скачать книгу бесплатно
Артур кивнул и, повинуясь зову вежливости, постучал несколько раз в дверь молотком. Затем он смело вошел в мрачную землянку.
Внутри оказалось почти так же холодно, как и снаружи (с другой стороны, странно было бы ждать от сырой землянки чего-то большего). В центре комнаты находился старый камин, облицованный диковинными изразцами, у решетки которого ютился невысокий человечек в домашних туфлях, красном халате и колпаке на голове. Мужчина выглядел очень по-домашнему и, казалось, либо только встал с постели, либо, напротив, уже готовился отойти ко сну. У него были длинные усы, настолько жидкие и тоненькие, словно вся их сила перешла в длину. Наверное, если бы кто захотел и набрался дерзости, то смог бы даже пересчитать волосинки в его усах, ибо их действительно имелось в ничтожном количестве.
Увидев нового посетителя, директор гостеприимно кивнул головой и жестом предложил Артуру сесть за невысокий столик.
– Если позволите, я удалюсь на две минуты, надобно взять еще поленьев для камина. Холодает, – учтиво проговорил директор и, резво встав на ноги, вышел из комнаты в темный коридор.
Артур же стал с любопытством осматриваться. В принципе, можно было сказать, что комнаты директора Доргейма обставлены весьма неплохо. Здесь имелось множество разных предметов, подчас старинных и, несомненно, ценных. Помещение, в котором Артур имел удовольствие находиться, являлось кухней. Здесь стоял аккуратный обеденный столик, еще несколько высоких столов для резки продуктов и очень много разных шкафчиков, весьма привлекательных на вид. Однако по мере того, как юноша разглядывал предметы, те стали казаться ему все более странными. Причудливые шкафчики выглядели совсем ненастоящими, словно их изготовили не из дерева, а из цветной бумаги. Напрочь забыв все приличия и движимый одним лишь любопытством, Артур встал и дотронулся до ручки шкафа. К своему огромнейшему удивлению, он обнаружил, что тот и впрямь сделан из картона! Тогда Артур не выдержал и дерзнул открыть дверцу. За ней не оказалось решительным образом ничего! Ни полок, ни посуды, ни кухонной утвари, словом, ничего такого, что обычно хозяйки держат в своих шкафах. Тогда Артур принялся беспорядочно открывать все дверцы, пытаясь обнаружить хоть что-то настоящее.
– Кх-м, – послышалось сзади, и юноша вздрогнул всем телом, поняв, что его застали с поличным.
– Так за что вас в Доргейм отправили, юноша? Часом, не за воровство? – неожиданно язвительно поинтересовался господин Мильхольд. Лицо Артура вспыхнуло, как догорающие сосновые ветви в камине.
– Пожалуйста, простите, – неловко извинился он, силясь придумать какое-нибудь оправдание, но решительно ничего не приходило ему в голову.
– Я знаю, чем мы сейчас займемся, – дружелюбно сказал директор и высыпал на горящие угли добрую дюжину каштанов, которые принялись аппетитно шипеть и трескаться от жара.
– Никогда не ели жареных каштанов? – с любопытством поинтересовался он, лукаво поглядывая на гостя. Артур отрицательно покачал головой.
– Вкус у этого лакомства отменный, – провозгласил господин Мильхольд. – Как вас звать-величать, юноша?
Артур замялся, так как не знал наверняка, какого имени ждет от него директор – в виде клички, данной ему сокамерниками, либо же в виде цифры, присвоенной ему надзирателями. Это секундное промедление отчего-то невероятно развеселило господина в халате.
– Настолько привыкли к неволе, что позабыли свое настоящее имя? – полушутливо, полуиздевательски заметил старик. Артур с заметной гордостью вскинул голову, а голубые глаза его опасно блеснули:
– Меня зовут Артур, – отрывисто бросил он. – А к неволе, по-моему, невозможно привыкнуть.
Хозяин добродушно засмеялся; крученые усы забавно подрагивали в такт его движениям.
