Патроны чародея

– Снова кач? – поинтересовался он. – Какой-то ты весь взбудораженный… Сотку взял?

Я пробормотал:

– Сотку еще в прошлом году жал. Что у тебя?

– Думаем создавать организационный комитет, – сообщил он. – У постяков уже есть, а у нас одни разговоры.

– У нас тоже есть, – напомнил я.

Он отмахнулся от стены до стены.

– Я говорю о комитете по подготовке к выборам уже не президента трансгуманистов, а президента страны!..

– До выборов еще два года, – напомнил я. – Вдруг Данило сопьется? Или уйдет в буддисты? С гениями это бывает…

– Подготовку всегда начинают раньше, – возразил он, – это не председателя жилищного совета выбираем! Словом, есть идеи насчет того, чтобы тебя из инициативной группы в оргкомитет.

Я полюбопытствовал:

– Я был в инициативной группе?

– Так звучит солиднее, – объяснил он. – Для масс. Пора брать власть в свои руки. У нас была вроде бы инициативная, теперь у нас будет избранный комитет.

– Вроде бы инициативный?

– Нет, в самом деле, – сказал он, – инициативный. Даже если без инициативы, но ты же знаешь, надо обозначить, а еще лучше – захватить место в пространстве.

– Пока другие не ухватили?

– Да. Сейчас все только и высматривают возможности… Безработных слишком много.

– У нас руки недостаточно испачканы, – ответил я. – А политика – грязное дело. Ее нельзя делать чистыми руками. Если к власти придут честные люди, то зальют страну кровью и развяжут мировую войну… Но это так, отвлеченно. Прости, дружище, у меня сейчас цейтнот. Давай поговорим позже?

Он крикнул до того, как я отрубил связь:

– Но тебя включаем?

– Включай, – ответил я нехотя.

Бегом метнулся в бойлерную, сильно трусил, но трансформатор все же отключил. По идее, это всего лишь перекроет возможность нырять через портал, а когда включу снова, связь с Зеркалом Древних восстановится.

Ах да, так, на всякий случай, сопя и напрягая все мышцы, подтащил старый реликтовый шкаф и прижал его к стене в том месте, где портал.

Да, на всякий случай. А когда убедился, что все плотно, ни с этой стороны никто нечаянно не прислонится к стене, ни с той никто не полезет в отключенное от установки Рундельштотта Зеркало Древних, подумал, что вообще-то никто и не сможет.

Пока я здесь, трансформатор держу выключенным, портала просто нет. Включаю за секунду перед прыжком в тот мир, но здесь время останавливается, и потому никто в мое отсутствие не успеет последовать за мной.

Правда, в королевстве Нижних Долин время идет обычным путем, так что это там нужно заграждать Зеркало Древних шкафом или чем-то мешающим подойти близко. Но, конечно, какой дурак попробует пройти через зеркало, разве что возжелает рассмотреть прыщи на морде повнимательнее, споткнется и упадет…

Я передохнул, мелькнула здравая мысль насчет оттаскивания шкафа обратно, потом решил, что потом успею, а то сейчас слишком явно видно, что сглупил, не обдумал раньше.

Еще раз подумал, вздохнул, напоминая себе, что нужно стараться думать сразу, а не потом, подошел к шкафу и, упираясь конечностями в пол, с трудом начал пихать этот громоздкий раритет на прежнее место, отвоевывая сантиметр за сантиметром.

– Ну хоть никто не видит, – сообщил себе потрясающую новость, – пусть и дурак, но кто теперь не дурак?.. Все мы в чем-то еще какие… А в чем-то так и вообще…

Громко и назойливо прозвучал звонок, требующий соединения с кем-то из группы Hard Women, то есть особи женского пола, с которыми не было интимного контакта, самый малочисленный список в моей мобиле.

– Я занят, – сказал я, – как Цезарь перед мартовскими идами.

На экране во всей красе вспыхнуло лицо Изальки, выдвинулось за пределы рамки, прекрасное и хищное, с идеально вырезанными ноздрями а-ля Клеопатра и невинным личиком деревенской дурочки.

– Женька, – сказала она живо, – сегодня в Зергах улетный вечер!.. Давай смотаемся вместе? А потом повяжемся.

– Не хочу потом, – сказал я капризно. – Хочу сразу на вечере.

Она расхохоталась.

– Да хоть сейчас. Или в твоей машине. Говорят, ты приобрел что-то совсем обалденное?

