скачать книгу бесплатно
– Азор шепнул на ушко, – с довольной ухмылкой ответил Четверка и добавил, не без фамильярности: – Мы с ним на короткой ноге, он мой заступник. Никому не дает в обиду. Не то что твой Джехар. Вон, даже не вступился, когда эта сумасшедшая девица на тебя накинулась. – Здесь парень опасливо понизил голос, ибо прекрасно понимал, чем грозил риск быть услышанным.
Артур передернул плечами и презрительно фыркнул:
– Я и сам могу за себя постоять.
Жаба с завистью вздохнул.
– Везет же тебе, Бунтарь, чесслово! Ты сильный, не то что я. Мне нужен защитник, иначе не выжить. Кстати, на какие тебя определили работы?
– Я буду садовником.
– Ну и ну. Тоска смертная. Жаль, что это каторга, все насильно, против воли. Меня вот уборщиком заделали – каково, а? Хотя мне директор предлагал разные занятия… Но мне бы хотелось быть старателем. Сейчас увидишь, мы как раз идем к шурфу, где добывают золото.
Артур удивленно приподнял брови.
– В этих краях есть золото?
– Говорят, да, и немало. Азор сказал, что оно нужно для того, чтобы мы могли обменять его в Полидексе и купить доспехи, оружие и прочие необходимые вещи. Добычей руды занимаются старатели. Представь, как им повезло, да?
Клипсянин с сомнением пожал плечами.
– Не такая уж это простая работа.
– Да, зато можно стырить себе чего-нибудь интересненькое. Я-то уж очень хорошо знаю, как это делается, – с важной гордостью проговорил Четверка, и его апломб был столь величественен, что у Артура на губах непроизвольно возникла улыбка. – Хочешь секрет? У тебя ведь все отобрали, когда шмонали? А у меня нет… Я умею прятать…
– И что же ты спрятал?
Жаба с интригующей улыбкой взглянул на клипсянина.
– Не твое собачье дело, приятель. Но Азор сказал, что это может нам здорово помочь в том нехитром дельце, которое мы втроем планируем. Только ничего не выйдет, я уже передумал. Слишком стремно. Не хочется мне понапрасну сгнить в болоте.
– Значит, Азору ты уже все доложил? – не без ехидства заметил Артур.
Жаба с убеждением кивнул.
– Конечно. На мой взгляд, он тут самый нормальный тип будет. От всех остальных меня воротит. Ты тоже ничего, братишка, но все же, как мне кажется, чересчур прямодушен, а в Доргейме хитрые побеждают.
Клипсянин про себя отметил, что Жаба уже перенял у Азора манеру называть всех «братишками». Артур хотел было уже сказать Жабе, что раз тот так обожает Азора, то почему бы ему не послушаться и не сбежать вместе с ним, тем более если у него имеется какая-то «вещица», способная помочь реализовать побег, однако им неожиданно помешали. Широкими мужскими шагами к ним приблизилась Оделян и, поравнявшись с Артуром, грубо толкнула его плечом, как если бы ей не хватало места на дороге для того, чтобы пройти.
– Опять вы рядом крутитесь? – язвительно фыркнула назойливая девица. – Планируете очередную хитрость, или просто влюблены друг в друга?
– Планируешь бегать за мной хвостом, или сама просто влюбилась? – на ее манер дерзко парировал Артур. Оделян сперва подумала, что ослышалась. Так давно уже она не сталкивалась с открытым сопротивлением, что позабыла, каково это – воспитывать дерзких щенков. Скулы ее побагровели, под тонкой полупрозрачной кожей судорожно задвигались сухожилия. В эту секунду она выглядела забавно, и Артур, покосившись на нее, вдруг явственно осознал, что таинственная и суровая госпожа топей младше него. Однако девушка быстро оправилась от потрясения, моргнула длинными ресницами и пробормотала себе под нос:
– Я и не таких ломала, новичок. Ты в Доргейме, привыкай. – Сказав это, она резко прошла вперед, более не задерживаясь.
– Мне кажется, или у нее не все дома? – прошептал Артур, а Четверка весело хохотнул в ответ, заряжаясь смелостью приятеля.
– Тут все, по-моему, немного из гнездимов попа?дали! И, надо отметить, неудачно, – весело и также тихо сказал он. Этот легкомысленный разговор немного разбавил суровую и гнетущую атмосферу, покуда они шли до того самого шурфа, о котором обмолвился Жаба.