– Угоститесь лучше каштанами и не серчайте на старика, – с этими словами он осторожно подцепил пальцами пару раскаленных деликатесов и, шумно подув на свои ладони, протянул юноше угощение. Увидев, что тот медлит, директор подбодрил его, сказав:
– Я догадываюсь, что утренний сельдерей вам вряд ли пришелся по вкусу.
– Почему у вас ненастоящие шкафы? – прямо поинтересовался Артур, чем вызвал еще один язвительный смешок.
– С деликатностью, у вас, молодой человек, явно большие проблемы. Впрочем, если вы уж так ожидаете ответа, то можете считать это моей старческой причудой. Я не живу здесь постоянно, так зачем мне кухня? С другой стороны, когда мне все же приходится по долгу службы ночевать под холмом, гораздо приятнее созерцать вокруг себя уютные и хорошо меблированные помещения, не так ли? Я прочитал ваше дело. Думаю, все, в чем вас обвиняют – неправда.
– Почему вы так в этом уверены? – усмехнулся Артур. – Разве все преступники, попадающие в Доргейм – пушистые котята?
– Не преступники, а дети. Детей можно перевоспитать, – строго заметил господин Мильхольд. – Славный Уилли говорил, что у вас смелая и упрямая натура. Он также заметил, что вы хорошо проявили себя в первые дни и надеется, что в дальнейшем вы будете послушны и не доставите проблем.
– Уилли? – с непониманием переспросил Артур.
– Да-да, армутского типа малый, внешне похожий на вас, кстати.
Значит, речь идет о Джехаре. Что ж, директор, судя по всему, предпочитает обычные имена, что уже неплохо.
– Раз вы так хорошо начали, сможете сами выбрать деятельность по своему усмотрению. Кулинар, садовод, каменщик, дровосек, охотник – в нашем бедном крае имеется нужда во всяких профессиях.
– Садовод, – выбрал Артур самое любимое свое занятие. Впрочем, строптивый клипсянин вовсе не хотел долго ему предаваться, ибо в ближайшее время планировал убежать.
– Отлично. Я всегда говорю: не будь праздным, ибо праздный не будет ни есть хлеб, ни носить одежды трудящегося. В Доргейме все просто: сперва вы учитесь разным наукам, которые помогут вам в жизни, затем трудитесь, что, несомненно, также полезно для души и тела. Мне не нравится, когда нас называют трудовой колонией. Скорее, школа, учебное заведение, где каждый получает возможность обрести себя. Перемещаться по территории можете свободно, но прошу вас великодушно не сходить с мостов. Вокруг болота, что, как понимаете, небезопасно для жизни. Пять часов в день отводится на учебу, три – на работу, остальным временем можете располагать по своему усмотрению. В одиннадцать часов вечера – общий отбой. Находиться в камерах нужно лишь ночью. У нас прижилась следующая система: ребята сами устанавливают дисциплину и следят за ней по своему разумению. Так что все санкции и наказания за плохую успеваемость и неработоспособность ждите от вашего прямого руководителя, то есть, как я понимаю, от славного Уилли. Если же ваши отношения с коллективом будут складываться плохо, то мы отправим вас к господину Тукаю, который, несомненно, достаточно компетентен для того, чтобы направить заблудившуюся овцу по верной дороге.
– Школьный психолог? – не смог сдержать иронии в голосе Артур. Господин Мильхольд с нарочитым удивлением вскинул брови, а на губах его появилась какая-то злодейская усмешка.
– Вы ведь не отрицаете, что это очень нужное и достойное ремесло? – взгляд серых глаз с ожесточением впился Артуру в лицо, и тот почувствовал, что его словно облили ледяной водой из ведра. Директор создавал впечатление приятного и вместе с тем весьма неприятного собеседника. Юноша покорно опустил голову и проговорил очень тихо:
– Нет, не отрицаю.
Артур сказал вовсе не то, что думал. Обычно он предпочитал говорить напрямую, не боясь последствий, но теперь ему не пристало выказывать характер, ведь на кону стоял его побег и спасение. Этот вынужденный разговор, безусловно, задевал самолюбие гордого юноши, но он уже прекрасно научился контролировать себя. Между тем господин Мильхольд, казалось, и сам был недурным психологом, ибо тут же догадался о неискренности новичка.