– Да ерунда, – ответил я небрежно, – стронгхолд последнюю модель. Извини, Изалька, мне сейчас на работу. У нас строго!

Я вырубил связь, еще раз нажав на красную кнопку, что значит никому из цивильных, а только ментам, пожарным и «Скорой помощи».

Еще раз осмотрел карточку чифа, не именная, как здорово, хотя у таких могут быть только такие. Каждый с нею в руках может совершать платежи, что недопустимо для нормального обывателя, который и так больше всего боится потерять документы, но зато очень удобно для анонимных покупок.

На карточке всего три заглавные буквы: «ЧВК», а что это за, давно ни для кого не новость. Сейчас, когда глобализация уже двигается к завершению, президенты и канцлеры подписали соглашение, что армии остаются на местах и ни в коем случае не вмешиваются в общественную жизнь ни своих стран, ни чужих.

Но свято место пусто не бывает, особую роль приобрели всякие частные воинские компании, часть из которых действует легально и на контрактной основе, часть полулегально, а большинство вообще нелегально, хотя, понятно, в наше время ничего такое не спрятать, однако властям выгодно делать вид, что ничего не видят и не знают.

Это дает возможность помогать сепаратистам, поставлять оружие даже в самые далекие страны, устраивать там диверсии и перевороты. В старину их называли «дикими гусями», такие собирались в стаи в «Иностранном легионе», потом таких легионов становилось все больше, так как армии все сокращаются, а не всем жаждется в расцвете сил сменить автомат на лопату.

Мой стронгхолд вынесся на шоссе, как скоростная торпеда, а там пошел обгонять автомобили не только лоукласса, но и хаев. Я старательно настраивался на позитив, меня примут таким, каким себя выкажу.

Адресат не обозначен ни на одной карте, его в упор не видит навигатор, что и понятно: здание обшарпанное, вид запущенный, словно старинного вида барак из серого кирпича, где сельские механизаторы в старину прятали от дождя облепленные грязью трактора и прочую сельскохозяйственную технику.

Вообще-то сомневаюсь, что даже такой магазин полностью подполен, при нынешнем уровне наблюдения да чтоб остаться незамеченным? Понятно, власти могут негласно помогать неким группировкам, что отправляются в другие страны то ли как «дикие гуси», то ли как частные армии по защите неких демократических интересов недемократическими методами, если это, конечно, в интересах нашей власти.

Судя по всему, эта точка ЧВК как раз из полностью нелегальных, раз уж не обозначена ни на одной карте.

Я вальяжно вылез из машины, передернул плечами, словно поправляю фрак, хотя чего его поправлять, вздохнул и велел ногам неспешно нести меня к двери.

Прекрасно понимаю, просматривают по меньшей мере с трех сторон, сравнивают лицевые углы, ищут по базам данных, стараются определить мой статус по движениям, походке, манере держаться.

На стук в массивной двери приоткрылось небольшое окошко, да и то зарешеченное. С той стороны появилось крупное костистое лицо мужчины средних лет.

– К кому?

– Мне не важно, – ответил я, – к кому. Жена просила купить удочку.

Не усмехнувшись, он молча смотрел, как я просунул в ячейку карточку. Не притрагиваясь к ней, посмотрел внимательно, похоже, в его контактные линзы вмонтированы нужные системы, через пару секунд кивнул.

– Удочку, говоришь?

– Да, – ответил я с сильно бьющимся сердцем. – И подлиннее.

Он открыл дверь вручную, там пол ниже, я сразу ощутил разницу в наших размерах. У мужика не только морда шире моей, но и сам намного безразмернее, выше и массивнее, а под тельняшкой бугрятся мощные мускулы. Явно бывший спецназовец или вообще коммандос в отставке.

– Прямо, – подсказал он.

Я шагнул прямо, слушая, как он деловито закрывает дверь, судя по неспешности, она по толщине и тяжести не уступает танковой броне.

Магазинчик не так уж и велик, через пять шагов я уперся в дверь, но хозяин появился рядом, прижал пятерню к стене, и в ней с той же неспешностью отодвинулась толстая дверь из легированного металла.

Я охнул, это помещение впятеро больше, стены полностью заняты под пистолеты, автоматы, винтовки всех стран и модификаций, а еще и в центре два стеллажа. На полках первого коробки с патронами, на полках второго ящики с гранатами.