В какой-то момент дорога привела начинающих геологов к широкой холмистой поляне. В центре располагалась ровная прямоугольная яма, уходившая вертикально под землю. Стенки шурфа были закреплены балками и настилом, по всей видимости, чтобы предотвратить осыпание, ибо почвы в данной местности были весьма рыхлыми. Черная яма напоминала зев гигантского ящера, из недр которой веяло сыростью, холодом и смертью. Юные старатели спускались по деревянной лестнице с кирками и костяными лопатами наперевес, чтобы корпеть над слоем твердых пород во мраке подземелья. По окончанию работ здесь проходил объездной с ведром, куда узники должны были ссыпать добытое ими золото.
Господин Шандонэ подвел ребят к отвесному обрыву и торжественно указал перстом в темную даль шурфа.
– Мы еще ни разу не обсуждали с вами, зачем ежедневно проводим здесь свои работы… Золото является поистине уникальным металлом. Оно не ржавеет и не чернеет, легко обрабатывается, и при этом оно пластичное, стойко к истиранию и его нельзя подделать. Неспроста золотые венгерики нынче в ходу в Королевстве. Подобно льву – владыке пустынь и равнин, это желтое сокровище является царем всех металлов, и именно оно поможет Доргейму осуществить свое предназначение. Так сложилось, что наши земли, обделенные во всех прочих сферах, оказались плодородными в области золотой руды. Так что, добывая ее, вы приближаетесь к победе. На золото мы сможем приобрести необходимое оружие, продовольствие, доспехи, лучших армутских скакунов… Однако позвольте, теперь я плавно перейду к новому уроку, который мы проведем непосредственно на этой поляне!
С этими словами господин Шандонэ медленно побрел к большому дубовому сундуку, лежавшему неподалеку от зияющей дыры. Артур заинтригованно наблюдал за неторопливыми действиями учителя. Тот сперва снял шляпу и отряхнул ее от капелек дождя, после чего с видимым неудовольствием напялил на свою круглую массивную голову. Затем мужчина, покряхтывая, наклонился к ларцу и приоткрыл крышку. Клипсянин ждал чего угодно – несметных сокровищ, бриллиантов, золотых самородков, но, увидев, наконец, содержимое загадочного сундука, ощутил легкое разочарование, ибо тот был доверху наполнен обычными деревянными палочками, похожими на пестики, которыми хозяйки толкут рис, длиною около десяти единосантиметров.
– Это явара, боевое оружие, которым вы уже не раз отрабатывали технику с господином Треножником, но теперь говорю вам я: каждый получит такую же в последний день вашего пребывания в Доргейме. И она будет не из дерева, о нет – из настоящего золота! Вот такой щедрый подарок готовит вам школа!
– А когда же будет последний день нашего пребывания в школе? – вдруг робко воскликнул какой-то незнакомый парень, и все как-то настороженно замерли, словно испугавшись дерзости своего товарища. На первый взгляд казалось, будто все здесь запуганы до смерти, вот только Артур пока решительно не понимал, чего конкретно страшились узники Доргейма. Неужели того самого школьного психолога? Но что именно он делал с заключенными? Какими средствами превращал бедняг в умалишенных?
Господин Шандонэ недобро взглянул на мальчишку, а затем покосился на Оделян. Артуру даже почудилось, будто девушка едва заметно кивнула головой.
– Когда вы будете готовы, господа, и освоите все необходимые науки, – ответил наконец учитель.
Вот как? Артур почему-то был уверен, что он здесь застрял на два года, если, конечно, принимать во внимание решение беруанского суда.
– Не все из вас помнят, как попали сюда и по чьей милости. Однако самим своим присутствием здесь вы доказываете, что досадили кому-то на дереве. От вас решили избавиться. У вас разные сроки отбывания наказания, однако потом каждого ждет пожизненное пребывание в Полидексе. Но Доргейм не оставит своих птенцов без присмотра. Мы покинем болота лишь все вместе и только с одной целью – восстановить поруганную справедливость!
Ребята согласно закивали головами, и Артур со смутным волнением в душе подметил, что слова господина Шандонэ уже не кажутся ему такими дикими, как в начале. Может, он просто привык к манере его общения, а может… Ах нет, нет, о втором не хотелось даже думать.
