Пропасть

«Снова угадал».

– У меня есть данные, что Олесе Дмитриевне диагностировали рак мозга незадолго до смерти.

– Да, – вздохнула Горелова, – это ужасное совпадение, сначала отец, потом она.

– Она вам сразу рассказала о диагнозе?

– Да. Олеся сначала жаловалась на головные боли, потом у нее начал плохо видеть правый глаз. Она сначала все списывала на мигрень и просто боялась идти к врачу. Наверное, догадывалась о диагнозе. А потом ее состояние начало ухудшаться. Ее часто рвало, сил вообще не было, она еле на работу себя таскала. Я ее заставила сходить к врачу. В итоге диагноз: рак.

– Почему она отказалась от лечения?

– Сказала, что не хочет так же мучительно умирать, как ее отец. Она была уверена, что у нее нет шансов вернуть свою прежнюю жизнь. Да и мотивации жить у нее особо не было.

– Почему? – удивился Туманов.

– Олеся всегда говорила, что у нее жизнь не задалась. Все не как у всех, с мужчинами не складывалось, детей она иметь не могла…

– Не могла?

– Да, только я подробностей не знаю. Для нее это была настолько больная тема, что она сразу начинала плакать и отказывалась говорить. В итоге больше мы вообще эту тему не поднимали.

– Не знал, – ляпнул Саша, не подумавши.

– Что? – удивилась Виктория.

– Нет, ничего, мысли вслух, – нелепо выкрутился Туманов. – Продолжайте. Почему Крылова считала, что ее жизнь не сложилась?

– Как я и сказала, семью ей завести не удалось, какого-то любимого дела у нее не было. Никакого хобби, придет вечером домой и смотрит телевизор. Вот и весь ее досуг, только если я ее куда-нибудь вытащу или другие девчонки. Было заметно, как с каждым годом она все больше скисает и сваливается в какое-то подобие депрессии. Единственное, что ей действительно нравилось и хорошо получалось – это быть воспитателем. Она очень любила детей, умела к каждому найти подход. Да и дети ее обожали, а родители старались пристроить своего ребенка именно к ней в группу. Она на своем месте находилась. Я вообще считаю, что именно такие люди должны работать в детском саду, который не терпит, а именно любит детей.

– Получается, только работой она и жила?

– Можно сказать и так. Ей однажды предлагали пойти работать в детский дом так же воспитателем, но она, немного подумав, отказалась.

– Почему?

– Боялась не справиться. Сами понимаете, там дети другие, большинство из них вообще не знали родительской любви. И Олеся не хотела быть очередным человеком, который бросит этих детей. Она боялась, что придет туда, дети к ней привыкнут, а она не справится и уйдет. Хотя я считаю, что она то как раз бы и справилась. Но это было ее решение, – Горелова поправила халат, который немного распахнулся и слегка обнажил ее грудь.

Саша сглотнул, глядя на эту сцену и продолжил:

– Олеся Дмитриевна не жаловалась вам на то, что ее кто-то преследовал или угрожал незадолго до смерти? Может, у нее был отвергнутый поклонник, который решил таким образом отомстить?

– Ой, здесь вообще творилось что-то невообразимое, – Виктория начала говорить более эмоционально. – Незадолго до…. до того, как ее не стало, Олесю начал преследовать странный человек в черном плаще.

Саша напрягся, кажется, он знал, что сейчас услышит:

– Что значит преследовал? – еле слышно спросил Туманов, во рту у него пересохло.

– Например, она выходила с работы, а он стоял на определенном расстоянии от нее и просто смотрел. То есть он не ходил за ней, просто она его видела в разных частях города.

– А дома у себя она его не видела?

Виктория непонимающе уставилась на Сашу и медленно ответила:

– Нет, ничего она не рассказывала. Только в общественных местах.

– Где она его увидела в первый раз, вы случайно не знаете?

– Знаю, конечно, возле больницы. Она это хорошо запомнила, потому что именно в тот день узнала свой диагноз. И у нее в тот же день начались проблемы еще и со слухом.

– Стал снижаться?

– Нет, слышала она хорошо до последнего дня. Просто у нее периодически в ушах возникал невыносимый шум.

– Шум? – переспросил Саша.

– Да, она его описывала как какие-то помехи, только усиленные в миллион раз.

Саша замер, руки непроизвольно сжались в кулаки, все мышцы разом напряглись. Лицо покраснело, Горелова это заметила и спросила:

– Александр, с вами все хорошо?

