Карабах – горы зовут нас

– Надо бы подкрепление подбросить Мусаеву, наверняка армяне с утра предпримут новую атаку, – сиплым, сорванным от криков и команд на поле боя, голосом попросил Фикрят, прекрасно понимая, что у полковника такой возможности нет. Но он, как и все командиры подразделений, еще раз напоминал командующему о тяжелом положении бригады с пополнением.

Наклонив голову, чтобы не задеть косяк блиндажа, полковник вышел, оставив без ответа вопрос комбрига.

Перед блиндажом на ящиках в ожидании приказаний сидел порученец комбата, но, не дождавшись, боец заснул. Полковник осторожно переступил через солдата, стараясь не потревожить его сон, и пошел по ходу сообщения.

Адъютант, он же радист командующего – Натиг, подал руку и помог выбраться из траншеи. Пригибаясь, они вмести побежали к реке, под спасательный обрыв, где оставили машину с водителем Тельманом.

На окраине города Тет-Тер в развалинах местной больницы, оборудованной под штаб фронта, полковника ждал офицер связи из разведывательного центра Генерального штаба. Расписавшись за документ, он не стал сразу распечатывать пакет, пройдя в комнату, бросил на стол, решив первым делом принять душ.

В соседней палате была оборудована походная душевая. Это если громко сказать «душевая», а так к стенке в комнате был приделан двухсотлитровая бочка, которая нагревалась при помощи паяльной лампы. Примитивная, но необходимая в суровых условиях войны принадлежность армейской жизни, когда неделями не удается снять ботинки и сменить белье. Горячие струйки воды, растираемое «кисой» (грубая мочалка), придали ему бодрости. Смывая пот и грязь, он чувствовал, как тело наливается силой. После душа, переодевшись, он вызвал порученца, попросил принести чай, а сам, взяв со стола нож, вскрыл пакет.

Центр сообщал, что – «к исходу марта месяца 1994 года, ценой значительных усилий армянскому руководству удалось создать наступательную группировку войск. Под видом очередного призыва на трехмесячные военные сборы офицеров запаса и студентов учебных заведений была проведена скрытая мобилизация командиров. На Тер-теровское направление сосредоточены дополнительная техника, вооружение, боеприпасы, горючее, а также вновь сформированные части (Эчмиадзинский полк, Горисский, Абовянский, Гюмринский и др. батальоны). Помимо этого мобилизованы и переброшены на фронт полки внутренних и пограничных войск».

Генеральный штаб предупреждал: – «Имеются сведения, что армянское командование, опираясь на разведывательную информацию о расположении Азербайджанских сил, полученную из источников в Генеральном штабе России, включая данные космической и радиотехнической разведки, завершает разработку плана наступательной операции. Однако нашей разведке пока не удалось точно установить направление главного удара». Генштаб приказывал, «усилить, укрепить и т.д. т.п.».

В приказе не было ни одного слова, о пополнениях войск техникой, вооружением, не говоря о личном составе. Настроение полковника было испорчено. Он хотел сразу позвонить в Генеральный штаб и высказать все, что он о них думает, однако силой воли сдержал свое желание.

Порученец Натиг принес заварник с чаем, наполнив на столе стакан, удалился. Аромат крепко заваренного чая, приправленный чабрецом, сразу заполнил комнату, создавая мирную обстановку. Подвинув машинописные листы, полковник стал внимательно вчитываться в распоряжение Генштаба.

Размышляя над приказом, он вдруг стал отчетливо понимать, что стабилизация внутренней обстановки в стране после прихода к власти Гейдара Алиева и его успехи в создании боеспособных частей Вооруженных сил Азербайджана, наверняка вызволи обеспокоенность армянской стороны. Последующий за этим разгром Физулинской группировки противника, и освобождение 22-х сел района, поражение врага на Кяльбаджарском направлении в сочетании с наращиванием внешнеполитических усилий Азербайджанского правительства под руководством Общенационального Лидера, не могло остаться без внимания противника. Анализируя поступающие в последнее время новости из Армении, полковник отмечал первые признаки недовольства армянского населения. В Ереване сформировались предпосылки для обострения внутриполитической ситуации, еще более осложнились противоречия в самом руководстве Армении и в его отношениях с оппозицией.