– Если вы попытаетесь убежать, то умрете, – холодным голосом пообещал мужчина и в подтверждение своих слов с хрустом надломил зубами крупный каштан, как бы показывая юноше, какая незавидная участь его постигнет, вздумай тот ослушаться.
– Что вы, я и не думал о побеге, – сухо ответил Артур.
– Вы лжете! – вдруг воскликнул директор так громко, что юноша в страхе отступил подальше от камина.
Господин Мильхольд закашлялся и повторил совершенно спокойным тоном:
– Вы лжете. Хоть я, в свою очередь, предельно откровенен с вами. Попытайтесь понять, я не запрещаю вам никаких действий; если хотите, можете даже попытаться улизнуть из Доргейма. Но есть большая вероятность, что вы погибнете в болотах. Отсюда нельзя выбраться по суше, мы на своеобразном острове, окруженном со всех сторон водой. Лодка вам не поможет, только единорог, но откуда в этом гиблом крае будет единорог? Если все же допустить, что вы вдруг сбежали и при этом не погибли, то вас безжалостно убьет в Полидексе первый же карательный отряд. Вы знаете, что в Полидексе очень много тюрем? И не все из них находятся в местах столь труднодоступных, как Доргейм. Поэтому иногда случается, что преступники сбегают. А беруанцы, как вы понимаете, вовсе не желают, чтобы недовольные изгнанники бесконтрольно перемещались по Королевству. Вдруг кто из них захочет вернуться в столицу и отомстить? Чтобы не допустить подобной возможности, в Полидексе создаются различные карательные отряды. Это поистине суровые люди – охотники и воины, которые не подумают, что перед ними находится столь юное и симпатичное лицо; также им наплевать на возраст. Сбежавший преступник удваивает свою вину или даже, если хотите, утраивает. Поэтому вам следует смириться с тем, что отныне Доргейм – ваш дом, каким бы унылым, мрачным и подозрительным он ни казался. Можете идти. Возьмите только в прихожей суму со свитками, расписанием и прочими необходимыми вещами.
Артур секунду продолжил стоять, с удивлением таращась на директора. Почему-то он не ожидал, что тот оборвет свою речь на полуслове. Исходя из рассказа Азора, господин Мильхольд должен был начать расписывать преимущества учебы в Доргейме, а также и то, что у вчерашних узников однажды появится возможность восстановить справедливость и низвергнуть своих судей в Беру. Но директор не сказал ничего лишнего. Лишь предупредил о том, что отсюда не сбежать.
Как бы то ни было, Артур был совершенно убежден, что никакие предупреждения не заставят его свернуть с выбранного им пути. Если человек однажды с полной серьезностью и ответственностью поставит перед собой какую-либо задачу и всеми силами постарается ее осуществить, то он непременно это сделает и добьется желаемого, несмотря на трудности и препятствия, каковые возникают всякий раз, когда требуется преодоление себя. Чувствуя в груди необъяснимое разочарование от разговора с господином Мильхольдом, юноша схватил суму и вышел на улицу. Даже здесь отвратительно пахло пережаренными каштанами.
Азор, как и обещал, стоял поблизости, весь промокнув под непрекращающимся дождем. Его красивое, чуть вытянутое лицо замерло в ожидании, когда он вопросительно посмотрел на Артура.
– Ну так что, Бунтарь, как тебе старик?
Юноша с безразличием пожал плечами. Распространяться на эту тему не хотелось, тем более что пока он не мог сделать каких-то определенных выводов.
Азор насмешливо усмехнулся.
– Я гляжу, наш храбрец передумал бежать, да? Как Уткен?
Артур молчал. Разговор с директором погрузил его в какое-то особое мрачное расположение духа, хоть тот вроде почти не кричал на него и разговаривал даже вполне учтиво и вежливо.
– Пойдем на занятия, – наконец уставшим голосом предложил Артур. Брюнет с готовностью кивнул.
– Но даже не надейся, что мы окажемся в теплом помещении, где можно основательно просохнуть, – предупредил он.
