скачать книгу бесплатно
В 1968 году, спустя три года после защиты кандидатской диссертации А. И. Козловым, в том же Ученом совете Ростовского университета состоялась защита мной кандидатской диссертации. До заседания совета, во время его и после «противная» сторона сделала многое, чтобы воспрепятствовать ее успешной защите.
Ко дню защиты диссертации в Ученый Совет поступило более десяти отзывов на автореферат кандидатской диссертации и саму диссертацию, а также на публикации по исследуемым проблемам. Все отзывы были положительными, включая и внешний, официальный отзыв, представленный кафедрой истории КПСС Краснодарского политехнического института.
Первым моим оппонентом на защите выступил видный ученый, доктор исторических наук, профессор Константин Абрамович Хмелевский. В студенческие годы он был научным руководителем моих курсовой и дипломной работ. Вторым оппонентом являлся кандидат исторических наук, доцент Анатолий Иванович Васильев.
Затем выступил доктор исторических наук, профессор Гурген Карапетович Долунц. Он огласил внешний отзыв на мою диссертацию кафедры истории КПСС Краснодарского политехнического института, которой заведовал.
С аттестацией моей преподавательской, научно-исследовательской, воспитательной и просветительской работы выступил первый проректор Краснодарского пединститута доктор исторических наук, профессор Гаврила Петрович Иванов.
Ученый Совет Ростовского государственного университета тайным голосованием присудил мне ученую степень кандидата исторических наук.
Не смирившись с очередным поражением, противники решили дать мне бой в ВАКе. Еще до поступления документов Ученого Совета о присуждении мне кандидатской степени туда поступила жалоба могущественных «оппонентов». Одновременно они обратились в ЦК КПСС с настоятельным требованием взять под контроль весь процесс прохождения моего «дела» в ВАКе.
Отдел науки ЦК КПСС внял голосу «непримиримых оппонентов» прежде всего потому, что в их роли выступала группа ветеранов партии, участников борьбы за Советскую власть. Но даже в этих условиях ВАК устоял и утвердил в том же 1968 году решение Ученого Совета Ростовского университета о присуждении мне ученой степени кандидата исторических наук.
В ответ «оппоненты» развернули такой оголтелый психологический штурм ЦК КПСС и ВАКа, что те пошли на попятную.
ВАК вынужден был назначить повторную защиту мною кандидатской диссертации на расширенном заседании в секции истории КПСС Экспертного Совета ВАКа с участием «оппонентов» с обеих сторон – моей и моих противников. Она состоялась в марте 1970 года.
Те же профессора Г. К. Долунц и Г. П. Иванов были приглашены для участия в защите. Кроме того, мои позиции активно отстаивал известный ученый-историк, ветеран партии и активный участник социалистической революции и гражданской войны Василий Тимофеевич Сухоруков. На защите выступал также Иван Борисович Шевцов – автор книги «Особое задание», стоявший на тех же позициях, что я и А. И. Козлов.
Мне удалось отстоять свои научные позиции, и ВАК подтвердил решение о присуждении мне ученой степени кандидата исторических наук.
Однако ни я, ни А. И. Козлов не считали борьбу за утверждение в истории результатов нашей многолетней и многотрудной борьбы за историческую правду завершенной. Пока не были защищены и признаны те выводы и оценки, которые следовали из моих научных поисков, полученных в условиях жесточайшей травли и безосновательных обвинений злонамеренных хулителей.
Не стану детализировать те преграды, которые мне удалось преодолеть на своем научном пути. Скажу только, что моим главным «товарищем по оружию», советником, помощником и вдохновителем был мой единомышленник и друг А. И. Козлов.
На протяжении всех наших научных мытарств мы, как могли, поддерживали друг друга. И в отбивании «психических атак» наших «оппонентов», и в научных исследованиях, и в публикациях.
Проблема публикации была не простая, но крайне необходимая для защиты диссертации. Поэтому мы старались активно участвовать в научных конференциях, материалы которых публиковались в сборниках научных работ.