Полковник взял со стола сигарету, закурил, раздумывая над полученной информацией Генерального штаба.

– Естественно, – думал он, – учитывая негативное воздействие поражения под Физули и Кяльбаджаром, командование армянских бандформирований и их покровители в ближнем и дальнем зарубежье, обязательно предпримут какие-то шаги с целью переломить ход боевых действий в свою пользу. Как это было уже не раз за годы войны, когда Азербайджанские войска имели успех на Карабахском фронте.

– Наверняка, враги спланируют широкомасштабную военную операцию, замысел которой будет заключаться в прорыве обороны Азербайджанской армии, в каком-нибудь другом районе, а на данный момент город Тер-Тер, наиболее значимый пункт для Азербайджана. Именно здесь, самый короткий путь для выхода к крупным городам, к нефтяным и газовым магистралям страны. Прорыв фронта обороны, с последующим захватом населенных пунктов, городов Барда, Евлах, а также отсечение обширной территории в сочетании с новым потоком беженцев должна будет способствовать, по мнению армянских политиков, дестабилизации ситуации в Азербайджане, смене руководства страны и последующему завершению войны на условиях армянской стороны – сделал полковник вывод из своего анализа.

Ну, конечно, в качестве ключевого фактора успешной реализации таких планов руководство Армении, как всегда получит всестороннюю поддержку со стороны России, – продолжал размышлять он, дымя сигаретой.

– Час от часу не легче, брат ты мой, – стал жалеть он себя, затушив окурок, тут же со стола взял другую сигарету.

Третий месяц войска 2-го оперативного фронта от Тер-Тера, до Гюлистана под его командованием, вели непрекращающиеся бои против превосходящихся сил противника, удерживали позиции и несли потери.

Полковник прекрасно понимал, что в такой обстановке и при таких ограниченных возможностях частей и подразделений в людских ресурсах, чистой обороной удержать позиции под Тер-Тером практически невозможно, и вот уже которую неделю он мучительно искал выход из создавшегося положения, маневрируя резервами и контратакуя противника при любой возможности.

Учитывая полученную информацию из генштаба, о количестве переброшенных сил противника на направление его фронта, а также и те войска армянских сепаратистов перед фронтом обороны, разгром ослабленных обороняющихся частей на указанных направлениях, был лишь вопросом времени. Это было ясно, как божий день, и он это понимал всеми своими клетками истерзанной души поисками выхода из создавшегося положения.

Полковник, прошел в соседнюю комнату и прилег на самодельный топчан. Стал вспоминать последние бои под Горадизом, где руководителем и разработчиком наступательной операции был он, срочно отозванный из Нахичевани.

Там командиры соединений, которым предписывалось осуществить прорыв обороны противника, в успех не верили и требовали прислать на фронт автора данной операции. Прилетев из Нахичевани, он провел ряд подготовительных мероприятий, согласовав вопросы взаимодействия между частями Вооруженных сил и Внутренних войск. 4 января 1994 года был отдан приказ перейти в наступление. Азербайджанские войска в течение 8 дней смогли не только прорвать оборону противника, но и продвинулись в глубину на 35 км, занятую армянскими войсками, при этом освободили 22 населенных пункта Физулинского и Джабраилского районов.

Впервые за последние два года войны, азербайджанская армия шла в наступление, освобождая родные земли от оккупантов, но враг был еще силен и коварен.

Первые тревожные сигналы о положении под Тер-Тером, стали поступать в Министерство обороны уже к 10-му января, когда Командующий вторым оперативным направлением подполковник Кирим Велиев, докладывал о крупных пополнениях противника, прибывшего на фронт, и неудачных действиях 157 горно-пехотного полка и 703 мотострелковой бригады.

Вечером 11 января 1994 года в оперативном штабе в городе Бейлаган шло совещание под руководством Министра обороны республики генерала Мамедрафи Мамедова. Генерал отмечал успехи 702 бригады полковника Шаира Ромалданова, говорил о подвиге солдат и офицеров 777 и 181 бригад, когда в штабную машину вошел его порученец и что-то стал шепотом докладывать ему. Министр выслушал порученца, извинился перед собравшимися командирами, и Председателем Верховного Совета Республики, вышел, приказав полковнику, колдовавшему над картами, уточнить боевые задачи частям и соединениям на предстоящий день.

