скачать книгу бесплатно
Тонкими худыми пальцами Саша перекатывала валики ненавистной кожи, прищипывала тугую мышечную ткань, мяла её, как тесто.
– И чтобы пацанам ни слова, что у нас ничего не было, поняла. Пришибу.
Саша быстро кивнула. И догадавшись, что в темноте этого не видно, прошептала:
– Хорошо.
Дверь резко распахнулась, заставив зажмуриться:
– А чё это вы тут делаете, а? – Галка суперменом стояла в дверном проёме и фальшиво смеялась. Саша нырнула под рукой у Галки и, увлекая ее за собой, выбралась из темной и душной спальни.
По пути в гостиную, бледная Саша зашептала Галке:
– Надо бежать. Сейчас они ещё выпьют, и нам конец.
В гостиной голоса стали громче, чаще чокались рюмками, снова включили музыку. Руки с перстнями то и дело хватали то девичью грудь, то ягодицу, распаляясь и хохоча, видя смущение и испуг.
– Идем в туалет по очереди, задерживаемся в коридоре, – шепнула Саша на ухо Яне и кокетливо и показно засмеялась. Галя поняла без слов. Нехитрые манипуляции – и все трое у дверей.
Галка, озираясь:
– Давай автомат заберём. Будут преследовать, припугнём.
– Галя, ты чего? Они за оружие нас убьют. Догонят, заберут и на месте положат. Не трогай!
– Девчонки, ну вы где там, мы скучаем! – пьяным голосом позвал Макс.
– Сейчас губки накрасим и идём, – игриво пропела Яна.
– Быстро, давайте, обувайтесь.
– Мы замёрзнем в поле, Саш, там мороз минус тридцать, – Галя надевала лёгкие туфли на высоком каблуке.
– Лучше замёрзнуть. Там у нас хотя бы есть шанс, – прошипела Саша.
Уже через минуту они были на дороге, ведущей в город, насквозь продуваемые ледяным ветром. Их тонкие кофточки, короткие юбки и капроновые колготки не были для этого ветра преградой. Ноги утопали в снегу, выпавшем за ночь. Уже через минуту они поняли, что погибнут здесь, если не случится чудо.
И ровно в эту же минуту чудо случилось. Вдалеке появилось два круглых жёлтых глаза.
Девчонки выскочили на самую середину дороги и замахали, что есть силы руками, заорали какую-то смесь неизвестных слов, из которых иногда выпадало понятное «стойте» и «ну, пожалуйста».
Машина остановилась. Зелёная старенькая копейка покашливала и вздрагивала.
– Дяденька, пожалуйста, помогите нам! Не бросайте!
Посиневшие губы, растрёпанные волосы, дрожащие крупной дрожью юные тельца.
– Садитесь. Откуда вы такие? Вам куда надо вообще?
И девчонки затараторили что-то несусветное про бандитов и автомат, про шестьдесят тысяч и уголовное дело.
«Ох, и врать мастерицы, проститутки, небось» – подумал дядя Коля, рабочий на стремительно беднеющем кирпичном заводе, но домой всё-таки отвёз.
Светало. В комнате вахтёра на первом этаже общежития Ирина Ивановна, уперев руки в бока, орала благим матом что-то про поиски, переживания и ответственность. Вдруг крик оборвался, и воспитательница удивлённо посмотрела на девчонок:
– Нет, ну ты посмотри, лыбятся сидят, шалашовки. Что вы лыбитесь?
Саша подняла глаза и спокойно сказала:
– А мы, Ирина Ивановна, с того света вернулись, радуемся.
2019 г.
Опоздала
– Я тебя прошу, пожалуйста, побыстрее. Ты же знаешь, сколько идёт регистрация. Обычно я приезжаю в аэропорт за два часа!
– Обычно? Ты второй раз в жизни летишь, – усмехнулся Артём.
– Ты бы лучше так собирался, как остришь.
– Остришь?! Мам, никто уже так не говорит. Ты же в 80-м родилась, а не в XIX веке.
Артём вышел из спальни, встал у зеркала и, пропустив обесцвеченные волосы сквозь пальцы, шутливо подмигнул своему отражению. Вера залюбовалась им. Артём был похож на своего отца в юности – высокий, статный, глаза ярко-синие, ямочки на щеках – красивый мальчик. «Но балбес!» – перебила одна мысль другую. Сын. Не муж. Мужа Вера вспоминала другими словами.
– Ну, что ты возишься, Артём?!
– Сейчас, кроссовки зашнурую. Ма, успеем, не переживай. А вообще, если честно, я не понимаю, зачем тебе туда ехать. Жила сорок лет, вдруг – хоба, нарисовался какой-то левый чувак – оте-е-ец!
– Как я тебе объясню? Ты же своего папу знаешь. Мы разошлись, но ты с ним видишься, общаешься. А у меня отца никогда не было.
– Но он чужой тебе. Не растил, не любил, даже не искал тебя.
– Нажимай уже на кнопку. Теперь ещё лифт будет ехать… Сынок, есть такое чувство – зов крови. Понимаешь? Он искал. Всё непросто…
Лифт, не доезжая двух этажей до первого, дёрнулся и встал. В зеркале Вера увидела своё побледневшее лицо.
«О господи, только не это!» – Вера долго смотрела на застывшую красную цифру три на табло. Казалось, из-за этого лифт должен поехать.
– Ну почему, почему именно сегодня?
– Мам, так бывает. Типа, закон подлости.