После защиты кандидатской диссертации А. И. Козлов работал в одном из волгоградских вузов, и когда там проходила конференция, он включил в ее программу и мое выступление. Представилась возможность моего участия в научной конференции и публикации, а также встречи со своим верным другом в легендарном городе-герое…
Наши опасения, что решение ВАКа о присуждении мне ученой степени кандидата исторических наук вряд ли «успокоит» наших оппонентов, оправдались. С еще большим остервенением и ожесточением они продолжали атаковать нас. Атаки велись также против ученых и ветеранов революции и гражданской войны, выступавших в нашу защиту. Потоком шли письма в ректорат и партком Кубанского университета, Краснодарский крайком и Ростовский обком КПСС, в Отдел науки ЦК КПСС. «Оппоненты» добивались отмены решения о присуждении мне ученой степени кандидата исторических наук и привлечения к ответственности всех, кто способствовал этому.
Обо всем не расскажешь. Но об одном должен сказать. Вопрос о судьбе моей кандидатской диссертации и присуждении мне ученой степени кандидата наук многократно рассматривался в ВАКе на протяжении двенадцати лет.
В общей сложности только копии моих личных объяснений по поводу заявлений «оппонентов», которые поступали в партийные, государственные, научные организации и в печатные органы, с трудом поместились в четырех объемистых чемоданах.
Трудно представить, что пришлось нам с А. И. Козловым выдержать и пережить, какой ценой отстоять правду истории. Эта жестокая «эпопея» закалила нас, сделала наши имена известными в научном мире. Надо отдать должное Высшей Аттестационной Комиссии СССР, ее тематическим и проблемным Советам, секциям, комиссиям. Всем ученым, кто был причастен к нашей судьбе, кто помог нам выстоять и победить. А таких было немало среди ученых-историков Дона, Кубани и Северного Кавказа, да и в других регионах страны.
О ростовских ученых я уже писал в первой книге, в главе «Мои университеты». Назову еще раз профессоров В. А. Золотова, А. П. Пронштейна и К. А. Хмелевского, а также Я. Н. Раенко, Л. А. Этенко и Я. А. Перехова.
В Краснодаре мощную поддержку я получал на протяжении всей моей многолетней, многотрудной научной деятельности и борьбы с «оппонентами» разностороннюю помощь доктора исторических наук, профессора Г. П. Иванова, проректора Кубанского государственного университета; И. И. Алексеенко, заведующего кафедрой истории КПСС Кубанского университета; Г. К. Долунца, заведующего кафедрой истории КПСС Краснодарского политехнического института; ученых этой кафедры И. Я. Куценко, В. А. Занина, М. Г. Аутлева; заведующего кафедрой истории КПСС сельскохозяйственного института Ф. П. Зырянова, доцента В. А. Артюшина и многих других.
Участливо относились к моей научной судьбе ректоры Кубанского государственного университета профессор К. А. Новиков и сменивший его член-корреспондент Академии Наук СССР, впоследствии академик Российской Академии Наук В. А. Бабешко; ученые-историки Ставрополья, университетов Дагестана, Северной Осетии, Кабардино-Балкарии, Чечено-Ингушетии; руководители и научные сотрудники государственных архивов и историко-краеведческих музеев Дона, Кубани, Ставрополья, республик Северного Кавказа.
Не могу не сказать благодарного слова персонально директорам историко-краеведческих музеев: Сочинского – Борису Александровичу Шарапову; Туапсинского – Марии Лаврентьевне Поповой; Геленджикского – Александре Аветисовне Колесниковой; научному сотруднику Туапсинского музея, кандидату исторических наук Любови Михайловне Ступаченко. Не только за возможность максимально исследовать документы и материалы о революционной истории, о борьбе за власть Советов в Черноморье, хранящихся в фондах музеев, но и за активную помощь и поддержку моей научной работы, моей позиции в освещении и защите исторической правды.