Не прошло и нескольких минут, как пришел порученец министра и позвал полковника, на пункт связи.

Войдя туда, полковник увидел, что Министр говорит по телефону стоя на ногах, ему сразу стало понятно, что на другом конце его слушает Верховный Главнокомандующий и Президент Республики Гейдар Алиев. Он уже поднес руку к головному убору и хотел доложить о своем прибытии, но Министр жестом остановил его.

– Да, господин Президент, он здесь, – сказал в трубку Министр.

– Есть, господин Президент, сегодня же лично выеду туда и доложу вам подробно о сложившейся обстановке. Еще раз повторив, – Есть! – он жестом пригласил подойти.

Прикрыв ладонью микрофон, Министр, сказал:

– Вас. Будете говорить с Верховным Главнокомандующим, – и протянул трубку правительственной связи.

От услышанной новости, лоб мгновенно покрылся потом, рука, протянутая к трубке, заметно дрожала. Он не был трусом, но его отношение и любовь к такому человеку, как Гейдар Алиев, всегда вызывало у него трепетное почтение и глубокую преданность. Волнение чувствовалось и в голосе, когда он представился.

Спокойный и теплый голос Президента на другом конце немного успокоил его. Полковник внимательно выслушал вопрос, и уже четко, по-военному, стал докладывать.

– Да господин Президент, закончил Академию бронетанковых войск, отслужил в Советской Армии 20 лет. Сделав паузу, продолжил: – второй год на фронте, господин Президент. После очередного вопроса, он смущенно сказал:

– Да, воевал господин Президент, командовал 704 бригадой, в данный момент, занимаю должность – заместителя начальника оперативного управления Генерального штаба, начальник отдела оперативного планирования боевых действий.

– Так точно, обстановку на Тер-Теровском фронте знаю. После не продолжительной паузы, невольно вытянулся в струнку.

– Сделаю все, что в моих силах, – и смущенно добавил, – спасибо за доверие, не подведу, господин Президент. С минуту постоял молча, внимательно слушая Верховного Главнокомандующего, а потом, тихонько опустил телефонную трубку на стол.

– Ну, что сказал тебе Президент? – не удержался и спросил Министр.

Полковник вспомнил, как после разговора с Президентом, он обратной стороной ладони вытер пот, струйкой скатывающий со лба и повернулся к Министру.

– Пожелал удачи, вот и все. Министр понял его состояние, не стал уточнять детали разговора с Верховным Главнокомандующим.

– Тогда, иди и готовься, завтра утром выезжаем на второе оперативное направление, – отдал распоряжение Министр.

Козырнув Министру, полковник вышел на улицу. Холодный пронзительный ветер Карабахских гор мгновенно высушил его пот на лице, схватив его за мокрые кудряшки на голове, стал теребить их из стороны в сторону, как бы пытаясь вырвать, или как показалось полковнику, ласкал его, поздравляя с новым высоким назначением.

Он постоял немного на ветру, успокаивая волнение и осознавая услышанное от Президента. Заметив, что стал замерзать, поспешил в штабную машину, чтобы не подхватить воспаление легких.

После разговора с Верховным Главнокомандующим ему страсть хотелось закурить, но он сдержал себя на ветру, только, войдя в салон штабной машины, тут же вытащил сигарету, прикурил, жадно делая затяжки. К нему подошел его друг командир 702 бригады Шаир Ромалданов.

– Надеюсь все хорошо? – спросил он, видя, как полковник делает глубокие затяжки и смакует едкий дым.

– Все хорошо, дорогой Шаир, мы еще повоюем, только не на этом направлении.

– Значит, солдатская молва и на этот раз оказалась права.

– А что гласит молва, если не секрет, – спросил он у друга.

– Да говорят, что вы за вещичками придете, и что можно вас поздравить с новым назначением. Вот только не сказали, нам радоваться или нет, – заметил он с улыбкой. Не знаю как сложилась бы здесь обстановка, если бы вы вовремя не приехали и не взяли руководство боевыми действиями в свои руки. Наломали бы дров эти «новоиспеченные полководцы», – в сердцах заметил Шаир.