Артур ни на что и не надеялся, но когда они, вымокшие насквозь и окончательно продрогшие, пришли наконец туда, где проводились так называемые занятия, то помимо воли ощутил в сердце глухую досаду.
Школьный класс выглядел обычной лесной поляной, покрытой низкорослыми кустиками черники и брусники. Дождь, к несчастью не обладавший избирательностью, поливал все, что попадалось ему под руку, а эта открытая местность страдала от его водных нападок более всего. В центре поляны, которая при подобных атаках непогоды напоминала скорее лужу или болото, сидела группка несчастных, напоминающих своим жалким видом мокрых соек. Все с необычайным трепетом внимали низкорослому мужчине, который для солидности взобрался на полусгнивший пенек, поросший белыми поганками.
– Сегодня практическое занятие, поэтому на открытом воздухе, – шепнул Артуру Азор. – Так что не унывай, братишка.
Вдвоем они приблизились к остальным ученикам и расположились рядом с ними прямо на мокрой земле. Неподалеку по-армутски восседал Джехар; его смелое и решительное лицо было напряжено, ноздри трепетали, губы сжаты; создавалось впечатление, что юноша серьезно обдумывает какую-то сложную мысль. По правую руку от него сжался в страхе Жаба, который, казалось, находился в подобном состоянии постоянно и независимо от того, существуют ли причины для боязни или нет. К своему удивлению, Артур обнаружил среди учеников Оделян; промокшая до нитки, она сидела чуть в стороне, на небольшом пригорке. Место было выбрано ею наверняка неспроста. Подобное расположение зрительно возвышало ее над остальными. Клипсянин, насмешливо глянул на нее, ибо ужасно не любил, когда одни люди ставили себя выше других, да еще и столь демонстративно.
Урок уже давно начался, но к новичкам не имелось никаких претензий. Все знали, что они задержатся у директора. Артур не без интереса взглянул на учителя. Это был невысокий, полный человек, с тремя подбородками и весьма жирной шеей, напоминавшей свиной окорок. Да и сам он, признаться, чем-то походил на хорошо откормленного поросенка. Глаза у него были маленькие, юркие, руки большие и громоздкие, кожа на лице лоснилась и была так натянута на череп, что, казалось, соверши мужчина какое неловкое движение, она лопнет, а из ранки польется сочный жир, как при жарке барашка. Его звали красиво, на иноземный манер – господин Шандонэ, и это был тот печальный случай, когда имя совсем не подходило человеку. Артур принялся прилежно слушать учителя, но ему было так мучительно холодно, что он едва мог усидеть спокойно, не двигаясь.
Впрочем, все ребята жались друг к другу, надеясь получить хоть немного тепла, но безуспешно. Спустя несколько минут клипсянина заинтересовало одно небезынтересное наблюдение: чем более абсурдными казались заявления учителя, тем более внимательно и даже преданно его слушали ученики, хотя по логике вещей все должно было происходить с точностью наоборот. В Троссард-Холле подобного преподавателя бы уже давно закидали сушеными короедами. О чем же господин Шандонэ повествовал с таким увлечением?