Мои научные позиции активно поддерживали видные ученые-историки Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, доктора исторических наук, профессора П. А. Голуб, М. В. Искров, В. П. Наумов; кандидаты исторических наук А. И. Мельчин, И. П. Донков и другие.
В Институте истории СССР Академии Наук СССР я всегда находил понимание и поддержку академика Академии Наук СССР И. И. Минца; докторов исторических наук, профессоров П. Н. Соболева, Ю. И. Кораблева, В. И. Миллера.
Большую помощь оказывал мне заместитель начальника Военно-Политической Академии имени В. И. Ленина, начальник кафедры истории КПСС Академии, доктор исторических наук, профессор, генерал-лейтенант Е. Ф. Никитин.
На заключительном этапе защиты докторской диссертации я нашел понимание и поддержку со стороны ответственного работника ВАК СССР, ученого-историка В. К. Покровского и профессора кафедры истории КПСС Академии общественных наук при ЦК КПСС А. А. Чернобаева. Нередко получал помощь и поддержку от ученых, которых ранее не знал и с которыми никогда не встречался ни до моих научных испытаний и «хождений по мукам», ни после их благополучного завершения. Они, по собственной инициативе, присылали мне, в Ученые советы по защите кандидатской и докторской диссертаций и в ВАК рецензии, отзывы, экспертные заключения на мои авторефераты и научные публикации. Одним из таких бескорыстных и добросердечных ученых был Яков Андреевич Чернявский…
Весьма участливое отношение к моей научной судьбе принимал известный ученый-историк, исследователь революции и гражданской войны на Северном Кавказе, работавший в Томском государственном университете, профессор И. М. Разгон.
В той жесточайшей и сложнейшей обстановке, в которой шли многолетние сражения на научном фронте, выстоять и победить можно было при помощи и поддержке активных участников борьбы за власть Советов на Кубани и в Черноморье. Ведь главной ударной силой у наших «оппонентов» были ветераны революции и гражданской войны. Успешно противостоять им могли только известные, авторитетные, хорошо осведомленные люди, знавшие суть «сложных» вопросов не понаслышке, имевшие непосредственную причастность к ним или основательно изучившие их.
Нам с Александром Ивановичем Козловым в этом смысле улыбнулось счастье: на помощь пришли тогда еще жившие активные участники борьбы за власть Советов и архивные документальные свидетельства тех, кого уже не было в живых. Это были стойкие коммунисты, имена которых были вписаны в историю социалистической революции и гражданской войны.
Назову тех, кто тогда был еще жив, кого подарила нам судьба, кто без колебаний отозвался на нашу просьбу дать объективную оценку событиям, фактам и людям, оказавшимся в эпицентре многолетних споров между различными группами участников борьбы за власть Советов и научных баталий между исследователями истории революции и гражданской войны на Кубани и в Черноморье.
…В 1917 году в состав Екатеринодарского комитета РСДР(б) входили известные на Кубани профессиональные революционеры – Зоя Александровна Зенкевич и Федор Яковлевич Волик, являвшийся делегатом от екатеринодарской большевистской организации на историческом VI Съезде большевистской партии.
Зоя Александровна Зенкевич, с которой я неоднократно встречался в интернате старых большевиков в Переделкино, и Федор Яковлевич Волик, живший в Краснодаре, ознакомившись с моими научными исследованиями, одобрили мою борьбу за историческую правду.
Активную поддержку на всех этапах моей научно-исследовательской работы, издания монографий и защиты кандидатской и докторской диссертаций оказывала Анастасия Митрофановна Седина, ветеран Ленинской партии, отец и брат которой – М. Седин и Г. Седин, погибли в борьбе за Советскую власть на Кубани и в Черноморье в годы гражданской войны. Она – автор брошюр и статей, посвященных истории революции и гражданской войны. Хорошо зная ее, Анастасия Митрофановна смело и принципиально выступала в защиту исторической правды, против любых попыток её фальсификации.