– Все хорошо, милый друг, что хорошо кончается, – полковник обнял своего товарища.

– Шаир, – обратился он к другу, – когда меня спрашивают:

– Где вы успели нажить себе так много врагов? – то я всегда им отвечаю:

– Для этого не надо быть гением. Делай свое дело, говори правду, не подхалимничай – и этого достаточно. Сейчас мы занимаем с тобой тот промежуточный уровень, когда возможен скачок наверх, но, даже возвышаясь, мы должны будем еще глубже погружаться в болото разногласий, криводушия и угодничества. Потому что атмосфера пораженчества, как ржавчина разъела все структуры в Министерстве обороны, но я верю, что с приходом Гейдара Алиева, мы эту ржавчину почистим до блеска. А пока, лучше быть на фронте, чем потерять честь в той удушливой атмосфере в Баку. После ареста и допросов в прокуратуре, предчувствуя дальнейшее унижение и открытое издевательство над честью офицера, я испытывал соблазн вернуться на фронт, подняться во весь рост и пойти под пули среди белого дня по открытому месту и погибнуть. По крайней мере – думал я, – все разом кончится. Испытал соблазн, но не поддался, хотя в том настроении, в каком был тогда, умереть не казалось ни самым страшным, ни самым трудным делом для меня. Пусть лучше мне впереди ничего не светит, – думал я, – да зато совесть при мне останется. Она мне и на том свете пригодится. Приход к власти Гейдара Алиева вселил мне надежду, что надо остаться в строю. И пусть враги мои не радуются, думая, что смогли вывести меня из нашего строя и побить. Себя битым, я не считаю, битый значит сломленный, проигравший. Ничего, Шаир, мы согнулись под тяжестью судьбы, но не сломались. Все теперь будит хорошо. Буря пронесется, наши дубы-красавицы в Карабахе выпрямятся, распустив свои красивые кроны на благо всем в этом мире. Вот такие дела, брат. Кстати, – заметил полковник, отбросив окурок, – позволь и мне поздравить тебя с награждением почетным орденом «Азербайджан Байрагы» и с присвоением звания полковник. Надеюсь, у нас будет еще время выпить за твое и братьев Ромалдановых здоровье, – он протянул свою ладонь и крепко пожал руку отважному командиру.

Судьба их познакомила в тяжелое для страны время, но это было и прекрасное время, когда не надо было съедать пуд соли, чтобы узнать человека. На войне один прожитый день, равняется целой жизни. Они оба были молоды и беззаветно любили свою Родину. Были талантливы в своем деле, а у подлинных талантов,

как всегда много завистников, желающих опорочить их достижения, и что на войне справедливость не всегда бывает, благосклонна к истинным героям.

Все, тогда в Бейлагане, прекрасно понимали, что успехи 702 бригады, которой командовал Ромалданов, позволили прорвать оборону противника и разгромить отборные подразделения Степанакертской и Гадрутских частей Армении.

С минуту они смотрели друг на друга, а потом, не сговариваясь, обнялись.

Успешные боевые действия войск на Бейлаганском направлении в январе 1994 году позволили частям и подразделениям на Тер-Теровском и Геранбойском направлениях тоже перейти в наступление. Добровольческие отряды в первых числах января, проведя успешные операции на Талышском направлении, захватили несколько господствующих высот, а также много техники и вооружения противника, но дальше наступление успеха не имело.

Армяне, проведя перегруппировку, сумели приостановить продвижение войск, а на некоторых участках даже восстановить утраченные положения.

Командующий на направлении подполковник Кирим Велиев, неоднократно докладывал руководству Министерства обороны о слабой дисциплине в отрядах, о враждебном противостоянии добровольческих отрядов соседних районов друг к другу, что отрицательно сказывалось на ведении боевых действий.

Учитывая сложность ситуации, Верховный принял решение направить полковника на Тер-теровское направление, наверняка, зная его жесткий характер и способность находить общий язык с такими добровольческими отрядами, как Геранбойский полк.