– Покажите мне, шалопаи, чему вас научил тренер. Не забывайте, что во время боя должна применяться техника коротких выпадов, постоянно меняйте свое месторасположение, удары наносите по разным частям тела противника. Правильный хват – залог успеха. Основу оружия следует зажать в руке, края остаются снаружи. Совмещайте ударную технику рук и ног. Новичкам придется учиться на лету, явара не такое уж опасное оружие, но в умелых руках оно может стать даже смертельным…
Юным бойцам не нужно было повторять дважды – выверенными солдатскими шагами они приближались к сундуку по очереди и брали в руки неприглядные на вид деревянные пестики. Артур пока слабо понимал, как обращаться с яварой, однако он догадывался, что это оружие позволяло наносить точечные удары по болезненным местам. Когда подошла его очередь, он достал из сундука загадочную палочку – она плотно прилегала к руке, выглядела прочной и чуть выступала за ладонь с обеих сторон. Неожиданно юноше пришло в голову, что Одди использовала именно явару, когда дралась с ним в первый раз.
– Встаньте друг напротив друга! – приказал толстяк, и ученики быстро разошлись по поляне. Никому не приходило в голову медлить, либо же изъявлять недовольство, хоть опять стал накрапывать дождь, а со стороны болот потянуло пронизывающим до костей холодным ветром.
– Будете начинать по очереди, чтобы я смог оценить подготовку каждого из вас. По часовой стрелке! Новичкам сегодня простительно все, но в следующий раз, надеюсь, среди вас уже не будет плохих бойцов.
Внимательно наблюдая за дерущимися, Артур отметил про себя невероятное, удивительное мастерство подопечных Доргейма. И если первая драка без правил напоминала скорее дешевый балаган, то эта была сродни возвышенному искусству. Они не дрались, а танцевали, жили в каждом движении, завораживали, потрясали воображение. Мутная пелена дождя, словно занавес, то полностью скрывала, то чуть приоткрывала великолепных бойцов – сильных и ловких, подобно степным волкам.
Оделян, как и следовало предполагать, бесшумно приблизилась к Артуру. Казалось, и она воплощала в себе грациозного хищника, только вот какого?
– Соскучилась? – тут же съязвил клипсянин, впрочем, пряча за подчеркнутой иронией жгучую досаду. Он искренне не желал драться с ней, однако теперь осознавал, что если раз и навсегда не пресечет дальнейшие попытки Одди досадить ему, то надменная девица превратит его жизнь в Доргейме в сущий кошмар. По крайней мере, ему следовало хотя бы защитить себя; он вовсе не был слабее своей таинственной соперницы, но с техникой у него дела обстояли гораздо хуже. По правде говоря, клипсянин никогда и не умел драться по-настоящему; уличные потасовки в его родном городе развили в нем ловкость и выносливость, но отнюдь не мастерство, а уроки доброго господина Смела лишь приоткрыли завесу правильного ведения боя.
Впрочем, когда очередь дошла, наконец, до них, клипсянин принялся довольно ловко уворачиваться от выпадов Оделян, что невероятно раздразнило последнюю. Так как на драку отводили ограниченное количество минут, Артур мог бы в подобном духе дотянуть даже до конца боя, не пострадав при этом сам и не покалечив свою яростную противницу. Однако где-то в середине действа он немного расслабился, что было вызвано, вероятно, несколькими причинами, среди которых присутствовало обычное мужское самолюбие и некоторая переоценка своих возможностей.
«Неужто я не справлюсь с какой-то дрянной девчонкой? Она же по определению слабее меня», – мелькнуло у него в мыслях, но, увы, как это всегда бывает, не стоило бы слишком переоценивать себя. Излишняя самоуверенность является одной из причин, препятствующих человеку развиваться. Образно ее можно сравнить с могучим колоссом на глиняных ногах; мудрый боец, пусть даже в тысячу раз слабее, одним движением меча может перерубить ему ноги и опрокинуть соперника наземь. И Артур, подобно тому самому невезучему гиганту, не смог устоять на своих ногах. Оделян, быстро перемещаясь вокруг него, вдруг ловко наклонилась вниз и с невероятной силой ударила противника оружием по больному колену, да так, что бедный юноша, не сдержав протяжного стона, тяжело рухнул на землю. Конечно, явару с натяжкой можно отнести к смертельным видам оружия, однако, как справедливо отметил господин Шандонэ, в умелых руках она становилась поистине изощренным орудием пытки.