– Главная цель сего учебного заведения – сделать из вас сильных людей. Ваши судьи (иначе говоря, те, кто безжалостно отправил вас в Доргейм без должных на то оснований) предпочли объявить вас изгоями и преступниками. Они убедили каждого в том, что он действительно виноват. Но я положительно вам заявляю, что это не так. Человек сам по себе является мерилом всех нравственных истин, иначе говоря, он сам определяет, что есть хорошо, а что плохо. И если вы не видите ничего дурного в своих поступках, то значит, в них действительно нет ничего дурного. Я же собираюсь приоткрыть перед вами завесу правды и сделать по-настоящему сильными. Теперь вы не станете более оглядываться на своих угнетателей, а, напротив, займете их место. Выучившись в школе должным образом, вы вернетесь туда, откуда вас так безжалостно изгнали, и вновь утвердитесь в своих правах! Кровью угнетателей вы зальете ветви дерева, и все золотые короны Пандектана будут украшать ваши благородные головы! Война и непрекращающаяся борьба есть смысл нашего существования, и тот, кто утверждает, будто война является злом – лжец и лицемер! Поверьте, он и сам не прочь победить, но ввиду собственной слабости и трусости ему остается лишь прибегнуть ко лжи и объявить войну чем-то мерзким, чтобы смутить человека сильного и убрать его со своего пути. Но мы не верим лицемерам. Мы – сами творцы истины и всех добродетелей. Я говорю, что война – это прекрасно, ибо она показывает истинную натуру человека. Все живое существует только благодаря воле к доминированию и власти. Только одни для достижения своих целей используют честные и благородные методы, а другие прибегают к беспросветной лжи. Сегодня у вас будет практическое занятие. Вы будете в парах оттачивать силовые навыки. Имейте в виду, с вами в тандеме может оказаться друг; пусть сей факт нисколечко вас не смущает, ибо по-настоящему сильные люди не испытывают никакой жалости по отношению к другим. Деритесь, как ондатры, кусайтесь, как куницы, используйте нечестные приемы – разрешено решительно все! Лишь одна деталь должна находиться под вашим контролем – не доводите дело до убийства. Сильный человек не лишен порой и благородства; он умеет миловать! А теперь, прошу, разбейтесь на пары. У нас трое новичков, кто хочет попытать счастья с ними?
При этих словах господина Шандонэ все неприлично уставились на Артура, Жабу и Двойку (третьего товарища по несчастью, с которым Артур имел удовольствие познакомиться еще в Беру). К слову сказать, никто не торопился брать себе в пару новичков. Во-первых, никто о них ничего не знал. Ребята попросту трусили, испугавшись, что новенький может оказаться сильнее их самих.
Прочитав на лицах студентов единогласную нерешимость, господин учитель поднял свою полную руку, и с далекого расстояния казалось, будто он потрясает в воздухе отбивной.
– Что ж. За неимением четко оформленного и ясно выраженного волеизъявления, Восьмерка будет драться с Четверкой, а Двойка с Десяткой!
Артур с внутренним беспокойством следил за тем, как ребята распределяются по лужайке и встают друг напротив друга в боевые позиции. Он совершенно не имел желания драться с кем бы то ни было, тем более после всей той ахинеи, что выдал прославленный учитель. Джехар, впрочем, бросил в его сторону взволнованный и вместе с тем строгий взгляд, который явно побуждал к подчинению. Жаба, неловко переминаясь с ноги на ногу, встал напротив Артура. Он казался жалким в своей мокрой одежде, с обвисшими паклями волос, со стекающей по лбу влагой, испуганный и сморщенный, как застарелая бородавка, весь дрожащий от неприкрытого ужаса. В физическом плане он серьезно уступал своему противнику, что не могло не страшить его до дрожи в коленках. Действительно, Артуру хватило бы нескольких, а то и одного удара, чтобы повергнуть беднягу наземь. Клипсянин, нахмурившись, наблюдал за остальными. Новоиспеченные борцы с таким ожесточением смотрели друг на друга, словно и впрямь готовы были пойти на самое страшное – убийство. Борьба, как средство самообороны, сама по себе не несет какой-то неправильной или безнравственной идеи. Однако драка, приправленная теми философскими рассуждениями, которые им только что выдал учитель, представлялась весьма сомнительным времяпрепровождением.
– По моему сигналу – начинайте! Победители освобождаются на сегодня от работ! – провозгласил учитель и почти сразу же звучно хлопнул в ладоши, да так, что все его подбородки дружно затряслись, морально поддерживая своего обладателя. Началась беспорядочная возня в грязи, сопровождаемая плеском, боевыми выкриками, стонами и барабанной дробью дождя. Джехар в два счета расправился со своим соперником, Спайк верещал и кричал, как злобная собачонка, Азор дрался так же, как и вел себя в жизни – неторопливо, нехотя, с ленцой, грациозно и в целом незлобно. Чанг же, казалось, просто беспорядочно махал перед собой кулаками, не имея четких представлений об искусстве ведения боя. Да и вообще, за отсутствием правил, бой походил на какую-то бессмысленную потасовку, что, впрочем, по всей видимости ужасно нравилось преподавателю, лицо которого раскраснелось от удовольствия.