12 января полковник вместе с Министром Обороны прибыли в штаб, Второго Оперативного Направления. После представления полковника и, отдав необходимые распоряжения, Министр обороны выехал в Бярду, оставив нового командующего на командном пункте в Маргушеване, принимать дела и должность – Заместителя Министра обороны по боевым действиям.

В штабе вместе с ним остался только подполковник Кирим Велиев. Они были давно знакомы, еще по боям в Кубатлах, в тяжелейшие годы начального периода войны. В конце августа 1993 года противник, прорвав фронт обороны на Кубатлинском направлении, устремился на соседний район Зангелан, оставляя в котле окружения разрозненные части азербайджанских отрядов. В штаб фронта, после ожесточенных боев, пришла горькая весть, – «пропал командир 170 бригады Кeрим Велиев». Весь командный состав на фронте глубоко переживали за него. После этой новости прошло семь дней и надежды практически никакой не оставалось, что кому-то удаться вырваться из котла, когда по рации доложили, что из окружения пробилась группа солдат под командованием Велиева. Используя быстрые воды горной реки Араз, смельчаки, возглавляемые Киримом, вплавь прорвались к своим войскам. Вот тогда-то они первый раз встретились, и полковник на всю жизнь запомнил того Кирима с почерневшим от копоти лицом, грязными бинтами на ранах, выгоревшими на солнце цвета спелой пшеницы волосами, в которых запутались репейники, светло голубые глаза, горящие огнем, и мужеством.

Сейчас перед ним стоял высокого роста, спортивного телосложения подполковник, в ладно подогнанной военной форме, воротник камуфляжа стягивался ровненькой, сверкающей белизной полоской подворотничка. Аккуратная стрижка, подчеркивала мужественные черты его молодого лица, и только глаза были теми же. Светло-голубые, наполненные желанием воевать и мстить врагам за сожженные города и села, за слезы матерей и сестер, за величественные горы Карабаха, воспетые в стихах и песнях, его знаменитым дедом Самеда Вургун.

Весь день прошел в беседах и воспоминаниях. Кирим подробно рассказал о положении на фронте, о вражде между группировками, а также о личной неприязни главы исполнительной власти Геранбойского и Тертеровских районов друг к другу.

Когда темная ночь укрыла горы, а желтая луна вошла в хоровод звезд, друзья попрощались, пожелав друг другу только одного – остаться в живых и увидеть день победы. Вспоминая прошедшие дни, полковник невольно улыбался. После отъезда Кирима Вялиева он остался в штабе один, решая сотни задач стоящие перед войсками фронта.

С первого же дня, с присущей полковнику энергией, он приступил к изучению районов и рубежей обороны. Его старенький «УАЗ», днем и ночью колесил по заснеженным дорогам Муровского хребта от перевала Омар до Гюлюстанких гор. Часто пешком, в сопровождении своего адъютанта он поднимался на самые высокие вершины хребта и оттуда рассматривал позиции обороны. Встречался с командирами разного уровня добровольческих отрядов, слушал их советы, записывал в свою рабочую тетрадь, чтобы в тишине кабинета внимательно отработать все рассказы. Спал он урывками, порой целыми днями ползая по окопам и позициям, не доедал. Постоянные вооруженные стычки в полосе обороны, ночные бои, отражение прорыва на отдельных участках фронта, полностью поглощали его время. Учитывая холодные, можно сказать, враждующие отношения друг к другу командиров Геранбойского полка и Тертеровских батальонов, немало сил приложил к тому, чтобы эту их враждебность перенести на общих врагов.

Упорный труд, бессонные ночи, поведенные над топографическими картами боевых действий, принесли первые успехи. Высота, которой они овладели сегодня, должна была, по замыслу полковника сыграть одну из решающих ролей по недопущению прорыва фронта обороны в предстоящих боях.

Воспоминания, волной нахлынувшие на него растревожили всю душу. Он не в силах был больше бороться с ними, встал, прошел в кабинет и сел за стол, на котором был, развернут план огневого поражения противника по всему направлению. Закурил.

Трель телефона, мигом отбросила воспоминания в глубину сознания, и вернула в реальность.

