в чистую папку.
Я подумала, что сошла бы с ума, день ото дня занимаясь дознанием, составлением и сбором документов. Такое точно было не по ней.
– Михель Сакриан? – удовлетворившись сведениями из рапорта стражи, переспросил Гастон.
– Это моё имя, – спокойно согласился мужчина.
Перед Гастоном Эссаром он стоял твёрдо и с достоинством, будто при обычном визите в канцелярию Академии. Я поняла, что смирение арестованного проистекает не от магических оков, а является следствием характера.
Незнакомый мужчина напомнил мне недавно умершего опекуна, и сердце болезненно сжалось от нахлынувшей грусти. За один миг прошлая жизнь превратилась в блёклую картинку, стёртую временем и покрытую пылью. На руке ныла свежая метка.
– Вы работали врачом в Сухом ручье?
Непонятно к чему ведёт Эссар, спрашивая об известных фактах, зафиксированных в документах.
– Около тридцати лет, – отстранённо подтвердил мужчина.
– Помогали людям. Вставали ночью по первому зову. Забывали о своём комфорте и желаниях, борясь за жизнь пациента…
– Всякое случалось, – покачал головой Михель, и стало ясно – он ни о чём не жалеет.
Эссар вёл свою, одному ему известную, линию беседы.
– И эти же люди, жители Сухого ручья, написали донос.
– Они не знают иной правды, кроме той, о которой кричат на всех углах, – медленно проговорил врач.
– А вы знаете другую правду? – Голос Эссара звучал размеренно, обволакивая, внушая ложный покой.
Меня злило, что я невольно поддаюсь, вслушиваюсь в каждое слово, даже соглашаюсь. Мерзавец умел чем-то зацепить сердце и вести за собой.
– Приверженность правде – слабость, стоившая нам свободы, а многим – жизни. Сколько нас осталось в Союзных землях? Сотня, а может десяток? Вы и сами знаете, – охотно проговорил арестованный.
Михель посмотрел на декана долгим и внимательным взглядом, точно выискивая в том нечто важное. У рта и на лбу врача пролегли неглубокие морщины, тени под глазами. Путь господина Сакриана в Академию был более долгим, чем вынужденное путешествие Кирстен.
– Вам удалось продержаться в тени много лет, – бесстрастно продолжил Эссар, сохраняя на лице маску скучающего чиновника. – Однако, вас раскрыли. Как это произошло? Как они догадались, что вы последователь хаоса?
– В Сухой ручей редко добираются с проверками благонадёжности. У местной полиции нет артефактов. Они вызывали отряд из города, получив письмо с доносом. Как же изменились их лица, когда на ошейнике вспыхнули руны. За один миг я стал для этих людей мертвецом. Нет, вредным животным, место которому в клетке.
– Вы использовали магию? Почему кто-то решил сообщить о вас?
– Я никого не виню…
– Сочувствуете? – В тоне Гастона появилась заинтересованность.
– Они не понимают, что завтра могут оказаться на моём месте. Это легко происходит, если нет одного закона для всех.
– Опасные мысли, доктор.
– Полагаю мне нечего бояться. Теперь…
– Так для чего вы использовали магию хаоса?
– Иначе не мог, – уклончиво ответил Михель.
– В этом кабинете нужно говорить правду, – вкрадчиво посоветовал Эссар.
– Ребёнок соседей упал в заброшенный колодец, повредил ногу. Слишком глубоко, чтобы добраться. Селяне ранее сбрасывали вниз мусор и лом.
– И вы применили колдовство, – утвердительно подхватил декан. – Это была «Ловчая сеть»?
– Так и есть.
– Ребёнок спасён?
– Я выправил ему ногу. Всё хорошо.
– И его родители написали донос?
– Такова благодарность для таких, как мы, – сохраняя достоинство, ответил Михель.
Я думала, что Эссар возразит, не пожелает быть причисленным к изгоям, но он спросил о другом.
– Ваша семья? Что с ними? – Эссар не собирался быстро отпускать новую жертву. – Успели проститься?
