скачать книгу бесплатно
Дверь распахнулась, ворвался Бобик, сытый и облизывающийся. В проеме появился Ульман и крикнул виновато:
– Простите…
Бобик помахал нам хвостом, сделал круг по комнате и плюхнулся посредине на ковер.
Ульман закрыл дверь, эльфийка высунулась из-под одеяла, посмотрела по сторонам.
– Фух, все ушли… О чем таком говорили, ничего не поняла!
– Ты же красивая, – утешил я ласково, – даже очень красивая, этого достаточно. Спи, существо.
Она тут же послушно взобралась на меня, распластавшись, как прогретая на солнце медуза, и заснула, тихо посапывая на груди. Почему-то облюбовала это место, то ли как самое теплое и защищенное, то ли так утверждает свое превосходство эльфов над человеческой расой, то ли еще что, я не задумывался, просто рассеянно гладил по пышным волосам, что укрывают ее, как одежда, и сам обычно тут же засыпал тихо и мирно.
Глава 7
Грохот, лютые крики и звон оружия прозвучали так громко, что я вскочил, сбросил сонную эльфийку. Меч как будто сам прыгнул в руку, а может, и прыгнул, я приготовился к схватке раньше, чем сообразил, что звон и крики доносятся из коридора, а дверь содрогается от ударов и толчков с той стороны.
Эльфийка вскрикнула в ужасе:
– Нас пришли убить?
– Ну да, – огрызнулся я, – особенно тебя!
Дверь содрогаться перестала, но голоса зазвучали еще громче. Я попытался отворить, створки уперлись в нечто в коридоре, а когда нажал всем телом, нехотя отодвинулись тяжелые тела на полу, а под ноги мне широким слоем потекла кровь.
В коридоре вооруженные люди уносят постанывающих воинов, я успел увидеть искаженное болью и залитое кровью лицо Переальда, под стеной еще несколько человек, их подхватывают на руки и торопливо уносят.
От стены до стены все залито кровью, в шаге от двери моих покоев распростерся на спине крупный голый мужчина, весь в ужасных рваных ранах, колотых и рубленых, живот разворочен, череп расколот до нижней челюсти, все содержимое вывалилось на пол.
Стражи у лестницы перегородили вход, там уже толпятся слуги и некоторые из гостей, ночующих во дворце.
Подошел Хрурт, в доспехах еще огромнее, шлем где-то потерял, на волосах кровь, щеку перечеркивает кровавая царапина.
– Сэр Ричард, – прорычал он, – все в порядке. Эта сволочь убита, мы на страже…
– Вижу, – ответил я нервно, – у нас еще те порядки!.. Думаю, все короли завидуют. А уж императоры так и вовсе… Это все из-за этого? Чего он голый?
Хрурт покачал головой.
– Оборотень. Троих наших убил и пятерых покалечил. Отец Дионий убит, два монаха ранены. Они закрыли дверь своими телами.
– Где они?
– Уже унесли.
Я стиснул челюсти, некоторое время сдерживал ярость и разочарование. Великие дела, грандиозные свершения, а тут эти подлые удары в спину… но в самом деле могут все сорвать, остановить, повернуть вспять.
– Пригласите отца Дитриха, – сказал я. – Сюда пока никого не впускать. Это… пусть лежит.
Он переспросил с недоверием:
– Но… зачем?
– Просто осмотрим еще раз, – ответил я резко. – Что, я должен объясняться?
Он пугливо поклонился.
– Простите, ваше высочество.
Я вернулся в кабинет; слышно было, как в коридоре Хрурт покрикивает, требуя, чтобы все убрали и вымыли до блеска. Некоторое время слышались тихие голоса, шлепанье мокрых тряпок.
Эльфийка, одетая и суровая, пытается сесть за стол, но все время соскакивает, наконец вскрикнула:
– Отец Дитрих!
– Пришел? – спросил я с недоверием.
– Поднимается по лестнице!
– Ну, – протянул я, – у тебя слух лучше? Быть такого не может…
Выждав чуть, я отворил дверь. На том конце коридора показался отец Дитрих, только что поднявшийся к нам на этаж, чуточку запыхавшийся, встревоженный и опечаленный.
– Сколько людей погибло, – сказал он вместо приветствия, – и отец Дионий, он же светило криптоистории…
– Телохранители тоже люди, – ответил я резко. – И даже монахи… Как не заметили эту тварь?
Он с печалью смотрел на распростертого на полу человека.
– Так я и знал… Что ж, теперь все понятно. Велите убрать труп, больше это… не понадобится.
Я отступил от двери и пригласил жестом в кабинет. Отец Дитрих вошел, тяжело волоча ноги, с трудом опустился в кресло.
– Отец Дитрих, – сказал я, – вина?
– Лучше вашего кофе, – ответил он слабым голосом. – Знаю-знаю, почему у тебя такое лицо. Думаешь, монахи бесполезны? Ошибаешься. Они уже ликвидировали несколько попыток нежити проникнуть во дворец, на что так надеялся герцог.
– Герцог?
Он вздохнул.
– И не только он один. Поверить трудно, сколько было попыток в первые же дни!.. Очень ты многих растревожил, а то и разозлил. Монахи и отец Дионий, уверяю тебя, оборотня тоже увидели сразу, чего тот явно не хотел. И успели поднять тревогу!
