скачать книгу бесплатно
Танец и топот людей обернулись тишиной, а значит, настало время для десерта. Я с трудом поднял голову и заметил, как толпа начала суетливо разбегаться в стороны, всматриваясь в темный коридор, откуда доносились медленные, но звонкие шаги. Силуэт незнакомца плавно вырисовывался холодными лучами света, отражаясь на его дорогом костюме и большом шраме на лице. Он шёл в центр комнаты, уверенно ступая по лужам крови и обрызгивая ею свои серые брюки.
Поправив галстук и перехватив мой взгляд, он выхватывает стул и садится напротив:
«Ты же знаешь, зачем я здесь, верно? – спросил он и положил свой черный кейс к себе на колени, – смерть даёт возможность познакомиться со скрытой истиной, пройти этот путь сначала. Я знаю, ты хочешь этого меньше всего, но пойми, всё, абсолютно всё во вселенной движется по замкнутому кругу. Мне было бы любопытно знать, сколько раз мы с тобой уже встречались. Каждый раз ты выбираешь смерть, и каждый раз ты её заслуживаешь. Ты заплатил мне, чтобы я устроил для тебя это шоу.
Незнакомец усмехнулся.
– Иногда правда стоит дороже целой жизни, но разве она тебя чем-то удивила?».
Он взглянул сначала на туфли с кровавыми пятнами, и после – на того, кто стоял за мной. Если присмотреться к его глазам, то можно заметить, что они не бесцельно блуждают в темноте, а за кем-то наблюдают с нескрываемым страхом. В тот момент он произнёс вслух ваше имя, а после я почувствовал как кто-то обхватил ладонями мою шею, сдавливая её с чудовищной силой.
Очнувшись у себя дома на «Ричмонд Хилл», я понял, что это далеко не конец. Однажды вы вернётесь за мной, вернётесь за каждым из нас…»
Номер «373», конец письма.
Дочитав последнюю строчку, я ощутил на себе словно холодное касание чужих мыслей и внутренне содрогнулся, сидя в пустом кабинете и бездумно вслушиваясь в шипение диктофона.
Думаю, для начала мне стоит представиться. Меня зовут Ричард. Просто в наши дни немного неприлично общаться, не зная имён. Но что ещё неприличнее – так это выставлять на обозрение пусть и до боли странный, но всё-таки чужой мир. Присваивая себе разные имена, незнакомец предавался преступному развлечению, неоднократно посылая мне леденящие душу письма и с каждым разом вырисовывая в них всё больше деталей: похищения людей, убийства, заброшенные секретные лаборатории. По его словам, он невольно становился свидетелем жутких экспериментов и, признаваясь в собственном бессилии, жертвой страстных желаний чужой смерти.
Многие из персон, которых я консультировал в штатах по вопросам управления, были довольно влиятельными и широко известными людьми в мире бизнеса. Их жизни частенько попадали под прицел объективов папарацци, а следом неминуемо и в руки «голодных» журналистов, которые вгрызались в них, словно стая пираний в свою жертву. Неудивительно, что для некоторых из них оставаться инкогнито было намного предпочтительнее. На первый взгляд их образы кажутся воплощением учтивых и успешных бизнесменов, однако на деле за видимым успехом и деликатностью могут скрываться самые что ни на есть свирепые безумцы. Если свести всё, что я о них слышал, к одной однозначной характеристике, то её можно будет сформулировать, как полное отсутствие моральных устоев: наркотики, потребительское поведение и безграничное пристрастие к сексуальным утехам, переходящее в насилие, а следом и в жестокую расправу.
Началось всё пару лет назад, когда после переезда в штаты я начал работать в одной из крупных корпораций, получив в ней должность «наблюдателя». На тот момент моей задачей было консультировать руководителей компаний, финансовые отделы, а не их семейные проблемы или, как это сейчас модно называть, вопросы эмоционального «выгорания». В недалёком прошлом я управлял крупной компанией в Париже, поэтому прекрасно понимал, насколько важно быть в своём коллективе чутким «метеорологом». Финансы ушли на второй план.
О своих клиентах я знал практически всё, включая то, что они ели на завтрак, какую любили музыку, с кем спали и в каких позах. Одно дело – помочь человеку справиться с его личными переживаниями и позволить остаться в тени, другое – стать свидетелем куда более мощного и волнующего откровения, чем любая исповедь.