– Смысл сегодняшнего занятия не в том, чтобы освоить какие-то техники, – продолжал с важностью провозглашать он. – А в том, чтобы выявить среди вас по-настоящему сильных людей, способных бороться и созидать новое!
Жаба с самым затравленным видом глядел на своего соперника. От его былого норова не осталось и следа; с приездом в Доргейм он превратился в совершенно другого человека.
– Т-ты сильнее, – прошептал он, слегка заикаясь. – Я готов немедленно сдаться, прошу, только не бей меня.
– Я и не собирался, – успокоил его Артур. – Но давай хотя бы сделаем вид, что деремся.
И они дружно принялись имитировать драку – надо сказать, весьма вялую и унылую. Но если им и удалось обмануть преподавателя, то была тут одна пара глаз, куда более проницательных и всеведущих. Оделян не дралась с остальными, но в упор смотрела на Артура и Жабу. Выражение ее лица было столь язвительным, что у клипсянина сразу закралась мысль о том, что девушка легко догадалась об их маленьком обмане.
Как бы то ни было, им все же удалось на какое-то время избежать навязчивых реплик господина Шандонэ, наблюдавшего в основном за теми, кто дрался совсем уж плохо. Если более слабый проигрывал или уступал по силе сопернику, учитель принимался всячески его унижать, понуждая того бороться. В какой-то момент ему пришла в голову еще одна «замечательная» идея: совершить ротацию и заменить участников. Он с гордым выражением лица вывел в центр поляны какого-то здоровенного парня.
– Это Единица! – вскричал господин Шанданэ в полном восторге. – Посмотрите на его мускулы, фигуру – какие зачатки сильного человека, победителя! Он уже дважды уложил на лопатки Двадцатку и чуть не сломал ему руку. Кто захочет проявить смелость и победить этого молодца? Джехар, ты ведь у нас самый смелый?
Удивительным был тот факт, что учитель обращался к главному по его кличке. Только у вожака и Оделян существовала подобная прерогатива. Остальные являлись ничего не значащими цифрами.
Джехар с невозмутимым видом вышел вперед, однако Единица отчего-то смутился и даже чуть побледнел. Было видно, что ему отчаянно не хочется драться с вожаком, хоть он и был его крупнее раза в два и наверняка превосходил по физической силе.
– Пусть дерется с Восьмеркой, ведь Джех уже не раз побеждал его, – ехидным голосом предложила Оделян, бросив в сторону Артура насмешливый взгляд. Господин Шандонэ с большим сомнением покосился на клипсянина, угрюмо топтавшегося на месте.
– Что ж. Попробуем. Восьмерка и Единица будут драться в паре, все остальные тоже должны поменяться. Мы надеемся получить победителей.
Жаба с отчаянной тоской смотрел на то, как Артур медленно встает в боевую позицию напротив Единицы. Теперь ему все-таки придется драться с кем-нибудь, и, как следствие, быть избитым. Впрочем, ему в пару достался Азор, отчего новичок немного приободрился.
Единица был большим и квадратным по форме, так что его в принципе при желании можно было бы без проблем упаковать в квадратный саквояж, гигантский по своим размерам. Он носил кличку – Питбуль, и вполне оправдывал ее, ибо дрался чаще всего безжалостно и агрессивно. У него была внушительная шея, очень толстая и широкая, развитая мускулатура и крепкое телосложение. Худощавый и стройный Артур смотрелся на его фоне слишком хрупким.
Клипсянин исподлобья покосился на соперника; драться ему совершенно не хотелось, тем более что он не видел решительно никакого смысла в этом упражнении.
– Я не хочу драться с тобой, – отчетливо сказал он Единице. – Но мы можем создать видимость драки. – Юноша надеялся, что тот окажется таким же сговорчивым, как Жаба, и тоже в целом не желает понапрасну расходовать свои силы, однако Питбуль ощерился в злобной ухмылке, что еще больше сделало его похожим на бойцового пса.
– Я не захотел драться с Джехом, из чего ты сделал вывод, что я в принципе не люблю потасовки? Но одно дело извалять в грязи своего главного, а совсем другое – его смазливую принцессу.