Первые секунды Артур слабо осознавал происходящее; ему даже почудилось, будто из глаз у него посыпались искры от резкой сильной боли. Сразу же появился отек, а ногу невозможно было согнуть – значит, вывих. Оделян растерянно смотрела на корчившегося в ее ногах новичка; в ее насмешливых карих глазах, поначалу светившихся ликованием от безоговорочной победы, вдруг промелькнуло искреннее сострадание.
– Я не специально, – как-то по-детски прошептала она, обращаясь к Артуру. – Восьмерка на сегодня избавлен от работ! – уже совсем другим, властным голосом произнесла девушка, обведя глазами остальных. Создавалось впечатление, будто учитель, почтительно стоявший за ее спиной, в отличие от юной госпожи, не обладал совершенно никаким правом голоса и властью над своими подопечными.
– Джехар, проводи беднягу к врачу, – с тихим раскаянием добавила Одди, еще раз бросив взгляд, полный сострадания, на лежавшего в грязи юношу. Какой бы суровой, дикой и властной не казалась на первый взгляд хозяйка топей, по натуре своей она вовсе не была жестокой. Ей лишь хотелось немного проучить новичка и склонить к послушанию, но она вовсе не планировала заходить слишком далеко.
Вожак согласно кивнул головой, но как бы с некоторым промедлением, словно не желая тотчас же исполнять приказание владычицы Доргейма. Потом он подошел и рывком поднял Артура на ноги, вызвав у того на лице очередную болезненную гримасу.
– Давай, держись за меня одной рукой, – грубовато произнес главарь, и они в обнимку, под пристальные немигающие взгляды притихших бойцов, принялись медленно удаляться, оставляя ристалище за своей спиной.
Хлеставший во всю мощь дождь терзал им спины, покуда они брели по этой убогой, скудной земле – краю чахлого ракитника и чавкающей почвы. Артур полагал, что они идут к тюремному врачу, у которого он уже имел счастье наблюдаться в первые дни своего пребывания в Доргейме. Все его существо охватило какое-то непостижимое безразличие к самому себе и своей судьбе; вероятно, немалую роль в этом упадническом настроении сыграло небо – оно выглядело толстым пластом гранита, давившим на все живое своей тяжестью. Не хотелось бороться, выживать, надеяться, и даже побег стал представляться мало осуществимым предприятием.
Джехар угрюмо молчал, да и вообще всем своим видом являл к пострадавшему полное безразличие. Одди приказала ему отвести Бунтаря к врачу, главарь подчинился, как лакей на побегушках, ибо иными вариантами действия он не располагал. Если бы хозяйка топей промолчала, он, соответственно, никуда бы и не пошел без лишней на то надобности. Артур тоже молчал – во-первых, все его силы уходили на болезненное продвижение, ну, а во-вторых, ему и правда как будто стало все равно.
Неожиданно путники вышли к озеру, над которым таинственной мутно-белой дымкой клубился туман. Почерневшая верба, скорбевшая о лучших временах, мокрый камыш, охваченный дрожью от ветра, эта податливая почва на берегу, гнусная и лицемерная, ибо стоило погрузить в нее ногу, как сапог застревал, будто творожистый грунт удерживал его насильно. А озеро было вдоль и поперек изрезано небольшими скалистыми островками, разделенными между собой узкими проливами. На сером заиндевевшем берегу одиноко лежала утлая лодчонка с двумя веслами – жалкое напоминание о человеке в этом суровом и диком крае. Джехар аккуратно отстранился от Артура и, наклонившись к лодке, одним движением перевернул ее, по песку таща к воде. Наблюдая за его уверенными действиями, клипсянин вдруг ощутил, как все его безразличие растворяется в небытии, а на смену ему приходит острое беспокойство.
– Мы… Разве мы не возвращаемся в казармы? – тихо поинтересовался Артур, подивившись тому, как непривычно трусливо прозвучал его голос.
Вожак удивленно покосился на юношу.
– Тебе туда зачем?
Клипсянин пожал плечами, однако же продолжать допрос не решился. Странная робость и непостижимый ужас овладевали им.
– Садись в лодку, – голосом, не терпящим возражения, приказал Джехар.
Артур послушно кивнул, но отчего-то сделал шаг назад, а не вперед. Колено предательски заныло, и незадачливый боец закусил губу от боли.
– Послушай, я… Мне уже гораздо лучше. Думаю, нам стоит вернуться на урок. Обычный ушиб, вот и все, – с показным безразличием проговорил клипсянин, с напряжением глядя в глаза Джехару. Тот с подозрением усмехнулся.