Одним из инициаторов создания и руководителей Оргбюро Сочинской организации РСДРП(б) в первые дни после победы Февральской буржуазно-демократической революции был Лев Карпович Тиракян. События революции и гражданской войны в Сочинском округе он знал хорошо. И потому решительно выступал против их искаженного освещения в истории, предпринимавшегося на протяжении многих лет отдельными историками и участниками борьбы за Советскую власть. Он глубоко переживал клеветнические измышления и аргументировано разоблачал их несостоятельность в своих публикациях, в газетах и в письмах, адресованных в ИМЛ при ЦК КПСС и в ЦК КПСС.
В 60–70-е годы в Сочи жил активный участник Октябрьской революции и гражданской войны, ветеран Ленинской партии, профессор Военной Академии, генерал-лейтенант в отставке Семен Аввакумович Спильниченко. Он возглавлял Сочинскую организацию ветеранов революции и гражданской войны. И когда обнажились и достигли непримиримого противостояния споры между различными группами участников борьбы за Советскую власть и исследователями ее истории, Семен Аввакумович решил разобраться в существе споров. Он отдал много сил и времени доскональному, обстоятельному изучению истории революции и гражданской войны на Кубани и в Черноморье в центральных и местных архивах и в музеях. Результатом стала объективная рукопись в сотни страниц, в которой правдиво и убедительно была освещена история развития революции и гражданской войны в Черноморье и, в особенности, в Сочинском округе… Затем этот труд был обсужден на собраниях сочинских ветеранов и передан в архив Сочинского историко-краеведческого музея. Я не только основательно изучил его, но и максимально использовал в научных исследованиях истории борьбы за власть Советов на Кубани и в Черноморье.
С. А. Спильниченко, авторитетнейший участник революции и гражданской войны и взыскательнейший исследователь процесса их развития в Черноморье, постоянно поддерживал меня и А. И. Козлова в нашей научной работе, неоднократно давал отзывы на наши публикации и диссертации.
Неоценимую помощь в исследовании истории борьбы за власть Советов на Кубани, в Черноморье и на всем юге России, в написании и защите кандидатской диссертации и в издании монографий на протяжении многих лет мне оказывал ветеран Ленинской партии, активный участник революции и гражданской войны, полковник в отставке Василий Тимофеевич Сухоруков. Он не только активный участник революции и гражданской войны, но и один из самых добросовестных и объективных исследователей. В. Т. Сухоруков – автор монографии «XI Армия в боях на Северном Кавказе и Нижней Волге», обоснованно получившей признание и высокую оценку в советской историографии революции и гражданской войны в СССР.
В. Т. Сухоруков всемерно поддерживал меня в борьбе за историческую правду, одобрял мои публикации и диссертации, давая на них отзывы, со знанием дела разоблачал несостоятельность обвинений против меня и моих научных исследований, выдвигавшихся группой «инакомыслящих» участников революции и гражданской войны и отдельных историков.
Как непосредственный активный участник борьбы за Советскую власть в годы гражданской войны и как ученый-исследователь, он, по приглашению ВАКа, выступал в качестве неофициального оппонента на защите мною кандидатской диссертации на секции истории КПСС Экспертного Совета ВАКа.
Столь же решительно впоследствии он поддерживал меня на этапе защиты мною докторской диссертации. Моя признательность ему безгранична…
Я назвал здесь лишь нескольких ветеранов Октябрьской революции и гражданской войны, твердо выступавших в поддержку моей научной работы, дававших аргументированный отпор тем, кто всячески старался «похоронить» меня как ученого-историка.
Жестокая травля и циничные попытки покончить с нами – с А. И. Козловым и мною, как с лжеучеными, достигли высшего накала в 1978 году. В это время И. А. Козлов представил к защите свою докторскую диссертацию, а я был близок к ее завершению.