– Так бывает? У меня на самолёт билеты невозвратные, понимаешь?! Я на них денег у Лены заняла. И отпуск – пять дней.
Вера начала всхлипывать.
– Слушай, у меня тоже сегодня тусовка. Я за пультом. Тебя ещё в аэропорт везти…
Вера вскинула взгляд.
– Ту-у-у-со-о-овка?! Ну, конечно. Это же так важно! Подумаешь, я отца никогда не видела. Подумаешь, если я опоздаю на самолёт, то и не увижу!
– Да чё ты драматизируешь?! Ещё не опоздала. Во-вторых, перенесёшь вылет, да и всё. Не раскисай…
– Лифт не поедет через десять минут – опоздаю. Вылет нельзя перенести, кому я минуту назад объясняла про билеты? И отец болен. Понимаешь? Я могу не застать его.
Артём нажимал на кнопку вызова лифтёра.
– Смертельно что ли болен?
– Люба писала, что он в кардиологии несколько раз за последний год лежал. Сердце, сосуды, давление – букет, в общем. Последнее время тоже нездоровится.
– Слушай, давай службу вызовем, – Вера достала телефон.
– Какую службу?
– Ну, какую вызывают, когда лифт застрял.
– Не знаю я, какую. Интернета нет, погуглить не могу.
– Тогда 112.
– Точно. Давай.
Вера набрала номер, приложила к уху телефон, и, глядя куда-то внутрь себя, застыла.
– Алло, девушка, здравствуйте! Мы в лифте застряли, а у меня самолёт.
На последних словах голос Веры задрожал.
– Пожалуйста, помогите нам! Да, конечно, адрес. Улица Веры Пановой, 28. Второй подъезд. Нас двое: я и мой сын. Нет, сын не маленький, двадцать лет. Сколько? Почему так долго? Поняла, спасибо.
– Долго ждать? – равнодушно спросил Артём.
– Диспетчер передаст бригаде, и они приедут в течение двух часов. В лучшем случае. Говорит, что мы пятые, кто в нашем районе сегодня в лифте застрял.
Вера прислонилась к стенке лифта.
Три месяца собиралась. Сначала на работе никак не могла добиться отпуска. Можно подумать, если она не будет вести одну неделю МХК, то студенты затоскуют. Да никто даже не заметит её отсутствия. Потом деньги искала. Сначала пыталась копить, но – то кран сломался, то утюг сгорел – одно к одному. Хорошо, что подруга выручила. Вспомнив, что билеты не поменять и деньги не вернуть, Вере стало жалко себя, денег, отца.
Он тоже хотел встретиться. Последний раз они виделись много лет назад. Так вышло. Мама сначала переехала, а потом умерла. Вере было три года. Её воспитывала бабушка. Про отца бабушка ничего толком не знала, кроме того, что он из Омска. И что у них «…с дочкой не сложилось».
Вера выросла и искала его. Много лет. Нашла случайно. Даже чудесно. В соцсетях подписалась на блогершу одну, она лекции по психологии вела. И Вера ей зачем-то написала, что лекции замечательные и что «мы ещё и однофамилицы». Потом беседа откровенная, фото, слёзы и телефонный звонок. Сёстры! Люба стала сразу такой родной, будто они друг друга всю жизнь знали. Смеялись, что где-то у отца, может, ещё Надежда есть.
Вера смотрела в зеркало лифта и плакала. Как она могла, дурочка, подумать, что у неё будет семья?
– Мам, ну ладно тебе. Ну, хочешь, я у отца денег попрошу на билет? Не плачь! Я ему не скажу, что для тебя. Он даст.
Они обнялись и долго так стояли.
«Не такой уж и балбес», – подумала Вера.
«Девушка, когда нас отсюда вытащат? Уже два часа прошло. Да, я звонила. Хорошо, мы ждём. На самолёт я уже всё равно опоздала». – последнюю фразу она сказала уже себе.
Когда лифт запустили, Вера и Артём сидели на полу. На первом этаже сеть восстановилась, посыпались сообщения из соцсетей и мессенджеров.
Верхним на экране было сообщение от Любы.
«Вера, сегодня умер папа. Тромб».
2021 г.
Не ходите, дети, в Африку гулять
Утро выдалось морозным. Снег лежал грязноватыми кучами вдоль дорог и дорожек. Район Биофабрики был будто остров, оторванный от основного материка. Серые пятиэтажки жались друг к другу, щерились разбитыми козырьками подъездов, смотрели немытыми глазами окон.
Дверь, обитая красным дерматином, открылась со скрипом.
– О, привет, заходи, – Юлька выглянула одной головой с нечёсаными, пережженными перекисью волосами.
– Мать дома?
– Не, она к бабке в деревню уехала. И слава богу, а то неделю не просыхала, достала уже.
– Так это же лафа!
– А я те чё говорю!
– А отец?
– На смене. Завтра только к обеду приедет.
Юлька пожарила яичницу, заварила чай.
– Кайфово без предков.
– Угу, – сказала я с набитым ртом.
– На дискотеку двинем?
– Конечно. Выпить есть?
– Не, у меня лучше есть, но я тебе потом расскажу. Собирайся, мне тоже надо.
– Слушай, у тебя ботинок никаких нет? Пока я к тебе шла, у меня один до конца разорвался, – я показала Юльке черный ботинок на огромной платформе с полностью оторвавшимся носом.
– Ща гляну. На вот, померь.