Артур вздрогнул, ибо сразу узнал, кому принадлежал тот мерзкий голос в столовой. Послышались хлопки, оповестившие о начале боя, и ребята вновь с ожесточением кинулись друг на друга. Мокрые, потрепанные, с красными лицами и налипшей грязью, они напоминали злобных драных гиен. Едва раздалась команда, как Питбуль устремился в сторону Артура с такой угрюмой решимостью, словно намеревался в два счета раздавить своей тушей противника. Клипсянин же ловко увернулся. Сразу вспомнились приемы, которые он применял, когда в своем родном городе отбивался от шайки Гэта. Еще несколько подобных движений, и Питбуль, массивный и неуклюжий, поскользнулся на глине, растянувшись у ног своего соперника. Артур вскинул голову и вызывающе посмотрел вокруг: Оделян, равно как и учитель, с нескрываемым любопытством таращилась в его сторону.
– Гм, неплохо для новичка, – пробормотал господин Шандонэ себе под нос. – Я бы сказал, превосходно! Какой изящный стиль ведения боя! Как чисто все проделано!
– Чепуха! – заявила Оделян с заметным раздражением. – Я сама буду драться с ним.
Учитель просиял от удовольствия, а ребята, измученные борьбой, остановились и теперь растерянно переглядывались между собой. На их лицах было написано недоумение, из чего можно было сделать вывод, что сама Оделян нечасто участвует в подобных боях.
– Восьмерка дерется с Оделян! – воскликнул господин Шандонэ и даже захлопал в ладоши, словно его самого чрезвычайно забавляла вся происходящая ситуация. Артур угрюмо покосился на свою будущую соперницу.
– Я не дерусь с девчонками, – пробормотал он сквозь зубы.
– Что-что? – переспросил учитель и даже сложил свои толстые пальцы колечком возле уха, имитируя слуховую трубу.
– Я сказал, что не дерусь с девчонками! – с нескрываемым раздражением повторил Артур уже непосредственно для Оделян. Девушка выглядела чрезвычайно уязвленной подобной фразой. Ее красивое лицо чуть покраснело и нахмурилось; создавалось впечатление, что это лишнее напоминание о принадлежности к противоположному полу невероятно смущает и даже раздражает ее. Секундное промедление, и она быстрее вихря накинулась на обидчика. Преподаватель даже не успел подать сигнал о начале боя, но в целом это было неважно, ибо правил не существовало и в помине. Юноша действительно не думал поднимать руку на Оделян; ему ведь как-то удалось избежать драки с Жабой и Единицей, однако к своему огромному удивлению уже через мгновение он обнаружил себя лежащим на грязной траве с ушибленным коленом и заломленными за спиной руками. Оделян грубо схватила его за волосы и пригнулась к самому уху, напоминая своим хищным видом дикую кошку.
– Я тоже не дерусь с девчонками, – процедила она сквозь зубы, – но ради тебя решила сделать исключение!
С этими словами она макнула проигравшего лицом в грязь, а затем еще и еще раз, а потом добавила со злодейской ухмылкой на устах:
– Теперь на практических занятиях я всегда буду драться с тобой, новичок. Думаю, в этом случае ты отучишься хитрить.
Затем она грациозно поднялась на ноги и с триумфальным видом обвела глазами притихших ребят. Джехар, побледневший, стоял чуть в стороне.
– Поздравляю, Одди, вы как всегда великолепны, – с чувством похвалил девушку учитель и с легким презрением покосился на лежавшего в грязи Артура. Новичок, несомненно, пал в его глазах.
– Практический урок закончен. Отправляйтесь в школу и смените одежду.
Ребята уныло закивали головами и поплелись в сторону главного здания Зловещих топей. Артур с трудом поднялся на ноги; Оделян так сильно ударила его по колену каким-то жестким предметом (юноша подозревал, что это была рукоятка ножа), что он стал хромать. Грязь потоком стекала с его лица, и он с раздражением вытерся мокрым рукавом своей многострадальной рубахи. Джехар, Жаба и все остальные стремительно покинули поляну, не оглядываясь в его сторону. Клипсянин побрел было за всеми, однако в какой-то момент почувствовал чужую руку на своем плече. Это был Азор.