Под мощным напором наших непримиримых изничтожителей и при активной поддержке названных мною лиц в Краснодарском крайкоме КПСС и в ЦК КПСС, была создана комиссия Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС во главе с его научными сотрудниками Серёгиным и Савокиным. Ей было поручено, по заданию ЦК КПСС, детально изучить существо «обвинений», выдвигаемых против Козлова и Осадчего на протяжении многих лет их «оппонентами» из числа ветеранов партии и отдельных историков.
Серёгин и Савокин ретиво и пристрастно взялись за порученное дело.
Инквизиционные методы, которыми они действовали для получения желанной «истины», я испытал на себе. Никакие документальные свидетельства, никакая логика не действовали на них. Они сделали всё, чтобы сломить меня, мои научные принципы, мою позицию. Но тщетно.
В целях сбора «компромата» против меня и Козлова, Савокин и Серёгин побывали в Краснодаре, Сочи, Туапсе, Новороссийске; изучили хранящиеся в музеях архивные материалы, встретились с живыми участниками борьбы за власть Советов, с историками и с партийными руководителями. Однако кроме горстки «громче-всех-крикунов» из числа ветеранов партии, обитавших в Сочи и Москве, в их поддержку никто не выступил.
Тогда за «дело» усердно взялся А. М. Савокин. Он сочинил «успокоительный» компромиссный «опус», построенный не на документах и реальных фактах истории, а на «умозаключениях», сделанных им, страстно желая максимально угодить этим высоким чинам из аппарата ЦК КПСС.
По итогам «изучения» в июне 1978 года Институт марксизма-ленинизма провел трехдневное (!) совещание с участием большой группы ветеранов КПСС и ученых Института марксизма-ленинизма. Для участия в его работе были приглашены и мы – «обвиняемые»: А. И. Козлов и я.
Был представлен доклад, содержавший несусветные небылицы, со ссылками на участника гражданской войны полковника М. Самотейкина, как на непререкаемый авторитет.
В «своем» ключе выступил и А. М. Савокин. Мы с Александром Ивановичем, получив слово, твердо заявили, что от своих научных позиций не отступим и будем бороться с абсурдными обвинениями и клеветническими измышлениями до конца. В своих выступлениях мы показали полную несостоятельность выдвигаемых против нас обвинений.
С осуждением позиции «злопыхателей» выступил также заведующий сектором Октябрьской революции и гражданской войны Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС доктор исторических наук, профессор Павел Акимович Голуб. Активно поддерживал нас на всех этапах борьбы за историческую правду научный сотрудник ИМЛ Анатолий Иванович Мельчин, ряд других ученых ИМЛ и ветеранов партии. При этом старые коммунисты решительно заявили, что возмущены «судилищем», учиненным над нами, и грозили направить свое возмущение в адрес Брежнева и Суслова, изобличающее Е. М. Самотейкина-младшего, – помощника Генерального секретаря ЦК КПСС, использующего свое высокое положение не по назначению, а в корыстных целях.
А. И. Козлов в своей книге «Каменистыми тропами…» (Ростов-на-Дону. 2008, с. 32–33), вспоминая об этом совещании, справедливо замечает:
«Савокин сидел как на горящем угле. Серёгина охватило смятение. Дебаты продолжались три дня. Зачинщики его не получили желаемого результата. Руководство ИМЛ отправило в ЦК КПСС, по выражению А. И. Козлова „вегетарианскую“ отписку в духе изобретенного Савокиным „буфера“ – „ни вашим, ни нашим“». На том и закончилась эта очередная жесточайшая атака.
Закономерным был и финал: блестящая защита 17 ноября 1978 года Александром Ивановичем докторской диссертации, присвоение ему заслуженной ученой степени доктора исторических наук, а затем – в 1980 году – звания профессора…
«Гладко было на бумаге, но забыли про овраги, а по ним ходить» – справедливо гласит народная мудрость. Так вот получилось и у меня. Я находился под непрерывным огнем моих противников, непримиримых «оппонентов», использовавших любую возможность для того, чтобы опорочить меня, мою диссертацию и публикации, создать неимоверное напряжение.