– Как скажешь, братишка. Давай, пройдись передо мной – если хромать не будешь, то вернемся обратно. Одди всегда склонна преувеличивать.
Артур с досадой сжал губы и, развернувшись спиной к Джехару, хотел было уйти с этого мрачного пляжа, но дотошный вожак в два счета нагнал его и развернул к себе.
– Так не пойдет, братишка. Смотри на меня.
Клипсянин смерил главного колючим взглядом и резко пошел на него, отчаянно стараясь не переносить вес тела на пострадавшую ногу. Два шага он сделал без происшествий, но на третьем сдался – побледнел и застонал сквозь зубы.
– Сжалься надо мной, Джехар, – умоляюще пробормотал он, – да, мне больно наступать на ногу, но все равно это пустяки. Отведи меня лучше в нашу камеру.
Вожак встряхнул новичка за плечи.
– Да что с тобой такое? – недоуменно буркнул он, вглядываясь в искаженные черты юноши. – Выглядишь так, будто я на заклание тебя веду! Не бойся, авось не утоплю. – С этими оптимистичными словами он все-таки усадил слабо сопротивляющегося Артура в лодку и, спустив ее на воду, плюхнулся на сидение и сам. Вожак, конечно, старательно делал вид, что не догадывается об истинных причинах загадочного поведения Артура, однако на самом деле клипсянин боялся вовсе не его, а того места, в котором они должны были вскоре оказаться.
Вооружившись веслами, как боевыми рапирами, Джехар принялся ожесточенно грести, время от времени бросая на своего соседа недоумевающие взгляды. С этими полусгнившими веслами в массивных ладонях, по уши закутанный в черную арестантскую куртку, ссутуленный, со сдвинутыми на переносице мохнатыми бровями, мрачный, окруженный со всех сторон туманом, он казался каким-то жутким проводником в мир небытия. То с левой стороны от них, то с правой периодически возникали мрачные скалистые островки, поросшие густыми папоротниками, мхом и хвощем. Воздух, казалось, звенел от напряжения, а у Артура начался озноб. Его буквально колотило, а зубы издавали барабанную дробь.
– Так холодно, что ли? – насмешливо спросил Джехар, у которого безразличие сменилось некой заинтересованностью судьбой своего чудаковатого спутника.
– Скоро мы уже будем на месте? – вместо ответа с грубой интонацией в голосе спросил Артур. Юноше отчаянно не хотелось плыть вперед, но раз уж это не зависело от его воли, он предпочел бы поскорее приплыть.
– Странный ты, Бунтарь. То деру хотел дать, то теперь «скоро ль приедем». Как будем, так и будем, вот тебе мой сказ.
Впрочем, буквально через десять минут они уже причалили у одинокого островка, каменным изваянием возвышавшегося над водной гладью озера. Обдуваемый всеми ветрами, омываемый со всех сторон шумливыми волнами, он упрямо стоял на месте, с суровой невозмутимостью выдерживая нападки со стороны непогоды, будто маленький корабль, бросавший вызов штормам.
– Главный лекарь предпочитает жизнь отшельника, – поделился с Артуром Джехар. – Любит тишину и уединение, хотя, на мой взгляд, какая тут тишина? Погода ломается, шумит.
Не без труда главный причалил к берегу, вылез сам и помог выбраться Артуру. Волны обдавали их напутственными ледяными брызгами, покуда они медленно тащились по кряжистому берегу. Клипсянин поглубже закутался в свою тюремную робу, словно одежда и впрямь могла его спасти от беды. Вся эта переправа, вроде непродолжительная по времени, была столь мучительной для него, что теперь ему хотелось лишь одного – упасть на землю и малодушно молить о пощаде. Впрочем, его возбужденное до крайности состояние было вполне объяснимо. Вяло и подавленно брел он, опираясь на плечо Джехара. Острые серые камни на их пути предупреждали об опасности. Резкие рывки ветра – отчаянно предупреждали. Унылый крик птиц и обреченное хлопанье черных крыльев твердили о том же.
Посреди острова возвышалась могучая обрывистая скала, в которой зияло отверстие – вход в пещеру. Повсюду горками были накиданы протухшие водоросли, от которых разило сырыми грибами. В горных породах изредка мелькали загадочные очертания аммонитов, несменяемых стражей этой каменной крепости. Лучшего жилища не придумать для человека, который не терпит подле себя людское общество.