У меня закипало в груди от бессильного гнева и чувства несправедливости. Мне нравился этот прямой и спокойный доктор, и я всей душой сопереживала беде Михеля.
Мужчина на несколько секунд опустил взгляд.
– Успел.
Потом встрепенулся, вскинул голову:
– Не думайте! Никто из детей не унаследовал моего дара! Они полноправные граждане Союзных земель. Старший сын увезёт мать и сестёр.
Михель осёкся, вероятно, пожалев об излишней откровенности. Гастон Эссар согласился:
– Это верное решение. Вы работали с кристаллами?
– Извлечение и накопление хаотита? Практикую, как любой взрослый маг, – с готовностью ответил мужчина.
Эссар ненадолго задумался. Тяжёлый взгляд серых, словно мокрые булыжники, глаз прошёлся по ведьме и вернулся к Михелю.
– Мне необходим врач в корпусе и преподаватель основ медицины, – сказал декан.
В дверь постучали. Гастон сам открыл следующему посетителю. На пороге возникла невысокая, тощая фигура в сером, глухом платье.
– Подожди, Урса, – бросил женщине Эссар и отрывисто обратился к воинам: – Арестованный остаётся наверху. Вы свободны. Только снимите с него ошейник.
Спустя несколько минут я вслушивалась, как стражники удаляются по коридору, чтобы покинуть корпус факультета запретных заклятий.
6
Я шла рядом с невысокой и блёклой женщиной, которую декан назвал Урсой. Мы продвигались вглубь корпуса, и я продолжала цепко всматриваться в детали обстановки, запоминать на случай побега.
Слабое жжение на коже руки напоминало о магической метке. Если клеймо действует так же, как ошейник, то добыть свободу станет очень непросто. Дар вольно пульсировал в теле, как и ярость от бессилия изменить ситуацию, но активно защищаться или атаковать врага я не смогла бы.
Доктор Михель остался в кабинете с Гастоном Эссаром. Я сожалела, что не услышу продолжение их интересного разговора. Я поняла, что врач останется в Академии. Возможно, мы встретимся на занятиях. Поставил ли мерзкий Эссар метку на будущего преподавателя?
А Урса отмечена ненавистным колдовством, подавляющим волю к сопротивлению?
Я покосилась на спутницу: тусклые, тонкие волосы гладко зачёсаны и собраны в пучок на затылке; смотрит прямо перед собой; губы строго сомкнуты; у рта морщины, а кожа сухая и необычного оттенка, словно свет хаотита пробивается изнутри тела.
– Есть иголка и нитки? – спросила я, поправляя порванный при аресте рукав.
Урса, точно погружённая в дрёму, не повернула головы, неохотно и с осторожностью ответила:
– У тебя будет новая одежда. Платье можешь оставить, но вряд ли оно тебе понадобится.
Фраза Урсы меня смутила. Во что они собираются нарядить новую студентку?! В арестантскую робу?
Однажды я видела заключённых, которых гнали по улице в сторону общественной тюрьмы. Это были обычные преступники, не какие-нибудь бесправные «пустотелые». У каждого имелась серая однотонная пара из штанов и рубахи, а на коротко остриженной макушке чудом держалась круглая шапочка. Даже женщины были одеты в этот грубый, нелепый наряд и обриты наголо.
Представив, как Урса срезает с моей головы густые, чёрные косы, я нервно вскинулась:
– Это Академия или тюрьма? Дознание… Надзирательница… У меня будет грязная роба и жестяная миска? Мы идём в камеру?
Женщина резко остановилась, подхватила меня под локоть и развернула к себе. Маленькая, иссохшая, точно погибающий росток, она несколько мгновений смотрела мне в лицо. Определить возраст Урсы было трудно. Нечёткие, смазанные черты не привлекали внимание, делая их обладательницу похожей на тень человека. Дар хаоса горел в ней ровным огнём средней силы, но будто был замутнён, покрыт тонким слоем черноты, и это не было следствием магических оков.