Редкий месяц (да что там месяц) почти каждодневно я был занят не столько созидательной работой над докторской диссертацией и подготовкой к её защите, сколько написанием ответов и объяснений на клеветнические измышления, которые шли потоком в ЦК КПСС, в Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, ВАК, в Краснодарский крайком КПСС.
Опираясь на поддержку секретаря Краснодарского крайкома КПСС по идеологии И. П. Кикило, отдельных ученых Института марксизма-ленинизма, а в ЦК КПСС – на Е. М. Самотейкина – помощника Генерального секретаря ЦК КПСС Л. И. Брежнева, – «оппоненты»-ниспровергатели без устали атаковали меня и всех ученых, поддерживающих мои позиции.
Атмосфера вокруг защиты мною докторской диссертации была настолько тяжелой, гнетущей и устрашающей, что даже найти Ученый совет для её защиты оказалось весьма непросто.
Логичнее всего было представить докторскую диссертацию к защите в Ученый Совет Ростовского государственного университета. Во-первых, я был его питомцем. Во-вторых, тема моей диссертации была региональной, Северо-Кавказской, а Ростовский университет был головным вузом этого региона. Но Ученый Совет по историческим наукам Ростовского университета, в связи с защитой в нем А. И. Козловым кандидатской и докторской диссертаций и мною кандидатской, был настолько «прославлен» нашими «сумасбродными оппонентами», что мне доброжелательно посоветовали не подвергать риску ни себя, ни Ученый Совет РГУ.
Тогда я обратился с просьбой принять мою диссертацию к защите в Ученый Совет по историко-партийной проблематике Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. Но там мне деликатно ответили: «Да, тема Вашей диссертации – историко-партийная, но у нас защищаются только партийные работники…».
В Институте истории Академии наук СССР на мое аналогичное обращение последовал аналогичный ответ: «У Вас тема историко-партийная. А наш Институт занимается гражданской историей. Помочь Вам ничем не можем».
И все же эти два авторитетнейшие научные учреждения и Минвуз РСФСР помогли выйти из тупиковой ситуации. Они предложили провести защиту в Ленинградском государственном университете, поскольку там, на кафедре истории КПСС базировался Проблемный Совет «КПСС – вдохновитель и организатор победы Великой Октябрьской социалистической революции» (руководители: профессора Е. Ф. Ерыкалов и П. Ф. Метельков). Туда я и представил свою докторскую диссертацию в 1980 году…
Здесь самое время сказать отдельное слово об ученом-историке, профессоре Михаиле Алексеевиче Китаеве. Ему предстояло сыграть одну из главных ролей на предстоящей защите мною докторской диссертации.
Сразу скажу: Михаил Алексеевич Китаев – редчайшей души и порядочности человек. Первым о нем мне рассказал Анатолий Иванович Мельчин, научный сотрудник Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. С ним я уже был хорошо знаком, по меньшей мере, десять лет. Верил в него и доверял ему. Анатолий Иванович, как никто другой, твердо стоял на страже исторической правды и справедливости, всемерно поддерживал меня на всем пути испытаний, выпавших на мою долю на научном фронте.
Благодаря Анатолию Ивановичу я приобрел многих верных и надежных союзников, разделявших мои научные позиции и помогавших выстоять в многолетней изнурительной и жестокой борьбе за историческую правду.
С Михаилом Алексеевичем Китаевым у нас установилось глубокое взаимное уважение, взаимопонимание и доверие с первой встречи. Что же касается его отношения к сути научного спора, в эпицентре которого я оказался, то он решил обстоятельно ознакомиться с материалами и документами, на которых основывались мои научные позиции, оценки и выводы, а также с позицией моих «оппонентов».
И только глубоко изучив проблему, и убедившись в моей научной правоте, он принял на себя ответственнейшую роль первого оппонента на защите мною докторской диссертацию и сыграл весьма важную роль в её успехе.