Хозяин повел взглядом в сторону левой стены, там макеты трех человеческих фигур в полный рост, а на полу у левой россыпь пустых гильз.

– Парень, – проговорил он все еще с недоверием, – ты не ошибся? Кто тебя послал?.. Сюда заходят люди совсем другого… пошиба.

Я кивнул.

– Знаю. Все, как из одного стручка. Можно и не навешивать таблички «спецназ», «коммандос», «голубые береты»… и так видно. А я, знаете ли, эстет и почти музыкант. И ногти у меня в порядке. Я синичек дома кормлю!

Он скривился.

– Послушай, эстет… Ты хоть стрелять вообще-то умеешь? Что-то тебя ни в одной базе данных нет.

– А что, – спросил я с интересом, – теперь это хорошо, если попадаешь в базу?

Он кивнул в сторону стены с мишенями.

– Попасть хоть в одну сможешь?

Я выхватил пистолет и трижды нажал на спусковую скобу. У средней мишени в голове появились три дыры.

Он посмотрел на мишень, на меня.

– Блин… хорошая скорость. Ты что, даже на предохранитель не ставишь?

Я покачал головой, снимать с предохранителя – потерять важный миг в боевой обстановке. Он посмотрел с уважением, больше ничего не спрашивал, подошел к стене напротив и снова приложил к ней ладонь.

Глава 8

Я удержал свое «ох», у мужчин в крови любовь к оружию, даже у кормителей синичек. В открывшейся комнате все четыре стены в снайперских винтовках, а на полу аккуратно выстроились ящики с патронами.

Мужик открыл ближайший, я рассмотрел эти штуки отчетливо, пугающе длинные, в средний палец размером.

– Вот, – сказал он, – какую берешь?

Я покачал головой.

– Меня нет в базах, потому что я новичок. И снайперка нужна для очень важного дела. Может быть, на один раз.

Он посмотрел с еще большим уважением.

– О, крупная мишень?.. Какая дальность?

– Предельная, – ответил я.

Он кивнул, по лицу видно, что уважает меня все больше, такая снайперка не для полевой стрельбы, а для покушения на президентов, канцлеров, а также более важных персон, вроде глав транснациональных компаний.

– Хорошо, – ответил он. – Посмотрим еще… Недавно кое-что поступило со склада… особого склада.

– Мне важна скорость пули, – сказал я.

– Это от девяноста метров, – ответил он, – до тысячи пятисот. Что предпочитаешь, орел?

– Две тысячи, – сказал я твердо.

– Ого, – ответил он, явно забавляясь. – Но пневматические винтовки с такой скоростью не бьют. А у пейнтбольных еще меньше.

Я сказал серьезным голосом:

– Я же сказал, мне нужна снайперская.

– Девятьсот метров, – ответил он и посмотрел мне в глаза.

– Я намерен поохотиться на очень опасную дичь, – ответил я. – А так как я человек трусливый, вы же сами видите, то мне нужно с максимальной скоростью… Что дает и дальность.

Он прищурился.

– Тогда крылатую ракету?

– Нет, – ответил я без улыбки. – Снайперскую до двух километров. Такая меня устроит.

Он усмехнулся.

– До двух километров… Есть только до полутора. Это уже рекорд!

– То прошлый рекорд, – уточнил я. – А сейчас есть и до двух.

Он прищурился.

– Думаешь, такие есть и здесь?

– Мы решаем более сложные задачи, – обронил я многозначительно, – чем какие-то сраные армии. Я имею в виду, нынешние, бездействующие.

Он нахмурился, ответил со вздохом:

– Кто думал, что доживем до такого позора… Ладно, вот смотри. Из такой точно еще в старую войну в Ираке сержант Стив Райхер одной пулей убил троих повстанцев, что прятались за каменной стеной на расстоянии в два километра!

– Слышал, – подтвердил я, хотя, понятно, услышал первый раз в жизни, – но с того времени дважды модифицировали!

Он фыркнул.

– Даже трижды, но что за модификации, когда просто облегчали вес, добавили пламегаситель, еще что-то по мелочи? Исчезает благородное и чистое искусство убийства противника на предельно дальнем расстоянии… Ладно, тогда вот в самом деле лучшее, что есть в этом сарае. Один экземпляр! Если отдам тебе, придется заказывать еще.

Я сказал с сильно бьющимся сердцем:

– Так я же не на синичек охотиться!.. Я синичек люблю.