Дочитывая очередное письмо, я представлял, что передо мной вот-вот раскроется истинное лицо серийного убийцы; где-то в глубине души я даже верил в подобный сценарий. Желая быть пойманным, обезоруженный облик его окажется средь белого дня в заполненном людьми здании. Он неспешно пройдется по вестибюлю навстречу угрюмой и безликой толпе, наслаждаясь предвкушением нового, ни на что не похожего чувства, оглянется по сторонам и, раскинув руки в стороны, дрожащим от переполнения эмоций голосом крикнет: «Вот он я, господа! Прошу любить и жаловать!». Приковывая к себе всё больше внимания, его пронзительный смех эхом разлетится по мраморному залу, дав возможность стражам правопорядка схватить его. А иначе какой смысл от убийств и похищений? Всё верно, игра со следствием, в которой злоумышленник, полностью овладев ситуацией, решается на сделку с правосудием, но делает это уже по собственному желанию.
«Поближе к небесам»
Часть 2
Доктор Хью Теллман.
Мой офис находился на 47-м этаже одного из высочайших и знаменитых зданий мира. Вероятно, вы наслышаны об Empire State Building. Ни одно другое сооружение в моих глазах не отражало столь страстного желания тянуться так высоко в небо. Вглядываясь в небоскрёб со стороны, я всегда представлял, будто передо мной стоял оживший и дышащий облик с его могучими строениями и пустыми окнами, наполненными чёрным светом и призрачными тенями людей, с немым укором следившими за прохожими, за каждым, кому довелось ощутить среди его стен отголоски прошлых жизней.
С раннего детства меня считали странным, но не избегали. Удивительное дело, но я никогда не впадал в уныние из-за этого и не понимал людей, страдающих от тоски. Быть наедине с собой, особенно наедине со своей фантазией – весьма рискованное, но, знаете ли, очень полезное занятие.
По прошествии стольких лет я вдруг осознал, что в пустой квартире всё же была своя эстетика: неуловимое ожидание новой жизни. Началось всё в корпорации Cheese Valley в городе Лион, где я проработал в финансовом отделе больше пяти лет, а после, реализовывая свою последнюю сделку в Нью-Йорке, продолжилось вступлением в акционерное общество Spring City.
Переломный этап наступил во время нашего первого визита в штаты, когда в моих руках буквально за несколько минут до начала переговоров оказался свежий выпуск корпоративного бизнес-журнала Inside и статья под названием «Dumb Shares» (немые акции), открывшая глаза не только на мое истинное отношение к деньгам, но и к жизни в целом.
Штат Вирджиния.
Кабинет доктора Хью Теллмана.
– Надеюсь, она вас не побеспокоит? – поинтересовался Хью и показал в угол комнаты, где стоял штатив с камерой. – Многие из моих клиентов довольно щепетильны в отношении конфиденциальности…
До этого момента я никогда не пересекался с доктором. Только деловые звонки по телефону. Это была наша первая встреча.
– А разве кому-то до меня есть дело? – с ухмылкой спросил я.
– Ну что ж, – доктор одобрительно покивал головой, – тогда я повторю свой вопрос. Всё это было далеко не из-за денег, верно?
– Возможно, ответ покажется глупым, но тогда я был уверен, что деньги приносят, знаете ли, любовь, уважение, что ещё… что они избавляют людей от предрассудков и делают их такими, какие они есть на самом деле. Оставалось только убедиться в этом лично.
– Ну-у, и как результаты?
Доктор едва сдержал улыбку.
– Не особо. А ещё в то время у меня была отличная возможность переехать в Берн, где меня никто не знал и что, в принципе, было бы намного проще.
– Ваше окружение, включая Фрэнки, возражало против этой идеи?
– Они были против любой идеи, – возмутился я. Камера в углу каждые двадцать секунд издавала звонкий щелчок. – Где и как мне жить, они знали лучше меня. Просто поразительно!
– Ещё один факт, мистер Ричард, о котором я не могу не спросить.
Доктор деловито перелистнул страницу в блокноте, в котором всё было написано крупным и в то же время неразборчивым почерком, словно ему приходилось делать вид, что он зачитывает вопросы.
– После самоубийства вашей жены Санди вы долгое время жили один.
– Всё верно.
– Целых двенадцать лет… Должно быть, это нелегко.