«У нас подлецов нет…»
Председателя Специализированного Совета по защите докторских диссертаций, заведующего кафедрой истории КПСС Ленинградского университета, профессора В. А. Смышляева, кстати, ученого-фронтовика, ничуть не смутила моя «научная» биография. Он без малейшего колебания принял к защите мою диссертацию, сопроводив это решение весомыми словами: «Не переживайте. У нас в Совете ученые знающие, сильные и смелые люди. Оценят объективно и в обиду не дадут».
На всех этапах подготовки и защиты докторской диссертации в Ленинградском университете я убеждался в справедливости этих слов.
Только благодаря бескорыстной, мужественной помощи и объективной, принципиальной позиции ученых и ветеранов-коммунистов, активных участников Октябрьской революции и гражданской войны, я смог выстоять. Стала возможной моя победа в многолетних, изнурительных научных сражениях. Но до нее надо было пройти еще долгих и трудных три года…
Ко дню заседания Специализированного Совета по защите диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук по специальности «История КПСС» при кафедре истории КПСС Ленинградского государственного университета поступило до двадцати отзывов на автореферат моей диссертации. В том числе от ученых-историков, докторов исторических наук, профессоров И. И. Алексеенко, Н. Р. Андрухова, Р. Х. Гугова, М. Г. Аутлева, Г. К. Долунца, В. А. Азанина, Б. О. Кашкаева, Н. И. Михайлова, Б. М. Мостиева, В. Д. Поликарпова, П. И. Соболевой, В. Т. Сухорукова, Г. А. Чигринова, Ю. П. Шарапова, С. В. Шестакова.
Большинство авторов отзывов мне лично неизвестны. Это были ученые-историки практически всех регионов Северного Кавказа: Краснодарского края, Дагестана, Чечено-Ингушетии, Северной Осетии, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкессии, ряда московских вузов, а также Института истории СССР Академии наук СССР. Об этом основательно позаботился тогда уже доктор исторических наук, профессор А. И. Козлов.
Поскольку в число моих оппонентов входил ряд ветеранов партии – участников революции, гражданской войны на Кубани и в Черноморье, то было очень важно, чтобы на мою диссертацию откликнулись активные участники Октябрьской революции и гражданской войны в этом районе. Я благодарен всем, чьи отзывы поступили ко времени моей защиты в Специализированный Совет: А. М. Сединой, З. А. Зенкевич, П. С. Платонову, П. И. Орловой.
В самый раз сказать о том, что Кубанский государственный университет со времени принятия меня в заочную аспирантуру в 1962 году на протяжении всей моей многострадальной научной «эпопеи» поддерживал меня и содействовал её успешному окончанию.
И на этот раз, на ее завершающем этапе, ректор университета, академик Академии наук СССР В. А. Бабешко направил в Специализированный Совет Ленинградского университета характеристику моей научно-педагогической и общественно-политической деятельности, в которой содержалась самая высокая ее оценка.
Такую же аттестацию дал мне партком Кубанского университета по запросу ВАКа и Отдела науки ЦК КПСС.
Внешний отзыв на диссертацию поступил от Ростовского государственного университета. Он был подписан ректором университета, председателем Северо-Кавказского координационного научного совета Академии наук СССР Юрием Андреевичем Ждановым.
Своевременно представили отзывы и официальные оппоненты: доктора исторических наук, профессора: Михаил Александрович Китаев – заведующий кафедрой истории КПСС Московского физико-технического института; Ефим Федорович Ерыкалов – профессор кафедры истории КПСС Ленинградского государственного университета; Георгий Васильевич Малашенко – заведующий кафедрой истории КПСС Ростовского Института повышения квалификации преподавателей общественных наук.
Я смог внимательно ознакомиться со всеми поступившими отзывами, чтобы отреагировать на них, на содержащиеся в них критические замечания.
24 февраля 1982 года состоялось заседание Специализированного Совета по защите мною докторской диссертации. Его открыл Председатель Совета, заведующий кафедрой истории КПСС Ленинградского университета, профессор Валентин Алексеевич Смышляев.