– Да, – Саша встряхнулся и потер глаза.

Виктория с тревогой смотрела на мужчину, который в секунду из уверенного в себе человека превратился в загнанного зверя. В его глазах читался не просто страх, а ужас.

– Извините, – Саша постарался взять себя в руки, – давайте продолжим. Олеся видела лицо этого человека в плаще?

Из-за потери самообладания, Саша перестал называть Крылову по имени отчеству, но Виктория этого не заметила.

– Олеся говорила, что он носит длинный черный плащ и капюшон. Лица она разглядеть ни разу не смогла. Да и не хотела, ее обуревал такой ужас при виде этого мужчины, что она старалась быстрее уйти.

– А в какой момент у нее появлялись проблемы со слухом? Может что-то было триггером?

– Этого не знаю, – разочарованно заметила Олеся.

Саша замолчал, раздумывая над следующим вопросом. Тип в плаще преследовал и Олесю. Его же видела Покровская рядом с телом Юрия Полтавского.

«Интересно сам Полтавский видел этого типа? С родителями он не делился. Как бы это узнать?» – рассуждал про себя Санек.

Неожиданно Горелова вскрикнула:

– Вспомнила!

Саша от неожиданности вздрогнул и уперся взглядом в женщину:

– Что?

– Олеся говорила про того подозрительного мужчину, вот он как раз ее преследовал. Постоянно провожал от дома до работы и обратно. Она говорила, что ей приходится путать следы, чтобы избавиться от слежки. Вот он ее пугал больше, чем тот в плаще.

Это уже что-то, кажется, убийца себя засветил.

– А его лицо она разглядела? – с надеждой спросил Туманов.

– Да, она говорила, что у него черные волосы, лицо она плохо разглядела, но оно было смуглое. Одет он был в куртку горчичного цвета…

– Горчичного? – Саша не понимала эту градацию цветовых оттенков у женского пола. – То есть желтого?

– Нет, не желтого, а горчичного, – твердо ответила Горелова. – На левой груди был красный карман. Олеся очень хорошо это запомнила, поскольку этот карман был как огромное пятно.

«Странный выбор одежды для убийцы, либо дурак, либо непонятно. Выбрать куртку с такой необычной расцветкой – лучший способ привлечь к себе внимание».

– Он просто ее провожал? Не подходил к ней? Не угрожал?

– Нет, никаких угроз или насилия не было. Просто постоянно преследовал, а тот первый наоборот стоял и смотрел. Может, они вместе работают? – предположила Виктория.

Туманов молчал и думал: «Есть шанс что, этот, с красным карманом, вообще никак не связан с тем типом?»

– Все же уточните, был ли у Крыловой мужчина, с которым она плохо рассталась? Может, кто-то из ее бывших хотел ей отомстить? – спросил Саша после раздумий.

– Нет, у Олеси не было никаких романов уже несколько лет. Я же говорю: работа, дом, работа – вот ее образ жизни на протяжении долгого времени. Может быть, еще и поэтому она отказалась лечиться, – голос Виктории дрогнул, глаза стали влажными. – У меня создалось впечатление, что она устала от жизни и не особо хотела взбивать молоко в масло. Извините.

Горелова всхлипнула и закрыла лицо руками, из глаз у нее полились слезы. Саша равнодушно взирал на эту сцену и полностью понимал, что значит устать от жизни.

После посещения квартиры Гореловой Саша еще несколько минут сидел в машине возле ее дома. Внезапно на него накатила тяжесть и апатия. Хорошее настроение, которым его наделили утренние события, испарилось после разговора с подругой Крыловой. Туманов ощущал все те эмоции погибшей девушки, о которых рассказала Виктория. Ему вдруг стало все равно на расследование, на свою жизнь, на возможность примирения с Аней. Он просто сидел и смотрел прямо перед собой, не зная, что делать дальше. Жизнь, и так не имевшая для него особой ценности в последнее время, сейчас вообще стала невыносимой. Если бы ему поставили диагноз рак мозга, кажется, он был бы счастлив подобному исходу. Умрешь не совсем безболезненно, но достаточно быстро.