– Для кого как. Многие живут не одни и чувствуют себя ещё более одиноко. Если при виде друг друга у вас не возникает желание танцевать голышом под Джеймса Брауна, разве это счастье? А когда ты один, то можешь сорваться, например, в бар в два ночи, часами стоять в душе. Я не мог лишить себя этих удовольствий.
– Как по мне, главной причиной вашего одиночества, назовём это так, было стремление быть всегда на шаг впереди остальных.
– Одиночество преследует меня всю жизнь, док. Уверяю вас. Где бы я ни был, в пабах, на улицах, в магазинах… Повсюду. От него не убежать. Думаю, жизнь изначально создала меня таким.
– Я лишь хотел понять, что… – вдруг прервался Хью и, вздрогнув от очередного щелчка камеры, гневно крикнул, – Ларри-и!
В ту же секунду в кабинет ворвался молодой парень в мятой голубой рубашке. Ассистент доктора. Ларри смотрел на нас так, будто увидел призрака, после чего взял себя в руки:
– Что-то случилось?
– Пока нет, но если я услышу этот звук ещё раз…
– Вы не выключили таймер, – невинным голосом проговорил он и тут же направился в угол комнаты.
Когда кто-то начинает проводить при мне воспитательные беседы, мой мозг отключается, словно неисправный радиоприёмник. Это нервирует. Наблюдая за Ларри, у меня создавалось впечатление, будто я был знаком с этим пареньком много лет, будто у нас была, как минимум, одна совместная фотография.
– Какого чёрта? – взмахнув руками, Хью замер и, дождавшись, когда он настроит камеру и отойдет к двери, продолжил: – Я не злюсь, но разве ты не видишь, с кем я беседую?
– Док, может, поговорим о Фрэнки?
– Продолжайте.
Доктор Хью был отличным слушателем, он ловил каждое слово и мысль, вникал в каждую ситуацию и задавал наводящие вопросы. Поэтому я продолжил свою историю, которая началась ещё задолго до моего появления во Франции…
***
После окончания Bellerbys College, когда мне только исполнился двадцать один год, я отправился на стажировку в торговую организацию Cheese Valley. Мне было известно всё, включая то, кем были наши инвесторы и в чьи карманы уходили деньги, а карманы у этих людей были всегда глубокими. На тот момент я даже и не догадывался, насколько компания близка к ритуалам банкротства: очередной кредит от банка, большая часть которого уходила на покупку элитной недвижимости, походы в рестораны или, что было не редкостью, на аренду частных самолетов. Чем ближе организация была к краху, тем больше верхушку заботил собственный престиж и толщина кошелька, и, в принципе, это никого уже не смущало. Всем было глубоко плевать на то, что происходило у них под носом.
На этот счёт я частенько вспоминаю наш разговор с Бутчем. Я был уверен, что мои идеи помогут вырвать компанию из ямы кризиса. Однако Бутч, очередной директор нашей фирмы, которого прислали из штатов, обрубил их на корню:
– Послушай, – тяжело выдохнув, как-то раз сказал Бутч, – ты всё правильно делаешь, и твое упорство мне нравится, но компанию рано или поздно придётся продать. Так он отвечал на все мои предложения: «Ты, конечно, молодец, но делать по-твоему мы не будем. Сожру-ка я пойду лучше парочку тако!».
Я не понимал его, пока сам не приехал на «Уолл-Стрит» спустя девять лет и не взглянул на всё это своими глазами. Мы держались на плаву лишь благодаря чьему-то желанию безнаказанно поиметь с этого неплохие дивиденды, а остальные, такие, как я, продолжали вкалывать и наполнять чужие карманы. Избавиться от «заплесневелых сливок» было первым и, пожалуй, самым важным шагом.
Франсуа Вейер или Фрэнки (родом из Нью-Мексико), как его прозвали в нашем окружении был моим другом и одной из самых влиятельных фигур в бизнесе. На вид он был довольно серьёзным мужчиной, но стоило ему остаться со мной наедине, как мы вдруг оба превращались в идиотов. Подурачиться, натворить веселых дел, уйти от проблем и всё в этом духе. Я считаю, нас связывают наши же пороки, а всё остальное не назовёшь дружбой, это так, «я тебе, а ты мне». Просто бизнес на выгодных условиях…
– Однако, мистер Ричард, – вдруг прозвучал настороженный голос доктора Хью, – вы планировали уехать в Берн ещё до появления Фрэнки в компании?