Сообщение о соискателе и отзывах на диссертацию сделал ученый секретарь Совета, доцент кафедры истории КПСС Ленинградского университета Михаил Александрович Петров.
Мне было предоставлено двадцать минут для изложения содержания диссертации. Затем последовали вопросы членов Специализированного Совета. Их было не менее двух десятков. Все – по существу. На каждый вопрос необходимо было дать обоснованный ответ.
Помнится, что самые сложные вопросы были заданы членом Специализированного Совета, деканом исторического факультета Ленинградского университета профессором В. И. Ежовым. Я уже знал о его взыскательном отношении к соискателям и постарался, насколько позволяло время, обстоятельно ответить на его вопросы. Так началась дискуссия по представленной мною диссертации, по проблемам, рассматриваемым в ней, и сделанным выводам.
Затем выступили официальные оппоненты – М. А. Китаев, Е. Ф. Ерыкалов, Г. В. Малашенко. Их выступления создали хорошую основу для продолжения интересной научной дискуссии.
Вслед за официальными оппонентами в дискуссии приняли участие члены Специализированного Совета: Петр Федорович Метельков, профессор, заведующий кафедрой истории КПСС Ленинградского института инженеров железнодорожного транспорта, председатель Проблемного совета Минвуза РСФСР «Коммунистическая партия – вдохновитель и организатор победы Великой Октябрьской социалистической революции» и профессор Валериан Митрофанович Катушкин.
После моего заключительного слова была избрана счетная комиссия для проведения тайного голосования по вопросу присуждения мне ученой степени доктора исторических наук. В нее вошли профессора: И. А. Фарутин, заведующий кафедрой истории КПСС Калининградского государственного университета, П. Ф. Метельков и М. М. Дятлова.
На время работы счетной комиссии был объявлен перерыв. В перерыве ко мне подошел самый взыскательный и строгий член Специализированного Совета, как его характеризовали еще до заседания Совета ученые кафедры истории КПСС Ленинградского государственного университета, и, крепко пожал мне руку: «Поздравляю Вас с успешной защитой».
Я опешил от неожиданности и сказал: «Еще рано. Надо дождаться результатов тайного голосования». Он тепло похлопал меня по плечу: «Не волнуйтесь. Всё будет хорошо. У нас подлецов нет».
И вот подтверждение этих слов. Председатель счетной комиссии профессор И. А. Фарутин оглашает результаты голосования: 15:0. Все члены Специализированного Совета высказались за присуждение мне ученой степени доктора исторических наук. Председатель Совета В. А. Смышляев, обращаясь ко мне сказал: «Поздравляю Вас с хорошей, можно сказать, с блестящей защитой докторской диссертации».
Сообщение о результатах голосования было встречено горячими аплодисментами всех участников заседания.
В. А. Смышляев, закрывая заседание, объявил: «Традиционного банкета не будет. Это может только осложнить Вашу судьбу. Узнав о банкете, Ваши неугомонные оппоненты не оставят Вас в покое. У них везде есть свои глаза и уши».
…Отметили мы это весьма значимое в моей жизни событие, в гостинице вчетвером: М. А. Китаев, Г. В. Малашенко, Коля – мой сын и я.
Присутствие Коли было кстати. Во-первых, был дополнительный импульс для меня, а во-вторых, он получил для себя опыт в связи с предстоящей защитой им кандидатской диссертации.
На второй день я получил телеграмму Александра Ивановича Козлова из Пятигорска. Она сейчас в моих руках: «Рад поздравить. Обнимаю. Желаю дальнейших успехов. Козлов».
Он предвидел, что меня еще ждут трудные дни, потому и пожелал «дальнейших успехов».
Я задержался в Ленинграде на две недели с целью ускорения подготовки документов, требуемых для представления в ВАК. Вернулся в Краснодар только 21 марта. А спустя десять дней, 1 апреля, получил из Ленинграда телеграмму об отправке моего дела о защите в ВАК. Она поступила туда 7 апреля…