– Пройдешь туда сам, скажешь, по какому вопросу. Я подожду тебя здесь, – сухо отчеканил Джехар, старательно не глядя на юношу. И куда только делось его дружелюбие, проявленное сегодня за завтраком? Артур с молчаливой мольбой покосился на главного, но шевельнувшаяся в его сердце гордость не позволила высказывать какие бы то ни было просьбы.
Медленно, опираясь руками о влажные стены, юноша в гордом одиночестве побрел в зловонные недра пещеры. По пути ему встречались восковые свечи в красивых старинных канделябрах, располагавшиеся прямо на камнях и бывшие ему друзьями и спутниками, покуда он шел на встречу с таинственным ужасом, который, впрочем, пока существовал только в его фантазии. Каждый поворот извилистой дороги приоткрывал ему в воспоминаниях события минувших дней, когда он впервые познакомился с Тенью. Странное дело, но чем более проходило времени после встречи с Сури, тем ужаснее представлялись в мозгу юноши эти мерзкие существа, лишенные оболочки. Возможно, случайность, но по мере того, как светлый образ Баклажанчика таял и постепенно исчезал из сердца юноши, оно начинало наполняться страхом к Теням. И вроде сколько раз он уже одерживал победу, даже смог оказать открытое сопротивление Сури, но увы, все оказалось напрасным – теперь он трусливо дрожал с головы до ног, как жалкий болотный камыш на ветру.
Отсутствие веры рождает страх. Второй раз, при встрече с Килем, Артур тоже испугался, но с ним были его друзья. За них он боялся больше, нежели за себя, что позволило ему сохранить некоторую даже хладнокровность и способность трезво мыслить. Но теперь он был совсем один, один, и даже Джехар отказался идти с ним! Во рту сразу стало сухо, губы словно намертво склеились друг с другом, руки заледенели. Сможет ли он еще раз выдержать общение с Тенью?
И новый поворот дороги, новые воспоминания. С чего же он решил, что главный лекарь – Тень? На то было несколько причин. Во-первых, юноша не сомневался, что человек, отправивший его в Доргейм, являлся Тенью. Невероятные события с коронером сразу же наталкивали на эту мысль. Только подобные Сури могут перевоплощаться. Но если сюда его направила Тень, стало быть, сам Доргейм тоже отнюдь не был лишен ее внимания и покровительства. Она должна находиться где-то рядом. Загадочная школа, где готовят воинов для свержения короля, это всеобщее, почти фанатичное желание разжечь войну – чем не сокровенная мечта Тени? Ведь и у Сури имелись похожие планы на Троссард-Холл. Здесь даже легче манипулировать сознанием людей, ведь каторжники и так недовольны существующей властью, а значит, их проще направить на тропу кровопролития.
Затем – таинственная история с Неприкасаемыми. Кто эти люди? Артур догадывался, что это невезучие бедняги, открыто попытавшиеся выразить сопротивление и сбежать… А Тень, в свою очередь, жестоко расправилась с ними, как когда-то с Антуаном Ричи и Корнелием Саннерсом, лишив их разума. Наконец, кто открыто взаимодействовал со всеми учениками, как не главный лекарь, школьный психолог и он же отшельник, зачем-то поселившийся на уединенном острове?
Да, сомнений быть не могло: господин Тукай являлся самим порождением зла. Возможно, Оделян все известно, и она направила Артура сюда неспроста, а чтобы проучить еще больше, показать, что в случае неповиновения ему грозит кара куда более страшная, чем обычный вывих коленного сустава.
Смертная истома охватила сердце бледного как полотно юношу, покуда он шел на встречу со своей судьбой; каждый нерв его тела трепетал, а руки немилосердно дрожали. Наконец позади остался последний поворот дороги, а за ним появилось небольшое круглое помещение, в котором, разумеется, кто-то был.
«Ах, в какой это момент я стал таким трусом!» – с непримиримым раздражением на самого себя подумал Артур. Инк не боялся встретиться лицом к лицу с Тенью.... Но Инк был естествознателем, а я абсолютно беспомощен перед ее силой…
Пройдя весь путь и испытав, наверное, все возможные стадии страдания душевного и нравственного порядка, юноша замер, беспомощно прислонившись спиной к каменной стене. Силы буквально покидали его, и, если бы не опора, он бы, наверное, свалился на пол, подкошенный одной только разбушевавшейся фантазией.