Саша продолжал сидеть в машине и размышлять о своей дрянной жизни. Он не знал, как жить дальше, что делать, к чему стремиться. У него не было желаний, не было сил. Казалось, что он, как белка в колесе, бегает по кругу и никогда из него не выберется. Жить не хотелось, но и на самоубийство у него не хватило бы духу. Несмотря на то, что Саша не верил в Бога и в жизнь после смерти, он верил в то, что самоубийство – это грех. А значит, не выход.

– Придется мучиться и ждать разрешения того, в кого не верю, сдохнуть когда-нибудь, – грубо пробурчал Саша.

Внезапная трель сотового заставила Сашку вздрогнуть. Он поглядел на дисплей – «Варюша». Саша несколько секунд раздумывал, отвечать или нет, и все же решил, что надо «отмыть» себя в глазах любовницы.

– Слушаю, – ответил Саша строго. Он не хотел разговаривать с девушкой холодно, но этот тон вырвался сам собой.

– Санечка, привет, – Варин голос тоже изменился, он стал более ровным и настороженным.

«Все еще не может забыть ту ночь. И я бы не забыл».

– Привет, Варюша, – устало ответил Туманов.

– Я…, – Варя замешкалась, – хотела узнать, ты как? Той ночью ты здорово меня напугал, извини, что сбежала, ничего не сказав…

– Ерунда, – прервал Туманов монолог девушки, – я бы тоже сбежал, если бы увидел подобное. Ты не должна была при этом присутствовать. Я обязан был сдержать себя, но не смог.

Варя немного помолчала, а потом добавила:

– Хочешь я приеду сегодня?

Саша чувствовал по голосу девушки, что она боится его и на самом деле приезжать не хочет. Да и Туманову хотелось в эту минуту сдохнуть и перестать существовать на этом свете, а не кувыркаться в постели.

– Нет, Варюш. Я не дома, буду поздно. Дел полно сегодня.

– У Ани своей? – неожиданно спросила Варя металлически голосом. Ее настроение изменилось в секунду. Робость превратилась в ярость.

– Ты о чем? – растерялся мужчина.

– Ты не понял, что я спросила? – Варя продолжала «наезжать».

– Я не ожидал этого вопроса.

– Так ты ответишь?

Саша выдохнул, не хватало еще разборок с этой соплячкой, в которой внезапно проснулась ревность.

– Варь, что с тобой? Раньше тебя мало волновала моя жена.

– Твоя жена? – съязвила девушка.

– Для тебя это новость? – Саша вернул себе былую уверенность и тоже начал разговаривать более грубо.

– Жена, с которой ты уже не живешь. Санечек, может пора подумать о разводе?

– Я не хочу это обсуждать с тобой.

– А я хочу…

На этих словах Саша отключился. Варя тут же перезвонила, но Туманов сбросил звонок и кинул телефон на пассажирское сиденье. Мужчина откинул голову и закрыл глаза. Разборки с Варей не входили в его планы.

«Пора с этой девушкой развязываться. Слишком много ее стало в моей жизни».

Внезапная вспышка в голове Туманова заставила его застонать от боли. Создалось ощущение, что в его мозгу сверкнула молния, в глазах замелькали белые пятна. Саша наклонился вперед, схватился за виски, и в этот момент произошла вторая вспышка, еще более яркая и болезненная. В голову будто разом вонзились тысячи гвоздей. Саша завыл, как раненый зверь. Третья вспышка принесла еще более невыносимую боль. Казалось, что сам Зевс пытается расколоть его череп пополам. От чудовищной пытки Туманов вспотел, кофта стала мокрой, мышцы напрягались все больше. Мир вокруг постепенно исчезал за пеленой боли. Саша чувствовал, как что-то проникает к нему в голову, и это что-то вызывало вспышки и невыносимую муку.

Последняя, четвертая вспышка заставила Сашу заорать и потерять сознание. Дикая боль пронзила все его тело. Голова мужчины упала на руль, руки повисли.

Глава 12

Два с половиной года назад.

«Я беременна!» прочитал Туманов сообщение на своем телефоне.

Если бы это сообщение было от Ани, то Саша был бы очень рад. Но супруга не собиралась рожать второго ребенка. И это угнетало Туманова. Сообщение, пришедшее ему на телефон, угнетало еще больше и окончательно испортило его настроение. Интрижка на стороне пошла не как обычно. Плодить детей с другими женщинами в планы Туманова не входило.

Саша хмуро смотрел в окно и, недолго думая, ответил на сообщение:

«Эту проблему легко решить».

Спустя время сотовый зазвонил, злой Туманов недовольно ответил на звонок:

– Слушаю.