Лицо его было серьезным и даже жестким, лицо не церковника, а… возможно, настоящего церковника, когда церковь была в начале пути, а ее люди постоянно отдавали жизни за свое дело, но и без колебаний забирали их у других.
Я распустил скованные яростью мышцы.
– Простите, святой отец. Я даже не знал, что это не первая попытка…
– Оборотень, – сказал он невесело, – вовсе не исчадие ада. Если бы нечисть или нежить, монахи одним бы словом в пепел, в дым, как делали и раньше.
– Ох, – сказал я, – простите. Бываю зело туп.
Он отмахнулся.
– Все мы в чем-то… Беда в том, что это существо из плоти и крови… Монахам удалось только снять покров незримости, чтобы увидели и стражи…
– Но трое погибли, – сказал я с горечью, – а пятеро ранены… Это что за зверь?
– Обычный оборотень, – ответил он. – Они просто намного сильнее человека.
– Почему? – спросил я. – Та же плоть, те же кости.
Он пожал плечами.
– У всего есть цена. Оборотни не могут существовать как оборотни. Они слишком много тратят силы на то, чтобы догнать, напасть, убить… да и вообще на то, чтобы быть в личине оборотня! Если оборотня оставить оборотнем, он умрет от истощения. Потому они живут в человеческом облике, сын мой. И, скажу тебе больше…
Он замялся, я ощутил необычное, отец Дитрих либо говорил мне, либо не говорил, а сейчас словно бы не знает, как сказать, чтобы не поранить мою детскую психику невинного ребенка.
– Отец Дитрих?
Он ответил с неохотой:
– Есть даже целые деревни оборотней… Маленькие, правда. Расположены в лесах, вдали от людей. Миссионеры, как ты знаешь, идут вперед любых войск и первооткрывателей, они и натыкались… Преподобный Игнатерий первым сообщил о такой деревне и сказал, что останется с ними, чтобы нести им слово Божье и защищать от зла.
Я спросил с недоверием:
– Под злом он имел в виду рыцарей Креста?
– Всех, – ответил он уклончиво, – кто может им повредить. В первую очередь крестьян других деревень, что все глубже заходят в лес и когда-то да наткнутся.
– А почему не истребить?
Он развел руками.
– Если живут там уже несколько поколений, за это время никого не убили и не изувечили…
– Ну да, – согласился я, – нам все-таки нужен повод. Хоть крохотный.
– Они этого повода не дают, – ответил он с непонятным выражением. – Думаю, вовсе не из страха перед нашими мечами.
– А почему?
– В личине оборотня они звери, – пояснил он, – а быть зверем мало кому нравится. Хотя бы потому, что ничего не чувствует, кроме голода и злобы. Понимаешь, оборотнем можно только напасть и убить, больше ничего. А строить дом, собирать урожай, разжечь очаг, приготовить вкусный суп…
Я спросил с недоверием:
– И что, церковь их не трогает? Даже, боюсь в такое поверить, оберегает?
Он перекрестился.
– Господь указал нам лишь путь… даже не путь, а направление. А дороги, дорожки и тропки все должны выбирать сами. Оставить мирных оборотней в живых или перебить до единого – ни то ни другое не остановит и даже не замедлит нашего движения к построению Царства Небесного на земле. Не так ли?
Я перекрестился и ощутил, что сделал это привычно, как поправил бы воротник.
– Необычный взгляд, – признался я. – Это я по молодости слишком фанатичен или же церковь опасно быстро стареет?
Он покачал головой.
– Возраст дает прежде всего мудрость.
– Не всем, – возразил я. – И как тогда, если одним дал мудрость и тем самым смягчил их нравы, а другим мудрости не дал? Эти другие просто убьют первых!
Он печально улыбнулся.
– Обычно мудрость находит пути, чтобы защитить себя. Однако во многом ты прав, юный друг.
– Только во многом?
Он не принял шутки, ответив с грустью:
– Против прямой и грубой силы часто и великая мудрость оказывается бессильной.
– Потому церковь должна быть молодой, – сказал я. – Или просто чуточку злее. А то ей кажется, что мир благодаря ее усилиям уже стал добрым… а это далеко не так.
Я проводил его до двери, демонстрируя почтение, и сам закрыл за ним, но когда обернулся, Лалаэль вскрикнула и с ногами взобралась в кресло, прижалась к спинке, как трусливый зайчик при виде внезапно появившегося волка, а я отпрянул так, что грохнулся затылком о деревянную поверхность.
– Логирд!
Призрак колышется передо мной, нагло ухмыляющийся, только в темных провалах глаз все та же пугающая бездна.
– Я уже давно здесь, – сказал он бесплотным голосом, – но не стал появляться, чтобы не смущать священника.
– Он к тебе хорошо относится, – заверил я.
– Все-таки, – сообщил он, – лучше вот так, не смущая его церковную совесть. – Эльфийка? – В его голосе прозвучал интерес исследователя. – Никогда не имел с ними дела…
– Да, – сказал я, – ты же больше по демонам, нечисти, нежити и трупам… Здравствуй, Логирд. Лалаэль, это друг, не бойся.
Она пролепетала, едва не плача:
– Все равно боюсь… Это же призрак…
– Он безобидный, – заверил я. – Он же ничего не может. Тень, видение…
Она посмотрела на меня, на него.
– Правда? А что с ним не так?