Я не знала, есть ли у надзирательницы метка, но вряд ли клеймо исказило магическое пламя Урсы. Вид испорченного дара заставил меня содрогнуться, словно я коснулась плесени или гнили.
Более того, я собралась защищаться, ожидая гневных наставлений. На удивление во взгляде помощницы декана не было злости, скорее сожаление.
– Ни то ни другое, девочка, – довольно мягко сказала Урса. – Как тебя зовут?
– Дикий Шип, – усмехнулась я, вспомнив слова Гастона Эссара. – Кирстен.
– Это не тюрьма, Кирстен, но и обычной Академией трудно назвать. Теперь это твоя жизнь. Лучше сразу принять неизбежное и смириться. Так будет проще, – искренне проговорила надзирательница.
Несомненно, она знала, о чём говорит. В фиолетовых глазах Урсы появился лихорадочный блеск, увядшее лицо в полутьме коридора выглядело посмертной маской, излучающей бледное сияние добытого из хаоса вещества. Хаотит в этом мире был повсюду, содержался в энергетических кристаллах и механизмах, но я никогда не видела, чтобы человек настолько им пропитался.
– Ваш декан считает иначе, – сообщила я, наблюдая за реакцией странной женщины. – Дерзость – это хорошо.
– Он так сказал? – Она будто и не удивилась, а Гастон Эссар каждой новой студентке твердит о пользе сопротивления.
– Во время допроса.
Тонкие губы Урсы растянулись в подобие улыбки.
– Мы все приняли неизбежное, Кирстен, и Гастон… господин Эссар не исключение. Будем справедливы: он не допрашивал тебя, а проводил опрос для отчётности. Я не тюремный надзиратель – наставница девушек. Зови меня Урсой. Обращайся, если возникнут вопросы или сложности. И забудь о глупой надежде сбежать из Академии, Кирсти. Не терзай себя. Это плохо закончится. Раньше времени…
Она сомкнула губы, оборвав последнюю мысль. Урса не пыталась запугать. Я видела, что наставница говорит открыто и со спокойным приятием, даже сочувствием. Урса погладила меня по плечу, пытаясь убедить и ободрить.
Только годы жизни в «Весёлом кролике» не прошли для меня впустую, научили не доверять добрым словам незнакомых людей. Притворщиков я на дух не переносила.
– Поганая работа – давать советы новичкам и обманывать. – Я посмотрела на спутницу исподлобья. – Не старайтесь, я не куплюсь на ваше участие. Я не наивная дурочка. Не пытайтесь залезть ко мне в душу. Знаю я таких добреньких тётушек, – прошипела я, отпрянув от наставницы.
– Ты совсем ребёнок, Кирсти, – покачала головой Урса, словно её не задели мои колкие слова. – Хоть и выглядишь, как оформившаяся молодая женщина. Сколько тебе? – Урса прищурила глаза, в которых и белок казался окрашенным в фиолетовый оттенок. – Восемнадцать? Думаю, не больше двадцати. Яркий дар, иллюзия, что всё возможно и обо всём знаешь…
– Я Кирстен! Кирстен Дикий Шип! – фыркнула я и высоко вскинула голову. – Оставь разговоры. Идём в твою тюрьму!
Что бы я ни думала об Академии, вели меня не в тюремную камеру. Я поняла это, когда мы спустились на первый этаж. Дар уловил магию, витавшую в воздухе вместе с духом древнего здания и влаги.
– Весной и осенью здесь сыровато, – доверительно сказала Урса. – Используем пропитку из хаотита для деревянных панелей. Он помогает сохранить тепло и сухость. Если хорошенько закутаться в одеяло, то ночью не замёрзнешь.
«Какое мне дело! Я не собираюсь долго жить в этом проклятом месте!» – подумала я с раздражением.
Неудача в кабинете декана оставила на душе мерзкий осадок слабости и безнадёги. Мне так хотелось выкрикнуть грубые слова прямо в лицо Урсы, но наставница говорила спокойно и доброжелательно, словно и не случилось небольшой пикировки. Я невольно сдержала гневный порыв, наткнувшись на невидимую стену равновесия и сочувствия.