Радист 55-го, просил ответить «Колдуну» (командир батальона специального назначения) подполковнику Эльдару Агаеву, группы которого двое суток тому назад вышли на боевое задание. Полковник невольно взглянул на часы, – 5.30 утра, значит, что-то стряслось, иначе бы Эльдар не стал бы его тревожить. Он затушил сигарету и только потом ответил:

– Я «Чайка», прием.

– «Чайка», я «Колдун», «воронье» кружит и клюет в квадрате 68-23-7, много «воронья». Прошу сыпануть «зерна».

Голос «Колдуна», через десятки километров, обходя заснеженные горы и густые леса, принес тревогу.

– «Колдун», я «Чайка», «зерна» сыпану, отходи домой, прием.

Рука невольно потянулась к другой трубке рации, на которой было написано

« Дракон» (командир артгруппы)

Не успел он назвать свой позывной, как «Дракон» тут же ответил. Видно тоже не спал, получив информацию от своих передовых наблюдателей. Через минуту, над штабом с шипением пронеслись «зерна» реактивной артиллерии.

К утру обстановка на Тер-Теровском направлении резко обострилась. То ли захват господствующей высоты на направлении 130 бригады, то ли активные инженерные работы по укреплению фронта, заставили противника начать наступательные действия, опасаясь, что промедление для него смерти подобно. Телефонные трубки от докладов командиров обороняющихся батальонов с переднего края, о перемещениях войск противника и переходе его в наступление не остывали

Полковник принимал донесения в своем штабе, развернутом в гранатовом саду, на окраине города Тер-тер, в разрушенной больнице. Аккуратно записывал услышанную информацию в свою рабочую тетрадь, отмечая про себя, как обстановка на фронте с каждой минутой становится тревожной.

Весь его боевой опыт, накопленный за годы войны, подсказывал, что на этот раз, все гораздо сложнее и наступило время, которого все ждали, ведя непосредственную подготовку к массированным атакам армянских сил.

Полковник достал из сейфа свой потертый блокнот, и как всегда перед боем, решил написать письмо своей жене и детям.

Он, взглянув на календарь, автоматически поставил дату: 08.04 1994 года. При воспоминании о детях глаза заслезись, предательский комок подкатил к горлу, стало трудно дышать. Он пересилил себя, чтобы не поддаться нахлынувшим чувствам. Вот уже полгода прошло, как он в последний раз видел своих родных, когда выехал из дома по приказу Верховного Главнокомандующего в Нахичевань. С тех пор так и не смог вырваться в Баку, чтобы проведать семью. Сначала Нахичевань, потом бои под Физулями, а теперь вот командующий фронтом под Тер-Тером.

Полковник взял со стола ручку и каллиграфическим почерком вывел первую строчку:

– « Дорогие мои «лягушата» и моя незабвенная боевая подруга. Спешу сообщить вам, что я жив и здоров, чего от всей души желаю и вам. Дела на фронте идут нормально. Все здесь спокойно, такая тишина стоит в горах, что даже страшно от этой тишины. Весна входит в свои владения. Распускаются почки на деревьях, а на некоторых уже малюсенькие листочки зелененькие такие и нежные, радуются открывшемуся их взору простору и белому свету. Зайчики скинули свои беленькие зимние шубки и переоделись, целыми днями скачут по лужайкам и играют в свои заячьи игры. Как-то встретил одного из них на опушке, своего старого знакомого зайчика, он спрашивал про вас, мои миленькие деточки и просил передать вам привет и пожелания.

1. Немытые фрукты не есть.

2. За самого старшего в семье остался ваш брат Эльхан и всем надо его слушать.

3.Не шкодить и уважать труд нашей дорогой мамочки. Я надеюсь, что все скоро закончится, и мы все вместе пойдем гулять на карусели, а пока целую вас и желаю вам приятных снов. Любящий ваш папа».

Он поставил точку, аккуратно сложил листок и вложил его в конверт. Заклеил и убрал в небольшой сейф, где хранились секретные распоряжения войскам. С минуту посидел, мысленно обнимая и лаская своих родных. Услышав разрывы реактивных снарядов в городе, решительно встал. Свернул боевые карты, разложенные на столе, вытащил из шкафа видавший виды нагрудник с магазинами для автомата и только потом вызвал по рации своего порученца Натика. Тот, будто ждал за дверью, мгновенно появился по первому зову.