Господин Тукай стоял к нему спиной; он был высок и строен, с могучим торсом и длинной шевелюрой совершенно белых волос. Альбинос. Вооруженный стальными ножницами, он ловко кроил лосиную кожу, лежавшую на дубовом столе, и был, судя по всему, всецело поглощен своей незамысловатой работой. На нем были мокасины из того же материала, разноцветное пончо, сшитое из лоскутного одеяла, плотные толстые штаны с ворсом. На правой его руке красовался устрашающего вида браслет из акульих зубов. Более жуткого персонажа для роли школьного психолога сложно было даже вообразить.
– Чего тебе надо? – холодным злым голосом поинтересовался негостеприимный хозяин, словно глаза его располагались не на лице, как у всех нормальных людей, а на затылке. Но никто и не считал его нормальным человеком. Так как Артур молчал, напрочь потерявший дар речи, мужчина раздраженно обернулся и колючим взглядом впился в посетителя.
Серые глаза. Вдумчивые. Злые. Но не желтые. Клипсянин глубоко выдохнул, чувствуя, как напряжение немного схлынуло. Впрочем, потом тут же вспомнилось, что у коронера тоже были серые глаза, в то время как он наверняка был Тенью. Может, желтизна глаз не является какой-то отличительной характеристикой существ из Желтого моря? Либо же этот очевидный факт можно как-то замаскировать… Волнение вновь вернулось.
Между тем хозяин пещеры впал в совершенное раздражение.
– Приводят тут всяких истуканов без предупреждения! Что молчишь, как каменное изваяние? Зачем ты здесь?
– Я вывихнул колено. Мне сказали, вы можете помочь, – робко пролепетал Артур, не отводя напряженного взгляда от серых глаз. Господин Тукай несколько смягчился. Он быстрым шагом подошел к юноше и помог ему взгромоздиться на кресло-качалку, стоявшее напротив камина. Артур принялся было поспешно подворачивать свои штаны, чтобы показать врачу больное место, но мужчина мягко отвел его руки и прикоснулся к колену. Юноша прикрыл глаза, думая, что сейчас придет боль, как всегда бывает, когда вправляют вывих. Но к своему огромному удивлению, он не почувствовал ничего неприятного, лишь легкое покалывание, как от швейной иглы.
– Я не видел тебя раньше, – задумчиво произнес мужчина. У него был приятный ровный голос. А в серых умных глазах горела неприкрытая издевка.
– Я недавно появился в Доргейме, – ответил Артур через силу. Да и к чему был весь этот спектакль, разве Тень не сама отправила его сюда?
– Почему ты так дрожишь, разве у меня холодно? – с притворным участием поинтересовался беловолосый мужчина. Артур с горечью усмехнулся. Неужели Тени мало, что он едва выносит ее присутствие, так надо еще задавать издевательские вопросы? Совершенно неожиданно мужчина взял со стола восковую свечу и, приблизив ее к лицу юноши, вдруг другой рукой схватил его за подбородок и резко поднял, вынуждая смотреть ему прямо в глаза. Это выглядело невероятной фамильярностью, и гордый дух возмутился в юноше, на время прогнав страх. Резко мотнув головой, Артур вырвался из цепкой хватки хозяина пещеры.
– Вы вылечили меня, и я, стало быть, свободен? – сухо поинтересовался он, с неприкрытым вызовом глядя на господина Тукая. Тот искренне улыбнулся, а в суровых чертах его просквозило нечто мягкое и доброжелательное.
– Как твое имя? – с любопытством спросил он.
– Бунтарь, – с насмешкой отвечал ему клипсянин. Он уже не боялся и вполне овладел собой.
– Твое настоящее имя?
Как глупо, в самом деле. Весь этот диалог. Либо Тень слишком небрежна, раз позабыла имя того, кого с такой изящной ловкостью запихнула в Доргейм, либо чрезмерно жестока и желает лишний раз поиграть с ним, зная наверняка, что он и так на поводке. Артур не терпел притворства, а от подобных игр его воротило.
– Н-настоящее имя? – пробормотал он, отчего-то начиная страшно волноваться. – Кажется, его разменяли на Восьмерку, когда я прибыл сюда.
– Не на того злишься, парень. Я не виноват в твоих злоключениях, – сухо ответил ему господин Тукай. – И я вправил тебе сустав. Разве это не заслуживает хотя бы вежливого обращения?