– Проблему? – женский голос с другой стороны был в недоумении.

– Ну а как еще это назвать? – равнодушно и все так же зло спросил Александр.

– Это наш ребенок, – женский голос ответил достаточно грубо.

– Нет. Я сразу сказал, что у меня есть жена и ребенок и других мне не надо. Ты сейчас же решишь эту проблему, а я тебе в этом помогу. Дам денег на аборт, врача найдешь сама, я в этих ваших женских штучках ничего не понимаю. Либо вылетишь из отдела, и на работу в органах тебя больше никто не примет, по крайней мере в нашем и соседнем регионах точно. Уж поверь мне, я об этом позабочусь, – Сашина злость от того, что все пошло не по плану, только усиливалась.

С Катей ему было хорошо, но лишь она виновата в том, что произошло, вот пусть сама и решает свою проблему.

– Ты сейчас серьезно? – Катюша была ошеломлена тирадой Туманова.

Она много раз слышала нелестные отзывы о своем начальнике, многие в отделе его тихо ненавидели и считали самым конченым человеком на свете. Но она не замечала в нем темной стороны до этой самой минуты. Внезапно для нее все встало на свои места, и она поняла, почему этот человек вызывает омерзение и чувство ужаса у большинства коллег. Слишком много власти, слишком много влиятельных знакомых, слишком высокая самооценка и эгоизм. Он мог разрушить ее жизнь не напрягаясь. Как же она была слепа раньше.

– Вполне! – еще более жестко ответил Саша. – Екатерина Михайловна, в данный момент вы отсутствуете на рабочем месте, а это уже основание для прогула.

– Ты сам меня отпустил, – тихо напомнила девушка.

– Кто знает? Может, сам, а может, вы решили прогулять работу, – Саша продолжал морально давить на свою очередную любовницу и, немного помолчав, зловеще добавил. – Угадай, кому поверят в этой ситуации?

Туманов услышал, как Катя шмыгнула носом. Он терпеть не мог женские слезы, но был доволен, что практически добился своего. Своенравные девушки ему не нужны, кроме Анечки, разумеется. Ему нужны послушные овечки, которыми он пользуется и выкидывает за ненадобностью.

– Я не хочу потерять работу, – сквозь слезы пробормотала Катя.

– Тогда делай, как я говорю, – повысил голос Туманов. – Я твой начальник и это приказ! Избавься от ребенка, мне он не нужен.

– Он нужен мне! – внезапно жестко ответила Катя.

– Тогда пеняй на себя, – спокойно ответил Саша, но внутри него кипела злоба. – Я устрою тебе невыносимую жизнь, если ты попытаешься сохранить беременность.

– Ну и мразь же ты! – зло процедила Катя сквозь слезы.

– Сюрприз! А ты думала, что сплетни обо мне – это всего лишь сплетни? Надо было прислушиваться к окружающим, а не прыгать в койку к начальнику, – Саша не хотел сдерживать себя в высказываниях. – Если ты оказалась слаба на передок, да вдобавок ко всему оказалась не очень умной, то я лишь могу посочувствовать тебе в этой ситуации.

– НЕНАВИЖУ! – закричала Катя и отключилась.

Саша в ярости с силой положил телефон и ударил кулаком по столу. В нем кипела злость, мышцы напряглись, зубы были сжаты. Мужчина закричал и еще несколько раз ударил кулаком по столу. Потом резко встал, взял свое кресло и швырнул в сторону входной двери. Волосы растрепались, глаза налились кровью. Саша облокотился о стол, пытаясь привести себя в чувство, как вдруг дверь распахнулась, и на пороге появился старший опер Давыдов Евгений Александрович.

Саша медленно перевел взгляд на коллегу и, глядя исподлобья, громко и зло произнес:

– Стучаться надо!

– Сань, ты чего? – Евгений был в недоумении, они не были друзьями, но достаточно хорошо общались.

– День плохой, – тяжело дыша, ответил Туманов.

– Я вижу, – ответил Давыдов, глядя на лежащий возле двери стул.

– Тебе чего?

– Там наркошу привели. Взяли, когда закладку делал, – осторожно начала рассказывать Евгений.

– Ну.

– Короче, он не сознается, говорит, что мы ему подкинули наркоту. Уже час мурыжит следователя. Борзый, посылает всех, тебя просили позвать.