Он ухмыльнулся.

– Ладно, смотри. Полная длина этой снайперки метр двадцать, но в разобранном виде легко помещается в обычный рюкзачок или сумку.

– Это важно, – согласился я.

Он кивнул.

– Еще бы. Вес – семь килограммов, это почти вдвое меньше обычной снайперской винтовки Баррета. Если честно, это только благодаря новым материалам, а не улучшениям конструкции. Если знаком с прошлыми образцами, то у этой в районе казенника ствола появился шарнир, видишь? Ствол со всей газоотводной системой откидывается вправо-назад…

– Удобно, – сказал я осторожно, не зная, разыгрывает или говорит серьезно, вроде бы это не совсем уж новинка.

– Дульный тормоз, – продолжил он, – понижает уровень шума на восемьдесят процентов, так что отдача уже не лягает, как дурной конь копытом…

– Патроны те же?

– Чуть-чуть улучшили, – признался он нехотя. – Но конструкторы ни при чем. Новые материалы, сам понимаешь… Патроны все повышенной бронепробиваемости и улучшенной кучности. Пуля весит сорок шесть граммов, пробивает любой бронежилет на максимальной дальности. Рукоятка для смены обоймы справа, в магазине десять патронов. Самозарядная.

– Подсветка? – спросил я деловито.

– Лазерный луч, – ответил он, – все такой же багровый, как и в старых моделях, но теперь жертва не видит ползающую по своему телу красную точку. И вообще ее можно увидеть только в оптический прицел, так что можно целиться долго, никого не пугая. То же самое и ночью. В любую безлунную и вообще в полной темноте оптический прицел позволяет видеть, как днем. Только что не в цвете.

– Прекрасно, – сказал я. – Мы все делаем общее дело. Сделаем мир лучше, как сказал Стив Джобс! Потому еще ящичек патронов. Чтобы мир стал не просто лучше, а как можно лучше.

Он ухмыльнулся.

– Да, если патронов не жалеть, как сказал Столыпин, то мир станет чище и благороднее. Вот эти подойдут. Одного ящика хватит?

– Лучше два, – сказал я. – Чтобы часто сюда не бегать.

Он ухмыльнулся.

– Тогда возьми вот эти ящики. Они чуть побольше.

Он поднял с пола два ящика, раньше такие были деревянными, потом металлическими, сейчас я принял из его рук красиво оформленные коробки из узорного пластика, больше пригодные для хранения женских безделушек.

Я заглянул в одну, легкая дрожь возбуждения по телу, патроны больше похожи на небольшие снаряды, каждый в ладонь длиной.

– Отлично, – сказал я солидно.

Теперь он смотрел другими глазами и вроде бы тоже начинает понимать, что это же замечательно, что я не похож на спецназовца или вообще суперкрутого, что прошел все войны и ухлопал кучу народа. Таких охрана замечает издали. Не говоря уже о том, что все орлы есть в базах данных. Как ни меняй морды пластическими операциями, но череп изменить не так просто.

А вот меня и в базах нет, и такой интеллигент и муху не убьет, а если убьет, то видно же издали, неделю будет страдать от угрызений совести, а то и вовсе уйдет в гималайские горы медитировать и очищаться от грехов мира.

– Давай помогу завернуть, – сказал он деловито, – нет, выходить отсюда нельзя.

– А как?

– Подгони, – объяснил он, – машину прямо под навес. Когда скажу «Можно», быстро перенеси в багажник и сразу закрой.

– Не увидят?

Он покачал головой.

– Нет, но защиту от наблюдения включаем только на десять секунд!.. Ну, всякие перебои у всех с электричеством бывают…

– Десяти секунд хватит, – согласился я.

Он небрежно мазнул карточкой над считывающим устройством, ухмыльнулся. Я взял ее из его ладони, подогнать машину под навес несложно, это спрячет от наблюдения со спутников, как и с крыш соседних зданий, но здесь, по правилам, должна быть и своя камера, с которой копы или совсем не копы могут снимать информацию, потому да, я должен двигаться очень быстро.

Думаю, я уложился не в десять секунд, а в пять, а то и в три, не зря же успел мельком увидеть удивление на его лице, после чего погнал машину прочь, делая вид, что я вот плейбой, снимающий женщин, а в моем багажнике раскладная кровать, а не тяжелая снайперская винтовка и два ящика патронов.