– Можно всегда начать с чистого листа, это не проблема. Хуже всего налоги, а в Швейцарии с этим очень туго. Фрэнки здесь не причем. К тому же люди меня начали замечать, слушать, у меня была Санди, в конце концов. Вы не представляете, насколько это было важно для меня. Если бы я тогда знал, кто он такой, то исчез из города в тот же день! – раздраженно произнес я и, едва не уронив стакан с водой на пол, вскрикнул: – Ну-у конечно, Ричард! Ты хотел сдержать своё слово!… Твою же мать!
– Из всех решений вы выбрали единственно верное, – спокойным голосом ответил доктор и, дождавшись, когда я сделаю глоток воды, добавил, – и всё же, как вам удалось провернуть сделку?
– Вести переговоры с американцами проще простого, знаете ли. Главное, чтобы ты им нравился…
Мы сотрудничали с George’s Milk и парочкой не менее известных организаций из Швейцарии, но этого было не достаточно, чтобы выйти из кризиса. Одна из предложенных мной идей, о которой я говорил ещё Бутчу, – это добраться до соседнего побережья Атлантики и попытаться уже самостоятельно заключить сделку со штатами. Буквально через неделю после совещания в Париже, прихватив с собой тройку харизматичных спикеров и напялив дорогие костюмы, наша делегация направилась на встречу в Нью-Йорк. На самом деле я никогда не ношу дорогие костюмы. На мне они выглядят дешево, а явиться в дирекцию одной из крупнейших компаний мира в фланелевой рубашке было бы еще абсурднее.
Тридцать минут об американском футболе, в котором мы ни черта не понимали, и пять минут о деле – вот и весь рецепт успешных переговоров.
«Поближе к небесам»
Часть 3
«…Пятёрка обаятельных ребят, сравняв счёт, пытается провести очередную ожесточенную схватку против команды „Денвер Бронкос“ за выход в плей-офф. И да, игроку из Франции всё-таки удалось прервать передачу и выхватить у Митчелла мяч. Он стремительно обходит защиту слева, делает точный пас, решающий бросок и… пересекает линию, просто невероятно! С ошеломительным треском „Денвер Бронкос“ вылетает из лидирующей группы, прервав серию побед, и под оглушительный рёв стадиона покидает поле!Ликующая толпа фанатов не верит своим глазам!»
Ровно как и наша делегация, подписывая контракт с несколькими штатами на сумму более трёхсот семидесяти миллионов долларов. От такой новости у Фрэнки словно перемкнуло в голове, и уже на следующий день он назначил меня своим заместителем и руководителем всего финансового отдела. Если бы не моя исключительная удачливость, то мне пришлось бы всё так же услужливо подставлять свою задницу под дуновение судьбы. Как это происходит со многими людьми! Сумасбродные поступки превращали уклад жизни в нечто, напоминающее мне песочный домик, который вот-вот захлестнет огромная волна: никакого просчета, просто-напросто очередная попытка бежать с закрытыми глазами от собственной тени.
Ещё в первый день работы на новой должности я пообещал Фрэнки, что помогу вытащить компанию из кризиса, и я сдержал слово, а всё остальное, включая собственную карьеру, для меня уже не имело никакого значения.
– До вступления на новую должность вы находились под наблюдением в клинике «Шато де Гарш», всё верно? – перелистнув очередную страницу в блокноте и взглянув на меня поверх очков, спросил доктор Хью.
– После самоубийства Санди мной заинтересовались следователи. Дело было в них. Они следили за мной, вызывали на допросы. Это изматывало. Они считали, что это я убил свою жену.
Доктор продолжал молча смотреть, словно хотел услышать от меня что-то ещё.
– Ладно. Ещё их интересовал мой отец.
– Кто-нибудь был в курсе его прошлого? Чем он занимался…
– Мейсон, – сказал я и с задумчивой улыбкой взглянул в окно, – Хотя тогда я даже и не догадывался, что мой приезд в Нью-Йорк – это чей-то продуманный план.
– И именно там к вам вернулись галлюцинации?
– Всё началось по новой, когда я увидел Монику… Она была чертовски похожа на Санди: такой же тонкий голосок, голубые глаза, запах её волос.