– Борзый? Сейчас мы ему его борзометр отремонтируем, – с этими словами Саша вылетел из кабинета и направился к кабинету следователя.

Давыдов пошел следом со словами:

– Сань, ты поаккуратнее там, а то в таком состоянии…

– В нормальном я состоянии, – бросил начальник уголовного розыска.

– Туманов, я серьезно.

Саша дошел до двери следователя, взялся за ручку и прежде чем открыть дверь, повернулся к оперу и спросил:

– Вам признание нужно?

– Хотелось бы.

– Ну так оно у вас будет, стой здесь.

Саша открыл дверь и зашел в кабинет.

Следователь Королева Полина Максимовна повернула голову в сторону Туманова. Девушка двадцати восьми лет со светлыми волосами, собранными в высокий хвост, и точеной фигурой. Она тоже очень нравилась Саше, но он никогда не позволил бы себе романа с ней. На работе она работала и была слишком умна и рассудительна, чтобы заводить интрижку с начальником уголовного розыска.

Сейчас на ее лице читалась усталость, хотя она только что заступила на сутки. Туманов перевел взгляд с Королевой на задержанного наркомана. Тот развалился на стуле, правую руку положил на стол, левая свисала между ног. Его ноги были вытянуты так, что почти доставали до стула следователя.

Задержанный – парень двадцати двух лет, одетый в бело-зеленый спортивный костюм. Худощавый, лицо обтянуто кожей, коротко стриженный со светлыми волосами. Он обернулся и наглым взглядом окинул Александра. Начальник УГРО из последних сил держался, чтобы не врезать этому наглому типу при следователе.

– Александр Иванович, доброе утро, – произнесла устало Полина Максимовна.

– Доброе, что у вас происходит? – еле сдерживая себя, спросил Саша.

– Задержали гражданина Соловицкого Павла Егоровича в момент закладки наркотических веществ…

– Не сознается? – прервал Туманов следователя, глядя в глаза задержанному.

– Нет.

– Полина Максимовна, где ключ от двери?

– В замке, – медленно ответила девушка.

– Оставьте нас наедине, – Туманов сунул руки в карманы брюк, продолжая неотрывно глядеть на наркомана.

Последний не выдержал взгляд Туманова и повернул голову в сторону окна.

Полина встала со своего места, но ноги Соловицкого мешали ей пройти.

– Ноги убери! – рявкнул начальник и ударил по левой ноге задержанного. Соловицкий резко подобрал конечности, с его лица спала ухмылка, он не ожидал подобного выпада в свою сторону.

Королева настороженно глянула на начальника УГРО, проходя мимо.

– Все хорошо, – улыбнулся Саша и закрыл дверь на ключ, когда Полина Максимовна вышла.

Задержанный снова расплылся в ухмылке, Саша медленно подошел и встал перед ним, глядя сверху вниз.

– Ровно сядь, – спокойно произнес Туманов.

– Как хочу, так и сижу, – растягивая слова, ответил наркоман.

Саша еще секунду внимательно смотрел на задержанного, затем грубо взял его за ворот олимпийки. Лицо Туманова оказалось очень близко от лица Соловицкого.

– Я сказал, ровно сядь, – процедил Саша, и в его глазах мелькнул недобрый огонек.

С задержанного в очередной раз спала ухмылка и на лице появилась тревога, он нехотя сел ровно.

Саша толкнул голову задержанного в сторону и выпрямился, продолжая смотреть ему в глаза.

– За что взяли? – спросил Туманов.

– Вам уже сказали, – спокойно ответил Соловицкий.

– Никто мне ничего не говорил, отвечай на вопрос.

– Ни за что, ваши докопались, – грубо бросил наркоман.

– А наркотики откуда?

– Как откуда? Ваши же и подкинули, – кажется задержанный снова осмелел и продолжил хамить.

– Тебя поймали на закладке наркотиков, – напомнил Туманов.

– А ты там был, чтобы это утверждать? – ухмыльнулся Соловицкий.

Саша, который все еще не мог отойти от разговора с Катей, поднял правую ногу и силой ударил по левой стопе Соловицкого, раздался хруст. Последний заорал от боли и схватился за ногу.

Туманов толкнул его обратно на спинку стула и крикнул:

– Сядь ровно!

На лбу молодого парня выступил пот, лицо исказила гримаса боли. Саша понял, что перестарался: кажется, он ему что-то сломал, но Туманова это не сильно волновало. Наоборот – он завелся еще больше и хотел переломать парню вообще все кости.