– Ты как, братишка? – с неподдельным сочувствием в голосе поинтересовался он. – Вижу, что хромаешь, покажись лекарю. Хочешь, я провожу? Новички обычно частенько наведываются к нему.
– Кажется, ты что-то говорил по поводу побега? – сказал тогда в ответ Артур, пристально глядя ему в глаза. Азор с пониманием улыбнулся.
– А вот это уже настоящий разговор, братишка. Но чтобы дело выгорело, нам нужен третий. Уговоришь Четверку – считай, что дело в кармане.
Глава 3. Человек подобен дуновению; дни его – как уклоняющаяся тень
Следующим уроком была минералогия. Ребятам вкратце рассказывали об основных физических свойствах минералов, например, о том, как отличить колчедан от золотой руды. Александрит, подобно живому существу, меняет цвет в зависимости от освещения, а турмалин по виду напоминает сочные арбузы, каковыми полнятся обширные плантации Полидексы. Как выяснилось, вблизи Тимпатру полно муравьиного граната, ибо именно муравьи выталкивают сей минерал на поверхность при строительстве гнезд. Гранат по форме зернистый и очень похож на одноименный плод – сочный, блестящий, бордовый по цвету. Лекцию читал тот же самый преподаватель – господин Шандонэ, но этот урок, в отличие от первого, понравился Артуру куда больше. На какое-то время его заинтересованность предметом достигла высшего предела, так что он даже забыл про ноющую боль в колене.
Они сидели в одном из закрытых помещений – огромной заросшей кочке, внутри которой вместо ковра произрастал пушистый темно-зеленый мох. Здесь было прохладно и влажно, но узникам разрешили переодеться после драки на улице в сухую теплую одежду, что те проделали с великим удовольствием. В центре зеленого зала возвышался камин, в котором весело потрескивали еловые поленья и шишки, распространяя приятный терпкий аромат смолы.
В отблесках огня загадочные минералы приобретали разные цвета и оттенки. О, как же они были прекрасны! Тусклые и блестящие, круглые и квадратные, прозрачные и затемненные, твердые и мягкие, огромные, напоминающие гигантские ракушки, и маленькие, не более грецкого ореха. Господин Шандонэ рассказывал историю камней загадочным голосом сказочника; на его голове возвышался боливар – широкополая шляпа-цилиндр, каковые уже давно вышли из моды в Беру, руки его были облачены в бархатные перчатки, тонкая бородка после дождя скрутилась в маленькие аккуратные колечки, словно кто-то специально завил ее.
Отблески огня плясали на тучном лице рассказчика, показывая ребятам попеременно то мясистые полные губы, то густые черные брови, сошедшиеся на переносице, то темные глаза в обрамлении мохнатых ресниц, а в руках мужчины, как у ловкого фокусника, появлялся то один, то другой диковинный камень, которые буквально гипнотизировали притихших ребят. И если бы сторонний наблюдатель оказался в Доргейме, посреди болот, в этом сыром подземелье, где огонь в камине являлся единственным источником света, то он непременно сравнил бы увиденное здесь с дрессировкой змей, когда заклинатель играет на дудочке, а пресмыкающиеся безвольно двигаются в такт музыке.
Сначала Артур недоумевал, зачем будущим захватчикам Беру столь глубокие познания в области минералов. Разгадка явилась сама собой, когда спустя час их повели по деревянным настилам в глухую лесную чащу, словно намереваясь скормить волкам. Каторжники шли парами, ибо дорога была узка, на значительном расстоянии друг от друга. Клипсянин подозревал, что после драки бойцы сильно утомились и продрогли, так что перспектива снова выходить под открытый проливной дождь мало кому представлялась приятной. Артур не случайно оказался рядом с Жабой, ибо хотел выяснить, не передумал ли тот бежать. Четверка сперва с опаской покосился на своего соседа, а затем смирился и принялся беспечно болтать.
– Мы идем к шурфу, – проявил он удивительную осведомленность.
– Ты-то откуда знаешь? – с сомнением протянул Артур.