На мой взгляд, это не винтовка, а настоящая длинноствольная пушка, ну пусть не пушка, но размером с крупнокалиберный пулемет, разве что заточенный под одиночные выстрелы.

И пусть из самых легких и суперпрочных материалов, но все равно ощущение такое, что упрятал в сумку слона.

Автопилот не полагается подгонять, потому терпеливо ждал, пока мимо проносятся высотные дома, а потом зеленые насаждения, так их называют, затем навстречу помчался красиво украшенный въезд в коттеджный поселок…

Машину загнал в гараж, оттуда перенес к порталу мешок со сложенной снайперкой и второй мешок с патронами. Видеозвонок ударил по нервам, как серпом по интимному месту.

– Нет! – заорал я. – Я сказал нет!

Натыкаясь на стену, ринулся включить трансформатор, торопливо забросил в появившийся портал закупленное добро, понесся назад и снова выключил, включил телевизор и только тогда остановился, часто дыша и пугливо спрашивая себя: ничего ли не забыл, а то хоть еще и не совсем старый, но всегда что-то да забуду.

Домофон звякнул мелодично, но я подскочил на месте, как застигнутый на воровстве зерна трусливый хомяк.

– Господин Юджин, – произнес басовитый голос с некоторой обманчивой ленцой, – добрый день! Говорит сержант Синенко. Могу я задать пару вопросов?

Я быстро зыркнул на экран общего обзора, там еще по дальней дороге от коттеджа в сторону моего домика катит полицейская машина, но без мигалки.

Первой мыслью было нырнуть вслед за ящиком, пусть даже войдут и все здесь проверят, хотя вроде бы не могут без ордера, но кто их знает…

С другой стороны, когда-то да придется вернуться, а получится не совсем, если меня то не было, то вдруг появился. И хотя появлюсь в тот момент, когда вон тот толстяк вылез из машины и подходит к домофону на воротах, все же их сканеры еще при въезде в поселок засекли, что я в доме, и прерывание хоть на долю секунды насторожит, заставит копаться.

На экране домофона появилось широкое лицо полицейского, он повторил приветливо:

– Господин Юджин?

Обращается не по фамилии, а по нику, который у меня в имейле, скайпе и в баймах, что как бы намекает, дескать, просто разговор, ничего официального.

Но момент потерян, я ответил с неохотой:

– Да, конечно, задавайте. Но давайте угадаю, я криво машину припарковал в своем гараже?

– Да, что-то в этом роде, – ответил он легко. – Теперь за это расстрел на месте через повешение, но мы, надеюсь, все уладим четвертованием.

Помню, что можно спросить у них ордер, и тогда уйдут ни с чем, но могут позже вернуться с ордером и тогда поведут себя иначе, потому я сказал небрежненько:

– Открыть калитку!

Сержант подождал, когда калитка отъехала в сторону. Еще через пару секунд с другой стороны машины открылась дверка.

Я ждал, но сперва показалась длинная чувственная нога фотомодели, затем выдвинулась и красиво выпрямилась она сама, таких видел в сериалах, с идеальной фигурой, милой мордочкой и вообще совсем не полицейским видом.

Она вошла на участок первой, строгая и деловая, ничуть не покачивая бедрами, но все равно как-то давая понять, что они у нее вон какие, а ноги вообще ставит, как манекенщица, что демонстрирует не столько одежду нового сезона, сколько подает себя на ковровой дорожке для продажи и перепродажи олигархам и главам транскорпораций.

Я вышел навстречу, улыбнулся без особого дружелюбия, не поверят, но зато как можно беспечнее.

– Вы сержант Синенко, а вы… ваше имя наверняка Стелла или Этуаль?

Она вскинула брови.

– Почему это?

– Да есть в вас что-то звездное, – пояснил я с наглой галантностью.

Она поморщилась.

– Не люблю космос. Там, говорят, холодно? Меня зовут Мариэтта. Простое человечье имя. Можно зайти в ваш дом?

– Конечно, – ответил я. – Как я могу отказать вам? Вас, уверен, потому и взяли сразу детективом, что вы вот… такая?

Она ответила с холодком:

– Вы угадали. После окончания спецшколы и тренировочного лагеря я три года была в горячих точках. И не в качестве медсестры. Потому меня и взяли, как вы говорите, сразу детективом.

– Круто, – сказал я. – Мой ник – Юджин. Хотя вообще-то мое имя и даже размер моих трусов вы наверняка посмотрели в базе.