– Я повторяю свой вопрос, за что тебя взяли? – прошипел Саша, все еще нависая над задержанным.

Но тот оказался крепким орешком. Бросил злобный взгляд снизу вверх и процедил:

– Ни за что! Вы, менты поганые, подбросили мне наркоту. Палки свои зарабатываете, гниды!

Саша ухмыльнулся и со всей силы врезал Соловицкому. Последний слетел на пол и снова закричал. Сломанная нога дала о себе знать.

– Поднимайся! – скомандовал Туманов.

– Не могу, – тяжело дыша, ответил наркоман.

– Мы только начали, поднимайся.

Задержанный лег на спину и начал хохотать:

– Будешь меня пытать, паскуда? Давай, а я на тебя заяву накатаю. Сниму побои и тебя посадят.

Соловицкий продолжал хохотать, раздражая своим истеричным смехом Александра. Последний размахнулся и ударил правой ногой по ребрам Соловицкого, как по мячу на футбольном поле. Задержанный снова закричал и схватился за бок.

– Александр Иванович, у вас все в порядке? – за дверью раздался взволнованный голос следователя.

– Все хорошо, Полина Максимовна, – крикнул Саша и стал поднимать с пола, кричащего от боли Соловицкого.

Наркоман вновь оказался на стуле, держась за левый бок, из его глаз катились слезы. Но Туманова это не трогало. Его глаза потемнели от злобы, все тело напряглось, он хотел спустить всю свою злобу на этом парне. Александр поднял правую ногу и ударил задержанного в пах, тот согнулся пополам и стал задыхаться. Саша дышал через рот, между бровями залегла складка, руки были сжаты в кулаки, по спине тек пот, а в теле он чувствовал огромный приток энергии и злобы, которая еще больше распаляла его.

– Я все скажу, – хватая воздух, прошептал Соловицкий.

– Конечно, скажешь. Как только мы закончим – ты сразу все расскажешь и подпишешь, – зло проговорил Туманов, закатывая рукава рубашки.

Полина Максимовна и Евгений Александрович услышали очередной крик за дверью. На следователе не было лица. Очередной удар и еще один крик. Давыдов попытался утешить коллегу:

– Полина, тебя это не касается.

Королева подняла глаза на опера:

– Скажут, что мы из него показания выбивали.

– Так и есть, – выдохнул Евгений.

– Что делать, Жень?

– Он решит, – опер кивнул головой на дверь и раздраженно добавил, – как всегда.

Внезапно дверь распахнулась, показался взбудораженный и тяжело дышавший Туманов. Следователь и опер одновременно взглянули на него.

– Не умеете с населением работать, – задыхаясь, проговорил начальник УГРО. – Полина Максимовна, задержанный во всем признался. Пусть подписывает показания и в камеру его. Евгений Александрович, побудь рядом.

Давыдов посмотрел через плечо начальника в кабинет и увидел Соловицкого, который сидел на стуле, свесив голову вниз. Нос был разбит, из него текла кровь. Задержанный тяжело дышал и казалось, был без сознания.

– Ему же скорая нужна, – воскликнул опер.

– Обойдется! – бросил Туманов и бодро пошел в свой кабинет.

Глава 13

Наше время.

Саша пришел в себя примерно через минуту, но ему показалось, что он провел в отключке несколько часов. Голова раскалывалась. Казалось, что она как мозаика рассыплется на части, стоит только сделать резкое движение.

Туманов аккуратно поднялся и откинулся на спинку сидения. Одежда была мокрой, и Саша посильнее включил печку. Волосы тоже были влажными. Подобной боли Туманов не испытывал никогда. Силы в очередной раз покинули тело, не было апатии, а лишь всепоглощающая усталость. Единственным желанием было лечь и уснуть, но нужно было как-то добраться до дома. Саша хотел было поехать, но руки дрожали и не слушались, а глаза закрывались сами собой. Звонить Роме, а тем более Ане он не хотел. Хватит того, что они уже видели.

Саша выключил печку и немного приоткрыл окно. Холодный северный ветер ворвался в салон машины и немного привел в чувство мужчину. Саша потер глаза руками и тут вспомнил, что видел какие-то образы и картинки, когда был без сознания. Словно посмотрел сон.

«Разве можно увидеть сон находясь без сознания?» – задался вопросом Туманов.