Решив вернуться в штаты, я нахожу и арендую на время уютный домик недалеко, буквально в семнадцати милях к востоку от центра города на «Ричмонд Хилл», открываю новый банковский счёт, и, заключив с Мейсоном выгодную для обоих сделку, выкупаю 57% акций одной из его американских парфюмерных компании SpringCity.
Осознавал ли я до конца, что делаю? Думаю, что нет. Всё это время, от последнего звонка Фрэнку и до вступления в акционерное общество, я находился будто в глубоком и смутном сне, в котором бегу изо всех сил, но всё равно отстаю.
– И как часто бывает со снами, в конце меня ждало чудовище.
Человека, как правило, держит на одном месте ничто иное как воспоминания, а вместе с тем и надежда на то, что ожившие образы из прошлого однажды вернутся к нему и наполнят его истощенный разум. Это как сладкая приманка. Главное понять, попался ты или нет. Если ты в ловушке и не осознал это, тебе – конец.
Оглядываясь назад, я частенько размышлял над лучшими версиями себя, разгуливая по центру Нью-Йорка и, проходя вдоль небоскрёбов, всё больше влюблялся в эти необыкновенные и в то же время безликие очерки мегаполиса. Вот что действительно для меня было важно, так это побыстрее втянуться в сегодня, стать свидетелем и участником его удивительной, не похожей на множество других жизней: архитектура, жёлтое такси, бесперебойные звуки кассовых аппаратов и, в конце концов, «американская мечта», о которой мне было известно лишь из глянцевых журналов.
– Это было чудесное время, – прервал рассказ доктор Хью.
Он снял очки, достал из нагрудного кармана платок и методично принялся протирать стёкла, увлажняя их собственным дыханием. В кабинете повисла тишина.
– Вы работали в штатах?
– С Чедом Хёрли, – вдумчиво проговорил доктор, а затем продолжил: – В конце девяностых он возглавлял отдел национальной безопасности в штаб-квартире ФБР, а я просиживал зад криминалистом в Денвере. Мы переживали неспокойные времена. Сотрудничали в вопросах терроризма или наркотрафика. Никто не спрашивал, откуда ты родом, какой у тебя цвет кожи, акцент. Плевать. Разведывательным службам нужны были в первую очередь специалисты. Ваш отец как раз переехал из округа Колумбия, когда нас…
– Вы сказали: «твой отец»?
– Всё верно, – словно это само собой разумеющееся, ответил Хью. – Микки Ортис занимался разработкой секретного проекта «Рагнарёк» в то время. И кстати, он был лучшим в своем деле.
– Послушайте, – прошептал я, пытаясь собрать мысли воедино, – я не знаю, кем он был, но достаточно и того дерьма, которое оставили мне в наследство.
– Кхм-кхм…
– И не нужно защищать его: он был убийцей, чудовищем, видевший мир не так, как мы с вами.
Последовала короткая пауза, а затем, прижав окурок к пепельнице, доктор Хью спокойным голосом произнес:
– Поймите, вся наша жизнь – это сплошной самообман. Мы верим только в то, во что хотим верить. Иначе не бывает. Люди часто путают сны с реальностью, помнят о том, чего не происходило на самом деле. Так устроен наш мозг: ему нужна конкретика. Он заполняет провалы в памяти выдумками, иллюзиями, основанными, как правило, на чувствах, переживаниях, которые мы испытываем в настоящем.
– А причём здесь мой отец?
– При том, что он жив.
Услышанное заставило меня замереть и как загипнотизированного смотреть на доктора.
– Ваш отец на протяжении всей жизни наблюдает за вами. Вы рассказали мне о том, как его убили на ваших глазах, когда вам было шесть лет, что ваша мать покончила жизнь самоубийством. А так ли это на самом деле? Благодаря ему вы, мистер Ричард, до сих пор живы. Никто не знает о его существовании, кроме меня, ФБР и тех, кто инсценировал случайное знакомство в Нью-Йорке. Судя по всему, им было известно о проекте «Рагнарёк» задолго до вашего приезда. Поэтому единственное, что мне от вас нужно, это ответ на короткий вопрос: где все эти люди?
Доктор протянул мне открытую пачку мальборо, предварительно щёлкнув в её дно и выбив из нее несколько сигарет.
– Кто именно вас интересует?
– Мейсон.
– Хорошо, – с задумчивым видом я покачал головой, а затем, закурив сигарету и взглянув на камеру, которая продолжала записывать наш разговор, спросил: – за нами наблюдают?