Она прошла вперед, толстожопый полицейский за нею, хотя, может быть, он тоже детектив, а размеры ягодиц не всегда играют главную роль в их профессии.

Глава 9

Я видел, как быстро поглядывают по сторонам, вроде бы даже не поворачивая головы, а когда и поворачивают, то в разговоре со мной, хотя рассматривают достаточно напряженно, нетрудно догадаться о компьютерах скрытого ношения и экранах в виде контактных линз.

Я представил себе, что они сейчас видят: светящиеся следы моих подошв, отпечатки пальцев везде, где я прикасался, туманные струйки моего дыхания…

Пылесосы уже почистили весь дом до крыши, сами почистились и, заново подзарядившись, мирно дремлют в своей норке. Камеры работают, но, как я понимаю, в записях приличный пропуск во времени.

– Не стесняйтесь, ребята, – сказал я, – кофе, чаю?.. Или просто воды, если вы сыроеды и сыропивы? Или побоитесь отравиться?

Сержант снова промолчал, а она поинтересовалась:

– А может быть отравлено?

Я улыбнулся.

– После того как вы вчера разогнали мирную, хоть и с драками, демонстрацию трансгуманистов, кто-то не прочь бы вас всех отравить.

– Там была самозащита, – напомнила она. – Отступающая полиция защищалась от озверевших демонстрантов. Пересмотрите записи со всех ракурсов.

Я отмахнулся.

– Некогда, хотя и приятно смотреть, когда полицию метелят. Вас не сильно били?

Я окинул выразительным взглядом ее фигуру, а сержант, не обращая на меня внимания, посмотрел по сторонам, прошелся вдоль всех четырех стен.

– А почему у вас запись видеокамер остановлена?

– Каких видеокамер? – поинтересовался я.

– Ваших, – ответил он. – Установленных в вашем доме.

– У меня есть записывающие камеры? – спросил я. – Куда мир катится… А можно посмотреть, что там пишут? А то как-то была у меня на днях одна… Приятно бы взглянуть, каким я орлом себя показал!

Мариэтта поинтересовалась:

– В самом деле показали?

– Давайте посмотрим, – предложил я. – Вдруг вам понравится? И мы сотворим что-то подобное?.. Вы же свободная женщина?

Она не ответила, а мужик сказал хмуро, всем видом показывая, что к такому ничтожеству он сам никогда бы не поставил камеры, потому что такой и мастурбировать даже не умеет с шиком:

– Да, есть даже у вас. Даже у вас!

– Ух ты…

– Но они, – добавил он, – полтора часа тому прекратили запись.

– Вы можете просматривать удаленно? – поинтересовался я.

– Согласно Закону о безопасности, – сообщал он. – Пункт девяносто восьмой, подпункт пятый.

– Как вы такие сложные цифры помните! – сказал я с восторгом. – А я думал, на деревянных счетах работаете.

Он пояснил, не меняя выражения:

– Полтора часа записей исчезло.

Я спросил:

– И что, даже вот сейчас не пишут?

Он кивнул.

– Похоже на то.

– Тогда почему прибыл не сантехник? – спросил я. – Или кто их чинит?

– Уже вызвали, – сообщил он. – Но мы всегда быстрее. Что-то можете сказать по поводу…

– То же самое могу спросить у вас, – отрезал я. – Я что, электрик? Или настройщик этих фортепианов?.. Даже не знаю, куда что пишется. И как-то, уж поверьте, не страдаю. Еще ни разу не заглядывал, что там записалось. Если бы даже знал, как заглянуть. И вообще… может быть, просто скажете, что вас интересует? Я вам отвечу, и вам станет на душе легче? Сейчас британские ученые снова говорят, что душа вообще-то есть. Хоть и не у всех.

Мариэтта посмотрела на дисплей на запястье, покачала головой.

– Налоговую может заинтересовать, откуда у вас такой автомобиль при вашей, скажем мягко, нулевой зарплате? На пособие такое не купишь!

– Но это не преступление? – спросил я. – Хотя, чтобы вас прокатить, я согласен и на преступление.

Она смерила меня недобрым взглядом.

– Иметь автомобиль не преступление, если приобретен на законно заработанные деньги.

Я вежливо поправил:

– Кроме законно заработанных, как вы это называете, есть еще законно полученные в наследство, в дар, выигранные в карты, в лотерею… и еще много таких же законных способов.